28 апреля махновцы вытеснили белых из Мариуполя и Волновахи и подошли вплотную к Юзовке и Таганрогу. Антонов-Овсеенко в телеграмме правительству УССР требовал "…немедленно прекратить травлю махновцев, которая носит провокационный характер". Итоги своего визита к Махно Антонов-Овсеенко изложил в телеграмме Раковскому, указывая, что Махно проводит агитацию за "единый фронт" против белогвардейцев, что батько к агитации против большевиков непричастен, а на III Гуляйпольском съезде не был и его резолюций не подписывал, что бандитизма в частях Махно не замечено, а общее мнение о повстанцах: "кадр прекрасный, но нуждается в обработке". Антонов-Овсеенко дал согласие на развертывание махновской бригады в дивизию. В то же время Троцкий и командование Южного фронта послали телеграммы во все инстанции с запретом развертывания дивизии. Троцкий и К° продолжают снабжать махновскую дивизию как бригаду, а с середины мая вообще прекратили все поставки. 7 мая на махновском совете было принято решение о переформировании бригады в дивизию им. Махно, и комдивом этой дивизии избрали самого Махно. Махновцы удерживали важнейший участок фронта - 110 верст, от Азовского моря до ст. Кутейниково.
В начале апреля в Елизаветграде состоялся съезд конфедерации "Набат". Съезд отметил, что большевики применяют репрессии против анархистов, что карательные действия власти могут вынудить анархистов совершить адекватные действия. "Бюрократизация", "подавление низов", "контрреволюционность" - такими эпитетами анархисты характеризовали большевиков, обращаясь при этом к своим сторонникам и сочувствующим с лозунгом: "Никаких компромиссов с Советской властью!". "Набатовцы" призывали организовывать подполья на заводах и в военных частях, "всячески поддерживать повстанческое движение". К Махно прибыли несколько сотен анархистов во главе с лидером "набатовцев" В. Волиным, который вскоре стал вторым человеком в махновском движении - секретарем махновского совета (до декабря 1919 года).
8 мая 1919 года атаман Григорьев поднял мятеж против большевиков в своей 6-й дивизии 3-й Украинской советской армии (20 тыс. солдат). Григорьев отдает приказ всем своим единомышленникам формировать отряды, захватить все станции, уездные города, Киев и Харьков. В первые дни восстания григорьевцы достигли значительных стратегических успехов. Военные части Украинской Красной армии переходили на сторону восставших или объявляли о своем нейтралитете. 9-16 мая восставшие крестьяне и красноармейцы захватили Елизаветград, Черкассы, Кременчуг, Екатеринослав, Николаев, Херсон.
Паника охватила представителей власти. Казалось, все три Украинские советские армии развернули свои штыки против них и восстание достигнет успеха. Большевистские власти стали готовиться к эвакуации из Киева. Григорьевский "Универсал" в Украине имел эффект разорвавшейся бомбы, это был неожиданный вызов коммунистическому режиму. Атаман рассчитывал, что на его сторону перейдут не только повстанцы атаманов Зеленого, Ангела, Волынца, Заболотного, но и части трех Украинских советских армий, которые состояли из бывших украинских повстанцев. Особые надежды он возлагал на Махно. На 27 апреля 1919 года Махно и Григорьев назначили тайную встречу своих представителей в Екатеринославе для рассмотрения политической ситуации. Однако чекисты их арестовали.
Судьба восстания Григорьева в значительной степени зависела от позиции Махно. Григорьев посылает Махно телеграмму со словами: "От комиссаров, чрезвычаек не было жизни… Мои войска не выдержали и стали сами бить чрезвычайки и гнать комиссаров… И вот я, атаман вне закона, гоню их за пределы Украины… Не пора ли Вам, батьке Махно, сказать свое весомое слово тем, кто выше свободы народа ставит диктатуру отдельной партии?" Большевики требовали от Махно провозгласить воззвание против григорьевцев, угрожая, что объявят его вне закона. Однако батько заявил, что не верит "красной пропаганде". Он решил не вмешиваться в конфликт. Хотя Махно и выпустил прокламацию "Кто такой Григорьев", в которой атаман был назван врагом революции и антисемитом, но в то же время Махно призывал игнорировать "спор Григорьева с большевиками за политическую власть". В боях 16–24 мая части Григорьева были разбиты красноармейскими отрядами, но атаман сумел сохранить ядро своего повстанческого войска.
