- Где Митчелл?
Левый заработок Митчелла не являлся секретом в пиццерии. Шеф-повар поднял свои густые черные брови. Его, кажется, звали Рей, но даже после тех нескольких лет, что он покупал здесь пиццу и марихуану, он не был уверен.
- Митчелл уже уехал. А вы по нему скучаете? Нейт ощупал задний карман своих армейских камуфляжных штанов, куда он засунул толстый бумажник "Коуч". Его охватила паника, и к горлу подкатывал неприятный ком. Конечно же, он не подсел, но ему ужасно не понравилось, что он остался совсем без травки, тогда как хотел скрутить толстенький косяк, чтобы скоротать вечерок, и точно так же провести следующий…
- Что? Вы хотите сказать, он уже уехал в Амстердам?
Рей - или, может, это был Рой - открыл сверкающую хромом дверцу духовки и движением профессионала отправил два горячих куска пиццы на двойной слой бумажных тарелок и толкнул их через весь прилавок в направлении Нейта.
- Извини, друг, - сказал он слегка сочувственным тоном. - Но с этих пор мы продаем только пиццу и содовую, и только пиццу и содовую. Понятно?
Нейт взял тарелку с пиццей и затем поставил ее назад на прилавок. Он не мог поверить, что ему так не везло. Раскрыв бумажник, он достал из пачки десятидолларовую банкноту и положил ее на прилавок.
- Сдачу оставьте себе, - пробормотал он, унося с собой пиццу.
Оказавшись на улице, Нейт бесцельно побрел и направлении парка, чувствуя себя брошенной собакой. Он ведь покупал травку у Митчелла < восьмого класса. Однажды в один из майских деньков Нейт и его приятель Джереми Скотт Том-кон зашли в пиццерию перекусить, и Митчелл подслушал, как Джереми подговаривал Нейта украсть банку с орегано, чтобы раскурить его дома. Митчелл предложил им купить нечто, что в сто раз лучше поднимает настроение, и с тех пор он с приятелями постоянно возвращался в эту пиццерию. Что же теперь ему делать? Пойти и купить травы у кого-нибудь из тех парней, которые торгуют в Центральном парке и похожи на жуликов? Большинство из них продавали дерьмомую сухую техасскую фигню, а у Митчелла всегда была сочная зеленая трава, которую он получал прямо от дяди из Перу. Да и к тому же продавцы в Центральном парке были в основном агентами Федерального бюро по наркотикам, и они-то наверняка поджидали таких парней, как он, чтобы сдать их полиции.
Выбросив остатки недоеденной пиццы в ближайший мусорный бак, Нейт пошарил по карманам своей куртки морского офицера от Хьюго Босс в поисках завалявшейся самокрутки. Когда же такая нашлась, он перешел на другую сторону Пятой авеню и нагнулся к скамейке в парке, чтобы прикурить ее, не обращая никакого внимания на группу хихикающих десятиклассниц в темно-синей школьной форме из "Констанс Биллар", которые, проходя мимо, строили ему глазки.
Благодаря каштановым волосам с соломенным оттенком, изумрудно-зеленым глазам, загорелой коже, улыбке, выражающей уверенность в своей привлекательности, умению строить парусники и участию в регате, что не могло не возбуждать, Нейт Арчибалд был самым желанным парнем Верхнего Ист-Сайда. Ему не нужно было искать девушек. Они сами шли к нему в руки.
С наслаждением посасывая горящую самокрутку, Нейт достал из кармана мобильник. Он знал, что все его приятели по школе: Джереми Скотт Томпкинсон, Чарли Дерн и Энтони Авульдсен - тоже покупают траву у Митчелла. У Митчелла она была лучше всего. И он решил выяснить, успел ли кто из них затариться травой до того, как их продавец смылся. Джереми ехал на такси в теннисный клуб на 92-й улице.
- Извини, кореш, - потрескивал в трубке голос, - но я был весь день занят, мать приняла большую дозу антидепрессанта золофт. А что бы тебе просто не купить себе травы у какого-нибудь торговца в парке или еще где-нибудь?
Нейт пожал плечами. Покупать траву в парке было таким… отстоем.
