Бальзам, действительно, оказался превосходным, и они, незаметно для себя, распили всю бутылку. По телу Ваилда разлилась приятная истома, а голову кружили крепкий градус и быстрый успех в работе с Вельтовым. В превосходном настроении пребывал и Голдмэн: он вырвался из разведывательной спячки, и его деятельная натура жила будущей операцией. На улицу они вышли в приподнятом настроении. Под стать ему установилась и погода: снег прекратился, небо очистилось от свинцовых туч и проглянуло солнце. В его лучах Таллинн все больше напоминал Ваилду сказочные декорации из воспоминаний детства. Он замер на ступеньках крыльца и не мог сдержать восхищения:
- Соломон, ты - счастливый человек, живешь, как в сказке!
- Ник, это только кажется: за четыре года она для меня превратилась в сущую каторгу, - в который уже раз посетовал Голдмэн и с грустью произнес: - Порой так тянет в ад, что я готов продать душу дьяволу. По мне с чертями как-то веселее.
- Какие твои годы, Соломон, у тебя все впереди. Это у меня последняя лебединая песня, - печально произнес Ваилд, шагнул на мостовую и не устоял на ногах.
Неловкий прохожий поскользнулся и, ухватившись за него, увлек вниз. Ваилд, пытался найти опору в стене, но не смог дотянуться: крепкие, как клещи, руки обхватили его, и в следующее мгновение свет померк перед глазами. Плотный мешок опустился на голову, веревка петлей захлестнула шею, на запястьях щелкнули наручники, и его, как куль, впихнули в машину. Последнее, что он слышал, были крик Голдмэна и шум яростной борьбы, их заглушили грохот захлопнувшейся дверцы и визг колес машины.
Ваилда болтало по полу, словно куклу, стойки кресел отбивали барабанную дробь на ребрах, но он не ощущал боли. В нем все одеревенело, животный ужас сковал каждый член тела. Это состояние длилось несколько минут, постепенно верх над эмоциями взял разум разведчика. Он пытался понять, что же произошло. То, с какой стремительностью произошел захват, говорило ему об одном: работали профессионалы. Ваилд напрягал слух и пытался за грохотом трясущейся по брусчатке машины из обрывков разговора похитителей понять, с кем имеет дело. В непривычной для уха речи угадывались характерные обороты из русской. Захватившие его "гориллы" материли Голдмэна. После Сербии и Ирака, за четыре года благополучной и спокойной жизни в Эстонии, он не растерял навыки опытного бойца и оказал яростное сопротивление.
"Русские с местными подручными! - страшная догадка пронзила Ваилда. - Кто? ФСБ? СВР? Какая разница! Сидеть тебе, Ник, на Лубянке. Но как они вышли на меня?! Как?"
При всей фантастичности версии об утечке информации из Лэнгли, ее вероятность был близка к нулю, так как об операции "Терминатор" знал узкий круг лиц, а о поездке в Таллинн и встрече с Вельтовым всего двое: директор и Колли. Подозревать их в предательстве было абсурдно. Голдмэн также оставался вне подозрений, лишним свидетельством тому служили проклятия "горилл", звучавшие в его адрес. Оставались Форман, Калмин, Вельтов, и Ваилд похолодел от мысли. "Вельтов - русский агент, и сыграл роль живца! Ты, Ник, - идиот, поперся на явку без подстраховки!" - терзался он, и не столько от боли в правой руке, поврежденной при захвате, сколько от бессилия и унижения. В приступе слепой ярости Ваилд оттолкнулся от пола машины, выбросил вперед скованные наручниками руки, пытаясь вцепиться в невидимого врага. С ним не церемонились, сокрушительный удар пришелся в живот и опрокинул навзничь. Распахнутым ртом он хватал воздух, но проклятый мешок не давал дохнуть. Ваилд захрипел, и "гориллы" ослабили затяжку веревки на шее, но это не облегчило положения - его продолжало мутить, а перед глазами плыли разноцветные круги.