19 мая конная дивизия генерала Шкуро, ударив по флангу 9-й советской дивизии на стыке с махновскои дивизией, прорвала фронт. На протяжении первого дня наступления белые продвинулись на 100 км в глубь советского тыла. Конница белого генерала вышла в тыл махновскои дивизии с намерением окружить и уничтожить анархистов. А в это время Троцкий считал, что главная опасность для Советской власти на Украине - "махновский сепаратизм".
* * *
С 18 мая Троцкий начал бомбардировать Раковского и ЦК КП(б)У телеграммами, в которых он требовал "после разгрома главных григорьевских сил ликвидировать махновщину". Невыполнение этого решения, предупреждал он, "обещает повторение григорьевской авантюры, которая будет опаснее из-за огромной популярности Махно среди крестьянства и красноармейцев, потому что махновщина - единственная реальная власть на местах". Троцкий предлагал: "…расколоть Махно, уничтожив верхушку, и переформировать части Махно" с помощью отряда чекистов и балтийских матросов. 23 мая Троцкий приказал командарму Скачко осуществить "…радикальний перелом в укладе и поведении войск Махно на протяжении двух недель, а если это окажется невозможным - подать рапорт об открытом неповиновении Махно". Однако Скачко заявил, что лидеры махновцев не пойдут против власти, пока существует опасность белогвардейского реванша, поэтому необходимо использовать махновцев против белых. Скачко отмечал, что украинские советские части не пойдут против Махно, а для карательных операций против махновцев нужно 2–3 укомплектованные "российские" дивизии.
25 мая в Киеве собрался Совет Обороны Советской Украины при участии Троцкого, на котором судьба Махно была окончательно решена. Московское руководство за несколько дней до этого также одобрило идею ликвидации махновщины в кратчайшие сроки. Во главе операции был поставлен К. Ворошилов. Троцкий в телеграмме Раковскому предлагал начать интенсивную кампанию дезинформации против Махно в прессе, предупреждая, что без нее "ликвидация махновщины не будет понятной".
Махновские отряды в конце мая 1919 года оказались без боеприпасов, и им приходилось рассчитывать только на штыки и сабли. Под командованием батьки в это время находилось около 24 тыс. бойцов. Махно говорил, что не может больше отправлять невооруженных людей на смерть. Свое требование к власти изменить отношение к своим бойцам батько подкреплял угрозой своей отставки.
Махно направил телеграмму своим командирам с сообщением о том, что он слагает с себя полномочия комдива и комбрига и предоставляет право каждому полку выбирать, остается ли он в составе Южного фронта или становится самостоятельным отрядом. Командование Южного фронта запретило переформирование махновской бригады в дивизию, расценивая действия Махно как равноценные уходу с фронта, за которые его следует отдать под суд ревтрибунала.
30-31 мая были приняты два решения, которые давали врагам махновцев повод для новых обвинений. Махновская комиссия по проведению съездов объявила о созыве IV съезда представителей "свободного района" и махновских повстанцев 15 июля 1919 года в Гуляйполе. Съезд должен был собраться для решения следующих проблем: укрепления автономии местных советов и свободного района, объявления начала анархистского эксперимента, переформирования дивизии Махно в независимую Повстанческую армию из 13 полков пехоты и 2 ударных групп. Повстанческая армия имела бы внутреннюю автономию, только в оперативном отношении подчиняясь приказам командования Красной армии. Махно послал телеграмму всем махновцам и красноармейцам с предложением прибыть в Гуляйполе для формирования новой Повстанческой армии.
