Потом в Вериной жизни началась какая-то темная полоса. Сначала один за другим умерли ее родители, а вскоре рухнул и ее бизнес. Причем рухнул-то как-то по-дурацки из-за рейдерского захвата промплощадки, на территории которой находился Верин небольшой цех. К тому моменту уже была куплена и большущая квартира в центре, и строительство "дачки" близилось к завершению. Сельдерей не мог себе простить, что ничем не помог тогда Вере. Безусловно, у него не было таких возможностей, потому что против лома, коим является административный ресурс московских рейдеров, нет приема. А другого лома в виде столь же могущественного административного ресурса у Сельдерея не было. Но, наверное, надо было убедить Веру не бросать свое налаженное дело, а помочь ей переехать на другое место. Эка невидаль, отъем имущества рейдерами. Надо бизнес там располагать, где на него ни одна собака не позарится. Но Сельдерею в тот момент пришла в голову замечательная мысль, что денег у них в семье и так хватает, а Вера могла бы, наконец, не работать и полноценно заняться Петрушей и домашним хозяйством. Это было большой ошибкой. После этого они практически перестали выходить куда-то вместе. Зачем ходить в рестораны, если дома в тысячу раз вкуснее? Вера накинулась на это домашнее хозяйствование со свойственной ей тщательностью и ответственностью. Полуфабрикатам, которые она ввиду недостатка времени раньше иногда использовала при приготовлении пищи, было категорически отказано от дома, деловые костюмы и туфли на шпильках пылились в огромной Вериной гардеробной, а сама она фигурировала дома исключительно в безразмерных трениках, которые, по ее словам, не стесняли движений. По магазинам же Вера ездила в удобных туфлях на резиновом ходу и поношенных джинсах. Поход в театр или на концерт вызывал у Веры стресс, так как она не влезала ни в одно из своих красивых платьев. Короче, ежедневно Дмитрий Иванович Жеребов наблюдал, как его самая красивая в мире жена превращается в тестообразную тетку с немыслимым пучком седых волос и пластиковой заколкой на голове. Конечно, вечером за ужином, когда они по обыкновению обсуждали прошедший день, Вера по-прежнему внимательно слушала его и давала ему толковые советы, но сама-то! Она постоянно рассказывала ему о каких-то распродажах, чрезвычайно удачно купленных стиральных порошках, похвалялась тем, что среди зимы делает малосольные огурцы, а в рецепт какой-то известной кулинарной барышни она добавила розмарин, и вот теперь рецепт от этого только выиграл. Сельдерей слушал всю эту галиматью вполуха и с удовольствием поедал те самые малосольные огурцы и чего-то там обалденно вкусное с розмарином.
Надо сказать, что с того момента, как Вера вплотную занялась домашним хозяйством, сам Дмитрий Иванович Жеребов расцвел пышным цветом. Вот есть такое слово "холеный". Таким он и стал. Холеным, а другим словом ухоженным. Ведь ухаживала за ним Вера тщательно. Мало того, что красиво одевала да наглаживала, но еще и следила за его здоровьем. Не дай бог температура или радикулит! Тут же объявлялся постельный режим с непременным куриным бульоном и если нужны были уколы, то Вера прекрасно их делала, и банки она ставила, и растирания разные, и компрессы. Питание опять же было налажено так, чтобы никакой холестерин не прорвался, никакой диабет не смел бы поднять голову. Короче, нянчилась Вера со своим мужем ничуть не хуже, чем с сыном Петрушей.
И чего, спрашивается, при этом удивляться, что он встретил Нату? С Натой он вместе летел в самолете из Москвы. В салоне бизнес-класса их кресла оказались рядом. Ната была худощавая в деловом костюме, туфлях на шпильках и с портфелем. Беседу Ната вела исключительно умную, легко оперируя такими понятиями, как маржа, девиация курса и волатильность рынка. Конечно, до Вериной красоты Нате было, как до неба. Но, опять же спрашивается, где она теперь эта Верина красота? Ната имела рыжую кудрявую шевелюру и странные прозрачные глаза. Не голубые, а именно прозрачные, можно сказать, даже хрустальные. Эти глаза в обрамлении густо накрашенных ресниц имели на Сельдерея какое-то одуряющее действие. Другим преимуществом Наты была её молодость. В каком-то журнале Сельдерей прочитал, что молодая женщина для мужчины солидного возраста это что-то вроде таблетки от старости. А старости он боялся больше всего на свете. И так-то, чуть что радикулит, а что будет дальше? С тех пор на женщин своего возраста Дмитрий Иванович Жеребов вовсе перестал обращать внимание. А чего на них смотреть? Все они на одно лицо – расплывшиеся, усталые, седые, язвительные и морщинистые.