Конец мучениям пришел, когда машина остановилась. Ваилда подхватили под руки, выдернули из фургона, протащили, как тряпичную куклу, по ступенькам, коридору и швырнули на каменный пол. Прошла минута-другая, удушье прошло, дыхание восстановилось, а вместе с ним к нему вернулась способность трезво мыслить. "Тайный застенок русских по типу наших в Польше" - первое, о чем подумал он.
Подтверждением тому были жуткий холод, исходивший от пола, и чей-то сдавленный хрип, доносившийся из другого угла камеры. Его заглушил шум шагов в коридоре, они затихли перед дверью камеры, и в наступившей тишине, подобно выстрелу, лязгнул засов. Ваилд напрягся. Прозвучала отрывистая команда, и грубые руки вцепились в лацканы его пальто. Он сжался в комок, ожидая удара. Бить не стали, его сдернули с пола и швырнули на топчан. Снова прозвучала короткая команда, с головы Ваилда слетел мешок, и яркий свет ослепил глаза, и когда он освоился, то перед собой увидел троих. Среди них выделялся человек с грубым, властным лицом, половину которого скрывала борода. Холодным, немигающим взглядом он прошелся по Ваилду, как по бездушной вещи, и его тонкие губы искривила зловещая ухмылка. От нее Ваилду стало не по себе, но через мгновение он испытал облегчение. Перед лицом мучителей он был не одинок, в другом углу камеры лежал Голдмэн, связанный по рукам и ногам.
Бородатый кивнул на него "гориллам". Они подтащили Голдмэна к топчану и стащили с головы колпак. Он потряс головой, налитыми кровью глазами обвел камеру, задержал на бородатом, они округлились, и в следующее мгновение камеру потряс чудовищный рев. "Гориллы" выхватили из-за пояса резиновые дубинки. Ваилд зажмурился, но ударов не последовало, а когда открыл глаза, то поразился перемене произошедшей с бородатым. Его холеную физиономию исказила гримаса, распахнутый рот судорожно хватал воздух, а с дрожащих губ срывались нечленораздельные звуки:
- Э-это ты, Соломон? - наконец выдавил он из себя.
- Я-я, Кахн! Сволочь! Мерзавец! Ты за все ответишь! Я от твоей богадельни не оставлю камня на камне! - взорвался Голдмэн, дернулся к нему, но веревки не дали двинуться, и он снопом рухнул на пол.
- Соломон, прости, произошла чудовищная ошибка. Я-я… - Кахн не находил больше слов.
"Это не русские! Это - эстонцы! - догадался Ваилд и зашелся в истеричном смехе. Его хохот звучал диким диссонансом в мрачных стенах тюремной камеры эстонской контрразведки и вывел из ступора Кахна и его "горилл". Они ринулись развязывать Голдмэна. Тот, подобно червяку, извивался на полу и грозил им всеми мыслимыми и немыслимыми карами. Сбросив с себя последние путы, он схватил Кахна за грудки и, брызжа слюной, бросал ему в лицо.
- Ты, Кахн, - идиот! Ты - полный идиот! Я тебя размажу по стенке!
- Соломон! Соломон, прости! Это чудовищная ошибка! Мы брали русских мафиози! - пытался объясниться Кахн.
Голдмэн, осатанев от ярости, его не слышал, продолжал грозить:
- Мерзавец, ты запомнишь этот день на всю жизнь. Ты уже никто! Я тебя.
- Соломон, в "Элефанте" проходило сборище русских мафиози. Если бы мы знали.
- Какая русская мафия?! Ты. - Голдмэн осекся.
До него и Ваилда дошла вся абсурдность ситуации. А Кахн, оправившись от шока, перешел в наступление:
- Соломон, вы нам чуть не сорвали операцию! Могли скрыться два крупных русских мафиози!
- Мафиози? Кто они? - сбавил тон Голдмэн.
- Калмин и Вельтов. Мы за ними охотимся не первый год.
- Что-о?! Калмин и Вельтов арестованы?! - воскликнул Ваилд и пришел в ужас. Операция "Терминатор", на которую было потрачено столько усилий, находившаяся на личном контроле у директора, рухнула, и он взорвался: - Безмозглые ослы! Вас мало посадить на электрический стул! Вы сорвали операцию ЦРУ. Я-я-я… вас сотру в порошок.
