* * *
"Особо следует отметить значительный вклад конно-гренадёра, ротмистра А.А. Скрябина, организовавшего подписку для записи на граммофонные пластинки полковых маршей гвардейских и армейских полков в исполнении военного оркестра и хора трубачей пешего и конного полка французской республиканской гвардии. Эти марши исполнялись на многих публичных торжествах, и патефонные пластинки с этими записями с энтузиазмом раскупались частными лицами, зачастую бывшими чинами императорской армии и флота" /О.Г. Гончаренко, Белоэмигранты между звездой и свастикой, Москва, изд. "Вече", 2005, с. 100/.
ИСТОРИЯ В ПАМЯТНЫХ ЗНАКАХ
"Немаловажным является и тот факт, приведённый исследователем Г.Алёхиным, что, даже находясь на советской каторге, казаки отнюдь не потеряли своего достоинства и решили хоть как-то отметить своё пребывание на ней. Казаками-каторжниками в 1955 году в ОЗЕРлаге, что располагался в Иркутской области был учреждён проект Каторжного креста. Автором его являлся… донской сотник Константин Орлов. Получить эту награду имели право лишь казаки – участники Дальнего похода, а таковым называлась передислокация различных казачьих формирований в Югославию, Италию, Францию и другие страны Западной Европы в 1943 – 45 годах, осуждённые на заключение или ссылку по 58-й статье Уголовно-процессуального кодекса РСФСР и никто иной". /В.Г. Гончаренко "Белоэмигранты между звездой и свастикой", Москва, изд. "Вече", 2005, с 227/.
СЛЕД В ИСТОРИИ
"Про Родзевича также известно, что он был автором знака РОА, в виде белого щита с синим Андреевским флагом на нём, находящегося в красном обрамлении".
ОПИСАНИЕ ЗНАКА
Эмблемой НТС с 1936 г. Служит "трезуб" – родовой знак князя Владимира Святого, принесшего на Русь свет христианства. Это – старейший наш государственный знак, символ единства Русской земли во времена её становления, когда в ней уравновешивались княжеское и демократическое начала, когда она была открыта Европе. Этот знак можно найти на монетах, печатях, знамёнах, оружии и грамотах времён св. Владимира, Ярослава Мудрого и св. Андрея Боголюбского; на кирпичах Десятинной церкви в Киеве, в Гродненской и Суздальской землях, в Смоленске, Полоцке, Риге, Нежине, Галиче и Дорошине-на-Буге. (Ныне государственный герб Украины, прим. автора). В качестве значка НТС "трезуб" золотого цвета вписан в пятиугольный щиток, окрашенный в российские национальные цвета: белый, синий и красный. Для нас "трезуб" в первую очередь символ нашей христианской государственности: голос прошлого, зовущий нас отдать долг будущему" /"НТС, Мысль и дело, 1930-2000", Библиотека россиеведения. Выпуск № 4, Москва "Посев", 2000 г., с. 4/.
Глава 11. Дух организации
Размышляя о духе организации, уместно привести сравнение общественной организации с деревом. Учредители и их мотивация, принципы, задачи – это корни. Потом из корней растёт ствол, ветки и веточки, на которых качаются листочки или иголочки и так до самой макушки. Листочки срывает даже лёгкий ветерок, веточки обламывает сильный ветер, ствол может сломать ураган. Но, если корни целы, дерево отрастёт снова. Так вот, духовное крыло организации призвано защищать корни, основу своей организации, базовые установки её учредителей. Но и о том, что всё имеет свою меру забывать нельзя. Главное не переусердствовать в мифах о корнях.
Итак, духовное крыло организации, – это те её члены, которые хранят её идеи и принципы. Эта же часть организации осуществляет контрольно-ревизионную деятельность. Целесообразно наладить взаимодействие с конфессией, которой придерживается основная масса членов организации. Например, для казачьих организаций – это православие, следовательно, православный священник, штатно имеющий сан в церковной иерархии – необходимый атрибут организации в различных мероприятиях: и казаку грехи отпустить и водки попить. Ещё лучше официально, с извещением всех членов организации, закрепить за собой и батюшку, и божий храм. Конечно, нужно поощрять и членов контрольно-ревизионной комиссии, наделив их правом охранять уставные цели и принципы организации.
Создание духовного крыла общественной организации важно в любом случае. Но особенно важно отнестись к этому серьёзно, если вы, в рамках своей организации, пытаетесь возродить что-то историческое, давно ушедшее. В этом случае вам предстоит долгий путь исторической реконструкции былого. А для того, чтобы эта реконструкция былого стала достаточно надёжной, необходимо духовное крыло организации, то есть те люди, которые пошагово будут воссоздавать, ну хотя бы костюмы солдат Бородинского сражения, или рыцарей – крестоносцев, или традиции ОСВОДа.