К моменту их встречи Ната успела уже развестись с первым мужем, поэтому внимательно рассматривала подвернувшиеся ей под руку экземпляры противоположного пола. Наверное, Сельдерей Вериными стараниями был вполне себе подходящим экземпляром, и они с Натой стали встречаться. Встречались в основном у Наты, иногда ходили в рестораны. Это однажды чуть было не погубило Сельдерея, потому что они наткнулись на лучшую Верину подругу. Что там творилось у этой подруги в голове, Сельдерею было не известно, но она его Вере почему-то не сдала.
После этого Дмитрий Иванович стал гораздо осторожнее, но Нате требовалось развитие отношений. Несколько раз они уже вместе летали в Москву, где их никто из знакомых застукать никак не мог, а прямо перед Новым годом у Сельдерея вдруг сорвалась встреча в Гуанджоу. У нового китайского партнера умер кто-то из родственников, и он вынужден был на это время улететь в Пекин. Встречу перенесли на конец января, а Сельдерей решил об этом Вере не сообщать. Когда еще подвернется такой случай? Ведь высвободившееся время от несостоявшейся китайской командировки можно было бы провести где-нибудь вместе с Натой. Ната выбрала Париж, и Дмитрий Иванович согласился. И все бы прошло без сучка и задоринки, если бы он не оставил дома свой новомодный планшет. Вера переполошилась, позвонила секретарше, ту Сельдерей на время своего отъезда отправил в отпуск, и трубку взяла замещающая ее молоденькая сотрудница бухгалтерии. Она-то и сообщила Вере, что Дмитрий Иванович улетел с супругой в Париж. Остальное дело техники. Сельдерея вывели на чистую воду, а Вера улетела в Италию.
Чего там с ней в Италии сделали, Сельдерей так и не понял, но оттуда вернулась совершенно другая Вера. Вернее не другая, а прежняя. Такая, какой она была, когда Дима Жеребов впервые увидел её в актовом зале института. Молодая, стройная, невероятно красивая, уверенная в себе и требующая немедленного развода. Разводиться Сельдерей не хотел. Какой дурак будет разводиться с такой женщиной? Но Вера стояла на своем и требовала раздела имущества.
В результате развода сыну Петруше выделили ту самую их первую трехкомнатную квартиру в новостройках, которые к настоящему времени стали престижным спальным районом. Дмитрию Ивановичу Жеребову Вера оставила городскую квартиру, машину и пятьдесят процентов акций его собственного предприятия. Сельдерей такому разделу ни минуты не сопротивлялся. Он, вообще, при виде Веры терял теперь дар речи и готов был все ей отдать.
– Ну и дурак! – ругала его Ната. – С какого перепугу отдавать ей половину бизнеса? Ты ж его сам выстроил!
Ну как ей объяснишь про семейные советы и совместные риски?
Через два месяца после развода Ната переехала к нему. А чего? Она, конечно, внешне нынешней Вере и в подметки не годилась, но где она теперь эта Вера. А он мужчина разведенный, одинокий. Имеет право. Через неделю после переезда Наты домашняя работница Алла Николаевна потребовала расчет.
– Дима, – сказала она, забирая причитающиеся ей деньги. – Верочка ко мне всегда относилась уважительно. Я себя прислугой никогда не чувствовала, а тут… – Алла Николаевна развела руками. – Ваша Наташа, наверное, из Бэкингемов? Хотя вряд ли. Аристократы, они как Верочка. Людей уважают.