Кахн, кажется, готов был провалиться сквозь землю. Его заполошный взгляд метался между американцами - в их глазах читался беспощадный приговор, и потухшим он голосом спросил:
- Соломон, это кто с тобой?
Голдмэн яростно сверкнул глазами и зловеще прошипел:
- Тот, кто оторвет тебе яйца. Ник Ваилд - центральный аппарат ЦРУ. Тебе этого мало?
Судорога исказила лицо Кахна, и он промямлил:
- Соломон, я еще раз приношу свои глубочайшие извинения.
- И что мне с ними делать? Что-о?!
- Я прошу тебя, успокойся, пройдем в кабинет и там решим все наши проблемы.
- Что-о?! Какие еще наши?! Ты завалил нам важную операцию. Я тебе обещаю: из этого кресла ты вылетишь, как пробка из бутылки! - грозил Голдмэн.
На этот раз в нем говорило не столько оскорбленное самолюбие, сколько стремление обелить себя в глазах Ваилда. Он, который еще вчера ногой открывал двери в департаменте полиции безопасности и 2-м отделе Главного штаба вооруженных сил - в спецслужбах Эстонии, и где, как ему представлялось, являлся хозяином, сегодня оказался в положении лузера, опущенного ниже плинтуса. И не просто опущенного - Кахн превратил его в полное ничтожество. В приступе ненависти к нему, Голдмэн потерял голос и уже не рычал, а шипел осипшим голосом. Ваилд, наконец, пришел в себя, вспомнил о наручниках и потребовал от Кахна снять их.
- Сейчас, сейчас, - засуетился тот и рявкнул на своих "горилл".
Те ринулись освобождать Ваилда. Чертыхаясь и проклиная эстонскую контрразведку, он и Голдмэн вслед за Кахном поднялись в кабинет. Он, стремясь сгладить свою вину, сыпал перед ними мелким бисером. Отказавшись от кофе и воды, они потребовали от него налить виски. Оно успокоило взвинченные нервы, снизило градус противостояния, и к Ваилду с Голдмэном пришло осознание того, что случилось час назад: операция Кахна против русской мафии - Вельтова и Калмина - фактически ставила крест на операции "Терминатор". И не просто крест, а выставляла их полными идиотами в глазах руководства ЦРУ.
- Соломон, мы по горло в дерьме! - констатировал Ваилд и от бессилия заскрежетал зубами.
- Не то слово, Ник!? Нет, это же надо так обосраться! - прорычал Голдмэн и бросал испепеляющие взгляды на Кахна.
Тот не знал, куда себя девать, искал выход из положения, кажется, нашел и предложил:
- Господа, давайте не будем поднимать шума. Я обещаю выпустить ваших друзей, но понадобится некоторое время.
- Это уже ничего не решит, - потерянно произнес Ваилд.
- После такого Вельтов пошлет нас и "Локхид" куда подальше, - согласился Голдмэн.
- Еще дальше нас пошлет Колли. Что теперь ему докладывать? Что?! - терзался Ваилд.
- Погоди с докладом Ник! Есть одна идея! - оживился Голдмэн и обратился к Кахну: - Эдвард, ты сказал, что "Элефант" - крыша русской мафии?
- И очень крутой, - подтвердил он.
- А Калмин с Вельтовым какое занимают в ней место?
- Не последнее.
- Материал на них серьезный?
- Достаточный, чтобы посадить надолго.
- Отлично! - воскликнул Голдмэн и просветлел лицом.
- Чего здесь отличного? К чему ты клонишь, Соломон? - ничего не мог понять Ваилд.
- Все будет о'кей, Ник! Есть идея, как выбраться из этого дерьма. Надо разыграть спектакль перед Калминым и Вельтовым.
- Что-о?! Какой еще спектакль?
- А такой! Эдвард припрет их к стенке компроматом, и тут появимся мы.
- Нет, Ник, не пойдет, это шито белыми нитками. Калмин с Вельтовым не дураки и быстро раскусят нашу игру, - усомнился в ней Ваилд.
- Но ты-то поверил, что попал в лапы русских.
