- Ага, целых две. Сволочь он, чтоб у него яйца отвалились! Не хватало еще в эту клоаку лезть!
- Серега, я тебя не понял?! Ты че, лом проглотил? Вперед!
- Куда вперед, Иван? Ты хоть знаешь, куда идем?
- Да какая на хрен разница. Войдем, а там разберемся!
- Это же бордель, Ваня?! - возмутился Васильев.
- И че? Мы же не собираемся колебать свои моральные устои!
- Там голубые.
- Чт-о? Откуда знаешь, ты че, его клиент? - в следующую секунду Устинов пожалел о том, что сказал.
Васильев вспыхнул как спичка и, потрясая под его носом увесистым кулачищем, прорычал:
- Ванька, говори, да не заговаривайся!
- Извини, Серега, шутка юмора, но неудачная, - отыграл обратно Устинов.
- За такие шутки морду бьют, - буркнул Васильев и, пряча глаза, пробормотал: - Не, я к этим тварям не подойду.
- А как же явка?
- Какая на хрен явка! Задницу твоему фрицу там прочистят! Не, Вань, я под их гондурас подставляться не буду.
- Да кто тебя заставляет? Зайдем, потусуемся, главное - засечь контакт Бауэра.
- Ага, засечь. Так тебе и дадут: новичка там сразу клеят. Это такая публика… - у Васильева не нашлось больше слов.
- Не ссы, Серега, пошлем их куда подальше.
- А потом?
- Что-нибудь, придумаем.
- Пока будешь думать - они тебя насадят. Ты же не станешь удостоверением размахивать?
- Вот зараза! Так что же делать? Что?.. - терзался Устинов.
Уходили драгоценные секунды и минуты. Его взгляд упал на салон красоты. За окнами, как рыбки в аквариуме, величаво плавали дивы преклонного возраста, и его осенило.
- Серега, жди! Я сейчас! - воскликнул Устинов и ринулся к салону.
Его внезапное появление, а еще больше вид - горящий взгляд и порывистые движения напугали благообразную публику. Дама, вальяжно развалившаяся в глубоком кресле, что-то пискнула и утонула в нем; две другие, листавшие журналы, оторопело уставились на Устинова. В следующее мгновение за его спиной раздалось грозное сопение. Он обернулся, и пальцы сами сжались в кулаки. Две бегемотообразные туши, с помятыми от сна физиономиями, угрожающе надвинулись на него. Это Ивана не остановило, придав голосу строгости, он объявил:
- Мужики, террористическая угроза № 2!
"Бегемоты" замерли, и их, заплывшие жиром, оловянные глазки округлились, а на каменных физиономиях появилось осмысленное выражение. Что касается вальяжных дам, то предупреждение Ивана мгновенно превратило их в мокрых куриц, и они наперебой закудахтали.
- Что здесь происходит?! - властный голос заставил Устинова обернуться.
В холл по-хозяйски не вошла, а величаво вплыла дородная блондинка, гневным взглядом прошлась по публике и задержала на Иване. На ее холеном лице возникла презрительная гримаса. Его полупролетарский вид и поведение вызвали гнев у блондинки.
- Молодой человек, что вы себе позволяете? Здесь элитный салон красоты, а не заводская пивнушка! - возмутилась она.
- Извините товарищ…
- Что-о?! Тут нет места для товарищей! - отрезала блондинка.
- Извините, а с кем я разговариваю? - уточнил Устинов.
Его уверенный, повелительный тон заставил блондинку насторожиться, и она, помявшись, представилась:
- Я директор салона.
- Так вот, товарищ директор, у меня к вам очень интимный, извините, конфиденциальный разговор.
- Что-о?! Да, как вы смеете? Я-я порядочная женщина! Я… - задохнулась от возмущения директриса.
Ее щеки вспыхнули пунцовым румянцем, и она сорвалась на визг:
- Хам! Вон! Охрана, выставить его за дверь!
Бегемоты попытались взять Ивана в клещи. Он увернулся, выхватил из кармана удостоверение и, ткнув им в физиономии, рявкнул:
- Смирно! Вы поступаете в распоряжение ФСБ!
