- Да ни на что я не намекаю! Костюм тебе идет - и цвет персиковый, просто прелесть, и ты в нем такая сексуально-эротичная, - изобразила Танька волну руками, как бы обрисовав некие сексуально-эротичные формы.
Костюм, действительно, Ольге шел чрезвычайно. Персиковый цвет оттенял кожу и делал ее удивительно свежей, брюки и жакет не столько подчеркивали стройность ног, округлость бедер, тонкость талии и форму груди, сколько намекали на них и заставляли присматриваться и понимать: да, ножки стройные, попка круглая, талия узкая, грудь высокая. И вообще, дама внутри костюма - просто красавица. Лобанов весь вечер перехватывал мужские взгляды в Ольгину сторону и потом дома запилил ее нотациями на тему, как должна себя вести порядочная женщина. (Выходило, что забиться в уголок и всем мужикам, кто подходил ближе, чем на два метра орать "Что вы себе позволяете!")
Редакционный фотограф Петя Ступин, ловелас и сердцеед, с которым Ольга совершенно без опаски ездила в командировки и который всегда видел ее только в джинсах и свитерах или в свободных, мужского покроя клетчатых рубахах, прокомментировал Ольгин наряд так: "Оль, а ты ведь женщина". И Ольга даже слегка озаботилась, не придется ли ей впредь отбиваться в командировках от Петиных знаков внимания.
Хотя отчего бы и не отбиться - опыт был. В начале ее командировок случалось, что председатели старательских артелей, а иногда и главы районных администраций, делали попытки по-быстрому уговорить миловидную журналисточку, но Ольга бесстрастно их отшивала, подыскивая такие слова, что мужики и не обижались вроде, и понимали, что ничего им не обломится. И правильно делала - теперь ее хорошо знали в районах, встречали радушно. А заведи она шашни? Сплетни бы пошли, ухмылки, и объясняй потом очередному претенденту, почему ему она не дает, если его предшественнику - дала. Да и не посылала она тех сигналов, которые показывают мужику, что женщина готова к легкому сексу. Осознанно не посылала, хотя флюиды летали какие-то, потому что мужчины из ее окружения нет-нет да и проводили легкую разведку - вдруг откликнется.
Без казусов не обходилось, особенно по весне, когда хотелось снять свитер и джинсы, одеться как-то повоздушнее! Однажды летом аж две недели ездили журналистским десантом по Колымскому золотому кольцу, по всем поселкам проехались. И Вася Терехин, корреспондент с радио, ошалев от вида полуголых по случаю жары местных теток, ввалился как-то ночью к Ольге в номер пьяненький в одних трусах. Предложил: "Давай, потрахаемся", - и протянул ей шоколадку. Субтильный плешивенький Вася в трусах выглядел так комично, что Ольга сначала расхохоталась, потом отложила книжку, которую читала, заварила крепкого чаю и стала отпаивать Васю, объясняя ему, что не хочет с ним трахаться. "Ну почему? - удивлялся он. - Ты женщина, я мужчина, пришел вот. Почему ты не хочешь?" Потом то ли протрезвел, то ли смирился и ушел, доев свою шоколадку. Тот же Петька Ступин, фотограф их, этим маем вдруг кинулся хватать Ольгу за коленки. На колготы среагировал - Ольга в юбке в редакцию пришла, заскочила врез к статье дописать по-быстрому, села на стул наискосок, коленками набекрень, Петя и не выдержал. Как будто под гипнозом был: не то что бы лапал за колени - ощупывал. Ольга с полминуты потерпела, пока мысль дописывала, потом, не отрываясь от текста, сказала: "Ну, вижу, вижу - мужчина", - отвела Петькины руки от своих коленей, ноги под стол спрятала. Петька не обиделся вроде, но нет-нет да и показывал Ольге фотографии каких-то миловидных женщин, которых он снимал (очевидно, во всех смыслах) сам лично.
