- Но почему же? Разве тебе не нравится работать в магазине "Фардем"?
- Конечно, нравится. Но когда я сегодня рассказала нашему социальному работнику о моем отъезде и о том, чем придется заниматься в Штатах, он мне сказал, что, если я захочу снова работать у "Фардема" и по возвращении в Англию встречусь с ним, то, возможно, смогу поступить на прежнее место в отдел косметики.
- Быть может, между нами встал кто-то другой? - спросил сразу как-то поникший Пол.
- Да… и нет, - вспыхнула Джули.
- Как это следует понимать?
- А это значит, что есть кто-то, кого я люблю, но он не любит меня.
Отказываясь верить, Пол пристально смотрел на Джули.
- Я… я его знаю?
- Не совсем. Пожалуйста, Пол, мне достаточно, что я пережила, объясняясь с отцом и матерью. Я не могу назвать его. Сведения, которые касаются этого человека, принадлежат не только мне. Прости и не сердись. - Джули с отчаянным видом прикусила нижнюю губу. - Я твердо знаю: я не та девушка, которая тебе нужна, Пол. Быть может, в мое отсутствие ты найдешь себе настоящую. Я не хочу, чтобы ты напрасно ждал того момента, когда я, возможно, изменю свое мнение. Боюсь, что наши отношения кончились навсегда.
- Будешь мне писать из Штатов?
- Лучше не надо, Пол, - покачала она головой. - Забудь обо мне. Я вовсе не стою того, чтобы из-за меня волноваться.
- Легче сказать, чем сделать, - мрачно констатировал Пол. - О Джули, почему наши отношения не могут оставаться такими, какими они были еще в прошлом году? Мы были счастливы, я это знаю точно.
Джули отвернулась и сказала:
- Нет, Пол, мы уже некоторое время оба знали, что произошли какие-то перемены в нас самих. Ты, несомненно, это почувствовал.
- Конечно, почувствовал, - вспыхнул Пол. - Но не хотел заострять внимание на этом в надежде, что со временем ты вновь придешь в себя.
- Но именно теперь я пришла в себя, - воскликнула Джули. - Пол, разве ты не понимаешь? Если бы мы поженились, зная, что не все так, как должно быть, как ты думаешь, чем бы все кончилось? Не прошло бы и года, и мы оба почувствовали себя несчастными. Разве это можно допустить? Мне порой хотелось знать, имеешь ли ты представление, какой любовь может быть. Захватывающее все твое существо жгучее желание находиться вместе только с одним человеком, смотреть на него, касаться его, любить его!
Джули опустила голову.
Пол был сконфужен. Он не принадлежал к экспансивным натурам, и ему не нравилось, когда Джули рассуждала подобным образом. Прежде она никогда не вела себя так, и Пол ощущал какую-то неловкость.
- Ну, что ж, - сказал он, резким движением застегивая пальто. - В таком случае нам не о чем больше говорить. Но я вовсе не уверен, что ты не живешь в мире грез, поднимая того человека - кто бы он ни был - на пьедестал, который непременно рухнет. Но я не стану сейчас тебя разубеждать. Прощай, Джули.
- Прощай, Пол. Мне искренне жаль, что так получилось.
- Мне тоже! - ответил Пол и быстро вышел, опасаясь, что может наговорить лишнего.
Они вылетели из лондонского аэропорта ранним утром в конце февраля, одетые в шерстяные свитера и зимние пальто. Весь багаж отправили заранее.
- Вперед, в теплые края, - сказал Бен, усаживаясь между двумя женщинами в переднем салоне самолета. Рядом в переносной люльке мирно лежал Тони. - Подумайте только, дорогие, шесть недель на солнышке!
Джули думала именно об этом. Она постаралась выбросить из головы всякие мрачные мысли и сосредоточиться лишь на открывающихся перед ней возможностях. Таким путем ей удалось впервые после отъезда Мануэля обрести известное душевное равновесие. Но перелет, длившийся семь часов, завершился слишком быстро, и с этим закончилось для Джули и пребывание в небесной нейтральной полосе. Когда внизу показался Лабрадор, а затем самолет над Гудзоном повернул на юг и взял курс на аэропорт имени Джона Кеннеди, Джули заметила, что невеселые думы вновь овладели ею.
