- Лиззи! Тетя Мэри говорит, ты можешь, если хочешь, намочить штаны прямо, в церкви, но нам пора!
Дверь с размаху открылась.
- Что?
Я резко обернулась, все еще сжимая нож в руке.
На пороге стояла маленькая Тринни. Она смотрела на меня, и я видела, как девочка меняется в лице. Даже в свои шесть с половиной лет она поняла, что с тетей Лиззи что-то не так.
- Тетя Мэри говорит, мы уезжаем, - сказала она серьезно. - Бери меня за руку. Одну меня не пустят в лифт. - Она протянула мне ручонку. - Почему ты грустная? Мы подружки невесты, мы должны улыбаться.
Дети, как собаки, - все чувствуют.
Итак, хотя официально я была главной подружкой невесты, именно Тринни держала все под контролем в тот день. Со злополучного дня рождения Мэри она сильно выросла.
- Мне тогда было всего пять лет, - объяснила она мне в машине. - А теперь уже шесть.
Именно Тринни, с чувством того, что она уже большая девочка (в этом возрасте каждый год добавляет ответственности) сделала замечание Джинни, которая ковыряла в носу, когда нас фотографировали перед началом церемонии. Именно Тринни придерживала Джинни, чтобы та не наступила Мэри на шлейф, когда мы шли к алтарю по-прежнему чуть быстрее, чем это было нужно. Именно Тринни напомнила мне взять букет у Мэри, чтобы та могла протянуть жениху руку для кольца.
Когда мы слушали напутствия родителей, именно Тринни удержала меня от слез скорбным выражением лица, с которым она смотрела на миссис Бэгшот. Мама невесты выбрала для чтения отрывок о любви из послания апостола Павла, особо подчеркнув слово "верность" и бросив при этом красноречивый взгляд на своего бывшего мужа, отца Мэри.
По окончании церемонии Тринни отвлекла от меня внимание гостей тем, что смешно кривлялась, прыгая по проходу в церкви.
- Придет время, - сказала я ей, когда мы позировали для памятной фотографии, - и ты сама придешь сюда прекрасной невестой.
- Бр-р, - поморщилась Тринни. - Никогда не выйду замуж. Ненавижу мальчишек.
- Ну посмотрим. Вот подрастешь и, может, побьешь еще все рекорды.
- Мама говорит, если я побью еще кого-нибудь, меня переведут в другую школу.
Стало ясно, что я преувеличила понятливость Тринни.
- Подружка невесты и шафер! - пригласил фотограф.
- Это тебя, - подсказала девочка.
Да, и шафер. Брайан Корен.
До предательства Ричарда Брайан оставался самым важным "бывшим" в моей жизни. Мы познакомились, когда еще учились в колледже, неподалеку от ступеней церкви, где нас сейчас собирались фотографировать в качестве официальных свидетелей. Брайана прислали учиться в Оксфорд из Нью-Йорка "по обмену", в рамках образовательной программы. Мы встречались почти весь год, который он провел в Англии, потом Брайан вернулся в Америку, чтобы закончить курс и начать блистательную карьеру в сфере финансов. Тогда мне казалось, что он увез мое сердце с собой.
С тех пор, как говорится, много воды утекло, и теперь, спустя восемь лет, мы снова были друзьями. Хорошими друзьями.
- Ты прекрасно держишься, - прошептал он, пока фотограф заправлял пленку, - учитывая обстоятельства.
- Кто тебе сказал? - Впервые за день мне пришлось заговорить с Брайаном.
- Билл - по телефону. Он боялся, ты не сможешь прийти на церемонию из-за шока. Я всю дорогу думал, как тебя уговорить, если его худшие опасения сбудутся. Готов был притащить тебя в церковь на руках, если понадобится.
- Я ни за что не подвела бы Мэри, - сказала я, забыв, что чуть не поступила как раз наоборот.
- Тебе, должно быть, очень больно? - спросил меня Брайан.
- Да ладно, - я решила, что нужно блефовать, - ты же меня знаешь. Мне не впервой, выживу. Меня постоянно бросают. Быть брошенной - мое предназначение.