2 июня Троцкий по телефону связался с Махно и в резкой форме приказал немедленно закрыть махновскими частями обнаженный участок фронта от Гришино до Славянска (около 100 верст). С этого участка бежала 9-я дивизия. Махно, ссылаясь на критическое положение своей дивизии, а также на отсутствие патронов и оружия, отказался передислоцировать свои части. Троцкий якобы тогда заявил Махно: "Ты понимаешь разницу между собой и мной? Я главком вооруженных сил республики. А ты кто такой? Я таких, как ты, расстреливал по несколько штук в день". Махно, вспылив, обложил вождя революции отборными матерными словами. Это был последний разговор двух вождей. На следующий день в газете штаба Троцкого "В пути" появилась статья Троцкого под названием "Махновщина", в которой Махно назывался мятежником. Статья заканчивалась так: "С этим анархо-кулацким развратом пора покончить, покончить твердо, раз и навсегда, так, чтобы никому больше хотелось".
Приказ Троцкого № 107 гласил, что махновское движение должно быть "стерто с лица земли" за "открытие фронта белым" и созыв "антисоветского" съезда. За организацию этого съезда, участие в нем и распространение деклараций съезда Троцкий приказал расстреливать. В приказах Троцкого утверждалось, что Махно "открыто призывал к восстанию против Советской власти на Гуляйпольском съезде". Но съезд не состоялся из-за захвата района Гуляйполя белогвардейцами, а на апрельском съезде Махно вообще отсутствовал.
Махно отсылает несколько телеграмм Ленину и Раковскому, сообщая о своей добровольной отставке и прося прислать замену. Свое решение Махно объясняет необоснованностью обвинений со стороны власти и "личной враждебностью" Троцкого, указывая, что такая враждебность может привести к "кровавым событиям внутри трудового народа, к созданию в среде трудящихся особого внутреннего фронта".
8 июня Троцкий издает приказ № 108 "Конец махновщине!" и приезжает в Екатеринослав, чтобы лично руководить борьбой против Махно. В Екатеринославе Троцкий также издает приказ о создании Военно-революционного трибунала во главе с Г. Пятаковым, бывшим главой правительства УССР. Этот трибунал был наделен широкими полномочиями, чтобы "раскаленным железом" выжечь "махновщину". Расстрелы заложников, расстрел за сокрытие оружия, расстрел родственников махновцев, карательные отряды и блокада сел - такова "разнообразная деятельность" этого кровавого трибунала. Троцкий издает приказ о расстреле всех, кто станет "под знамена Махно".
А в это время (4 июня 1919 года) махновские части предприняли попытку контратаковать белогвардейцев. Но на следующий день белые перешли в тотальное наступление. Конный корпус Шкуро, наступая на запад, вышел в тыл махновцам. В это время против махновцев действовала белогвардейская группа, состоящая из 14 тыс. бойцов, 8 бронепоездов и 83 пушек.
Некоторые махновские полки, оказавшись в полном окружении, без боеприпасов, были полностью истреблены: пленных повстанцев белые казнили. Не имея артиллерийской поддержки, махновцы с холодным оружием бросались в бой против казачьей кавалерии, шли под пулеметный огонь, погибали сотнями, но не оставляли своих позиций. Белая конница неожиданно прорвалась в Гуляйполе. Имея в своих рядах еще 10 тыс. повстанцев, Махно попытался поставить заслон против белых возле Гуляйполя. На некоторое время махновцам удалось выбить врага из окрестностей Гуляйполя. Крестьяне с топорами и вилами вели рукопашный бой против белогвардейцев, вдохновленные примером батьки, который находился в эпицентре боя. Несколько лошадей под Махно были убиты, но сам он оставался невредимым. 8 июня 1919 года три конных полка казаков выбили махновцев из Гуляйполя. Во время боев неподалеку от Гуляйполя, на ст. Гайчур, находились части Красной армии (3 тыс. бойцов), которые не вмешивались в бой между махновцами и белыми. По приказу Троцкого, белых должны были беспрепятственно пропускать в район махновцев, для того чтобы уничтожить "анархистскую заразу".