В этом контексте опыт российской эмиграции уникален.
Поток эмигрантов из России в начале ХХ века это уникальное историческое явление, на примере которого можно изучать внедрение иной цивилизации, иного духа в агрессивную, а в лучшем случае, в равнодушную среду другой цивилизации. Из России массово уезжали "организаторы", то есть, те люди, на которых старая Россия опиралась своим бытом, своими законами, своими традициями. В этой связи, конечно, русское зарубежье доставляло немало хлопот своей прежней Родине своим прежним Уставом, да и новой "родине" по той же причине. Но шли годы, пассионарные люди уходили из жизни, остальные ассимилировались с населением тех стран, в которых жили. Вот что по этому поводу пишет О.Г. Гончаренко, характеризуя эмиграцию уже после Второй мировой войны: "Впрочем, и сама эта жизнь изменилась за годы войны: эмигрантская культуры понесла ряд тяжёлых утрат: ушли Осоргин, Зайцев, Мережковский и Гиппиус, Бердяев, Шмелёв и Бунин. На Западе оказался и совсем новый слой эмиграции – бывшие "под советские граждане", бежавшие во время войны или выбравшиеся из зон советской оккупации в восточной Европе, пытавшиеся как-то устроить свою жизнь в новых для себя государствах. Для них могикане Белого движения по-прежнему были "неизведанной землёй", и, несмотря на кажущуюся одинаковость судеб, особенной духовной близости между этими двумя волнами эмиграции не возникало. Старая эмиграция и её потомки, родившиеся за границей, казалось, жили своей обособленной жизнью. Их общественные организации регулировали жизнь эмигрантов, внешне доступную для изучения, но по сути далёкую и закрытую для коренного населения и случайных русских людей, оказавшихся за границей" /О.Г. Гончаренко, Белоэмигранты между звездой и свастикой, изд. Москва, "Вече" с. 229/.
Здесь уместно заметить, что общественные организации создаются не для "спасения" всех и вся, а создаются для объединения людей, близких по духу и для взаимопомощи друг другу. Поэтому, "постсоветские граждане" уже сильно отличались от белой эмиграции своим пониманием жизни. Они уже были чужие. Всё что они могли сделать – это создать свои общественные организации и уже через них начать взаимодействие с первой волной эмиграции.
Деление между людьми на своих и чужих было всегда. Причём сближение разных общественных групп совершается значительно реже, чем их разделение, даже в экстремальных условиях.
Вспомним, в связи с этим теорию Фуко: когда он анализирует английскую и французскую историю, то поступает довольно по-расистски, с обычной точки зрения. Он говорит о том, что и в Англии, и во Франции было два класса: высший класс – это другая раса, другой народ (завоеватели), а низший класс – это те люди, которые автохтонно проживали здесь. Он это доказывает и для территории Англии, и для территории Франции. Решение было в том, что в последующие 300-500 лет сформировались промежуточные группы между этими двумя резко различающимися классами, которые фактически образовывали эти этнокультурные и этносоциальные лифты "мосты". Тот самый средний класс со своими общественными организациями.
"В России основная проблема в том, что эти элиты резко возникают (произошёл переворот или приходит новая династия), а затем они начинают вариться в собственном соку. Это может происходить 50 лет, в случае романовской династии и больше, но итог один и тот же: возникает разрыв между главными сообществами, главными сословиями, и, собственно, возникает разрыв воображения; этих воображаемых сообществ становится много, и цивилизация разрывается опять на куски, слабые дискурсивные обрывки, фрагменты. Вот эта проблема "расходящихся воображений элит и тех сообществ, которые выступают против них, как мне кажется, является для современной России ключевой. Нет среднего класса, нет мостов". /Цитата из прений по докладу Д.Н. Замятина из сборника "Государственная идеология и ценности в государственной политике и управлении", выпуск 3 (41), Москва, научный эксперт, 2011, с. 59–60/.
Конечно, бывают исключения, бывают пассионарии, бывают люди, отдающие свои жизни на служение всем. Но это редко, обычно происходит так, как пишет О.Г. Гончаренко: "Очевидцы оставили немало свидетельств того, что на уходящих в неизвестность транспортах, как никогда, резко обозначился "классовый" подход в распределении свободных мест. Касалось это, главным образом, погруженных на борта чинов армии: "Сразу бросались в глаза три категории: высшее начальство и их семьи… Полковники, штабные офицеры, штатские пшюты, всевозможных калибров предприниматели, богатые коммерсанты с семействами, банкиры и "прочая в этом роде". Вторая категория – обыкновенные жители Севастополя… мирные, запуганные обыватели – мещане,…и, наконец, третья категория – просто военные, рассеянные и отступившие на Севастополь с фронта войсковые части… военные школы и прочая публика в этом роде.