- Ну давай, - сказал он Джереми. - До завтра.
Чарли был в гипермаркете "Верджин", он покупал ди-ви-ди-диски со своим младшим братом.
- Облом, - сказал он, когда Нейт обрисовал ему ситуацию. - Но ты ведь сейчас возле парка, так что и купи там себе травы.
- Да, ну, давай, - ответил Нейт. - До завтра. У Энтони был урок вождения: на прошлые выходные родители подарили ему новый спортивный БМВ М-3 к его восемнадцатилетию.
- Проверь аптечку матери, - посоветовал он. - Родители - это последний шанс.
- Я посмотрю, - ответил Нейт. - Позже.
Он выключил телефон и затянулся в последний раз от своей малюсенькой сигаретки.
- Черт, - выругался он, бросая сгоревшие остатки в грязный снег под ногами. Этот семестр должен был превратиться в бесконечную вечеринку. В ноябре он пережил ужасное собеседование в Браунском университете и был уверен, что комиссия будет в отпаде от его заявления, и он точно поступит. И потом, он уже не встречался с малышкой Дженни: она, конечно же, мила, и грудь у нее что надо, но на нее уходила уйма времени. До выпускного он собирался курить грану и вообще балдеть, но без продавца, которому можно было доверять, план его и гроша иного не стоил.
Нейт откинулся на спинку зеленой деревянной и скамейки и пристально посмотрел на роскошные многоэтажки, облицованные известняком, которые тянулись вдоль Пятой авеню. Справа на углу 72-й улицы он увидел дом, в котором жила Блэр. Наверху, в пентхаусе, на розовом пледе Блэр растянулся Китти Минки, кот породы русская голубая, в ожидании того, когда вернется домой Блэр и почешет ему грудку своими красновато-розовыми ногтями. Нейт непроизвольно нажал несколько клавиш своего сотового и позвонил Блэр. Он услышал шесть гудков, прежде чем она ответила.
- Привет, - четко произнесла Блэр. Она сидела в новом салоне "Гарренз" на Пятьдесят седьмой Восточной улице, который был стилизован под турецкий гарем. Тонкие шелковые платки, розовые и желтые, свисали с потолка, а огромные подушки тех же цветов были разбросаны по всему салону, чтобы клиенты могли посидеть и выпить чашечку турецкого кофе в ожидании своей очереди. Напротив рабочих мест стилистов висели огромные зеркала в золоченых рамах. Джанни, новый парикмахер Блэр, только что расчесал ее волосы, влажные от мытья и кондиционера. Прижав к мокрому уху телефон, Блэр уставилась на свое отражение в зеркале. Наступил решающий момент: решится ли она на короткую стрижку?
- Привет, это я, Нейт, - шептал старый знакомый голос ей в ухо.
Блэр была ошарашена и не могла ничего ответить. Они не виделись с самого Нового года, да и последняя встреча ничем хорошим не кончилась. С какой это стати Нейт звонит ей именно сейчас?
Нейт? - удивилась Блэр, переполняемая не то нетерпением, не то любопытством. - Это правда очень важно? Я сейчас не могу говорить. У тебя очень плохие времена?
Да нет, неважно, - ответил Нейт, пытаясь придумать хоть какое-нибудь разумное объяснение своему звонку. - Я просто подумал, что тебе, может, интересно узнать, что я решил завязать. Ну, ты понимаешь - завязать с травой.
Он пнул ком замерзшей грязи. Он вовсе не был уверен, что так оно и обстоит на самом деле. Завяжет ли он? Чего ради?
В замешательстве Блэр схватила свой телефон за другой край. Нейт всегда вел себя спонтанно, но не до такой степени. Джанни нетерпеливо провел черепаховым гребнем по ее волосам.
- Ну, ты молодец, - ответила она наконец. Послушай, мне надо идти.
Ее голос звучал как-то растерянно, а Нейт даже не знал, почему он ей позвонил. Увидимся, - пробормотал он и спрятал телефон в карман куртки.
- Пока.