Ворошилов (в то время он совмещал должности наркома внутренних дел УССР и командующего 2-й армией), получив приказ от Троцкого о ликвидации махновцев, приказал Махно и членам его штаба прибыть на ст. Гайчур для переговоров о реорганизации войсковых частей. Махно, смекнув, что готовится расправа, сбежал прямо из вагона Ворошилова, застрелив охранника. Часть махновской делегации не успела покинуть ст. Гайчур, была арестована и под охраной отправлена в Харьков, где их сразу же расстреляли. Среди арестованных и казненных были начальник штаба Озеров, заместители начальника штаба, командир полка, адъютант штаба, члены махновского совета. Троцкий в своем приказе от 18 июня 1919 года подтвердил казнь махновских командиров штаба Махно. Отряд ЧК особого назначения и дивизион под общим командованием комбрига К. Медведева отличались особенной жестокостью по отношению к махновцам. Этот отряд арестовал около тысячи махновцев, часть из которых была расстреляна.
Некоторые командиры предложили Махно отказаться от сопротивления красным, но большая часть собрания считала, что Махно должен выступить против красных. Махно решил уйти с должности советского командующего и предоставить дивизии возможность воевать против белогвардейцев, защищая "свободный район". Временно командование сосредоточилось в руках В. Белаша - начальника штаба. Несколько махновских полков и командиров выразили желание идти за батькой, но Махно приказал им оставаться на фронте - "до особого распоряжения". Получив вести о расстреле махновцев-штабистов в Харькове, батько изменил свое решение. Он уже думал о мести. Нестор успел напечатать несколько тысяч листовок под названием "Где власть - там нет свободы!". В листовках он предупреждал, что за каждого расстрелянного махновца будут казнены "десятки красных палачей". Смертный приговор был вынесен Троцкому и Пятакову.
* * *
Осознав, что красные не оставят его в покое, Махно и "черная сотня" (900 бойцов) переправились через Днепр на Правобережье. Основная часть махновских повстанцев осталась воевать на фронте против белых, формально находясь в составе Красной армии: 1-я бригада В. Куриленко продолжала защищать Бердянск, 2-я бригада В. Белаша сражалась возле Гуляйполя. Находясь фактически вне закона, махновцы сохранили свою внутреннюю структуру, своих выбранных командиров и продолжали оставаться на фронте. Возле Гуляйполя красные арестовывали и расстреливали махновцев, в то время как под Мелитополем они принимали махновские полки в состав своих частей. Троцкий праздновал победу над махновцами. Он гордился тем, что сумел разбить Махно чужими руками. Белые, захватив Гуляйполе, лишили Махно его тыла и взяли на себя все "заботы" по успокоению восставших волостей и уничтожению махновцев.
11 -15 июня белые захватили Бердянск и Синельниково, вплотную подойдя к Екатеринославу. 22 июня красная оборона возле Мелитополя была прорвана, и группа генерала Виноградова соединилась с белогвардейцами, которые ударили с Крыма. Конфронтация красных с махновцами привела к развалу фронта. Белая конница углубилась на 200 верст в тыл частей Красной армии.
Председатель Александровского исполкома предложил Махно организовать совместную оборону Александровска. Батько с отрядом в 2 тыс. бойцов вошел в город, но по требованию Троцкого переговоры с Махно были прерваны и махновцам предложили немедленно покинуть город. Махно пошел за Днепр, где решил самостоятельно занять участок фронта от Александровска до Никополя. Появление батьки на позициях привело к тому, что в его отряд начали перебегать его прежние бойцы, которые оказались в составе 14-й армии. Под Александровском у Махно уже было 4 тыс. бойцов при 6 пушках. Дыбенко приказал махновцам покинуть Никополь. В то же время конница белых захватила ст. Верховцево за 80 верст к западу от Екатеринослава, угрожая тылам как красных, так и махновцев. 9 июля отряд Махно покинул фронт и проследовал в красный тыл, уничтожив по пути продотряд, который грабил крестьян.