Буквально на третий день пути, согласно приказу по кораблям, гражданским лицам, нижним чинам и беженцам было предписано освободить каюты и занимаемые ими кают – компании для высших чинов армии. Без особого энтузиазма публика подчинилась приказу, грозившему ей? В случае неподчинения наказанием, постепенно переместившись в проходы между каютами и наружные коридоры. Кто-то оказался на палубе; немногие счастливцы нашли себе места на медных решётках, закрывавших "кочегарки" гражданских судов. "А когда наступила ночь и густая тьма окутывала небо, море… из кают-компаний неслось пьяное разухабистое пение цыганских романсов, и доносился до нас характерный звук вылетающих пробок из бутылок пенного шампанского. Там цыганскому пению вторил визгливый, раскатистый женский смех… Так плыли мы и "они". Поразительно, но подобные примеры классовой сегретации пережили не только сам поход через Чёрное море, но ещё долгое время оставались живы и в других средах зарубежной общественной жизни русской эмиграции" /О.Г. Гончаренко, Белоэмигранты между звездой и свастикой, изд. Москва, "Вече" с. 8/.
Что касается исключений, то есть замечательные примеры служения людям. Например, этот: "За время своей военной карьеры в Парагвае, Иван Тимофеевич Беляев успел послужить и генерал-инспектором парагвайской артиллерии, и начальником Генерального штаба парагвайской армии. Будущий парагвайский президент Стресснер служил тогда под их началом и навсегда вынес убеждение, что русские офицеры – люди чести и долга. В наши дни в парагвайской столице Асунсьоне и других городах страны улицы и проспекты носят имена русских воинов: Команданте Беляев, Команданте Саласкин, Команданте Канонников, Офисьеро Серебряков. На карте Асунсьона значится улица России. А на западе страны есть город Фортин-Серебряков. Там же стоит памятник русскому генералу Беляеву – главному военному советнику парагвайской армии. Неизвестным в наши дни осталось идейное наследие Беляева, видевшего в сохранении и приумножении гуманитарной культуры русского народа залог его исторического прогресса. Он был инициатором создания в Парагвае колонии русских беженцев – "Русский очаг", так называемого духовного пристанища для сотен тысяч изгнанников с родной земли, где обычаи, религия и вековая культура их родины могла бы сохраниться "как в ковчеге" до "лучших времён". Субъективные факторы нанесли делу патриотической эмиграции наибольший вред. Вина легла на эмиграционные верхушки – парижскую и парагвайскую. Идея патриотической эмиграции, отвергавшая интервенционистские цели, грозила пошатнуть позиции тех кругов, которые обеспечили себе авторитет и добились привилегий в белоэмиграционой верхушке" /О.Г. Гончаренко, Белоэмигранты между звездой и свастикой, Москва, изд. "Вече", 2005, с. 162/.
Нетрудно заметить, что российская богатая аристократия, изгнанное с родной земли крупное чиновничество, оседали в Париже, Берлине, Лондоне и стремились вернуть себе власть, в общем-то не имея других целей, кроме реваншистских. Конечно, ни о каком развитии и даже продолжении духовного наследия с их стороны речь идти не могла. Они боролись за власть, кормились из рук иностранных разведок и ассимилировались с народами стран своего проживания, не очень заботясь о сохранении русских идей, русских традиций и русского народа.
Но были и другие люди, создававшие "Русские очаги" культуры. Этим людям было значительно труднее, они угодили встык между своей бюрократией, жаждущей властного реванша, и чужими народами. Этим людям палки в колёса ставили все: "Стараниями верхних слоёв русской военной эмиграции в Париже благородные начинания Беляева в отношении эмиграции в Парагвай были быстро свёрнуты. Патриотическая идея была переведена на чисто коммерческую основу, скромные материальные возможности эмиграции были подорваны. Стали появляться различные ориентированные на коммерцию центры, готовые за определённую плату организовать выезд переселенцев…" /О.Г. Гончаренко, Белоэмигранты между звездой и свастикой, Москва, изд. "Вече", 2005, с. 162/.
Гончаренко удивительным образом показывает личину русского чиновничества и русской элиты. Пока в их руках была земля, её недра, она грабила и гробила русский народ, как абсолютно не нужный ей ресурс, как только этот народ выгнал всю эту оскотинившуюся мразь за пределы страны, она тут же развернула борьбу за "свой" людской ресурс, но по прежнему варианту "борьбы за власть", за своё место, пусть и у сильно опустевшего, но "корыта".
"Элита" России – это трагедия России. Аналогия с днём сегодняшним очевидна.
