Петров по инерции тоже оглядел помещение. А чего? Очень даже ничего себе кухня, да и вся квартира неплохая. Многие в поселке завидуют. Тут тебе и вода, да еще горячая. Ванна с душем. Сортир тут же. Не на морозе. Отопление. Только засрано все. Эту б квартирку да отмыть хорошенько да барахло лишнее повыкидывать. Отличная получилась бы квартирка. Да еще земельный участок под огород прилагается. Правда, Ленке огород ни к чему, а вот Петров от огорода не отказался бы. А уж от квартиры и подавно.
– И шубу мне надо. Норковую, – продолжала Ленка. – И машину.
"И шубу в один момент замусолит", – подумал Петров. – "И машину засрет". И так ему стало жалко эту машину, что не удержался и спросил:
– Слышь, на фига тебе машина? У тебя же прав нету.
– Куплю! Если все то продать, что в пансионате этом есть, то и на машину, и на права хватит.
– Слышь, ты пансионат с домом Ромашина спутала. С пансионата таскать, чтоб на машину и шубу хватило, пупок развяжется!
– Не боись за мой пупок.
Петров потянулся за бутылкой, но Ленка хлопнула его по руке.
– Ты чо? – возмутился Петров.
– Ни чо! С Костиком сам объясняйся. Как он решит, так и будет. – Ленка аж глаза от злости сузила.
"Ага! Оно и видно уже, как он решит" – подумал Петров, глядя в желтые кошачьи глаза Ленки, вслух сказал:
– Слышь, Ленка, не дури! Чучмек с собакой на месте, да еще Тропилин влез. Звонил Михалычу, тот мне по мозгам настучал. Так что на меня никакого расчета. Я не в деле. – Петров поднял руки кверху.
– Вот скотник трусячий, слинял уже? Обосрался? – Чувствовалось, что Ленка задыхается от ненависти и бессилья.
Трахаться с ней Петрову почему-то расхотелось. И чтоб голая она ходила, тоже расхотелось. А вот двинуть ей промеж глаз захотелось нестерпимо.
– Слышь! Точно обосрался. И Костику скажу, чтоб не лез, если не хочет инвалидом стать. Собака учёная ему все яйца оторвет!
Ленка ничего не ответила, сидела с каменным лицом. Вечер был безнадежно испорчен. Младший лейтенант Петров встал, взял со стола непочатую бутылку водки и засунул ее в карман штанов. В коридоре он с трудом удержался, чтобы не скинуть все шмотье с вешалки на пол. Отыскал свою куртку, надел ее, засунул за пояс дубинку, нахлобучил шапку и вышел, хлопнув дверью. На улице его ждал мартовский ночной мороз и дежурство.
* * *
В конце апреля лес наконец-то очухивается от зимней спячки. Везде происходит какой-то бурлеж и шевеление. Цветы появляются первые. Подснежники. И клещей пока еще никаких нет. Можно нос свой везде засунуть. А запахи! …
Акбар мчался по практически оттаявшему лесу и впитывал в себя влажные живительные струи, подымавшиеся прямо из земли к высокому уже совершенно весеннему небу. Было тепло, радостно и бесшабашно. На небольшой уютной полянке он подбежал к здоровенному пню, задрал лапу и излил из себя накопившийся восторг.
– Эй, эй, здоровяк, поосторожней! – Пень отпрыгнул в сторону и показал Акбару кулак.
– Ой! Не заметил, скузи муа, как говорят узбеки. – Пасть Акбара расплылась в довольной улыбке от уха до уха.
– Врешь, молодежь! – Пень отряхнулся, как собака породы "водолаз", и часть брызг полетела в сторону Акбара. – Не заметил он, у тебя нос – настоящий радар.
Акбар отпрыгнул в сторону и уселся на солнышке.
– Так я думал, что вам пользительно. – Чего? Душ из собачей мочи?
– Ну, удобрения же. – Акбар почесал у себя за ухом.
– Ты, это, удобряй мелочевку всякую, а к старшим не лезь. Коршень получишь.
– Это чегой-то? – удивился Акбар.
– Это смесь пенделя с подзатыльником. Специально для собак разработано. – При этих словах пень тоже переместился на солнышко, – Ну, чего там у вас в пансионате положительного?
– Так, хозяйка новая. Вера.