Давняя армейская служба для "бегемотов", видимо, не прошла бесследно, они подтянули животы и стали во фронт.
- Молодцы! - похвалил Иван и распорядился: - В салон никого не пускать и не выпускать! Готовьтесь к отражению банды международных гомосексуалистов!
- Есть, товарищ майор! - в один голос ответили "бегемоты" и оторопело уставились друг на друга.
Нейтрализовав их, Устинов обратился к директрисе. От румянца на ее щеках не осталось следа, их покрывала мертвенная бледность, а в глазах плескался ужас.
- Извините, как вас звать? - попытался вывести ее из ступора Иван, но она никак не отреагировала и, подхватив под руку, увлек в кабинет. Бокал воды провел директрису в чувство, и он повторил свой вопрос:
- Вас как зовут?
- Стелла Арнольдовна, - пролепетала директриса.
- Меня можете называть просто Иван, - представился Устинов.
Директриса в ответ всхлипнула и запричитала:
- Боже мой, что творится? Зачем террористам мой салон? Зачем?
- Успокойтесь, Стелла Арнольдовна! Все в наших руках и не все так страшно. Речь идет об организованной преступной группе гомосексуалистов из клуба "Лилия". Мы ведем ее разработку. Нам необходима…
- Лилия?! - директриса подскочила как на иголках, а дальше ее было не остановить: - Негодяи! Они компрометируют мой салон! Я знала, что там орудует шайка преступников. Я…
- Значит, вы знали? Очень хорошо! - тут же воспользовался этим Устинов и поспешил закрепить контакт: - Так что вам известно? Кто там верховодит?
- Э-э, только по слухам. Только по слухам… - смешалась директриса.
- Стелла Арнольдовна, мы очень рассчитываем на вас, - не давал ей опомниться Устинов.
- Ка-к?! Это невозможно! У меня замечательный муж, дети! Нет-нет!
- Стелла Арнольдовна, уходит драгоценное время, вы должны помочь мне проникнуть в клуб!
- Иван, ну что вы такое говорите. В моем возрасте, и в это гнездо разврата. Нет и еще раз нет! - отрезала она.
- Стелла Арнольдовна, речь не о вас! - потерял терпение Устинов. - Ваши стилисты должны за пять минут превратить меня в этого, ну, в общем, в голубого.
- Ва-ас?! - директриса оторопело посмотрела на Ивана, а затем ее охватил приступ неудержимого хохота.
- Стелла Арнольдовна, время, время идет! - торопил Иван.
Справившись со смехом, она лукаво посмотрела на него и спросила:
- Иван, я вас правильно поняла: мне не придется жертвовать собой?
- Конечно, нет. Мы обойдемся собственными силами, - с улыбкой ответил Устинов.
- Тогда немедленно в кабинет! - потребовала директриса.
- Я не один, с товарищем.
- Давайте его сюда.
Устинов выхватил телефон, набрал номер Васильева и распорядился:
- Серега, объект передай второму посту, а сам бегом в салон.
- Зачем? - спросил Васильев.
- Родине послужить! На месте все объясню.
Через минуту Иван и Сергей заняли кресла, и за них взялись лучшие стилисты салона. Их стараниями они на глазах превращались в завсегдатаев клуба "Лилия". Щеки Сергея горели не столько от румян - сколько от стыда. Парик, локоны которого наползали на глаза, подобно раскаленному обручу, жег голову. Брюки, стянутые суровыми нитками, готовы были вот-вот лопнуть на вдруг ставшей аппетитной попке Сергея. Устинов, пробежавшись по нему оценивающим взглядом, не удержался от язвительного выпада:
- А ты, Серега, ничего, очень даже хорошенький. Попка, как орех, так и просится на грех.
Васильев гневно блеснул глазами и прорычал:
- Ванька, смотри мне, доиграешься! Так трахну, что мало не покажется.
- Все-все, Серега, шутка юмора, - не стал его злить Устинов и многозначительно изрек: - Да, на что только не пойдешь ради подвига. Оценили бы его наши начальники.