Честно говоря, Дмитрий Иванович растерялся. В отсутствие Веры Алла Николаевна казалась ему спасательным кругом, и ее уход он посчитал чуть ли не предательством.
– Пускай катится, – заявила Ната, когда он пожаловался ей на Аллу Николаевну. – Чего ты боишься, когда полный город негров?
– Каких негров? – не понял Дмитрий Иванович.
– Таких! Чучмеков разных, дешевой рабочей силы.
На следующий день у себя в кабинете Дима обнаружил замысловато татуированную девицу, которая терла его письменный стол сомнительного вида тряпкой.
– Вы кто? – изумился Дмитрий Иванович.
– Зарема, – басом сообщила девица. – Я теперь ваша домработница. Учтите, я не глажу и не стираю. Так что носки ваши вонючие стирайте сами. Я хозяйку предупредила.
– Уходите отсюда немедленно, – взревел Сельдерей и помчался по квартире в поисках Наты. – Убери ее из моего дома, – зарычал он, обнаружив Нату в гостиной за чтением журнала "Финансовый директор". – И будь любезна избавить меня от так называемых "негров"!
Ната подняла на него свои прозрачные глаза, пожала плечами, отшвырнула журнал и не торопясь последовала в кабинет Сельдерея.
Первое время в отсутствие домработницы Дмитрий Иванович сам стирал свои вещи и постельное белье. Постельное белье он не гладил. И так сойдет. Неохота было заморачиваться с гладильной машиной, а вот свои рубашки гладить пришлось научиться. Правда, чтобы упростить это дело Дмитрий Иванович купил себе пару трикотажных хлопчатобумажных свитеров. Их гладить было гораздо проще, а некоторые можно было и вовсе не гладить. В последствие к большой своей радости Дмитрий Иванович обнаружил в доме напротив прачечную и химчистку. Туда он и стал сдавать все, что требовало глажения. Этим он очень гордился. Еще бы! Ведь решил же вопрос самостоятельно и теперь легко обходится без Веры и Аллы Николаевны. Они-то, небось, думали, что погибнет он под гнетом домашнего хозяйства. Как бы не так, не дождутся! Однако со временем Верино белоснежное крахмальное постельное белье вдруг приобрело устойчивый серый цвет и странный запах.
Другой проблемой оказалось то, что Ната готовить не умела и категорически не желала этим заниматься. Но и тут Дмитрий Иванович вышел из положения, потому что ужинали они с Натой в каком-либо из близлежащих ресторанов или заказывали там же еду на дом. Конечно, еда была не такой вкусной и полезной, как у Веры, но все-таки лучше, чем полуфабрикаты приготовленные Натой. За ужином Ната обычно с воодушевлением рассказывала о своих производственных проблемах, а вот дела Дмитрия Ивановича ее ни капельки не интересовали. И на фоне сыплющихся на его бедный мозг шибко умных терминов про волатильность Дмитрий Иванович Жеребов вдруг начал тосковать по простецким рассказам о стиральном порошке и розмарине. А кроме того великолепная квартира, гордость Веры и Сельдерея, постепенно покрывалась слоем пыли и грязи. Сначала Дмитрий Иванович этого не замечал, а потом как-то зашел в гостиную, освещенную закатным солнцем, и ахнул. Пыль лежала повсюду, стеклянные поверхности были заляпаны отпечатками пальцев, а пол…. И уважаемый коммерсант, богатый человек, Дмитрий Иванович Жеребов скинул с себя костюм, отыскал в гардеробной моющие средства Аллы Николаевны и начал мыть и тереть свою огромную жилплощадь. В спальне его прихватил радикулит. Хорошо, что в спальне. Дмитрий Иванович встал на четвереньки, лег животом на кровать и заплакал. Тогда он впервые задумался о том, что молодая женщина совершенно не обязательно является таблеткой от старости.
