Я кивнула и закрыла глаза, когда он снова нагнулся меня поцеловать. Я целовала его в ответ, пытаясь не задеть рассеченную губу. Но Саймон на это не обратил внимания. Впервые за месяц он так меня хотел, что я позволила увлечь меня в спальню и дальше на кровать и тут же почувствовала его привычную тяжесть. Мне не требовалось думать, не требовалось что-то делать, его руки начали свой обычный маршрут по моему телу, губы щекотали ключицу, а моя левая нога обвивала его талию. Я так соскучилась по нему! Я так по нему соскучилась и должна была бы кричать от желания, а не вяло реагировать. Странно, столько времени лезть на стенку - и такая слабая реакция. Тихий голосок в ушах сосредоточенно тянул: "Ты не та, кто мне нужен, не та, не та…" - но я закрыла глаза и начала играть свою роль. Он вернулся ко мне. Это все, чего я хотела. Он - все, что мне нужно. И он снова мой.
Утром все было как всегда. Солнце пробивалось сквозь тонкие шторы. Я не вешала в спальне занавеси, поскольку Саймону нравилось просыпаться с солнышком. Будто и не было расставания - он лежал рядом, и это самое солнышко золотило его темно-русые волосы. Я лежала на боку, в нескольких дюймах, и смотрела, как он спит. Прошлая ночь казалась странной - я никак не могла избавиться от ощущения, что мы должны были поговорить, прежде чем Саймон забрался в мою постель, но утром все стало как надо. Мы снова вместе, как раньше. Какие бы демоны его ни мучили, он их победил. Я тихонько, чтобы не разбудить Саймона, перевернулась на спину и улыбнулась, вспомнив список неотложных дел. Может, сегодня я буду действовать не по плану. Журналы полежат на почте до понедельника, поздравительную открытку для Мэтью я и завтра куплю, а вот без похода в супермаркет не обойтись - у нас вообще все кончилось.
Я осторожно слезла с кровати и подняла вчерашние джинсы и безрукавку, лежавшие на полу мрачной темной лужей. Одевшись в коридоре, взяла телефон, кредитку, ключи и кардиган и остановилась у двери поправить фотографию в рамке, покосившуюся вчера вечером. Остальные тоже висели не по линейке, но вид покосившейся, подпиравшей соседнюю фотографии вновь всколыхнул мои сомнения. Я поправляла, отступала и критически оценивала, но все равно получалось кривовато. В конце концов, не желая шуметь, я сняла снимок и прислонила к стенке, мысленно дополнив временный список дел пунктом повесить фотографию нормально. Потом. После завтрака. После всего, что Саймон захочет сегодня делать. Я перепишу дела на завтра. Невроз начал отступать.
Было еще очень рано для субботы, и Лондон в основном спал, но автобусы проезжали мимо и торопились люди, работавшие по выходным, опустив головы и заткнув уши плагами. На ходу я мазнула губы бальзамом, осторожно потрогала растертый подбородок и скрутила волосы в довольно крепкий узел без всякой заколки. Надо бы подстричься - слишком много волос для одного человека, но Саймону нравились длинные и я привыкла. Хотя Дэн и звал меня "кузен Оно", я ходила с прической а-ля утопленница даже на съемочной площадке.
Неужели Пол врезал Саймону? Это лучшее, что он для меня в жизни совершил, вполне искупив тем самым проступок, когда он обстриг всех моих "маленьких пони". Ну почти всех. Надо позвонить брату и сказать, что мы с Саймоном помирились, иначе на папиной свадьбе через две недели может выйти неловкость. А сейчас я буду думать о булочках, кофе и сливках. И пожалуй, о пятновыводителе, чтобы вывести кровь с рубашки Саймона. А еще говорят, романтика умерла!
В супермаркете оказалось неожиданно людно. Сандвичи с тунцом шли на ура - их раскупали те, кто спешил на работу, прочие ранние пташки тоже делали покупки, и еще слонялись помятые джентльмены с подозрительно довольными физиономиями.
- Привет, - сказал некто, распространявший вокруг себя мощный запах одеколона "Курос", кивнув мне из-за стойки с круассанами. - Бурная ночка?
