– Возможно, ты прав, – тихо призналась она, – но гормоны и здравый смысл не очень хорошо ладят друг с другом.
Последней фразой она, явно, хотела его уязвить.
После разговора Алекс чуть не повернулась и не ушла. Хорошие манеры не позволили ей этого сделать. Если Аристос снова начнет говорить возмутительные вещи, она с ним справится. По крайней мере, постарается.
Но когда она сидела напротив него за столиком в пустом зале ресторана отеля, ей вдруг пришло в голову, что он может быть прав. Что, если бы он сделал то, на что намекал, она, возможно, и вправду не стала бы сопротивляться и получила удовольствие. Принимая во внимание репутацию Аристоса, это был тревожный сигнал. За время их отношений Себастьен не смог ее убедить лечь с ним в постель и предложил ей стать его женой, чтобы наконец ею овладеть. Она не знала, чего ждала от отношений с мужчиной. Остроумного флирта, как у Лиззи и Дарси из "Гордости и предубеждения"? Одержимости, которая была у Гэтсби из романа Фитцджеральда? Или сильного влечения, которому невозможно сопротивляться?
Аристос притягивает ее к себе, словно магнит, и она ничего не может с этим поделать. Ситуация усложнилась после того, как она узнала, что у Аристоса есть сердце. Что он оплатил образование двум бездомным, после чего взял их к себе на работу. Дал им второй шанс в жизни.
Ему нравилось притворяться порочным, беспринципным человеком, но она уже поняла, что он совсем не такой. Думать о том, какие еще у него могут быть достоинства, было опасно, но она не могла от этого удержаться.
– Как насчет чтения? – спросил он, нарушив неловкое молчание. – Ты как-то сказала, что любишь читать. Почему бы тебе не разработать какой-нибудь благотворительный проект, связанный с книгами? Неграмотность среди молодежи – это большая проблема. Почему бы тебе ей не заняться? Не подключить к этому Стеллу?
Она никогда не смотрела на свое хобби с практической стороны. До сих пор чтение было для нее способом познания мира, наполнения серых будней яркими приключениями. Когда Алекс была маленькой, мать научила ее английскому языку, и она была ей за это благодарна. Гости зачастую оставляли в отеле прочитанные ими на отдыхе книги, и она собрала приличную библиотеку.
– Мне нравится эта идея, – спокойно произнесла она, расценив его вопрос как попытку примирения.
– В таком случае, используй это время, чтобы составить список организаций, с которыми ты хотела бы работать.
Алекс попыталась сосредоточиться на салате, но у нее внезапно пропал аппетит. Наверное, все было в волнующей близости Аристоса, которая не позволяла ей сконцентрироваться ни на чем другом.
– Хватит обо мне, – сказала она. – Что не дает тебе уснуть?
В его темных глазах промелькнули искорки веселья.
– Список слишком длинный и скучный, – он откинулся на спинку стула.
– Должно быть, ты переживаешь из-за казино, – предположила она.
– Да, но здесь от меня почти ничего не зависит. Я могу лишь попытаться убедить своих инвесторов в том, что беспокоиться не о чем.
– У тебя это получается?
– С некоторыми из них да. Но самый крупный инвестор, русский олигарх Дмитрий Смирнов, все еще колеблется. Я пригласил его на Ларикос на игру в покер, которая состоится через три недели. Возможно, тогда мне наконец удастся его убедить.
Внутри у нее все оборвалось.
– Ты мог бы заниматься этим сейчас, если бы тебе не нужно было присматривать за мной.
Аристос посмотрел на нее с укором:
– Мы это уже обсудили.
Да, но ей не хотелось ему мешать делать что-то столь важное для него.
– Что еще ты планируешь получить от этой игры?
– Я думал, ты считаешь мою работу отвратительной, принцесса.
Она вздохнула:
– Гектор Ригатос, отец моей лучшей подруги, потерял все семейные сбережения, играя в Лас-Вегасе. Я знаю, что это крайний случай, но все равно испытываю предубеждение к азартным играм. И, пожалуйста, перестань называть меня принцессой. Ты прекрасно знаешь, что мне это не нравится.
– Конечно, несчастные случаи вроде этого бывают. Но большинство людей умеет получать удовольствие, не теряя головы. Мне нравится называть тебя принцессой. Это не дает мне забыть о том, кто ты есть.
Алекс покачала головой:
– Как давно ты проводишь эту игру у себя на острове?