В просветах между облаками внизу виднелись леса, реки, озера, и, наконец, показался знакомый силуэт Манхэттена. Самолет стал снижаться, сделал разворот, коснулся взлетно-посадочной полосы и подрулил к зданию аэровокзала.
И хотя у Джули было такое ощущение, будто ее желудок остался где-то высоко в воздухе, она, впервые ступив на землю Америки, почувствовала волнение, которое подобно электрическому току пронизало весь ее организм. Предстояло за короткое время столько увидеть, услышать и понять.
Прежде чем вылететь в Сан-Франциско, Барлоу и Джули провели четыре дня в Нью-Йорке. За это время Саманта и Джули находились пешком так, что едва стояли на ногах. По мнению Саманты, слишком частые поездки в автомашине повредили бы ребенку. С помощью нехитрого приспособления превратив переносную люльку в детскую коляску, они почти повсюду брали с собой и Тони.
Интенсивное уличное движение сперва пугало их, но они скоро привыкли, а поскольку у Бена были особые интересы и своя программа осмотра достопримечательностей, он большей частью ходил в одиночку. Саманта и Джули полагали, что Мэдисон-авеню и Стейт Эмпайер Билдинг интереснее музея современного искусства, где Бен проводил почти все время. В Сентрал-парк можно было забыть, что находитесь в самом сердце крупнейшего города Соединенных Штатов, а зеленые газоны и пруды с лодками напоминали Джули ее Лондон.
Между тем после четырех лихорадочных дней было приятно опять погрузиться в мягкие сиденья самолета, который должен был доставить наших путешественников на западное побережье, совершенно в другой мир.
Глава 8
Март в Калифорнии - чудесное время года, и как Джули узнала от местных старожилов, лучше всего посещать Калифорнию именно весной и осенью. Теплый и чистый воздух, обилие всевозможных цветов в садах, а океан теплый и голубой, как само небо, с которым он сливается на горизонте. Дом, предоставленный Бену для временного проживания, смотрел на Тихий океан, и их дни протекали под равномерный шум накатывающихся на песок волн. От дома крутая каменистая тропинка вела к пляжу с пенистой полосой прибоя и пещерами в скалистом склоне.
Университет находился в небольшом городке Санта-Марта, примерно в тридцати пяти милях от Сан-Франциско. Дом Бена стоял рядом с шоссе на окраине городка, где все дома, по мнению Джули, были просто великолепными. Здание, в котором поселилась семья Барлоу и Джули, представляло собой одноэтажное строение с односкатной крышей, верандой и внутренним двориком, которому легкая мебель из бамбука придавала особую прелесть. Из дворика открывался великолепный вид на океан, поэтому в основном вся их дневная жизнь протекала здесь.
До начала лекций у Бена было несколько свободных дней, и он познакомил Саманту и Джули с достопримечательностями Сан-Франциско. Им удалось взять напрокат складную коляску для Тони, которая умещалась в багажнике "кадиллака", выделенного Бену университетом.
Когда же Бен приступил к исполнению своих обязанностей, Саманта и Джули проводили большую часть времени на пляже возле своего дома, загорая или плавая и не обременяя себя никакими заботами. Всю домашнюю работу выполняла миссис Спаркс, женщина средних лет, проживающая в Санта-Марта. Она вырастила семерых детей и поэтому охотно приглядывала за Тони, когда подруги отправлялись купаться. Мальчику она, как видно, пришлась по душе, и он начинал хныкать, если Джули забирала его, чтобы накормить или выкупать.
К концу недели Джули начала чувствовать себя какой-то обманщицей. Если не считать помощи Саманте в кормлении Тони, а также присмотра за ним, когда Бен и Саманта уходили на званые обеды и ужины, которые устраивали члены студенческой организации, у Джули почти не было никаких дел. Будучи спокойным ребенком всего двух месяцев от роду, он большую часть времени спал, просыпаясь только, чтобы утолить голод. Кроме того, Саманта любила сама заботиться о ребенке, насколько позволяли обстоятельства, и в результате у Джули появилось ощущение, что она здесь совсем не нужна.