Последний аргумент Голдмэна перевесил все сомнения Ваилда, и он согласился. Это был, пожалуй, единственный выход из провальной ситуации - он позволял не только сохранить лицо, но и давал шанс на продолжение операции "Терминатор. Такой исход устраивал и Кахна. Угрозы Ваилда и Голдмэна стереть его в порошок не материализовались, он оживился, вызвал секретаря и распорядился принести кофе и традиционный для гостей напиток - бальзам "Старый Таллинн".
Ваилд и Голдмэн решительно отказались - им было не до того и отправились в отель, чтобы перевести дух и привести себя в порядок. Жертвам же их циничного плана - Форману, Вельтову и Калмину - ничего другого не оставалось, как только провести остаток дня и всю ночь в тюремных камерах. Бизнес с захватывающими дух перспективами, всего несколько часов назад вырисовывавшимися перед ними, рухнул в один момент. И не просто рухнул. Для Вельтова и Калмина, имевших проблемы с российским и эстонским законом, впереди светили долгие годы заключения. Что касается Формана, то он попал как кур во щи и в ужасе метался по камере.
На следующий день после позднего завтрака за Ваилдом и Голдмэном заехал сам Кахн, вместе они отправились в департамент полиции безопасности. К их приезду допросы Формана, Вельтова и Калмина шли по второму кругу. Отказавшись от кофе, предложенного Кахном, Ваилд и Голдмэн, не задерживаясь в его кабинете, прошли в спецкомнату. В ней на телевизионные экраны крупным планом были выведены тюремные камеры. На первом они увидели Формана.
За время, прошедшее после задержания, он изменился до неузнаваемости. Осунувшееся бледное лицо, с синяком под правым глазом, трясущиеся мелкой дрожью губы напоминали трагическую маску. Плечи обвисли, а сама фигура будто уменьшилась в размерах. Пальцы рук нервно барабанили по крышке стола. На вопросы следователя Форман, как заведенный, твердил:
- Я первый раз вижу Вельтова и Калмина. Я ничего не знаю об их преступном бизнесе. Я - гражданин США. Я прошу встречи с нашим послом в Эстонии.
Но не состояние Формана, не его жалкий лепет вызывали беспокойство Ваилда, а то, что, потеряв голову от страха, он мог проговориться об операции "Терминатор". Дальнейшая игра с ним становилась опасной, поэтому Ваилд потребовал от Кахна прекратить допрос и перевел взгляд на экран с камерой Калмина.
Несмотря на то что ему при задержании досталось больше всех, а следователь напирал фактами и грозил запредельным сроком, Калмин сохранял присутствие духа. Он напрочь отметал предъявленные ему обвинения, напирал на свое американское гражданство и требовал немедленной встречи с послом США в Эстонии. Тертый калач и опытный агент ЦРУ - Калмин был не по зубам эстонскому следователю. Поэтому Ваилд не опасался, что он сломается, и все свое внимание сосредоточил на Вельтове.
Тому, в отличие от Формана и Калмина, с российским паспортом в недружественной Эстонии рассчитывать на снисхождение ее властей не приходилось. Обвинение в таких тяжких преступлениях, как контрабанда и участие в деятельности организованного преступного сообщества, не вызвало у Вельтова паники. Он не только сохранил самообладание, но и пытался вести со следователем игру, умело уходил от вопросов и вынуждал его раскрывать свои карты - предъявлять улики. Поведение Вельтова лишний раз убедило Ваилда в том, что с выбором главного исполнителя в операции "Терминатор" ни он, ни Колли не ошиблись - Вельтов мог держать удар.
Допросы шли четвертый час, а следователям так и не удалось склонить к показаниям ни его, ни Калмина. Ваилд был доволен, ситуация оборачивалась самым неожиданным и благоприятным образом. Еще вчера он готов был проклясть тот день и час, когда появился в Таллинне, и растоптать Кахна с его "гориллами", поставившими под удар операцию "Терминатор". Теперь же, спустя пятнадцать часов после захвата, он снова чувствовал себя на коне. Первая часть плана по втягиванию Вельтова в вербовочную ситуацию была полностью выполнена. Он дал принципиальное согласие на участие в проекте. Что касается скандальной ситуации, связанной с арестом его и Калмина эстонской полицией безопасности, то изворотливый ум Ваилда нашел выход, как обратить ее в свою и в пользу операции "Терминатор". Он намеривался представить ее перед Колли ни мало ни много как результат проявленной им и Голдмэном "инициативы", позволившей в "тесном взаимодействии" с департаментом полиции безопасности Эстонии осуществить боевую проверку надежности Вельтова.