– Уже пять лет. Игрокам она нравится, потому что она проходит в уединенной обстановке, и попасть на нее можно только по особому приглашению. Это позволяет им расслабиться. Как говорится, что происходит на Ларикосе, остается на Ларикосе. Представителям СМИ находиться на острове запрещено. Персоналу запрещено фотографировать гостей и снимать их на видео.
– Насколько высока первоначальная ставка?
– Тебе лучше этого не знать.
– Ну пожалуйста, скажи.
– Сто тысяч долларов.
– Ничего себе! А к концу игры?
– В прошлом году она достигла трех миллионов. Общая стоимость всех фишек на столе достигла двадцати миллионов. Только, пожалуйста, никому об этом не говори.
Люди, которых Аристос приглашал на свой остров, явно играли не на последние деньги. В отличие от Гектора Ригатоса.
– Ты отдаешь часть дохода от этих игр на благотворительность, – предположила она.
– Да.
– Ты сам играешь?
– Иногда.
Алекс была готова поспорить, что он сильный игрок.
– Итак, как мы можем завлечь Дмитрия Смирнова сюда?
– Ты имеешь в виду, как я могу его завлечь?
– Я могу тебе помочь. Мы довольно часто проводим в своем отеле интересные мероприятия для привлечения высокопоставленных гостей.
– Для Дмитрия Смирнова достаточно игры в покер. Он всегда хотел поиграть на Ларикосе.
Алекс закусила губу.
– Тогда в чем проблема?
– Игра состоится в день рождения его супруги. Я уже предложил им погостить неделю на Ларикосе и отметить праздник. Я не знаю, что мне делать, если они не согласятся.
Какая здравомыслящая женщина откажется провести неделю на Ларикосе? Если, конечно, ее не будут удерживать здесь как пленницу. Может, супруга русского олигарха согласится приехать, если Аристос сделает ей оригинальный подарок, который придется ей по душе?
"Нужно поискать в Интернете информацию о супруге Дмитрия Смирнова", – подумала Алекс, вспомнив о ноутбуке, лежащем у нее в спальне. Наверняка ей удастся что-то узнать о вкусах и предпочтениях этой женщины.
Аристос пристально посмотрел на нее:
– Нет, Алекс.
Было нетрудно догадаться, что он имел в виду, что не нуждается в ее помощи.
– Что "нет"? – с невинным видом спросила она, наколов на вилку ломтик помидора.
Аристос проигнорировал ее вопрос и перевел разговор на нейтральную тему. Алекс подыграла ему, решив, что пойти на временную уступку будет правильнее.
После ужина он пошел провожать ее наверх. С каждым шагом ее тревога усиливалась. Кто знает, сколько недель или даже месяцев ей придется провести в заточении на острове, где ей все незнакомо? Она не хочет быть одна. Она не хочет быть здесь. Она хочет вернуться к своей привычной жизни.
– Тебе что-нибудь принести? – спросил он, остановившись у двери ее спальни.
Она закусила губу, чтобы сдержать подступившие к глазам слезы.
– Нет, спасибо.
Аристос протянул руку и провел кончиком пальца по ее щеке:
– Алекс…
Вздрогнув, она пробормотала "спасибо", открыла дверь и быстро вошла в комнату, боясь, что может не совладать с собой и совершить какую-нибудь глупость.
* * *
Аристос с минуту простоял в коридоре у спальни Алекс, разрываясь между желанием пойти утешить ее и пониманием, к чему это, скорее всего, привело бы. В конце концов он пошел в свою комнату и, устроившись на террасе с ноутбуком, ответил на несколько электронных писем.
Час спустя разразилась гроза. От раската грома затряслись стены, и он прошел в комнату. Убедившись, что система громоотводов работает, он налил себе выпить и вернулся на террасу, чтобы полюбоваться желтыми зигзагами молний, прорезающими небо.
Гроза усиливалась. Вокруг все громыхало и сверкало, словно кто-то устроил масштабное зрелище с фейерверками.
Аристос не знал, что заставило его заметить Алекс на соседней террасе. Если она и вскрикнула от испуга, он не мог этого услышать. На ней был белый шелковый халат, которые предлагались гостям на Ларикосе. Она стояла на месте как вкопанная, обхватив себя руками. Очередная вспышка молнии осветила ее бледное лицо. Она была в ужасе.
Когда раздался оглушительный раскат грома, она повернулась и бросилась в спальню. Аристос пересек свою комнату, вышел в коридор и направился к ней. К его удивлению, ее дверь оказалась не заперта.