- Я не бросал тебя, - напомнил он. - Эх, сложись все по-другому…
Сложись все по-другому? Я внимательнее взглянула на него. Что он имеет в виду? Значит ли это, что, если бы ему не пришлось тогда вернуться в Америку, мы бы могли пожениться?
- Улыбочку! - скомандовал другой фотограф, на этот раз из числа гостей.
Невеста Брайана несколько раз щелкнула нас на ступенях церкви, пока мы обменивались нет, не кольцами - остроумными репликами. Эх, не суждено нам с Брайаном стать больше чем друзьями.
- Ну а когда ваша свадьба? - спросила я, выдавливая улыбку при взгляде на его красавицу невесту. Однажды мы уже встречались, Анжелика Пирони и я.
Тогда, в свете любви Ричарда, я вполне благосклонно отнеслась к ней, несмотря на то что Джулия Робертс померкла бы рядом с этой девушкой, что уж говорить обо мне…
- Пятого декабря, - сказал Брайан. - Мы пришлем тебе приглашение, у нас есть адрес. Тафнелл-парк, верно?
- Увы, - вздохнула я, - меня выкинули из квартиры. Я снова живу с родителями.
- Как? В Солихалле? - Брайан был в ужасе. - Боже ты мой!
- Мне казалось, тебе там нравится, - напомнила я.
- Да, нравится. Там хорошо погостить - природа и все такое. Но, Лиззи, там невозможно жить. Тебе нельзя там оставаться. Особенно с родителями.
- Да, я так и сказала своему агенту, но боюсь, он не найдет ничего подходящего меньше чем за триста фунтов в месяц в центре Лондона, - саркастически заметила я, - тем более за неделю.
- Прости, Лиззи. Я не хотел тебя обидеть. Я совсем забыл, что прошла всего неделя. Конечно, у тебя голова была забита другим.
- Брайан, как мне вообще теперь жить?
- Родители невесты! - гаркнул фотограф. Мы уступили место на ступенях следующей паре.
- Лиззи, - начал Брайан проникновенно, беря меня за руку, - нам надо поговорить. Сейчас не время, мы гости на свадьбе, но я хочу услышать от тебя, что случилось, и хочу помочь чем смогу. Честное слово.
- Спасибо, Брайан, - только и сказала я.
- Не могу смотреть, как ты мучаешься, - продолжал он. - До сих пор не могу поверить, что Ричард так поступил. Особенно теперь. Так не вовремя. Мелкий он человечишко, Лиззи. Мелкий.
Вообще-то Ричард метр девяносто, но, кажется, я правильно поняла Брайана.
Брайан взял под руку Анжелику, глядящую на него влюбленными глазами, и растаял в толпе гостей, а я снова осталась одна. Волны праздника катились мимо меня. Проплывающий мимо официант подал мне бокал шампанского, украшенный розовыми лепестками. Я пригубила немного, потом опрокинула в себя все шампанское и вновь протянула руку.
Утром, с ужасом думая о том, что мне сегодня предстоит, я решила, что если мне не удастся покончить с собой, то, по крайней мере я, не буду пить. Трезвой мне легче будет выдержать романтическое сюсюканье в церкви и не сорваться во время банкета. Теперь же я поняла, что единственный способ пережить праздник, который будет проходить в столовой колледжа, это отключиться, быть в состоянии беспамятства.
Я совсем забыла, что на свадьбе приходится иметь дело не с одной, а со множеством счастливых парочек. Куда бы я ни взглянула, я натыкалась взглядом на голубков. Те, которые только собирались пожениться, сладко улыбались друг другу, предвкушая собственный великий день. Женатые улыбались чуть снисходительно, вспоминая, какими они были не так давно. Даже родители Мэри, которые развелись несколько лет назад из-за неверности ее отца, который изменял жене направо и налево, и те ворковали перед объективами фотоаппаратов, изображая счастливых родителей обожаемой дочери.
Стоя в тени и крепко сжимая бокал с шампанским, я чувствовала себя злой феей на крестинах в сказке "Спящая красавица". Как ни старалась, я не могла радоваться вместе со всеми. Мне было больно, и чужое веселье действовало на нервы.