Дело оставалось за малым: договориться об этом с Кахном и Голдмэном, а потом провести все по бумагам. В том, что Голдмэн поставит свою подпись под таким документом, Ваилд не испытывал ни малейших сомнений. Подобный вариант развития событий не только уводил его от ответственности за провал в обеспечении безопасности встречи с Вельтовым, но и представлял в глазах Колли как инициативного и энергичного сотрудника. Что касается Кахна, то тот, чтобы обелить себя к глазах ЦРУ, был обречен на подписание документа. Единственным без вины виноватым оставался Форман. Но Ваилд не испытывал к нему жалости: разведка - занятие не для слюнтяев. Форман по собственной воле ввязался в ее дела и не бескорыстно - рассчитывая на будущие баснословные прибыли от российских научных разработок.
Ваилд отвел взгляд от экрана, на котором следователь безуспешно пытался склонить Вельтова к показаниям и обратил на Голдмэна и Кахна. На их лицах читалось: им наскучил этот спектакль, и они с нетерпением ждали только одного - приемлемого для себя окончания. Предложение Ваилда представить в Лэнгли все произошедшее как проверочную оперативную комбинацию вызвало у них общий вздох облегчения. Теперь Ваилда занимал только один вопрос: как наиболее убедительно представить Вельтову и Калмину их освобождение?
Глава седьмая
ФСБ отвечает…
Совершенно секретно
Лично
начальнику Управления "Н" ДВКР ФСБ РФ
генерал-майору А. Рудакову
На Ваш входящий № 9817 от 22.10.10 г. сообщаю:
проведенной проверкой по учетам переписки с иностранными корреспондентами старшего научного сотрудника 53-го НИИ МО России
Ефимова Михаила Борисовича 1965 года рождения, уроженца г. Москвы, русского, женатого, с высшим образованием
УСТАНОВЛЕНО:
в число корреспондентов М. Ефимова входят:
1. Петер Йонсон (Швеция). Переписка установлена 20.06.2009 г. Инициатор - М. Ефимов.
2. Марк Лиднер (Швейцария). Переписка установлена 29.06.2009 г. Инициатор - М. Лиднер.
3. Клаус Фишер (Германия). Переписка установлена 12.07.2009 г. Инициатор - М. Ефимов.
4. Альфред Бауэр (Германия). Переписка установлена 9.09.2010 г. Инициатор - А. Бауэр.
Переписка носит бытовой и научный характер. Дать оценку содержания ее научной части на предмет наличия в ней сведений, содержащих гостайну, не представляется возможным из-за отсутствия в Службе специалистов такого профиля.
Другими, в том числе и компрометирующими, данными на М. Ефимова и его связи из числа иностранных корреспондентов не располагаем.
Материалы переписки проверяемого направлены в Ваш адрес почтой.
Начальник Службы
полковник Стрелков
26.10.2010
Прочитав ответ Стрелкова, Охотников отложил документ в сторону и, обратившись к Первушину, отметил:
- Что-то многовато адресов для настоящего шпиона?
- Меня это тоже настораживает, - согласился тот.
- И разброс широкий. Тут работы СВР не на одну неделю, а на нас сроки проверки давят, - посетовал Охотников.
- С запросом к разведчикам торопиться не будем. Подождем, когда от Стрелкова придут материалы переписки, проанализируем, и потом уже запустим проверку всех фигурантов, - решил Первушин и задался вопросом: - Андрей, а вот так, навскидку, как думаешь, что стоит за этими связями Ефимова?
Охотников развел руками.
- А больше ничего из списка тебе в глаза не бросилось? - допытывался Первушин.
Охотников пожал плечами и снова обратился к ответу Стрелкова.