Блэр бросила свой блестящий розовый телефон "Нокиа" в красную сумку для боулинга и выпрямилась, сидя на вращающемся кожаном стуле. Я готова, - сказала она Джанни почти уверенно. Помни, что я хочу короткую стрижку, но не под мальчика.
На загорелых щетинистых щеках Джанни появились складки, выражающие изумление. Он подмигнул темно-карим глазом так, что стали заметны его длинные ресницы.
- А, как у Катерины Хепберн, да?
Приехали.
Блэр затянула пояс бежевого халата, который ей выдали в салоне, и взглянула на зеркальное отражение чрезмерно напомаженных волос Джанни. Она молилась о том, чтобы он делал свое дело не так глупо и непрофессионально, как говорил. Конечно, это могло быть связано лишь с языком.
Нет, не Кэтрин Хепберн. Одри Хепберн. Ну, помнишь "Завтрак у Тиффани"? "Моя прекрасная леди"? "Забавная мордашка"? - Блэр прокручивала в голове, пытаясь вспомнить кого-нибудь из знаменитостей с достаточно короткой стрижкой.
А может, как у Сельмы Блэр, - отчаянно добавила она, несмотря на то что у Сельмы прическа была более мальчиковая, нежели та, какую хотела она.
Джанни ничего не отвечал. Вместо этого он проводил пальцами по мокрым распущенным волосам Блэр.
- Такой красиф фолос, - сказал он с тоской в голосе. Потом взял ножницы и, собрав волосы в хвост, без какой-либо суеты, одним резким движением отсек весь пучок.
Блэр закрыла глаза, когда волосы падали на пол. "Пожалуйста, сделай так, чтобы я была красивой, - молила она про себя, - и оригинальной, элегантной, и стильной". Она открыла глаза и замерла в ужасе, уставившись на отражение в зеркале. Ее мокрые космы, едва достающие до ушей, торчали в разные стороны.
- Не фолнуйтесь, - заверял ее Джанни, меняя большие ножницы на маленькие. - Теперь подрофпяем.
Глубоко вздохнув, Блэр запаслась терпением. Отступать было все равно поздно. Почти все ее волосы лежали на полу.
- Ладно, - выдохнула она.
Вдруг снова зазвонил мобильник, и она потянулась к нему.
- Подожди, - сказала она Джанни. - Алло.
- Это Блэр Уолдорф? Дочь Гарольда?
Блэр рассматривала себя в зеркале. Она никак не могла понять, в кого она превратилась. Она больше была похожа на вновь прибывшего заключенного, чем на известного адвоката Гарольда Уолдорфа, который развелся с ее матерью два назад и теперь живет в замке во Франции, где вместе со своим спутником жизни держит Виноградник. Оценив свое беспокойное состояние, Блэр была не против оказаться кем-то совсем другим - это одна из причин, по которой она решила довериться рукам Джанни. Она уже согласна и на Катрин вместо Одри, поскольку выглядела совершенно по-новому..
- Да, - слабым голосом ответила Блэр.
- Хорошо, - сказал парень низким голосом очень учтиво, так что трудно было догадаться, сколько ему лет - девятнадцать или тридцать пять. - Это Оуэн Уэллс. Я многим обязан вашему отцу. Когда-то мы вместе работали в одной фирме, а еще раньше учились в Йельском университете, и я понимаю, что вы заинтересованы в том, чтобы самой попасть туда.
Заинтересована? Блэр была не просто заинтересована, это было для нее смыслом жизни. Зачем же, блин, тогда ей понадобились пять лишних курсов, дающих дополнительные баллы при поступлении?
- Это так, - писклявым голосом выдала она.
Она взглянула на Джанни, который мурлыкал себе под нос слова отвратной песни Селин Дион, доносившейся из колонок стереосистемы. - Но я как бы облажалась на собеседовании.
И правда, на собеседовании она поведала слезливую историю своей жизни, а напоследок чмокнула мужика, который задавал ей вопросы, это, типа, и было самой лажовой фишкой.
- Именно поэтому я и звоню вам, - ответил Оуэн Уэллс, чей голос звучал очень сексуально, может, оттого, что резонировал так же, как звучащая в басу виолончель. - Поддержка вашего отца очень много значит для университета, и они хотят дать вам еще один шанс. Я вызвался провести с вами повторное собеседование, и приемная комиссия уже согласилась, что при рассмотрении вашей кандидатуры они будут опираться на характеристику, которую предоставлю им я.