– Это я и без тебя знаю. И как она на твой взгляд?
– Добрая. – Акбар мечтательно закатил глаза, представляя сардельку, которой его регулярно потчевала Вера. – Но неукомплектованная. В смысле, как мой Ашраф. Без пары. Глаза усталые. А нельзя их вместе укомплектовать? У них вроде бы взаимопонимание.
– Нельзя, никак нельзя, не пара они.
– Жаль. Хорошая она, и старается.
– Это правильно. Пусть старается. Я с вашей стороны настоящий порядок и материнскую любовь чую. А Ванька чего? Про него что слышал? Говорят, опять с женой развелся.
– Угу. Страдал на снегоходе. Туда-сюда, туда-сюда. Чуть шлагбаум нам не порешил. Ашраф ругался, а Вера переживала.
– Это хорошо, что страдал. Может, научится, наконец, баб выбирать, а то тянет его все время на каких-то … – Пень задумался, окинул Акбара суровым взглядом из-под нахмуренных бровей. – Сучек. Извини, – наконец произнес он со значением.
– Извиняю, так как понимаю глубинный смысл, который вы вкладываете в это слово. Хотя, могли бы подобрать какой-нибудь синоним. Зараза, например.
– Нет. Зараза для Ванькиной лярвы не название.
– А что? Лярва вполне себе название подходящее. А еще лучше курва. – Акбар даже облизнулся, представив себе эту курву. Курва виделась непременно в перьях или даже курвой-гриль.
– Хорошо, пусть будет курва, – согласился пень. – Одно неясно, почему страдать надо непременно на снегоходе.
– Так они и с горя, и с радости всё на снегоходах норовят.
– Точно, Ромашин со своими гостями совсем с цепи сорвался. Раньше люди от радости за встречу выпивали, закусывали, песни пели народные, танцы танцевали под мелодии и ритмы зарубежной эстрады. А сейчас зальют глаза на снегоходы повскакивают и давай по лесу гоняться, только успевай от них уворачиваться. Потом петарды да салюты запускают и только после этого идут песни в караоке орать. До танцев у них дело так и не доходит. Падают под утро обессиленные, а к вечеру опять – снова здорово!
– Может Ромашину урок какой-нибудь наглядный учинить, он ведь со своими гостями всех Гуков нам тут распугает.
– И Гуков, и Затейников.
Словно в подтверждение этих слов пня из лесу послышалось:
– Гук, гук.
– Слышу, слышу, – ответил пень лесу. – И вам не хворать.
– А чего? – Акбар продолжил свою мысль. – С вашими-то возможностями и снегоход перевернуть можно, и петарду запустить заковыристо. Чтоб она за самим Ромашиным по всему лесу гонялась.
Пень хмыкнул, видимо представил упитанного депутата Ромашина, убегающего от петарды.
– Нельзя нам рукоприкладством заниматься. Никак нельзя.
– И зря. Вот они и распоясались. Ни шиша не боятся. НИ ШИ-ША! А Шиша бояться надо.
– Не бояться, а уважать, – возразил пень.
– Один хрен. Я вот на своем участке ям нарыл и еще нарою столько, чтобы ни одна зараза на снегоходе не проехала. Даже Ванька! Да еще не то, что рукоприкладством балуюсь, я самым настоящим зубоприкладством занимаюсь. В исключительных, конечно, случаях. Так ведь уважают. И Гуки с Затейниками к нашему месту от того так и льнут. И хорошо у нас.
– Да ты там уже целую линию Маннергейма устроил.
– Особенности породы использую. Маламуты склонны к ямокопательству. Я это дело страсть, как люблю. Вот и вам надо свои возможности использовать. В смысле, если что не так, хрясь по кумполу! Ваши возможности ведь не чета моим.
– Тебе можно возможности использовать, а мне никого по кумполу бить нельзя. Именно потому, что возможности мои, действительно, безграничны. – Пень завалился на бок рядом с Акбаром и подпер голову рукой. – Отправлю-ка я, пожалуй, Ромашина отсюда подальше. На повышение. В столицу. В город-герой, порт пяти морей Москву.
– Ха! Он это повышение неделю праздновать будет, а то и месяц. С петардами.
– Это, смотря какое повышение. Бывает, что и повышение не в радость. Он тут у нас поближе к кухне, да подальше от начальства, а мы его в самый эпицентр засунем. В Кремль. Пусть повертится.