– Тише, – сказал он, заключив Алекс в объятия. – Что случилось?
– Т-тот удар, – пробормотала она. – Он был так близко. Молния попала в дом?
– Нет. У нас все в порядке, – ответил он, поглаживая ее по волосам. – Здесь часто бывают грозы.
– В Стигосе тоже. Я их ненавижу.
– Если ты в надежном укрытии, они не причинят тебе вреда.
– Что, если молния ударит в дом?
– Здесь стоит супернадежный громоотвод.
В следующую секунду раздался еще один раскат грома, и Алекс так сильно задрожала, что ее зубы застучали. Тогда он отпустил ее, подошел к бару, налил в рюмку немного коньяка и, сев вместе с Алекс на софу, обнял ее и протянул ей коньяк.
– Вот. Выпей.
Обхватив рюмку пальцами, она сделала глоток:
– Он очень крепкий.
– Он успокоит твои нервы.
Алекс сделала еще глоток. Аристос провел рукой по ее волосам, заплетенным в тугую косу.
– У меня непослушные волосы. Я распущу их перед сном.
Аристос снял резинку с ее косы и начал аккуратно ее расплетать.
– Почему ты так испугалась? У тебя есть плохие воспоминания, связанные с грозой?
– Когда я была маленькой, в моего дядю Расмуса ударила молния. Он был рыбаком. В то утро он вышел на лодке в море. Началась сильная гроза. К счастью, один из его знакомых рыбаков увидел, что произошло. Дядю отвезли в больницу. Он выжил, но левая сторона его тела осталась парализованной. После этого он больше не мог управлять лодкой.
– Несомненно, это шокировало маленькую девочку.
Алекс кивнула:
– Я знаю, что мои страхи беспочвенны, что вероятность стать жертвой молнии крайне мала, но все равно ничего не могу с собой поделать.
Ее волосы на ощупь напоминали атлас. Когда они рассыпались по плечам, он подумал, что, если бы она была его женщиной, он настоял бы на том, чтобы она всегда носила их распущенными.
Аристос нахмурился. Откуда взялась эта мысль? Он ни с одной женщиной не был так долго, чтобы считать ее своей.
Раскаты грома и вспышки молний стали более редкими, но Аристос продолжил успокаивать Алекс, медленно массируя ее затылок.
– Аристос?
– Что?
– Какими были твои два пути?
Его пальцы замерли в ее волосах.
– Я уже сказал, что это было очень давно.
Алекс повернулась и посмотрела на него.
– Если это было давно, почему ты не хочешь об этом говорить?
– Потому, что это уже не имеет значения.
– Если это не имеет значения, почему ты не можешь мне об этом рассказать?
Потому, что это затрагивает подробности его личной жизни. Потому что почти никто не знает историю его прошлого. Потому, что, если он ей с ней поделится, она поймет, какой он на самом деле.
Но она поделилась с ним своими страхами. Было бы справедливо ответить откровенностью на откровенность.
– Когда мне было шестнадцать, я жил на улицах Афин, – начал он, притянув ее к своей груди. – Я был в уличной шайке. Я отдалился от своей семьи, был зол на весь свет и пошел по кривой дорожке. Однажды вечером Дэвид Теннисон, мой будущий наставник, выходил из ресторана в центре Афин. Я попросил у него закурить и попытался украсть у него бумажник, но с ним этот номер не прошел. Вместо того, чтобы передать меня полиции, он спросил, почему я бродяжничаю. Я рассказал ему свою историю. Он увидел что-то за гневом и горечью и захотел мне помочь, но при условии, что я перестану нарушать закон. В тот вечер он дал мне двадцать стодолларовых банкнот и свою визитку. Сказал, что, если я хочу узнать, как построить игорный бизнес, я могу прилететь к нему в Лас-Вегас.
Алекс подняла голову и посмотрела на него:
– И ты полетел.
Он кивнул:
– Такой шанс выпадает раз в жизни.
– Или никогда, – пробормотала она и закусила нижнюю губу. – Вот так история!
– Конечно, поначалу все было не так гладко. Мне нужно было справиться со своим гневом. У Дэвида тоже было трудное детство. Мы довольно долго притирались друг к другу. Ему не нравилось, что я нарушал установленные им правила. Со временем я понял, что без дисциплины ничего не добьешься. Что легких способов достичь успеха не существует. Мой путь к богатству и успеху был нелегким.
– А сейчас какие у вас с Дэвидом отношения?