Блэр была просто ошеломлена. Еще один шанс - это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Устав ждать, Джанни положил ножницы на рабочий столик на колесиках рядом с креслом Блэр, взял с ее коленей последний номер "Вог" и засеменил к коллегам, чтобы жаловаться на свою клиентку.
- Когда вы свободны? - настаивал Оуэн Уэллс.
"Сейчас", - хотелось выкрикнуть Блэр. Но она просто не могла попросить Оуэна прийти сюда и лицезреть, как Джанни стрижет ее, пока она будет отвечать на все занудные вопросы, какие обычно задают на собеседовании, типа: "Кто больше всего влияет на вашу жизнь?"
- В любое время, - визгливо ответила она.
Вдруг пришло в голову, что она не должна покалывать, в сколь безнадежном положении находится, особенно теперь, когда решила изобразить из себя одаренного ребенка с бешеным расписанием. - Вообще-то сегодня я занята, да и завтра тоже будет сумасшедший день. Вот в среду или в четверг после школы было бы в самый раз.
- Я обычно работаю допоздна, а вплоть до среды у меня каждый вечер встречи. Как насчет вечера четверга? Около половины девятого?
- Замечательно, - ответила Блэр.
- Хотите, я приду к вам в офис?
Оуэн немного помедлил. Блэр слышала скрип его стула, она представила, как он осматривает свой офис в "Трибеке" с видом на Нью-Йоркскую гавань, пытаясь решить, насколько подходит его кабинет для встречи. Он виделся ей высоким блондином с загаром, как у всех игроков в теннис, такой же был у ее отца. Но Оуэн Уэллс наверняка лет на десять моложе ее отца и поэтому выглядит гораздо лучше. Интересно, задумывался ли он, как круто иметь по букве "у" в имени и фамилии?
- Почему - бы нам не встретиться отеле "Комптон"? Там есть небольшой бар, вполне уютное местечко, - засмеялся он. - Я куплю вам колу, хоть ваш отец и говорил мне, что вы предпочитаете "Дом Периньон".
Блэр вспыхнула. "Этот, блин, папаша - что он там еще порассказал?"
- Да нет, кола - это замечательно, - немного запинаясь, произнесла она.
Хорошо. Увидимся в четверг вечером. На мне будет галстук с эмблемой Йельского университета.
Буду с нетерпением ждать. - Блэр пыталась выдержать деловой тон, несмотря на все, что она нафантазировала себе про Оуэна. - Спасибо за звонок.
Она выключила телефон и посмотрела в висевшее прямо перед ней золоченое зеркало. Теперь, когда у нее на голове почти не осталось волос, ее голубые глаза казались больше, а цвет их насыщенней.
Если бы она была актрисой, снимающейся в фильме о самой себе - ей всегда нравилось мечтать об этом, - то этот день стал бы кульминацией: именно сегодня она изменила свою внешность и начала репетировать более значительные роли в своей карьере. Она взглянула на часы. Осталось лишь полчаса до того, как она должна быть на уроке физкультуры в "Констанс Биллар". Она не видела причины, по которой ей стоило нестись назад в школу, тем более "Бенделз" находился всего через три дома, и там ее ждало платье для встречи с Оуэном. Конечно же, стоило заколоть физру, если новая прическа и новое платье помогут ей попасть в Йель.
Джанни пил кофе и кокетничал с мойщиками волос. Блэр угрожающе посмотрела на него, тем самым провоцируя его на то, чтобы он напортачил с ее прической.
- Как только вы будете готовы, мисс, - отозвался он скучающим голосом, будто ему все равно, стричь ее или нет.
Блэр глубоко вздохнула. Она избавлялась от прошлого: от несложившихся отношений с Нейтом, от внушающего отвращение нового мужа матери и ее возмутительной беременности, от заваленного собеседования в Йельский - и заново создавала свой образ. Йель дал ей еще один шанс, и с этих самых пор она будет хозяйкой своей собственной судьбы: будет писать сценарий, режиссировать и играть в фильме под названием "Моя жизнь". Она уже представляла себе заток статьи о ее прическе в рубрике "Стиль" в "Нью-Иорк таймз": "Коротко для дебюта в Йельском".