- Типа того, - ответила я, не глядя на говорившего. Он что, забыл, где находится? В Лондоне не принято разговаривать с незнакомыми. Мы даже с соседями не вступаем в беседы первые пять лет, максимум можем пожаловаться на шум или собачье дерьмо в садике.
- Главное - вовремя смыться, пока он не проснулся, - сказал нахал, наполняя пакет слоеными булочками с корицей. - Но я всегда оставляю записку. Без записки как-то не по-человечески.
- Да. - Я натянуто улыбнулась и попятилась к очереди в кассу.
Тип пошел за мной.
- Но вот девчонок мне жаль, - продолжал он. - Знаете, когда видишь парня, идущего поутру осторожной походкой, так и хочется сказать: "Прячься сюда, сынок!" Но при виде девчонки в вечерней одежде в шесть утра в субботу всякий подумает: "Шлюха".
- Ага, - согласилась я, перебирая содержимое корзинки. И лишь через секунду до меня дошло. - Простите, что вы сказали?
- Я сам так не говорю, - замахал руками "Курос", пролив уже открытую банку "Ред булл". - Я никого не сужу. Да вы же и не в юбке, открывающей задницу, и груди у вас не торчат из выреза, как у некоторых! Хорошая кофточка.
Блестяще! Мало того что обольститель с вечера пьян, так он еще и решил, что мы родственные души - любители случайных связей.
- Вы мне свой номерок дайте: вдруг вам скучно станет, компания понадобится. - От запаха перегара, перемешанного с резким ароматом одеколона, меня замутило.
- У меня есть бойфренд, - поспешно сказала я, держа между нами пластмассовую корзину. - Так что - нет.
- Ну конечно, целых два, - отозвался он, пальцем поддевая упаковку "Дюрекса" и прибавляя к своим трофеям. Меня снова замутило. Я повернулась спиной, надеясь, что он уйдет, но носом чуяла - "Курос" рядом. Слава Богу, Саймон одумался. Первый раз за пять лет у меня просят телефончик, да и то не мужчина, а какой-то отстойный урод.
Я оплатила мой завтрак-подарок и вымелась на улицу, уставившись в айфон и подчеркнуто не слыша громкий бубнеж "Куроса" мне вслед. Он пробормотал что-то, подозрительно похожее на "шлюха". Ну еще бы, он же никого не судит.
Август в Лондоне не гарантирует хорошую погоду, но сегодня утро выдалось прекрасное - яркое, еще не жаркое солнце и чистое голубое небо. Я бодрым шагом возвращалась по Верхней улице, просматривая эсэмэс от Мэтью и Эм. Они бы не оценили телефонный звонок с восторженными излияниями раньше семи утра, поэтому я написала: "Все в порядке" - и стерла целый водопад оскорблений в адрес Саймона, оставив многословные фразы дружеской поддержки, чтобы перечитать в минуту грусти.
Я сложила телефон и сунула в задний карман. Не умею я красноречиво говорить о чувствах и не бросаюсь словом на букву "л". Я люблю родителей, брата, люблю Мэтью, Эмили, Саймона, шоколад "Гэлакси", Александра Скарсгарда и джинсы "Бакстер" из "Топшопа" - и очень-очень люблю мою квартиру. После университета я перебрала много паршивых съемных комнат и вполне терпимых соседок, но прекрасная трехкомнатная квартира на первом этаже, которая из-за кризиса досталась нам почти даром, сразу стала моим домом. Последние полтора года я устраивала в нашем гнездышке мягкую подстилку - в основном из гор неглаженого белья, до которого у меня вечно не доходили руки, но все равно. Дом, милый дом. Я поднялась на пять ступенек к васильково-синей двери и в тревоге остановилась. Что, если Саймон проснулся? Может, нужно было привести себя в порядок перед выходом? Что я ему скажу? Или мы притворимся, что вчерашней ночи просто не было?
- По крайней мере он хоть "Куросом" не пользуется, - сказала я себе и отчасти проходившему мимо парню с собакой, воткнув ключ в замок.