Махно решил сделать из Херсона новый базовый район своего движения, но здесь уже был свой харизматичный атаман - Григорьев, и батьке пришлось пойти с ним на компромисс. Махно с отрядом в тысячу сабель направился в село Верблюжки искать встречи с атаманом. Но в то время штаб атамана находился в с. Компанеевка. Отряды Григорьева в июне 1919 года насчитывали 3 тыс. повстанцев. Тогда атаману еще удавалось проводить громкие рейды, результатами которых были захват на несколько суток узловых станций Христиновка, Бобринская, Знаменка.
Махно получил информацию о том, что в Елизаветграде чекисты арестовали анархистов и махновцев. 10 июля 500 махновцев напали на Елизаветград, но так и не сумели взять центр города и тюрьму с ходу: красные пришли в себя и ударили по флангам наступающих. Махновцы отступили, разгромив местный вокзал и разогнав милицию. Следующее нападение махновцев, 12 июля, было удачнее: тюрьма была взята, и все политзаключенные выпущены на свободу. Однако закрепиться в городе и на этот раз махновцы не смогли. 13 июля они вышли к Компанеевке, вокруг которой действовали отряды григорьевцев. Махно встретил Григорьева с его "Универсалом" в руках и заявил, что хотя не полностью согласен с "Универсалом", но готов к совместным действиям и союзу. Объединение сил предусматривало, что Махно становился председателем Повстанческого совета единой армии, Григорьев - командующим объединенным войском, а брат Махно Григорий - начальником общего штаба. Григорьев пообещал не допускать еврейских погромов и заявил, что совершенные в прошлом погромы проходили без его ведома. На совещании махновских командиров большинство высказалось против этого союза, предложив расстрелять Григорьева за еврейские погромы. На что Махно ответил, что расстрелять Григорьева "всегда можно успеть", необходимо присоединить его повстанцев к себе. Было решено, что Григорьев займется обороной района от наступления белых. Союз между батьком и атаманом длился около двух недель, на протяжении которых объединенные силы совершили нападения на ст. Знаменка, Александрия, Помошная, сводя на нет попытки Красной армии окружить и уничтожить повстанцев.
Между тем Махно готовил переворот. Он считал, что Григорьев воевать против белых не будет, и к нему уже начали поступать жалобы на атамана от крестьян, местечковых евреев, да и от некоторых махновцев. Махновцы перехватили белогвардейских курьеров-офицеров с письмом для Григорьева, в котором речь шла о возможности союза между атаманом и белыми. Махно созвал совещание своего штаба и командиров, на котором единогласно было решено немедленно уничтожить атамана. 27 июля по инициативе Махно в селе Сентово был созван съезд повстанцев и крестьян Херсона для выработки программы защиты "свободного района" от красных и белых. Первым с речью на съезде выступил атаман, который заявил, что главным врагом крестьян являются большевики и в борьбе с ними крестьяне не должны гнушаться союзом с Деникиным. Далее выступил А. Чубенко, который обвинил Григорьева в сговоре с белыми генералами, в грабежах кооперативов, в организации еврейских погромов, назвал атамана "врагом крестьянства" и "царским слугой".
Возмущенный Григорьев требовал доказательств и прекращения обвинений. Для выяснения дела Махно предложил атаману зайти в помещение штаба. В штабе завязалась драка, во время которой Чубенко ранил атамана в плечо. Однако Григорьев, несмотря на ранение, успел выскочить во двор и позвать на помощь. Но во дворе его обступили Махно, Чубенко и Каретник и разрядили в него свои револьверы. Неожиданно раздались пулеметные очереди над головами тех, кто собрался на площади.