Отличие российских элит от иных О.Г. Гончаренко также прекрасно показывает на примере Финляндии: "Финское правительство отдало распоряжение своим дипломатическим представителям за границей содействовать поступлению добровольцев в финскую армию. При этом оно запретило принимать русских, проживающих в Финляндии… Советская власть объявила войну не Финляндии и финскому народу, а выступила с "поддержкой" искусственно созданного ею "народного правительства" Куусенина против "белобандитов и клики Таннера – Маннергейма", т. е. советское правительство начало борьбу на платформе гражданской войны в Финляндии, борьбы "красных" против "белых". Принять борьбу в этой плоскости финны не могли, так как это грозило бы единству их нации… Финскому правительству было необходимо сохранить полное единение своего народа, а этого можно было достичь, лишь ведя войну национально-освободительную, направленную против русских. На этих условиях самая крупная фракция Сейма – социалисты – гарантировали поддержку со стороны представляемых ею групп населения. Ведение войны национально-оборонительной против "русских" единство нации действительно было сохранено, и в стране возник огромный национальный подъём". /О.Г. Гончаренко, Белоэмигранты между звездой и свастикой, Москва, изд. "Вече", 2005, с. 165/.
Дорогой читатель, ты можешь провести подобную аналогию в мышлении с нашей, российской Государственной Думой, хоть нынешней, хоть самодержавной, или правительством? Ты когда-нибудь на себе ощущал с их стороны подобное трезвое понимание ситуации и заботу о народе?
Но в основном "чужих" вытесняют, идёт постоянная борьба за ресурсы. Поэтому, создавая духовное крыло организации, надо думать о своей культуре, о своём быте, о своём народе.
Чужая культура всё равно вытесняет чужих для неё, чтобы они для неё не сделали. Например, "нельзя не отметить отличительную особенность дальневосточного зарубежья. В Европе, США, Канаде, Австралии, Латинской Америке потомки российской эмиграции так называемой "первой волны", несмотря на все процессы адаптации и ассимиляции, продолжают или хотя бы пытаются сохранять традиции своих отцов и дедов. В Китае, кроме памятников русской материальной культуры, которые, кстати, китайские власти не перестают последовательно уничтожать и поныне, не осталось практически ничего из всего многообразия русской жизни, существовавшей здесь более половины века. В то же время на родине, многие из вернувшихся достигли больших успехов, особенно на ниве науки, в области искусства и литературы. Широкой популярностью и любовью до сих пор пользуются имена А.Н. Вертинского и О. Лундстрема, известны книги и статьи Н. Ильиной, А. Хейдока, Л. Кравченко, Б. Юльского, Л. Хаиндравы… В наши дни в России активно действует ассоциация "Харбин", выросшая из созданной ещё в советское время Ассоциации друзей Харбинского политехнического института и имеющая отделения в Москве, Новосибирске, Саратове, Сыктывкаре. Такого же рода Объединения существуют в Австралии, Польше и Израиле. Издаваемые этими организациями в России и за рубежом периодические издания информационного, историко-публицистического и мемуарного характера имеют очень большое значение для сохранения истории российской эмиграции в Маньчжурии. В связи с этим необходимо назвать ещё одну особую черту российской эмиграции в Северо-Восточном Китае: преобладающему большинству людей, проведших детство и юность в Харбине и на линии, свойственная ностальгия по "малой родине" в Маньчжурии, щемящее чувство тоски по ушедшему "Русскому" Харбину". /О.Г. Гончаренко, Белоэмигранты между звездой и свастикой, Москва, изд. "Вече", 2005, с. 273/.
Что здесь примечательного, и какой вывод желательно сделать, – люди одной крови, одного языка, одной культуры должны держаться друг друга, и здесь тоже есть удивительные примеры: "Анастасия Александровна Ширинская – дочь командира эсминца "Жаркий" – более 70 лет жила в Тунисе, отказываясь от паспорта этой страны. Всё это время Анастасия Александровна была хранительницей памяти о русских моряках, бросивших свой последний якорь в Тунисе в далёком 1920 году. Дочь капитана русского императорского флота дождалась того дня, когда над кораблями российского флота снова взвились Андреевские стяги…" /О.Г. Гончаренко, Белоэмигранты между звездой и свастикой, Москва, изд. "Вече", 2005, с. 283/.
Огромную роль играет подготовка кадров для духовного крыла организации. Приведём несколько примеров подобной деятельности: "В 1924 году по призыву представителей гвардейских союзов и объединений во главе Общегвардейского объединения стал Свиты Его Императорского Величества генерал-адъютант Владимир Михайлович Безобразов, ещё десятилетие назад бывший командиром Русской императорской гвардии. "Генерал Безобразов внёс решительное изменение в организацию гвардии, – он приступил к формированию скрытых кадров полков и высших соединений, с подчинением их великому князю Николаю Николаевичу", отмечали его современники" /О.Г. Гончаренко, Белоэмигранты между звездой и свастикой, Москва, изд. "Вече", 2005, с. 94/.