В квартире по-прежнему было тихо, и я осторожно сняла туфли, чтобы не разбудить Саймона. Так. Сейчас почищу зубы, сделаю кофе, а дальше будь что будет. Выложив завтрак на кухонный стол, я пошла в ванную. Ну и что, думала я, умываясь холодной водой. Один трудный разговор, и мы снова пойдем рука об руку к свадьбе, детям и счастью. На всякой дороге встречаются ухабы, у всех бывают затмения. А где вы видели идеальные отношения? Я схватила зубную щетку и напомнила себе, что счастливый брак до конца дней не более чем миф. Сказка. Так, пасты нет… Я машинально полезла в шкафчик у раковины за новым тюбиком. Настоящие отношения - это работа, тяжелая работа. Здесь не обойтись без понимания и компромиссов. Нельзя постоянно бегать от трудностей, надо…
Зубная паста.
В шкафчике не было тюбика, потому что только позавчера я начала новый. Но и в стаканчике ее не было. Как не было и зубной щетки Саймона. И бритвы. Сжимая щетку, я пошлепала обратно в коридор и остановилась перед дверью в спальню. Уже зная, что увижу, я все равно не могла заставить себя открыть ее. На меня накатила дурнота. И злость. И сознание, что меня одурачили. Я тронула дверь ногой и заглянула в щель. Пустая кровать. Я отступила и почувствовала под ногой что-то холодное и твердое и почти сразу же что-то острое, колючее и горячее. Фотография со дня рождения Эмили. Уходя, Саймон, должно быть, сшиб ее на пол. Надо же, торопился.
С зубной щеткой в одной руке и мобильным в другой я съехала спиной по стене, сшибая на пол другие фотографии и глядя, как кровь струйкой течет на ламинат, любовно уложенный Саймоном на следующий день после прошлогоднего финала Кубка футбольной ассоциации. Он всегда говорил, что в футбольный сезон работы по дому быть не может.
Сняв блокировку телефона, я нажала вызов последнего звонка.
- Мэтью! - тихо сказала я, стараясь не шевелить ногой. - Он забрал мою зубную пасту.
Глава 4
- Я его убью!
Я молча кивнула.
- Я его уничтожу. Прижму к асфальту и буду бить в рожу кулаком, руки-ноги повыдергаю и в морду воткну!
- Валяй, - согласилась я.
- А потом я…
- Эмили, - перебил Мэтью, нагибаясь, чтобы поднять меня с пола. - Ты не помогаешь!
Я уткнулась в дружескую грудь, сжимая зубную щетку в одной руке и мобильный - в другой.
- Давай ты мне это отдашь? - попросил он, поднося ладонь. Я отдала телефон.
- И щетку.
Я неохотно рассталась и с зубной щеткой.
Мэтью с Эмили пересекли Лондон в рекордное время и оказались у моего порога прежде, чем я встала с пола. Я позвонила Мэтью, он позвонил Эмили, она позвонила и заказала пиццу, которую, впрочем, еще не доставили, но сам факт утешал. Я рассказала им сокращенную версию всего, что произошло после того, как я уехала на такси, заполняя паузы шмыганьем, всхлипываньями и прочими проявлениями жалости к себе, а друзья, в свою очередь, ввели меня в курс того, чему были свидетелями, то есть в основном описывали, как от удара Пола Саймон сел на задницу. Мэтью восхищенно наблюдал, а Эмили добавила моему бывшему пинок в пах, обозвав его скверным французским словом, которое так и не перевела. Потом кто-то вызвал полицию, мои три мушкетера кинулись в ближайший "Макдоналдс", а Саймон на четвереньках заполз в остановившееся такси. Дальше, собственно, начиналась моя история.
- Мне и в голову не пришло, что он может приехать сюда, - говорил Мэтью, поглаживая меня, устроившуюся на диване, по волосам. - Мы собирались зайти, но ты не брала трубку. Я рассудил, что ты спишь. Всегда отвечай, если не спишь!
- Я правда спала, - сказала я. - Ничего, успокоюсь.
- Конечно, успокоишься, - сказал он. - Даже не сомневаюсь. Всегда хорошо избавиться от урода. Слава Богу, легко отделались.
Кто от кого отделался, большой вопрос. А я не урод. Как мне кажется.
- Да, ты точно скоро успокоишься. - Эм заваривала достаточно чая, чтобы напоить весь Бристоль. - Слушай, может, тебе принять ванну? Теплая ванна поможет.