Нет, интрижки у Ольги случались, не монахиня же. Но возникали они тогда, когда она была уверена, что продолжения не будет. Что потом она с этим человеком не столкнется. В Турции, например, пережила недельный роман с аполлонистым испанцем. Он затеял знакомиться прямо в море. Плыл рядом, на небольшом расстоянии и не отставал. Ольга потерпела его минут пять, а потом схитрила. Она нырнула и проплыла под водой почти до берега, удрав от ухажера. Он потом все-таки подошел к ней на пляже, и заговорил, и вызвался угостить коктейлем, и был весь такой загорелый, летний и беспроблемный, что Ольга решилась на десятидневный роман. И не пожалела. Испанец был чудо как хорош и танцевал божественно, и в постели очень старался. Ольга помнила о нем целых полтора часа, пока летела в Москву из Антальи. Со Стасом, практикантом из Питера, вдруг закрутила. Двадцатилетний студент, красивый, высокий, вежливый мальчик, смотрел на нее с таким восхищенным обожанием, что Ольга сначала просто умилялась, называла парня "Стасик", не воспринимая его всерьез. Он так трогательно ухаживал, бегал за чаем, таскал ей ватрушки из буфета. А потом Стае как-то застал ее, зареванную, вечером в кабинете. Все ушли, а Ольге не хотелось идти домой, где утром она оборвала чудовищный скандал с Лобановым: весь день не могла отойти, и теперь ее ждало продолжение. Стае молча подошел, развернул Ольгин стул в свою сторону, присел перед ней на корточки и прижал к своим щекам ее ладони, глядя ей в глаза пристальным и таким мужским взглядом, что Ольга поплыла. Потом они гуляли в парке, целовались взахлеб, потом Ольга притащила его в Танькину квартиру - подруга улетела в отпуск и оставила ключи. И у них был такой славный, нежный, бережный секс, какой у Ольги раньше случался только с Вадимом.
Стае ее тогда вылечил, вытащил из жуткой депрессии, но продолжения она не хотела. С облегчением отправила парня обратно в Питер. И на страстные письма отвечала так по-взрослому дружелюбно-отстраненно, что Стае все понял и писать перестал. Не хотела она развивать отношения, хватит с нее Лобанова.
И недавно в Москве у нее случилось эротическое приключение. Но на этот раз все было как-то не совсем правильно: и началось странно, и закончилось не так, и хорошо, что она уехала, а не то бы...
- Оль, ты где? Я с тобой разговариваю! О чем мечтаешь? Кто брак будет регистрировать, спрашиваю, - заведующая?
- Да, собственной персоной. Мы же тут такого шороха наделали с этой срочностью. За неделю зарегистрировать, да еще и с иностранцем!
- Надо было взятку дать!
- Как будто я умею взятки давать! Я умею с вышестоящим начальством договариваться. Мэра пришлось подключать, ЗАГС ведь - его епархия. Пообещала, что свадьба станет первым шагом к японским инвестициям в магаданскую экономику. Мне даже пришлось Антонину на свадьбу позвать, для солидности как представителя областной администрации. Сказала, что придет не одна!
- А с кем? Дедка какого, что ли, притащит из Совета ветеранов? Она же у нас холостячка со стажем! Или расцвела и начинает личную жизнь по случаю пенсии?
- В смысле?
- Да ты же, наверное, не знаешь ничего в этих своих свадебных хлопотах! Антонину на пенсию отправили, вместо нее Гудков выписал какого-то варяга из Москвы. Будешь теперь от него втыки за "отсебятину" получать!
- Ой, Тань, ладно тебе. Может, нормальный мужик приедет, может, теперь хоть пресс-релизы из администрации по-русски писать будут. И пресс-конференции по-человечески проводить, а не устраивать идиотские отчеты о "надоенных недоимках".
* * *
Вика была чудо как хороша. Талия по контрасту с пышной юбкой казалась такой тонюсенькой - пальцами перехватить можно. Плечи цвета топленого молока, грудь чуть вздымается над жестким лифом. Черные волосы подобраны и красиво заколоты, и фата на затылке не скрывает, а подчеркивает точеность Викиных плеч и шеи. Ичиро в своем смокинге - тоже привез с собой, оказывается, - казался выше ростом и был нереально элегантен. Они выглядели настолько сказочной идеальной парой, что Ольгу не оставляло чувство, что все они - персонажи какого-то фильма. Вот только жанр осталось определить. "Лав стори" с "хэппи эндом"? Конечно, "лав стори". Вон, Мачимура ставит свою подпись как свидетель со стороны жениха. Теперь я - как свидетель со стороны невесты. Теперь все кричат "горько" и пьют шампанское. Теперь, похоже, начинается комедия. У заведующей ЗАГСом съехал парик от усердия - впервые, наверное, международный брак регистрирует, - и размазалась помада от шампанского. Так, бабульки в русских костюмах в фойе набежали, хор ветеранов, и заголосили что-то народное-свадебное. Теперь просом кидаются. Для Ичиро, похоже, это уже триллер, вон как лицом закаменел. Полину, наверное, вспомнил. Держись, брат, еще в ресторане культурная программа заготовлена.