- Саманта, - сказала она как-то в полдень, когда они вдвоем отдыхали на веранде после вкусного обеда, приготовленного миссис Спаркс. - Я не могу отделаться от ощущения, что вы уговорили меня поехать с вами, выдвинув заведомо ложные аргументы. Что же касается платы мне жалованья и содержания на всем готовом за мое ничегонеделание… ну, я никак не могу с этим согласиться.
- О Джули, - воскликнула Саманта, рассмеявшись, - какое ты все-таки чересчур сознательное и принципиальное создание. Боже мой, разве ты не понимаешь, что я умру от скуки, если целый день буду одна, если не будет возможности с кем-нибудь поговорить?
- Все это так, но я не сомневаюсь, что ты могла бы подружиться с соседями, пригласить их к себе и тому подобное, - ответила Джули. - Посмотри, чем я занимаюсь. Иногда я кормлю Тони, по вечерам купаю. И это все. С одинаковым успехом ты обошлась бы без меня. Как я поняла при первом разговоре, ты хотела с моей помощью иметь больше свободного времени для себя; а смотри, что получается. Ты постоянно стараешься угадать и сама исполнить любое желание Тони.
- Видишь ли, Джули, - усмехнулась Саманта, - я не представляла себе, какое это наслаждение ухаживать за своим ребенком. Честно говоря, когда я предложила тебе поехать с нами, я думала, что материнские обязанности - довольно скучное занятие. Но это совсем не так!
- Ну, и как же быть теперь? - вздохнула Джули.
- А никак. Отдыхай, дорогая, развлекайся. Послушай, почему бы тебе не погулять в Сан-Франциско одной? Здесь я справлюсь, а то ведь тебе не пришлось многое увидеть как следует, когда мы ездили туда с Беном, поскольку у тебя на руках был Тони. Уверена, что ты проведешь время значительно интереснее, если не будешь обременена другими заботами.
- Право, не знаю, - пожала плечами Джули. - По-моему, выходит так, будто на отдыхе я, хотя в действительности отдыхать должна ты!
- Дорогая, у тебя уже постепенно исчезают эти отвратительные темные круги под глазами, и мне кажется, поездка пошла бы тебе только на пользу.
- Конечно, ты права, - кивнула Джули. - Мне сейчас много лучше, вот только мучает совесть.
- Выбрось подобные мысли из головы. Я совершенно счастлива, и мне доставляет огромное удовольствие твоя компания.
Джули улыбнулась и крепко сжала руку подруги.
- О Сам, - сказала она. - Я так тебе благодарна.
Когда вечером пришел домой Бен, он казался чем-то взволнован.
Джули, предположив какие-то неприятности в университете, потихоньку удалилась, оставив его наедине с Самантой. Лишь позднее, после ужина, когда Бен отправился готовиться к следующей лекции, Саманта рассказала Джули, в чем дело.
- Бен встречался с Мануэлем Кортесом, - заявила она без обиняков, немного рассерженная тем, что вновь приходится упоминать имя этого человека.
- С Мануэлем? - тихо переспросила Джули, сдвинув брови. - Но каким образом… Я хотела сказать… я не знала, что Бен с ним знаком.
- Он и не был с ним знаком… Конечно, видел его раньше в телевизионной программе. Понимаешь, Бен, по-видимому, сказал своим коллегам в университете, что находит лицо Мануэля довольно выразительным. Ты помнишь: он еще тогда говорил нам об этом (Джули кивнула). Вероятно, - тяжело вздохнула Саманта, - один из профессоров оказался на дружеской ноге с братом Мануэля по имени Фелипе и передал ему слова Бена. А Фелипе в свою очередь рассказал Мануэлю. Как бы там ни было, Бен договорился пообедать сегодня с Фелипе, чтобы обсудить с ним детали предстоящей работы над портретом. И кто, ты думаешь, появился во время обеда? Сам Мануэль!
- Итак, он снова в Штатах, - чуть слышно прошептала Джули.