Вот бы кирпич свалился на голову священнику, который так широко улыбается! Нет - какой ужас! Мне нравится преподобный Джоунс, я вовсе не хочу ему зла. Вот бы эти легкие белоснежные облака, беззаботно проплывающие над лужайкой, почернели и налились дождем. Бесполезно, мы все равно скоро переместимся под крышу. Мне хотелось, чтобы празднование отменили из-за призыва английских войск подавлять восстание в Бонго-Бонго. Это было бы прекрасно.
Словно прочитав мои коварные мысли, рядом услужливым чертенком возникла Тринни.
- Меня заставляют поцеловать вон того мальчишку, - пожаловалась она, показывая пальцем на прилизанного Лозарио, парнишку лет десяти, в веселой красненькой жилетке. - Говорят, получится романтичный снимок.
- Что же ты отказываешься? - поинтересовалась я.
- Я же говорила, Лиззи! Ненавижу мальчишек.
- Ну и правильно делаешь, - доверительно сказала я.
- Можно, я буду играть с тобой весь день? - спросила Тринни и улыбнулась, демонстрируя дырку на месте переднего зуба, которым она тяпнула меня в прошлый раз.
- Конечно, - сказала я. - Но сперва я хочу попросить тебя об одолжении.
Малышка запрокинула голову и хитро глянула на меня из-под локонов.
- Все что угодно, только не бросай меня с этими взрослыми.
Вот так и случилось, что я послала ребенка шести с половиной лет украсть с кухни бутылку шампанского. И понеслось. Я сама себя наказала.
Никто меня не любит. Никому я не нужна. Хуже не бывает.
К тому времени как официанты начали разносить лимонные пирожные и корнуэлльское молочное мороженое со свежайшей ванилью, зрение стало меня подводить. Сфокусировать взгляд на чем-то одном стоило немалых усилий. Я сидела за центральным столом, отец Билла - слева, место справа пустовало. Первую часть вечера я неизменно клонилась то на плечо отцу Билла, то на стол. Мой сосед не возражал. В какой-то момент он тоже начал заваливаться в мою сторону и поведал о тех временах, когда был самым завидным женихом в Танбридж-Уэллс. Когда принесли пудинг, я решила использовать точку опоры справа, но там никого не было, и я свалилась со стула.
Мне показалось, я справилась с ситуацией очень быстро. Я поднялась почти без посторонней помощи и, покачиваясь, двинулась вдоль столиков в направлении дамской комнаты. Это была та стадия опьянения, когда кажется, что все под контролем, когда радуешься тому, что, наливая шампанское мимо бокала на стол, успеваешь убрать ноги прежде, чем оно прольется на туфли. Но еще не та стадия, когда начинают шептать: "Господи, она же пьяна как сапожник, отведите ее кто-нибудь спать". По меньшей мере, так мне казалось.
Я просто напилась до слезливой сентиментальности, переходящей в фазу "я всех люблю". Внезапно я почувствовала настоятельную необходимость донести до присутствующих, насколько же сильна моя любовь. Я вышла из туалета, где проверила, не потекла ли у меня тушь, и направилась прямиком к метрдотелю, не замечая, что к платью прилепилось неожиданное украшение в виде длинной ленты туалетной бумаги.
Официанты сновали туда-сюда, собирая со столов тарелки с остатками лимонных пирожных. Свадебный торт переместился из угла зала на видное место. Настало время поздравлять молодых.
- Пррстите, - обратилась я к метрдотелю и похлопала его по плечу. Он отшатнулся. Я наступила ему на ногу и продолжала стоять так. - Хочу прзнсти речь, - поведала я ему. - Не объявите?
- Боюсь, по правилам этикета подружкам невесты не положено произносить речь, - сказал он твердо.
- Эт я знаю, - отмахнулась я. - Это этикет. А тут другое. Мэри - моя лучшая-прелучшая подруга, пнимаете? А Билли - лучший друг. Для них я хочу сделать этот день не-за-бы-ва-а-емым.
- Полагаю, мадам лучше выпить чашечку кофе, прежде чем выступать перед публикой, - попробовал урезонить меня метрдотель.