– А правда говорят, что этот Ромашин практически БОМЖ и настоящий Альфонс? И дом этот вовсе не его, а жены?
– Теперь все политики БОМЖи и Альфонсы. Вынуждены жить за счет жены и на её жилплощади. У нашего Ромашина из имущества всего-то и есть, что автомобиль марки "Запорожец" да комната в коммунальной квартире. Так что он не совсем БОМЖ. Прописка какая-никакая у него имеется.
– У него еще личная помощница есть в норковой шубе на автомобиле БМВ. Я сам видел.
– Есть. Это точно. Как депутату без личной помощницы? Никак нельзя.
– А помощница эта тоже богатая, как жена Ромашина? Тоже бизнесвумен? Я так понял, она Ромашину деньги на электричество дает.
– Нет, она не бизнесвумен. Личным помощницам, обычно, всё папа покупает. У них папы-пенсионеры всю жизнь копят и на бриллианты дочкам, и на квартиры, и на БМВ, и на дом где-нибудь в Финляндии.
– Эх, мудрёно-то все как! – Акбар сладко потянулся. – Где бы мне такого папу найти?
– Тебе-то папа зачем? Ты и так на всем готовом. Лучше скажи, что в поселке? Чего слышно?
– Да кто ж его разберет? Поселок-то вон аж где, а я тут, у себя на посту. Вот участковый у нас давеча был. Грозился. Я, сами знаете, людей в форме очччень уважаю, просто сил нет, как уважаю, но участкового нашего мне всегда хочется взять за шкирку и дать ему этот, как вы недавно сказали коршень. Чтоб летел он на своем Уазике куда подальше. Аж до самой Караганды.
Пень понимающе ухмыльнулся.
– Не торопись, – сказал он, расправив усы и погладив бороду. – Успеешь еще со своим зубоприкладством. Я в нем чую зерно.
– Навозну кучу разрывая, петух нашел алмазное зерно, – продекламировал Акбар и попытался плюнуть. Попытка не удалась, так как собакам плеваться не положено.
– А хоть и в навозе. Зерно пропасть не должно.
– Хорошо, пусть живет. Зерно! Ну, надо же. Анекдот: младший лейтенант Петров – алмазное зерно. Говенное он зерно, вот что я вам скажу.
– Повременим. В нашей реальности есть несколько вариантов развития младшего лейтенанта. Время покажет, куда он разовьется.
– Как бы не опоздать.
– Это невозможно.
– А скажите, чего там в нашей реальности у хозяйки с клиникой получится? Пронзите, так сказать, пространство и время. Очень хотелось бы, чтобы у неё все было хорошо.
– Так и будет. У неё и сейчас уже все хорошо, а будет еще лучше. – Пень поднялся на ноги, отряхнулся и уселся рядом с Акбаром. Из-за пазухи он достал плоскую фляжку, отвернул пробку и предложил фляжку Акбару.
– Издеваетесь. – Акбар обиженно отвернулся.
Пень глотнул из фляжки и крякнул:
– Эх, хорошо пошла! Забористая. Гуки делают на берёзовом соке.
– Гук, гук, – послышалось из лесу.
– Ваше здоровье, – ответил пень и отхлебнул еще.
– Но ведь прежний хозяин пансионата тоже ничего себе мужичонка был, обстоятельный, – продолжил Акбар, стараясь не смотреть на фляжку. – А не выгорело у него с пансионатом.
– Так не особо-то и хотел. Вот и не пошло дело. – Пень спрятал фляжку за пазуху, как не было её. – Он же для себя и своих друзей пансионат строил, а хозяйка новая о себе иногда и забывает вовсе. Для людей старается. И имя у нее хорошее – Вера.
– Может, поможете хозяйке нашей? Фею пошлете, или еще кого?
– Может, и помогу. От нее зависит. А "еще кто" около нее уже есть.
– Кто ж это?
– Ты в лужу давно заглядывал?
– Я, что ли? – Акбар нахмурился.
– Ты. Кто ж еще?
– Но я же страж места.
– Вот и стереги. У хорошей хозяйки и месту хорошо.
– Скажите, а вот говорят, собаки такие есть до того маленькие, что в сумке их носят. Правда это? Или выдумки?