И чего тут удивляться, что после этого он встретил Оксану Григорьевну? Все там же. В самолете по пути из Москвы. Оксана Григорьевна от Наты отличалась коренным образом, хотя тоже знала разные умные слова и носила строгие деловые костюмы. Во-первых, Оксана Григорьевна была ровесницей Дмитрия Ивановича и никаких иллюзий насчет замужества уже не питала, во-вторых, Оксана Григорьевна была женщиной красивой и определенно знала себе цену. Особенно природе удались её глаза и стройные ноги. Глаза Оксаны Григорьевны были ярко-зеленого цвета. Таких особых глаз Дмитрий Иванович на своем жизненном пути еще не встречал, ну, если, конечно, не брать в расчет Верины васильковые или хрустальные, как у Наты. Основным же достоинством Оксаны Григорьевны была её финансовая самостоятельность и наличие огромной ухоженной квартиры с домработницей. Домработница Оксаны Григорьевны была ничем не хуже бывшей собственной домработницы Дмитрия Ивановича, и он опять стал ходить в наглаженных рубашках, спать на белоснежных простынях и питаться вкусной и здоровой пищей. Оксана Григорьевна знала всё о своем возрасте и боролась со старостью изо всех сил. Она была совсем не расплывшаяся, не седая и не морщинистая, хотя временами и весьма язвительная. По утрам она делала зарядку, а вечером после работы посещала тренажерный зал. Туда же она увлекла и Дмитрия Ивановича. Поначалу он пыхтел и сопротивлялся, но со временем втянулся и гордился своими достижениями на весах.
Оксана Григорьевна руководила вполне себе приличным бизнесом и совершенно естественным образом постепенно стала руководить Дмитрием Ивановичем. Теперь каждое утро ему говорили, какую рубашку и с каким галстуком он должен надеть, что и в каком количестве он должен съесть, и кому и когда он должен не забыть позвонить. Днем Оксана Григорьевна звонила Дмитрию Ивановичу в офис, требовала отчета о его делах и давала ему ценные указания. Потом к этим отчетам она как-то само собой подключила и его секретаршу. Вечером Дмитрий Иванович трясся на беговой дорожке рядом с Оксаной Григорьевной, потом получал свою порцию здоровой и полезной пищи и ложился спать. Секса, несмотря на его знаменитую потенцию, Сельдерею почему-то уже не хотелось. По субботам Дмитрий Иванович выгуливался Оксаной Григорьевной в свет. В филармонию или на вернисаж или на какой-нибудь прием по случаю открытия чего-то там необычайно важного или премьеры чего-то невообразимо скучного. Эти приемы обычно устраивали многочисленные друзья и знакомые Оксаны Григорьевны, ведь Оксана Григорьевна была не просто руководителем своего бизнеса, она была еще и светской дамой. Приемы эти были чрезвычайно чопорные, пафосные и фальшивые. На фуршетах обычно кормили какой-то невообразимой дрянью и поили шампанским. От шампанского Дмитрия Ивановича пучило. Все это очень его напрягало, ведь в субботу ему хотелось пива с сухариками и на футбол. Однако о своих желаниях Дмитрий Иванович предпочитал помалкивать и понуро следовал за Оксаной Григорьевной, переживая за еще один убитый вечер в надежде, что друзья эти у Оксаны Григорьевны вот-вот закончатся и приемам наступит конец. Но приемы никак не заканчивались, и у Дмитрия Ивановича создалось впечатление, что Оксана Григорьевна дружит со всем городом. Дружила Оксана Григорьевна всегда с размахом и обязательно с выгодой для себя. Причем своими друзьями она тоже руководила легко и непринужденно.
Когда Дмитрий Иванович попытался однажды прогулять вечернюю тренировку под предлогом недомогания, Оксана Григорьевна очень расстроилась и отчитала его. Вранье Оксана Григорьевна чуяла моментально, как шеф гестапо Мюллер советского разведчика. Дмитрию Ивановичу было очень стыдно, а прогуливать тренировки расхотелось, чтобы не расстраивать Оксану Григорьевну. Она ему хорошо объяснила, что изо всех сил заботится о нем, как может. И он это усвоил. У каждого свои представления о том, что такое забота о ближнем. У Оксаны Григорьевны вот такие.
Ведь именно забота о ближнем и его капиталах двигала Оксаной Григорьевной, когда она велела Дмитрию Ивановичу утаить от Веры часть дивидендов. Дмитрий Иванович, конечно, послушался. Он вообще теперь был очень послушным. Правда, несмотря на здоровый образ жизни, сердце Дмитрия Ивановича в последнее время начало слегка пошаливать, и он опять стал задумываться о таблетке от старости.