- Вы хотите сказать, что я пйна? В смысле пьяна? - мне казалось, это должно было прозвучать угрожающе.
- Да.
- Ну, может, и пьяна. Все равно завтра с утра буду страшная, - смирилась я. - Я хочу сказать, вы ж тоже страшный по утрам… хочу сказать. О черт. Ничего я не хочу сказать. Просто объявите мня, а? Они будут рады. Честно.
- Я спрошу у невесты, - сказал метрдотель.
- Не надо, - доверительно попросила я, - она не разрешит.
- Вот именно. Мисс, вам лучше пройти на свое место. Мне пора предоставить слово отцу невесты.
- Отлично. Вы - женофоб. Мужчинам везде дорога. Всегда.
- Это традиция.
Итак, метрдотель объявил, что слово предоставляется отцу невесты. Тот начал с того, что никогда не ожидал, что будет вот так стоять на свадьбе дочери и произносить речь. В детстве она была несносным ребенком, он уж и не надеялся, что она вообще найдет себе мужчину. Улыбка сползла с лица Мэри. Папа быстро реабилитировался, сказав, что теперь, когда она выросла, с ней стало намного легче ладить. Время поработало над ней.
- Сделав из нее сыр с плесенью! - крикнул кто-то сзади.
- Скорее, выдержанное вино, - поправил папа.
- Молодцы, - сказала Мэри. - Мне еще нет тридцати, между прочим.
- Ты запрыгнула в уходящий поезд, детка, - напомнил папа. - Без пяти минут старая дева.
- Заткнись.
- Слово предоставляется жениху, - объявил метрдотель.
Билл произнес в меру романтичную речь. Начал с рассказа о том, как впервые увидел будущую жену, тактично опуская некоторые детали, как-то: случилось это в баре, на вечеринке Недели новичков, где во время очередного конкурса "Кто больше выпьет" Мэри пришлось обнажить ягодицы, и только тогда он посмотрел в ее сторону с противоположного конца барной стойки. Билл поведал присутствующим, что поначалу их любовь носила двойственный характер. Он был всегда готов, а Мэри с визгом убегала. Но в конце концов она поддалась его чарам. А почти шесть лет спустя влюбилась в него. Он стал более мужественным, и она согласилась выйти за него. Билл поднял бокал за красавицу жену, а Мэри в этот момент утирала слезы уголком скатерти.
- Свидетель.
Поднялся Брайан. Он повторил историю знакомства Билла и Мэри. Внес дополнение о первом поцелуе на вечеринке, где пропуском служил наряд из двух предметов, не больше. Когда он дошел до описания Билла в обтягивающем костюме кота и ковбойской шляпе, зал грохнул от хохота, а я невольно подумала: помнит ли Брайан, что в тот вечер зародилось еще одно чувство? Ведь именно тогда мы с ним впервые обнимались и целовались на ступеньках студенческого корпуса. Но нет, не мой взгляд ловил Брайан, предаваясь воспоминаниям. Не мне он подмигнул, произнося последнюю фразу: "Однажды мы с Биллом решили, что ни одна девушка не уживется с нами". Щелкнув фотоаппаратом еще раз, его счастливая невеста подмигнула Брайану в ответ и улыбнулась.
- За здоровье молодых!
Еще один тост. (Я, разумеется, не пропускала ни одного.) А потом всем стали дарить подарки. Огромные букеты ярких цветов для матушек, которые потрудились на славу, чтобы свадьба удалась (хотя в ходе приготовлений Мэри неоднократно жаловалась на то, что для ее матери предстоящая свадьба - лишний повод унизить отца). Джинни и Тринни подарили по кукле, разодетых в такие же платья, как и они сами (Тринни при этом поразила гостей, заявив, что лично она предпочла бы получить в подарок трактор). Мне подарили пару длинных серебряных сережек. Я приняла коробочку из рук Билла и покачнулась, когда он расцепил медвежьи объятия.
- Ты отлично справилась, - похвалил он меня и слегка похлопал по плечу. Это напоминало прощальный жест.
- Я еще не закончила, - сказала я в ответ.