В холле ресторана программа, действительно, продолжилась. Ичиро стоически выдержал все процедуры: откусывал от каравая, проходил по рушникам, сгибался и пролезал под красной лентой. Разошедшиеся бабульки хотели было уже заставить его загадки отгадывать и монетки на счастье кидать, но вмешалась мать Вики и пригласила всех к столу.
- Ольга, ты не могла бы мне помочь, - попросила Вика Ольгу примерно через час лихого застолья: за это время гости успели столько раз покричать "горько", выпить и закусить, что Ичиро не выдержал и прошептал в Ольгину сторону: "Я теперь понимаю, почему русские такие большие. Вы столько едите, что не можете не расти". Сам он ел мало, пил минеральную воду и немного шампанского, а на комментарии: "А что это у нас жених плохо ест, мало пьет?" - не реагировал, потому что по-русски не понимал, а Вика не переводила. - Пойдем вместе в дамскую комнату, а то я одна с этим платьем не справлюсь.
В дамской комнате Ольга помогла невесте поправить платье, а потом они присели на диванчик - перевести дух в тишине.
- Вика, утомила тебя свадьба?
- Оль, ты знаешь, у меня до сих пор чувство, что это происходит не со мной, что так не бывает.
- Получается, что бывает.
- Да. Знаешь, когда я позвонила и сказала Ичиро, что согласна выйти за него замуж, он приехал, и мы проговорили весь вечер. И у меня сразу появилось такое чувство, что я знаю его давно, что я знала его всегда, наверное, еще с прошлой жизни. Что просто забыла о нем на минуточку, а потом увидела - и вспомнила. И все, что было до Ичиро, - это не моя жизнь. Моя началась с нашей встречи. И он сказал, что только теперь понял, почему так спешил построить свою карьеру, - готовился к встрече со мной. Оль, а у тебя так бывало, чтобы с первого взгляда понимала, что этот мужчина - твоя судьба?
- Бывало.
- С мужем твоим?
- Жора мне не муж, мы в разводе. С другим человеком.
- А почему вы не вместе? Ой, прости, пожалуйста, по-моему, я от счастья поглупела и задаю бестактные вопросы. Оль, можно я тебе одну вещь подарю?
- Мне? Вика, сегодня только тебе все должны подарки дарить! У тебя свадьба!
- Оля, не отказывайся. Я очень хочу тебе подарить что-нибудь на память. Если бы не ты, ничего бы не случилось. Ты меня уговорила встретиться с Ичиро!
- Вика, это не я уговорила, это судьба его к тебе привела. И не отказываюсь я. Давай свой подарок.
- Вот, - протянула Вика узкую коробочку. Ольга открыла. Внутри лежал веер. Ольга развернула его - на тонкой (рисовой?) бумаге были нарисованы журавли. Ольга пошевелила рукой, бумага затрепетала, журавли будто бы принялись перебирать тонкими ногами, танцуя. Ольгины разгоряченные щеки почувствовали легкий сквознячок. "К переменам?!" - вспомнила Ольга свое гадание в самолете.
- Спасибо, Вика, прелестный веер.
Нравится? Это Ичиро маме подарил, а я у нее выпросила. Решила, что тебе отдам. На память. Теперь ведь не известно, когда встретимся, завтра улетаем.
- Завтра точно встретимся - я Мачимуру в аэропорт повезу. Слушай, что-то я не очень поняла, как вы с Японией разобрались. Ичиро разве может сразу тебя увезти?
- Сразу не может, ему нужно разрешение в своем МИДе получить или что там у них. И от меня, представляешь, справка требуется, что я здорова. Я уже взяла в поликлинике, Ичиро ее с собой увезет, а за мной через месяц вернется. Или раньше, если получится все быстрее оформить. А мы пока в Москве у тети Багили, маминой сестры поживем. Представляешь, какой крюк делаем? Летим из Магадана в Токио через Москву!
- А как же вещи, квартира в Магадане?
- Вещи мама почти все уже сложила. Мы же и так уезжать собирались до того, как ты меня с Ичиро познакомила. Она чуть позднее приедет, контейнер для вещей дадут на следующей неделе, и покупатель на квартиру уже есть, ждет, когда мы съедем.
- А Надя?
- Надя доучится в Москве, а потом, если захочет, приедет к нам в Японию. Ичиро сказал, что поможет ей получить хорошее образование.
- Слушай, так ладно все, как кусочки в мозаике все сошлись.