– Такие собаки есть.
– Вот бы поглядеть. Хоть одним глазком. А что же они тогда стерегут? Такие маленькие. Кошельки или сумки?
– Сами себя они стерегут. Дорогие очень. Ты не забывай, что не каждая собака страж. Большинство собак – обычные собаки. Гав-гав– и мимо.
– Да уж. Пустобрехи. Иногда в поселке, как заведут брехню, даже у нас в коттеджах слышно.
– А тебя, что ли, в коттеджи приглашают? – удивился пень, даже брови поднял.
– Вера, хозяйка. Тайком от Ашрафа. – Акбар усмехнулся. – Она всерьез думает, что Ашраф мне хозяин. И как нет его, так зовет у камина в тепле полежать, да вкусное чего съесть. Она даже гладит меня, бывает, и за ухом чешет.
– Ты, смотри, сильно-то не увлекайся. А то не ровен час станешь диванной собакой и будешь стражем дивана. Держи дистанцию.
– Так я, это, изредка. – Акбар тяжело вздохнул. Представил, как хорошо было бы быть при Вере диванной собакой. Но тут же взял себя в руки, вспомнив свое лесное хозяйство и ямы, которые еще предстояло нарыть. Нет, такое невозможно, чтобы маламут лес на диван поменял. – Пойду, пожалуй, пора мне. – Он поднялся, стряхнул с брюха прошлогоднюю листву и поклонился пню.
– Валяй. За Ванькой там присмотри при случае. Он хоть и оболтус, но герой положительный.
– Присмотрю, как же ж, его без присмотра оставлять никак нельзя. Стареет он.
– Ничего. Я что-нибудь придумаю. – Пень повернулся к Акбару спиной и скрылся в чаще.
* * *
К лету ремонт в клинике "Вечная молодость", наконец, закончился. Впрочем, деньги у Веры тоже подошли к концу. Два юных хирургических дарования успешно стажировалось в Италии за Верин счет. Учились подтягивать подбородки и скулы с помощью специальных нитей. Операция эта производилась под местным наркозом, так что никакими такими страшными последствиями Вериному бизнесу не угрожала. Лицензию Светка Михайлова Вериной клинике сделала, и лицензия это красовалась в мраморном холле около рецепции.
Горничных узбекской национальности Ашраф нашел в соседнем поселке в общежитии совхозных рабочих. Совхозные рабочие все, как один теперь были узбеками. И пастухи, и трактористы, и скотники. Их узбекские жены тоже работали, где придется. Кто в поле, а кто на уборке. Ашраф категорически настаивал именно на горничных-соотечественницах. Говорил, из соображений безопасности. Ведь узбечка никогда чужого не возьмет, не то что местные разбитные девки. Опять же о том, что в клинике видела, местной шпане узбечка вряд ли доложит. Горничные старались изо всех сил и терли пустые помещения так, что в клинике все сверкало.
Тренер, массажистки и врач-диетолог ввиду отсутствия клиентов за вполне себе приличную зарплату загорали на пляже у озера. Не было у Веры только врачей-косметологов, которые ни за какие коврижки не желали ездить на работу за город, а самое главное не было клиентов, несмотря на билборды вдоль приморского шоссе и зазывные статьи в женских журналах. Похоже, прав был бывший супруг Дмитрий Иванович Жеребов, что без сподвижников и соратников в Верином бизнесе не обойтись. Да и сам он за последний квартал выплатил Вере дивидендов с гулькин нос. Сказал, что дела у него вдруг пошли из рук вон плохо.
Вера лежала на собственном пляже на берегу озера и думала, что в такую замечательную погоду в ее клинику люди могли бы приехать хотя бы на отдых, как в пансионат. Ведь еще немного и зарплату персоналу платить будет нечем. От печальных мыслей Веру отвлекло тарахтенье мотора и прямо перед ней, заложив крутой вираж, остановился водный мотоцикл с мужчиной по имени Иван Тропилин за рулем.
– Здравствуйте, Вера! Не хотите ли прокатиться? – галантно предложил он.
– Здравствуйте. – Вера обрадовалась появлению Тропилина. – Экий вы, Иван, моторизированный тип. То на снегоходе, то на квадрацикле. И водный мотоцикл у вас есть! А как насчет вертолета? Не удивлюсь, если вы на нашу клинику вдруг начнете с парашютом сигать.