Убедившись, что метрдотель не собирается объявлять мою речь, я решила, что мне придется сделать это самой. Итак, вместо того чтобы достойно удалиться и влить в себя бочку кофе, прежде чем я стану всеобщим посмешищем, я втиснулась прямо между стульями молодоженов и подняла бокал.
- Дамы и господа! - начала я. - Вених и женеста! - Неплохое начало. - Прошу внимания, слово пред-ст-вляется лучшей подруге!
Мэри посмотрела на меня снизу вверх и нервно улыбнулась. Билл нахмурился, но не перестал улыбаться. Я звонко постучала по бокалу ложечкой, чтобы уж наверняка привлечь внимание. Билл поспешил забрать у меня бокал прежде, чем я его разобью, но не помешал мне заговорить…
- Дамы и господа, я просто хочу сказать, что я безумно счастлива быть сегодня за этим столом, - начала я. - Нет, правда, я очень-очень счастлива.
- Хорошо, - прошептал Брайан. - Можешь садиться.
- Минутку, - сказала я. - Я еще не закончила. Дамы и господа, мне нужно кое в чем признаться. - Я снова подняла бокал и отпила шампанского. - Когда я заплакала во время церемонии, это было вовсе не потому, что меня бросили неделю назад. Нет, я заплакала, потому что была та-а-ак счастлива. И как же мне не радоваться, если двое моих лучших друзей поженились?
- Спасибо, спасибо, - зааплодировал Брайан в надежде заткнуть меня. Никто к нему не присоединился. Он вздохнул, смиряясь с тем, что его благородный порыв потерпел фиаско.
- Как же мне не радоваться? - спросила я гостей. - Ну и что, что меня только что бросили. Ибо это так, господа. Меня в очередной раз продинамили. Мной попользовались, скомкали и вышвырнули, как вчерашнюю газету. Избавились без угрызений совести, как французы от ядерных отходов.
"Отличное сравнение", - похвалила я себя. Кто-то хихикнул.
- Нет, - продолжала я. - Я просто хочу сказать, что я дико, до слез счастлива оказаться сегодня здесь, с вами, дамы и господа, и видеть, как Билл и Мэри скрепляют свою любовь узами брака. И еще хочу сказать, что, хоть меня и бросил только что этот урод, имени которого я не хочу называть, я надеюсь, что Билл и Мэри никогда не разведутся. Потому что, хоть я сама и не разводилась никогда, мне кажется, теперь я знаю, что это такое.
- Лиззи, - сделал еще одну попытку Брайан.
Но меня уже нельзя было остановить.
- Это ужасно, ведь правда? - спросила я у зала. - Развод. Вот спросите у миссис Бэгшот, - я кивнула в сторону матери Мэри. - Это просто кошмар. Остаться одной, как последняя конфета в шоколадной коробке. Как последний кусок на блюде. Как дерьмо на подошве ботинка, которым жизнь наступила на тебя.
В зале повисла мертвая тишина.
- Потому что нет ничего хуже, чем посвятить кому-то четыре года своей драгоценной жизни, отдаваясь целиком, без остатка. Любить его, поддерживать и обстирывать. Гладить рубашки и готовить завтраки. Убирать за ним в ванной и даже ездить в аптеку за мазью от геморроя, не боясь, что все подумают, что геморрой у тебя (видите ли, он не может поехать сам, он стесняется). А потом он берет и бросает тебя, и ты даже не успела заплакать, а уже оказалась на улице с чемоданом в руках… Это что, справедливо? - Я с размаху стукнула кулаком по столу. - Это что, такая благодарность? - спросила я у гостей. - Это что, и есть любовь? Давать, давать, давать - и в итоге остаться ни с чем? Вы думаете, я должна была предвидеть такой исход? Должна была одновременно спать с другими, чтобы, когда наступит конец, не чувствовать себя такой идиоткой? Неужели я - самая глупая женщина в Англии? Может, мне надо было зарезать его, пока была такая возможность? Оправдали бы меня, посчитав, что он сам нарвался? Как вы считаете, миссис Бэгшот? Где мы с вами ошиблись?