А Саманта тем временем продолжала:
- Бен был поражен. Мне кажется, слушая, как мы говорили о Мануэле, мой муж представлял его каким-то чудовищем. Между тем Бен нашел его очень обаятельным и был буквально им очарован. В конце беседы Мануэль согласился, чтобы Бен сделал с него несколько эскизов для своей предстоящей выставки; поэтому Бен отправился к нему домой. - Саманта развела руками. - Я должна была рассказать тебе, дорогая. То есть я хочу сказать тебе: не имело смысла скрывать, не так ли?
- Конечно, нет, - ответила Джули через силу, - ах, Саманта, если говорить честно, мне сделалось даже хуже, чем прежде.
- Но почему? Тебе нет необходимости с ним встречаться. Господи, Калифорния такая большая, И Мануэль живет не в Сан-Франциско, а в Монтерее. Пойми, я не могла позволить Бену поехать к нему, не сказав тебе всей правды.
- Дело не в этом, - проговорила Джули с тревогой. - Вдруг он узнает, что я здесь? Он непременно подумает, что я его преследую.
- Какая нелепость! - усмехнулась Саманта. - Он был еще в Англии, когда мы улетали. Кто знает, он мог отправиться в длительное турне по Европе а не вернуться прямо в Соединенные Штаты. Кроме того, ты ведь не знала, где он живет, не правда ли?
- Он как-то упоминал Калифорнию, - призналась Джули, понурив голову. - Но честно, я вовсе не ожидала встретиться с ним.
- Я знаю, дорогая. И не волнуйся. Бен ничего не скажет о тебе. В конце концов, если подумать хорошенько, для Бена это великолепный шанс.
- Понимаю Сам, - улыбнулась Джули. - Mне очень жаль, что приходится обременять вас моими проблемами.
Саманта ласково потрепала Джули за плечо.
- Не говори глупостей. Делай, как я тебе сказала. Поезжай в Сан-Франциско уже завтра и забудь о Мануэле Кортесе.
Прежде чем отправиться в университет, Бен утром отвез Джули в Сан-Франциско. Он также хотел приобрести кое-какие принадлежности, которые не мог купить в Санта-Марта. Высадил он Джули где-то вблизи городского центра, предварительно договорившись, что вернется она домой на такси.
Когда Бен уехал, Джули сначала не знала, куда податься. Одно дело - согласиться на самостоятельные действия и совсем другое - осуществить свои планы. Наконец она взяла такси, доехала до Рыбачьей пристани и провела некоторое время в порту. Было очень занимательно, и у нее даже появилось желание совершить экскурсию на пароходе, но потом она от этой идеи отказалась - из-за недостатка времени. Лавки сувениров ее не привлекали, и Джули медленно переворачивала страницы путеводителя, выбирая, куда теперь пойти.
Расставшись с видом на Оклендский мост, Джули свернула в какую-то узкую улицу, которая уходила вверх от причалов. Это была та часть Сан-Франциско, которая на протяжении многих лет почти не изменяла своего первозданного облика. Здесь располагались многочисленные бары и пансионаты для моряков, тесные кофейни и маленькие лавочки.
Джули уже собралась повернуть назад, но в этот момент заметила красивые, гладко отполированные ступени, ведущие к старинному внушительного вида зданию. Над входом красовалась выцветшая надпись "Миссионерская больница для моряков". Джули улыбнулась и, склонив голову набок, стала размышлять относительно вероятной истории возникновения этого строения. Стояло оно здесь еще со времен "золотой" лихорадки в середине XIX века, когда сюда стекались, надеясь разбогатеть, искатели приключений со всего света.
Пока Джули гадала, в дверях показалась женщина в монашеском облачении, которая с озабоченным видом стала осматривать улицу, словно в поисках кого-то или чего-то. Заметив Джули, она нахмурилась, будто удивилась, обнаружив туриста в этом квартале. Затем монахиня спустилась по ступенькам и подошла к Джули.
- Доброе утро, - проговорила она вежливо и сердечно.
- Доброе утро, сестра, - ответила Джули. - Прекрасное утро, не правда ли?