– Мы как отец и сын.
– А твои родственники? Ты с ними помирился?
– Нет.
– Почему?
– Потому что есть вещи, с которыми невозможно примириться, – сухо произнес он, дав ей понять, что тема закрыта.
– Дэвид приезжает к тебе на игры?
– Иногда. – Аристос встретился с ней взглядом: – Эта история не предназначена для публики, Алекс, – предупредил ее он. – Мы с Дэвидом единственные, кто ее знал до сих пор. Теперь ее знаешь ты.
– Я никому ничего не скажу, – пообещала Алекс. – Спасибо, что поделился со мной. Теперь я понимаю, какие два пути у тебя были. Как нелегко тебе было выбрать правильный. Наша жизнь – это постоянный выбор.
Аристос убрал ей за ухо прядь волос.
– Чем ты была расстроена до этого?
– Я тосковала по дому. Здесь так красиво. Твой остров невероятно красивый. Он напоминает мне Стигос. Я так по нему скучаю.
– Ты звонила домой?
– Да. Я просто… Я чувствую себя потерянной. Я просто хочу быть уверенной в том, что приняла правильное решение, отказавшись от своей привычной жизни.
– Ты должна четко двигаться по выбранному тобой пути. Сначала тебе это будет даваться нелегко, затем все легче и легче. У меня в Вегасе было именно так. Когда ты только прошел точку невозврата, сомнения – нормальное явление. Главное, собраться с духом и научиться преодолевать эти сомнения.
Ее губы дрогнули в робкой улыбке.
– Ты мудрый человек, Аристос Николадес.
– Значит, я не только грубый и невыносимый?
– Да, – шире улыбнулась она. – Наверное, ты мой Дэвид, поскольку ты наставил меня на правильный путь.
Он покачал головой:
– Я просто человек, который понимает твои внутренние противоречия. Я знаю, как трудно порвать с тем, что хорошо знаешь. Говорить себе, что ты поступаешь правильно, когда тебя переполняют страхи и сомнения.
Их взгляды встретились, и в этот момент время словно остановилось. Женщина, которую он прижимал к себе, была теплой и мягкой. Казалось, ее голубые глаза смотрят ему прямо в душу.
– Алекс, – пробормотал он. – У нас есть правила, которые мы не должны нарушать.
– Я знаю, – прошептала она, придвигаясь еще ближе.
Запах жасмина, исходящий от нее, будоражил чувства. Соблазн нарушить собственные правила был слишком велик. Их губы разделяли считаные сантиметры. Он мог бы остановить это безумие, поскольку еще сохранил остатки самообладания. Александра, похоже, нуждалась в более серьезном утешении. Именно поэтому он ее не оттолкнул. Не послушался внутреннего голоса, взывающего к благоразумию.
Сможет ли он ограничиться одним-единственным поцелуем? Конечно, сможет. После этого он пожелает ей спокойной ночи и уйдет в свою спальню.
– В чем дело, ангелочек? Не хватает смелости довести дело до конца?
Алекс легонько поцеловала его. Ее губы были такими мягкими, что он чуть не застонал от удовольствия.
В конце концов зов плоти оказался сильнее, чем голос разума. Аристос положил пальцы ей на подбородок и поцеловал ее крепче. Его язык ворвался вглубь ее рта и принялся исследовать каждый уголочек.
Каждая клеточка его тела зазвенела, отзываясь на физический контакт, кровь закипела в его жилах. Он должен был положить этому конец, последовать правилам, которые сам для себя установил. Но когда он попытался высвободиться из объятий Алекс, она недовольно застонала и снова прижалась к нему.
– Еще немного, – пробормотала она.
Немного? Она так соблазнительна, что он едва сдерживается, чтобы не начать водить руками по ее телу.
"Всего пару минут. Не больше", – сказал он себе, после чего наклонился и стал покрывать поцелуями ее шею. От прикосновения к ее гладкой нежной коже, пахнущей жасмином, его желание усилилось.
– Аристос, – простонала она, когда его губы коснулись жилки пульса у нее на шее.
– Ты само совершенство, – прошептал он, покрывая поцелуями верхнюю часть ее груди. Затем, поддавшись искушению, он запустил пальцы под вырез ее халата и погладил затвердевшие соски. Вскрикнув от наслаждения, Алекс запустила пальцы в его волосы и выгнулась дугой. Снова накрыв ее губы своими, Аристос принялся пощипывать ее соски большими и указательными пальцами. В ответ ее тело задрожало.