- Ну, уж нет! Потом доказывай, что не голубой, - буркнул Васильев и, подтолкнув Устинова к выходу.
В холле клуба "Лилия", этого земного Аида, дорогу им преградил вертлявый, как "обезьянка", и благоухающий, словно нарцисс, местный цербер. Его колючие, как буравчики, глазки с подозрением сверлили новых ангелов ада. Возникла напряженная пауза. И тут Устинову пришлось только удивляться искусству перевоплощения Васильева. Он продемонстрировал высший класс работы разведчика наружного наблюдения. Гортанно хохотнув, Сергей потрепал "обезьянку" по щеке и с придыханием проворковал:
- А ты ничего, милашка, - и, фукнув на Ивана, - капризно поджав губки, томно произнес: - Как же ты мне надоел.
Устинов потерял дар речи. А Сергей, войдя в роль, подмигнул "обезьянке" и решительно шагнул вперед. "Она" хихикнула и, жеманно поведя костлявым плечиком, отступила в сторону и открыла проход. Сергей с Иваном сдали куртки в гардероб, спустились в зал, и там их глазам предстала омерзительная картина. В клубах сизого дыма, в котором витали запахи марихуаны, за стойкой бара, на диванах и прямо на полу извивались и лобзали друг друга полуобнаженные мужские тела. Их телодвижения сопровождались сладострастными вздохами и стонами. Ивану стало не по себе, к горлу подкатил и застрял тошнотворный ком.
- Какая мерзость, - с трудом выдохнул он.
- Крепись, Ваня! Считай себя ассенизатором и держись меня, иначе за твое целомудрие я не ручаюсь, - предупредил Васильев.
- Ну и тошниловка.
- Тошнить начнет, если на твою аппетитную попочку нацелиться чей-то гондурас. Играем влюбленную парочку, иначе нас растащат по углам.
- Э-э-это как?.. - только и мог что сказать Устинов.
В следующее мгновение Васильев обвил его рукой за шею и увлек в темный угол. Иван уже не помнил, как оказался на диване и готов был сгореть от стыда.
- Вань, не расслабляйся, ищем нашего фюрера, - как сквозь вату, до него доносился голос Васильева.
Устинов тряхнул головой, пытаясь освободиться от садомского кошмара, поднял голову и пробежался взглядом по залу. В следующее мгновение его из жара бросило в холод. Бауэра нигде не было.
- Серега, я его я не вижу?! - воскликнул Иван.
- Тише ты, а то сюда все сбегутся! - цыкнул на него Васильев и, не теряя уверенности, заявил: - Здесь он, можешь не сомневаться. Клиентов из-за бугра обслуживают по высшему разряду в отдельных номерах.
- А если все-таки явка и он смоется через служебный выход? - продолжал цепляться за шпионскую версию Устинов.
- Иван, угомонись, он сюда за другим пришел.
- А если…
- Какие на хрен "если"! Вон он - твой трахнутый красавчик!
- Где? - спросил Устинов и завертел головой по сторонам.
- За пальмой, - подсказал Васильев.
Устинов скосил глаза в ту сторону, и из его груди вырвался вздох облегчения: из-за пальмы, в обнимку с мускулистым "мачо", вышел Бауэр.
- Однако подходящего жеребца он себе нашел, - оценил фактуру "мачо" Васильев.
- На нем бы пахать и пахать, - согласился Иван.
- Но не шпионское поле - так это точно, - заключил Васильев.
- Похоже, что так, - с горечью признал Устинов.
- Интересно, в какую клоаку он нас еще затащит?
- Хуже, чем есть, уже не будет.
- Не кажи гоп. Этот фюрер-извращенец на многое способен, - возразил Васильев и подобрался - профессиональный опыт ему подсказывал: в "Лилии" Бауэр долго не задержится, и предупредил: - Вань, кажись, он лыжи навострил!