Монахиня рассеянно кивнула, занятая собственными мыслями, а затем спросила:
- Вы, дитя мое, случайно не говорите по-польски?
Джули от изумления широко раскрыла глаза.
- Боюсь, что нет.
- Разумеется, - поджала губы монахиня, - была бы слишком большая удача. Но увидев вас здесь, я подумала, что, быть может… - Она замолкла. - Ну, ладно. А вам, моя дорогая, лучше вернуться к более оживленным улицам. В этом районе довольно… небезопасно для одинокой молодой девушки. Вы заблудились?
- Нет. Просто знакомлюсь с окрестностями. Мне жаль, что я не могу вам помочь. Помимо английского я владею только французским и немецким.
Джули немного застенчиво улыбнулась.
- Немецкий, немецкий! - сдвинула брови монахиня. - Возможно, пойдет немецкий.
Джули с любопытством смотрела на нее.
- О, вы, вероятно, думаете: перед вами слегка трунутая. Дело в том, что у нас есть пациент, польский матрос, поступивший ночью. Его нашли в уличной канаве, где он лежал, корчась от боли. Он не говорит по-английски, а наши исследования показали, что у него острый приступ аппендицита. Очень важно разъяснить ему необходимость срочной операции, поскольку в любое время может произойти прободение. Мы никак с ним не договоримся, и я в полной растерянности. Ваше появление может оказаться весьма кстати. Не согласитесь ли вы помочь нам?
- Охотно! - воскликнула Джули, ни секунды не раздумывая. - Хотела бы только надеяться, что его не смутит мое произношение.
- Как было бы хорошо, если он понимает немецкий язык, - проговорила сестра и повела Джули в больницу.
Когда они проходили по устланному кафелем коридору, Джули бросилось в глаза, что хотя кругом была безукоризненная чистота, обветшавшие стены свидетельствовали о преклонном возрасте здания.
Сестра провела Джули в большую палату, тесно заставленную кроватями. Здесь находилось множество больных со всевозможными травмами и повреждениями. Некоторые лежали неподвижно, уставившись безучастно в пространство, будто не воспринимая окружающей действительности. Появление Джули привлекло всеобщее внимание, но она старалась не замечать направленных в ее сторону взглядов.
Когда они приблизились к койке польского матроса, Джули сразу увидела, что тот очень болен. Он лежал отгороженный от остальных обитателей палаты высокой ширмой, сооруженной из простыней. Возле него сидела другая сестра, которая с их приходом поднялась и отошла в сторону. На фоне черных спутанных волос и такого же цвета щетины, обильно проросшей на щеках и подбородке, его запавшее лицо выглядело очень бледным. Непонимающе матрос уставился на вновь прибывших, в глазах отражалась терзавшая его боль.
Джули села около кровати и спросила:
- Вы говорите по-немецки?
Взгляд больного немного прояснился.
- Да, да! - поспешил заверить дрожащим голосом матрос, обрадованный тем, что наконец, нашелся человек, изъяснявшийся на понятном ему языке.
Не теряя времени, Джули объяснила ему ситуацию. Судя по его возгласам и жестам, он не имел ни малейшего представления о том, насколько опасно его состояние.
- Он, как видно, предполагал отравление пищей, - сказала Джули сестре, поднимаясь. - На судне кормили скверно; но теперь он понял, в каком положении находится, и, безусловно, согласится на скорейшую операцию. Я рассказала ему, как он очутился здесь, в больнице, и он теперь успокоился.
- Замечательно! - вздохнула сестра с облегчением. - Вот вы сами могли убедиться, как трудно порой здесь бывает. Сколько у нас хлопот. Не так просто подобрать подходящий персонал, а пока строительство новой больницы не закончится у нас мало что изменится.
- У вас будет новое здание? - переспросила Джули.
- Да, я надеюсь. Проект уже утвержден, и скоро начнут закладывать фундамент. Новая больница будет много лучше.
- Не сомневаюсь, - согласилась Джули, осматривая переполненную палату и невольно встречая любопытные взоры больных, бесцеремонно разглядывавших ее.