Однажды ночью он проснулся рядом с похрапывающей Оксаной Григорьевной и понял, что крепко связан ею по рукам и ногам. В переносном смысле, конечно. Оксана Григорьевна своей заботой не оставила ему ни единой степени свободы. И Дмитрий Иванович решил, что пора делать ноги. Наутро он сделал вид, что уехал на работу, потом вернулся, собрал свои вещи и дал деру. Первым делом, оказавшись на свободе, он уволил секретаршу. Понял, что не сможет так же хорошо руководить ею, как это делала Оксана Григорьевна.
Утаивание от Веры части дивидендов привело к очередному конфузу. Вера явилась к нему в офис в сопровождении толстой веселой тетки по имени Тамара Федоровна, которая потребовала предъявить ей внутреннюю отчетность.
– Это же конфиденциальная информация, – смело заявил Дмитрий Иванович. Не собирался он этой тетке ничего показывать.
– Опаньки! А какие у нас могут быть секреты от партнера, владеющего половиной бизнеса? – законно удивилась тетка.
– Дмитрий Иванович, покажи-ка нам документы по-хорошему, – потребовала Вера. – Иначе будет тут у тебя ревизия по полной программе!
Вера со времени развода похорошела еще больше. Загорела и посвежела, а кроме того была одета в светло-бежевый льняной костюм и туфли на высоких каблуках.
"Как раньше!" – горестно подумал Дмитрий Иванович и тяжело вздохнул. А еще он понял, что сопротивляться бессмысленно, наверное, потому что, хоть Вера и не шеф гестапо, но врать ей он может только на расстоянии. А вот так глаза в глаза… Нет, почему-то не получается. Странно. Ведь раньше получалось. Хотя раньше-то она его так прямо никогда не спрашивала. Не исключено, что спроси его Вера в свое время: "А не изменяешь ли ты мне, гад?", он бы непременно сознался и покаялся.
– Однако поймали вы меня, бабоньки, – Дмитрий Иванович развел руками и вытащил из стола отчет по доходам и расходам. – Каюсь, присвоил себе две трети твоей доли!
– Вот, Верочка, что я вам говорила! Господин один раз соврамши, никогда не останавливается на достигнутом, – заметила толстая тетка Тамара Федоровна.
– Тебе не стыдно? – спросила Вера.
– Нет. – Дмитрий Иванович для убедительности даже замотал головой. – Возвращайся ко мне! Я тебе все-все отдавать буду. До копеечки. Плохо мне без тебя.
Получилось очень даже жалостно.
– А мне без тебя хорошо! – Вера довольно улыбнулась.
– Злая ты, Верка! – Дмитрий Иванович полез под стол, где у него находился сейф, и стал выгружать оттуда пачки с деньгами. – На, забирай, пиявка на теле честного капиталиста.
– Был бы ты честным, не пришлось бы мне сейчас с тобой тут беседовать. – Вера спокойно складывала деньги в сумку. – Давай договоримся, по окончании квартала твои финансисты будут высылать мне отчет. И если он вызовет у меня подозрения, то с ревизией приедет Тамара Федоровна.
– Ага! Ловко придумано, а развиваться мне на что? Если все проедать, то можно бизнеса запросто лишиться, – возмутился Дмитрий Иванович, вылезая из-под стола. – "Ишь, ведь чего удумала. До нитки раздеть его хочет!"
– А ты мне к финансовому отчету приложишь список необходимых вложений с их обоснованием. Не волнуйся, я, как никто, заинтересована в твоей стабильности. – Вера подошла к Дмитрию Ивановичу, взяла его за подбородок и повернула лицо бывшего мужа к окну. – Что-то ты плохо выглядишь. Потасканный весь какой-то. Замусоленный. Не бережешь себя совсем.
На Дмитрия Ивановича пахнуло ее духами, и голова у него закружилась. Он медленно шлепнулся в кресло и расслабил узел галстука.
– Работаю много, – с трудом выдавил он из себя.