Васильев в своих наблюдениях не ошибся. Бауэр, облобызав "мачо", поднялся с дивана и двинулся к выходу. Любовник не отставал от него и, что-то нашептывая на ухо, продолжал поглаживать по спине. Иван и Сергей последовали за ними. Оставив "обезьянке" скудные чаевые, Бауэр на прощание чмокнул "мачо" в щетинистую щечку и, последний раз вильнув перед ним попкой, выпорхнул на улицу. Сергей и Иван получили свои куртки у гардеробщика и, бесцеремонно отшвырнув с пути обманутую в своих ожиданиях "обезьянку" вышли на улицу.
В метрах пятнадцати от себя они увидели Бауэра. Тот не собирался убегать или петлять зайцем по подворотням. Весь его вид и сама походка говорили - он кайфовал.
- Ну и "мачо", зарядил его от души! - оценил Васильев поведение Бауэра.
- Хорошо, что не нас, - буркнул Устинов.
У него на душе скребли кошки. Мало того что ему пришлось претерпеть страшнейшее унижение, так в довершение ко всему окончательно рухнула шпионская версия. Иван понуро плелся вслед за Бауэром и бросал тоскливые взгляды по сторонам.
- Вань, не расстраивайся, педерасты - народ хитрый, от них можно ожидать чего угодно, - утешал его Сергей.
- Ага, осталось только нас трахнуть, - буркнул Устинов.
- Трахнуть нас и без него найдется кому, если встречу со шпионом провороним.
- Да какая на хрен встреча!
- Не кажи гоп, Ваня! Смотри! - воскликнул Васильев, и ноздри его носа затрепетали, как у охотничьего пса при запахе дичи, а в глазах появился азартный блеск.
Бауэр остановился, бросил взгляд по сторонам, задержал на вывеске над входом в кафе, на ней горело - "Рандеву", и открыл дверь.
- Уже теплее! - оживился Васильев.
- И название подходящее, - согласился Устинов, и от его мрачного настроения не осталось следа.
Вслед за Бауэром они вошли в кафе - в нем было немноголюдно, и выбрали место, так чтобы он был перед их глазами. Сергей занялся заказом, а Иван стрельнул взглядом в сторону Бауэра - тот был не один, и его сердце радостно встрепенулось. Он был вознагражден за то, что пришлось вытерпеть в "Лилии". Бауэр разговаривал со старшим научным сотрудником 53-го НИИ из лаборатории Чаплыгина Борисом Ефимовым. Физиономия, напоминающая лисью мордочку, бородка клинышком и очки не оставляли у Устинова сомнений - это был он.
- Серега, вот удача! - радостно воскликнул Иван.
- Тише, ты! - цыкнул на него Васильев и спросил: - Что нашелся ваш академик?
- Нет, зато появился черт из табакерки!
- Кто он?
- Сотрудник 4-й лаборатории!
- Значит, не зря ноги терли и задницами рисковали, - заключил Васильев.
- Эх, сейчас бы узнать, о чем они говорят? - пожалел Устинов об отсутствии такой возможности.
- К сожалению, Иван, помочь не могу. Это дело слухачей, наше - фиксировать контакты.
- Ну, как всегда: "Опер, нюхай - нюхай, слухай - слухай!" - в сердцах произнес Устинов и сосредоточился на Ефимове и Бауэре.
А те, забыв об ужине, продолжали о чем-то оживленно говорить. Беседа длилась около 40 минут. За это время Иван с Сергеем успели выпить не по одной чашке кофе. Закончив разговор, Бауэр и Ефимов вышли из кафе, спустились в метро и там разъехались.
На следующий день подробная сводка на объект "Ариец" - Бауэра службы наружного наблюдения поступила к генералу Рудакову. Ее содержание дополнил личными впечатлениями Устинов. Старательно обходя детали своего пребывания в "Лилии", он сосредоточился на встрече Бауэра и Ефимова в кафе "Рандеву". И здесь его захлестнули эмоции - в новоиспеченном кандидате наук он уже видел шпиона.
- Стоп, Иван Лаврентьевич, не замыливай нам и себе глаз шпионской версией! - остановил его Рудаков.