– Нет. С парашютом к вам опасно. У вас шибко умные собаки патрулируют территорию. Кстати, где ваш замечательный Акбар? – Тропилин окинул внимательным взглядом пляж и окрестности.
– Не знаю, наверное, по делам куда-то ушел, а может у себя отдыхает. Он мне никогда не докладывается.
– А Ашраф где?
– Ашраф поехал в строительный магазин на хозяйственные закупки.
– Ага! Все препятствия сметены. Поехали кататься. – Иван похлопал по сиденью позади себя.
Честно говоря, Вере всегда хотелось покататься на водном мотоцикле. Этим в ее бывшей семье занимались исключительно мужчины. Бывший супруг и сын Петька. Покатать Веру им почему-то никогда не приходило в голову. Вера встала со своего покрывала и вошла в воду. Она осторожно уселась позади Ивана и задумалась, за что ей ухватиться. Держаться за голый живот едва знакомого мужчины ей показалось неприличным. Пока Вера раздумывала, Иван завел мотор и дал газу. Мотоцикл резво выскочил из-под Веры, и она со всего размаху ляпнулась в озеро. Отсутствие Веры за спиной Иван обнаружил не сразу, а когда обнаружил, кинулся к ней, ревя мотором.
– Ну, что же вы! Держаться же надо.
Вера больно шлепнулась попой о песчаное дно, и ей очень захотелось приложить Ивана по заднице тоже чем-нибудь тяжелым.
– За что держаться? Там же ручки никакой нет, – возмутилась она, выбравшись из воды и заворачивая мокрую попу в полотенце.
– За меня держаться надо! За меня. Поехали. Бросайте это полотенце.
– Как я за вас буду держаться? – Вера покрутила пальцем у виска. – Вы же голый!
– А так? – Иван ухватил свои купальные шорты и натянул их до подмышек.
– Так лучше. Вам идет. – Вера покатилась со смеху. – Да ну ваш драндулет. Мне и тут на бережку хорошо.
– Тогда можно я с вами посижу? Пока Ашрафа не видно? Уж очень он у вас строгий. – Иван слез с мотоцикла и затащил его на берег.
– Присаживайтесь. – Вера похлопала рукой по покрывалу. – Надо будет лежаки закупить и матрасы. Как в солидных местах. Но пока с деньгами туго.
– Да, как я посмотрю, вашу клинику что-то толпы страждущих реабилитации и омоложения не осаждают.
– Ничего, еще набегут. На все нужно время.
– Может мне к вам на омоложение придти? Натяните мне, как говорится, глаз на … Извиняюсь. Ну, вы сами знаете, на что там у вас глаза натягивают.
– Вам не надо. Вам достаточно штаны до подмышек натянуть и вы уже неотразимы.
– Я такой. – Тропилин довольно ухмыльнулся.
– Значит, вы все-таки местный олигарх? – После знакомства с Иваном Тропилиным Вера частенько стала замечать его имя в газете "Деловой Петербург". Правда, на фотографиях с сильными мира Тропилин никогда не мелькал. Видимо держался подальше от начальства, что Вера, конечно же, одобряла.
– Почему местный? – удивился Иван. – Я городского масштаба. Местный предприниматель у нас – это вы.
– Ну да! Я на пляже лежу, а вы на мототехнике резвитесь. Называется: мы сидим, а денежки идут.
– Ну, не знаю, как у вас. – Иван махнул рукой в сторону пустого здания клиники. – А у меня так точно идут. Деньги к деньгам. Как говориться, круговорот бабла в природе.
– И как вам это удается? Неужто, у вас и офис есть? – Вера вспомнила супруга ежедневно трудящегося в собственном офисе.
– Конечно, есть. А как же? Буржую без офиса никак нельзя. У меня и костюм есть. С галстуком. И портфель. Даже очки для чтения важных документов имеются.
– Ух ты! И когда же вы офис посещаете? В свободное от катаний на мототехнике время? Я слышала, в офисе иногда присутствовать надо.
– Ну, да. А еще у меня есть различные электронные устройства связи, что тоже облегчает мой труд и дает мне возможность решать некоторые вопросы, можно сказать, не покидая седла.
– То есть, вы инвестор? Или биржевой игрок?