Ее лицо расплылось в победной улыбке, которую она репетировала для интервью с Оуэном Уэллсом в четверг вечером.
- Я готова.
Стихи о сексе исполнены лжи
- Итак… - сказала Ванесса, похлопывая Дэна коленкой по бедру. Они лежали обнаженными на спине и, в изумлении от произошедшего, пристально разглядывали потрескавшийся потолок его спальни.
- Как тебе?
Ванесса уже несколько раз попробовала, что такое секс. Это было с ее бывшим дружком Кларком, взрослым барменом, с которым она недолго встречалась осенью. Дэн тогда (подобно другим более или менее предсказуемым представителям мужского пола) был полностью поглощен мечтами о Серене Ван-дер-Вудсен и не мог заметить, что Ванесса влюблена в него. Но даже если бы секс для нее был новым ощущением, она отнеслась бы к нему прозаически, потому что так она относилась ко всему. Дэн же, напротив, никогда ни к чему не относился прозаически. Тем более когда только что лишился девственности. Ей не терпелось узнать о его реакции. - Это было… - Дэн не моргая уставился на серую выключенную лампочку, свисающую с потолка, он был одновременно недвижим и перевозбужден. Их ноги соприкасались под тонкой красной простыней, и казалось, что между ним и Ванессой проходил электрический ток, который отдавал у Дэна в пальцах ног, в коленях, в пупке, в локтях и на концах волос. - Неописуемо, - в конце концов ответил он, потому что у него действительно не было слов, чтобы описать то, что он почувствовал. Было бы невозможно написать стихотворение о сексе, не прибегая к занудным избитым метафорам, таким, как взрывающийся фейерверк или музыкальное крещендо. И даже они были неточны. Они не могли передать ни то, что он в действительности ощутил, ни то, что секс для него был процессом познания мира, в течение которого все обыденное становилось совершенно удивительным. Возьмем, к примеру, левую руку Ванессы. Ничем не примечательная рука: мягкая, бледная, покрытая коричневатыми волосками и то тут, то там разбросанными родинками. Но когда они занимались сексом, она уже не была той знакомой рукой, которую он знал и любил с тех самых пор, как в десятом классе их с Ванессой не пустили на вечеринку, она была изящной драгоценностью, которую он целовал без устали, чем-то новым, восхитительным и вкусным. О боже. Понятно? Все, с помощью чего он пытался описать секс, было похоже на неубедительную рекламу нового сухого завтрака. Даже само слово "секс" было невер ным, а от выражении "заниматься любовью" отдавало дешевой мыльной оперой.
"Электрический" - вполне подходящее слово для передачи того, что такое секс, но опять же у него слишком много отрицательных коннотаций, связанных с такими словосочетаниями, как "электрический стул" или "электрическая изгородь". "Экзальтированный" - тоже неплохо, но что оно точно означает? "Трепещущий" звучало несколько изысканно и уничижительно, больше подходило для испуганного мышонка. Если же он когда-нибудь и написал бы стихотворение о сексе, то ему хотелось бы возбуждать мысли физически привлекательных зверей, таких, как львы и олени, а мыши здесь ну совсем не к месту.
Спустился с небес? - спросила Ванесса и дотянулась пальцем до его мочки, приподняла ее и отпустила.
Вершина, - бессмысленно пробормотал Дэн. - Прозрение.
Ванесса нырнула под простыню и сильно дунула на бледный впавший живот Дэна:
- Эй! Ты, типа, в шоке?
Дэн ухмыльнулся и придвинулся к ней так, чтобы поцеловать ее широко улыбающийся рот и подбородок с ямочкой.
- Давай еще.
Ухты!
Ванесса хихикнула и провела носом по его коричневым бровям.
- Так тебе понравилось?
Дэн поцеловал ее правый глаз, а потом левый.
- Ммм, - простонал он, все его тело изнывало от удовольствия и желания. - Я люблю тебя.