- Ну, ты же сама говоришь, что это судьба. А раз судьба, все должны быть счастливы. Оль, я хочу тебя попросить об одном одолжении. Пройди к гостям, вызови Ичиро из-за стола. Мы с ним уедем потихонечку. Ичиро такой роскошный люкс в "Вечернем" снял! А гости пусть гуляют без нас.
- Ладно! Если кто обидится, объясню, что по японскому обычаю жених с невестой не должны сидеть за общим столом больше часа. Представители из мэрии подарили свою вазу и уже уехали, международного скандала можно не бояться. А Антонина с поздравлениями от областной администрации, похоже, не придет.
Ольга вернулась в банкетный зал, меж танцующих гостей пробралась к Ичиро, шепнула ему, что Вика ждет в холле, и с невинным видом уселась на свое место возле пустого стула невесты. Мачимура, пьяненький и довольный, сидел возле опустевшего стула жениха. Ольга бросила быстрый взгляд на коробочку с веером, которую все еще сжимала в руке, сунула ее в сумку, висевшую на спинке стула, и вдруг развеселилась:
- Мачимура, пойдем танцевать!
- Оля-доча, я не знай, как, твою мать! - по случаю свадьбы Мачимура перешел на русский.
- Вприсядку, Мачимура!
- Какая, на х.., присядка, твою мать?!
- Да такая!
Ольга вылетела на середину зала, где тамада устроил уже частушечный марафон, встала напротив Таньки Мухиной, которая пела про миленка и теленка, сорвала с себя дурацкую красную ленту свидетеля, растянула ее над плечами, как давеча Полина с Олы свою шаль, и завела ту же самую частушку:
На столе стоит букет,
Туда-сюда гнется,
Мне еще не сорок лет -
И жених найдется!
- Ольга Николаевна, вы же замужем! - донеслось от двери. Ольга с притопом развернулась на голос, поводя плечами, и застыла: "О, нет!" В дверях стояла Антонина, и с ней - Он. "Боже мой, и что мне теперь делать?"
- Познакомьтесь, Ольга Николаевна, это Игорь Евгеньевич, новый советник губернатора по средствам массовой информации.
"Он Евгеньевич", - Ольга взглянула в знакомые серые глаза, ощутила быстрое пожатие знакомой твердой ладони.
- Суханов.
- Лобанова.
"Боже мой! Что же Мне Теперь Делать?!!!
Часть вторая
"Солнечный дом"
Глава 1
На его взгляд во время круглого стола о власти и СМИ она натыкалась несколько раз. И радовалась оттого, что, похоже, действительно, хорошо выглядит. После промозглого Магадана июньская Москва была такая летняя, такая жаркая, что Ольга решилась - а, все равно я их всех вижу в первый и последний раз! - резко сменить имидж. Надела тонкий жакет песочного цвета без блузки, на голое тело, получилось декольте почти до лифчика. И стоило ей чуть наклониться, показывались гладкие полукружья грудей. Под жакет - новую черную юбку с разрезом спереди. Разрез заканчивался чуть выше колена, но когда она слишком широко, как в брюках, шагнула с эскалатора на "Арбатской", разрез надорвался. Ольга заметила это, когда он разъехался сантиметров на пятнадцать. Она прекратила это безобразие, вытянула нитки, связала их узелком с изнанки, но привести юбку в исходное состояние не было никакой возможности. Не возвращаться же, в самом деле! Да и разрез, - Ольга отразила себя в витрине, - замер на границе приличия. И ножка из-под него выглядывает очень даже славненькая. И туфельки хоть и на невысоких каблучках, но очень ладненькие. И вся она одета вроде по-деловому, но как-то так... завлекательно.
- Офигительная красавица! - проорал вдруг через всю улицу какой-то бомж, показывая на Ольгу рукой. "Ну вот, одному уже понравилась", - ей стало весело, легко, и она заспешила к особнячку Дома журналистов на Никитском бульваре. А потом, во время говорильни, периодически перехватывала взгляд этого сидевшего напротив человека. Вполне, как она успела рассмотреть, симпатичного.
- Здравствуйте, вы Ольга, я все про вас знаю, - подошел он к ней во время перерыва, сразу после того, как Ольга сбежала от двухголосого синхрониста и курила на лестнице.
- Да?! И что же вы обо мне знаете? - Ольга решала - отшивать его или не стоит. Высокий, худощавый, глаза серые с внимательной лукавинкой. Волосы зачесаны ото лба, лоб высокий. Умный, видимо. Одет не в серый костюм, как все эти советники и главные редакторы, а в бежевую рубашку-поло и темно-коричневые джинсы. "Прямо в тон моему жакету!" - подумала Ольга и решила не отшивать.