Устинов смешался. А генерал, пробежавшись внимательным взглядом по сосредоточенным лицам Охотникова и Первушина, спросил:
- Товарищи офицеры, ваши выводы по материалам на Ефимова? С кого начнем?
- Позвольте мне, товарищ генерал? - попросил разрешения Охотников.
- Пожалуйста, Андрей Михайлович.
Тот приподнялся.
- Сиди, как говорится, в ногах правды нет, - остановил его Рудаков и потребовал: - Только, пожалуйста, без эмоций, а то после Ивана Лаврентьевича я чуть не захлебнулся.
Охотников, прокашлявшись, приступил к докладу:
- Факт первый: как выяснилось, Ефимов и Бауэр были знакомы до встречи в "Рандеву". Их знакомство состоялось на научной конференции в Питере. При этом хотел бы обратить внимание на один интересный момент. В списках официальных участников научной конференции в Москве Ефимов не значился, а на ней присутствовал. По данным агента Штейна, в состав делегации его в самый последний момент включил Чаплыгин.
Факт второй: Ефимов проявляет повышенный интерес к новейшим научным разработкам, а они никак не связаны с темой его будущей докторской диссертации.
Факт третий: конспиративная встреча Бауэра с Ефимовым в кафе "Рандеву".
- Прямо-таки конспиративная? Это еще не факт. И вообще их слишком мало, Андрей Михайлович, - сухо заметил Рудаков.
- Товарищ генерал, есть и другие! - выпалил Устинов и тут же пожалел о том, что сказал.
Охотников и Первушин многозначительно переглянулись. А Рудаков, хмыкнув, потребовал: - Ну-ка расскажи нам, Иван Лаврентьевич, что это за факты.
- Сбор Ефимовым секретной информации, - потухшим голосом произнес Устинов.
- Даже так? А что конкретно? - допытывался Рудаков.
- Он проявлял повышенный интерес к тематике работ по "Ареалу".
- А если то было банальное любопытство? Ты такого не допускаешь, Иван Лаврентьевич?
- Нет, товарищ генерал! В среду Ефимов делал выписки из секретного документа в личный блокнот. Это же чистый шпионаж! - упорствовал Устинов.
- Иван Лаврентьевич, у нас только суд определяет: виновен или не виновен человек. Ясно?
- Так точно, товарищ генерал!
- Поэтому, прежде чем клеймить человека, ты первым делом разберись, с какой целью Ефимов делал записи, а потом будем говорить: шпионаж это или нет! - заявил Рудаков, и, обратившись ко всем, потребовал: - Товарищи офицеры, прошу сконцентрировать основные силы на проверке Ефимове, но одновременно не ослаблять работы по поиску Чаплыгина. Задача понятна?
- Так точно! - подтвердили они.
- Тогда за работу! - закончил совещание Рудаков.
Офицеры поднялись из-за стола и двинулись на выход.
Рудаков задержал взгляд на Устинове - тот выглядел подавленным, и распорядился:
- Иван Лаврентьевич, останься.
Тот неловко переступил с ноги на ногу и понуро уставился в пол.
- Проходи и присядь, - пригласил Рудаков к столу.
Устинов тяжело вздохнул - ему был известен крутой нрав генерала, и от предстоящего разговора он ничего хорошего не ждал. Рудаков не спешил его начинать. Обсуждение хода проверки Ефимова, во время которого Устинов с напором, свойственным юности, пытался доказать свое, напомнил генералу эпизод из собственного прошлого, который во многом определил его дальнейшие взгляды на службу в контрразведке, а в итоге на судьбу.
Лейтенант Рудаков - выпускник Высшей школы КГБ, в совершенстве владевший венгерским языком и мечтавший лицом к лицу сойтись с противником в Венгрии, в те годы ставшей благодатным полем для шпионов всех мастей, волей случая оказался в далекой от Москвы глухомани - на Среднем Урале. Бескрайняя тайга, закрытый военный городок, отгороженный от всего остального мира высоким глухим забором, как шутили армейские остряки: "Подальше от людей, чтобы не видели, и от реки, чтобы не утопиться", стали суровой прозой жизни недавнего москвича.