- Я не знаю.
Как можно не знать, хочется тебе в ванну или нет? Господи, я точно с ума схожу!
- Если тебе чего-то захочется, сразу скажи нам. - Мэтью поцеловал меня в макушку и выжидательно посмотрел мне в глаза. - Или посиди молча, а мы будем говорить. Как тебе больше нравится.
Часы на DVD-плейере говорили, что сейчас десять утра. Компакт-диски с "Безумцами", лежавшие сверху, исчезли. Как сейчас может быть всего десять утра? Нельзя пускать жизнь под откос, не отгуляв выходные. Видимо, диски взял Саймон. Мне надо переодеться. Мне действительно нужно принять ванну. Но от ванны может заболеть нога. Я порезала подошву. И во что мне переодеться? Пижама - как-то недостойно, обычная одежда - слишком оптимистично. Может, снова лечь спать? Еще достаточно рано. Будь это обычная суббота, а не день, когда меня подло бросил человек, с которым я надеялась прожить до конца дней, я бы еще вылеживалась в постели.
- Рейчел, ты опять говоришь про себя, а не вслух? - спросил Мэтью.
"А? Да".
- Он забрал компакт-диски с "Безумцами", - с трудом выговорила я. Это прозвучало напряженно и трагично.
- А ты досмотрела сериал?
Я помотала головой.
- Fils de pute, - выдохнула Эмили. - Одно дело - забрать у девушки ее зубную пасту, и совсем другое - унести у нее Дона Дрейпера…
- Так, сначала ванна, - кивнул Эмили Мэтью. Она сразу перестала доливать чайник и кинулась в ванную. Слышно было, как открылись краны, зашумела вода и Эмили обрушилась с ругательствами на горячий кран, как всегда, ошпарившись. - Хорошо?
У меня хватило сил только кивнуть. Я словно спала с открытыми глазами. Прошло минуты две-три, и подруга объявила, что все готово. Мэтью помог мне встать и легонько втолкнул в ванную.
- Тебе сразу станет лучше, - пообещал он, поспешно закрыв дверь, прежде чем я начала раздеваться. Будучи прекрасным товарищем и настоящим другом, Мэтью испытывает дикую неловкость при виде женской наготы. Он с самого начала категорически заявил, что не желает видеть ни единой сиськи, моей или Эмили. Подруга, правда, появлялась перед ним голяком за три недели совместного проживания, а я - нет, щадя его скромность. - Горячая ванна творит чудеса!
- Вода готова. - Эм пробралась позади меня в мою крошечную ванную и убрала мне столько волос, сколько смогла, в хвост на макушку. - Тебе что-нибудь принести?
- Нет, у меня все есть. - Я стянула безрукавку и бросила на пол. Еще пять минут, и она сама уползла бы с моей спины. Джинсы в обтяжку не хотели расставаться со мной. Справиться с ними у меня получилось только с третьей попытки, когда на помощь пришла Эм, мощным рывком сдернув их до колен. Держась за раковину, я смотрела, как она их подняла, улыбнулась мне и захлопнула за собой дверь ванной. Я осталась перед зеркалом в трусах и лифчике, с волосами, собранными в большой растрепанный ананас, зареванная, с нелепо оттопыренной нижней губой. "Ничего страшного, Рейчел. Прими ванну, Рейчел. Сразу полегчает, Рейчел".
Если не смотреть на отражающуюся в зеркале секс-бомбу, пережившую взрыв, ванна выглядела прекрасно, вся в пышной пене, а поднимавшийся пар наполнял воздух приятным успокаивающим ароматом лаванды и чего-то еще. Все, что от меня требуется, - забраться в воду. Одна нога, вторая, вскоре я тоже буду пахнуть чистотой и свежестью. Кожа станет розовой и мягкой, пузырьки защекочут затылок, мышцы расслабятся, и мне, наверное, станет немного лучше. Да вот только этого мне не требовалось. Мне хотелось унывать, хандрить и вспоминать все, что произошло за последние двенадцать часов. Я не хотела чаю, я не хотела лежать в ванне, я не хотела выслушивать сочувствующих друзей. Я хотела, чтобы мой бойфренд вернулся. Но если я не приму ванну, то: 1) Мэтью и Эмили об этом сразу узнают и 2) от меня будет дурно пахнуть. Лучше подчиниться. Если, конечно, в ванне не кипяток, от которого с многострадальной ступни слезет кожа.
До меня доносились звуки срочного саммита под дверью, который устроили мои друзья. Таковы радости дешевого ремонта девяностых - стены тонкие как бумага.
- Так, ты снимай его фотографии со стен, а я займусь постельным бельем, - командовал Мэтью. - Постираю при ста градусах, чтобы последние следы этого дерьма исчезли из квартиры прежде, чем она выйдет из ванной.
- Можешь считать, что фоток уже нет, - отозвалась Эмили. - Слушай, ну как он мог это сделать!
- М-да… - сказал Мэтью. - Прикинь, я искренне поверил, что он останется!
"Не только ты, - подумала я. - Я тоже поверила".
- Слава Богу, все сейчас решилось. Представь, вдруг бы они поженились!
- Ну! Как бы мы притворялись, что рады за подругу, которая выходит замуж за идиота?
Я съехала в ванну поглубже. Мои друзья считают Саймона идиотом? Мы прожили вместе пять лет, а они хоть бы намекнули! Я знала, что могу быть спокойна - ни он, ни она не попытаются его увести: Саймон не был героем романов Мэтью или Эмили, хоть и имел пенис. Неужели они так его ненавидели, что обрадовались нашему разрыву?
Я подняла из пены ярко-розовую ступню и критически осмотрела покрытые лаком ногти. Пора перекрашивать. Тема дня. Открыв ногой кран с холодной водой, я размышляла, почему Мэтью и Эм недолюбливают Саймона. Конечно, у них мало общего. Саймон - яркий представитель законченного типа "вечного мальчика": смотрит футбол, режется в компьютерные игры, обожает фильмы Уилла Феррелла, тело Меган Фокс и музыку "Колдплей". Это не делает его плохим человеком, просто он самый обычный двадцатидевятилетний натурал. Первое время Саймону, наверное, слегка неловко было в обществе Мэтью, но только потому, что у него крайне мало друзей-геев. Может, ему и с Эмили бывало неудобно - вряд ли она стала бы притворяться, что ей льстят его неуклюжие комплименты. Зато мне с ним было хорошо. Готовил у нас он, поскольку я не умею. Он выполнял всю мужскую работу в доме, приносил мне цветы, если задерживался на работе, всегда помнил мой день рождения, ни разу не отменил наших планов, без звука ходил на все свадьбы, дни рождения и крестины, куда я его тащила. Он не был эгоистичным или жадным, не изменял и не лгал, он был… хорошим человеком. Мы были счастливы. У нас сложилась совместная жизнь. Видно, не одна я думала, что дело идет к кольцам, белому платью и зажигательным танцам в хорошей гостинице где-нибудь.
Но ничего не будет. Ни кольца, ни белого платья, ни гостиницы в Суррее, ни объяснений. Нужно было все-таки с ним поговорить. Узнай я настоящую причину его ухода, может, мы бы сумели договориться. Найти консенсус. И мне удалось бы его вернуть.
Выждав приличное, по моим меркам, время, я вылезла из еще горячей воды и завернулась в полотенце. Мэтью не одобрит обнаженных плеч, но халат у меня в спальне, так что пусть терпит. Я хотела поскорее одеться, взять телефон и прояснить ситуацию. Мэтью и Эмили стояли в гостиной над моим постельным бельем, кучей сваленным на пол.
- Что теперь? - спросила я с неизвестно откуда взявшейся энергией. - Что случилось?
- Ничего. - Эмили в панике подняла глаза. - О, ты гораздо лучше выглядишь! Не хочешь пойти одеться?
- Я отвратительно выгляжу, - сказала я, туже обматывая вокруг себя полотенце. - Что случилось? Саймон звонил, что ли?
- Нет, - ответила подруга. Мэтью сунул что-то в задний карман и спрятался за ее спину. - Одевайся, сходим куда-нибудь поесть. Ты же наверняка есть хочешь!
Лжецы из них были никудышные.
- Что ты сунул в карман? - спросила я Мэтью.