Чтобы Чургулия кого-то целовал!
Я вырвала у Дениса руку. Остановилась. И как партизанка с берданкой выглянула из-за стоявших рядом дам.
Чургулия стоял, обняв какую-то блондинку в белом пиджаке. И брюки у нее были белыми. И туфли на высоких каблуках. Они беседовали с какими-то людьми и вдруг все вместе громко рассмеялись. И я увидела такое, что долго не могла понять. Рука моего мужа по-свойски съехала на попу дамы в белом.
Или это чужая рука? Или это не мой муж…
Меня все это поразило так, как будто бы я вдруг увидела, что Чургулия снял с себя свои ржаные волосы. А я и не догадывалась, что это парик.
Чургулия меня увидел.
И вдруг мне пришло в голову проверить, парик ли это на самом деле, и я уже собралась в него вцепиться. Но мой решительный разбег был ловко прерван в самом начале. Привычный к парному танцу Денис перехватил меня на взлете. Не разжимая зубы, отчетливо сказал мне прямо в ухо:
- Не стоит, Ева, - и уволок за собой, крепко приобняв за плечо.
Я только успела увидеть, как белая дама повернулась и, сверкая климактерически потным лицом, противно спросила:
- Гэбриэл? Ар ю ОК?
* * *
- Только ничего мне не говори! Пожалуйста, без комментариев! - истерично прокричала я, когда села к нему в машину.
Он благородно промолчал, выкручивая руль и выезжая на улицу. Мы втиснулись в поток машин и понеслись вперед. Небо над городом синело. Фонари горели оранжевыми огоньками. Поехали по Гери вверх. Сан-Франциско пугал меня своими перекрестками на самых вершинах холмов. Останавливаться приходилось под углом в сорок пять градусов. Как космонавтам на взлете. Мне каждый раз казалось, что машина не справится и скатится обратно вниз.
Все чургулиевские слова о фиктивности нашего развода оказались нелепым детсадовским лепетом. Я чувствовала себя глупой и оскорбленной. Я не приеду к нему никогда. Я никогда не забуду этого ужасного одиночества, которое я испытываю благодаря ему. Вселенского одиночества. И заброшенности. Отчаяния и страха.
Но вот мы выехали на самый высокий холм. Дальше дорога мягкими волнами скатывалась к океану. А прямо по курсу в этом месте обычно виден был остров-тюрьма Алькатрас. Но сейчас вместо океана была стена молочного тумана. Не тумана даже, а слоистых облаков, ползущих на брюхе по побережью.
Мы проезжали мимо небольших деревянных домиков, покрашенных в пастельные тона. В каждом из них горел уютный желтый свет. И в каждом из них сейчас могло быть счастье. Где-то же оно есть. Ходит же где-то рядом…
- Куда мы едем? - наконец нарушила я молчание. И посмотрела на Дениса.
- Праздновать! - сказал он весело и улыбнулся мне, тряхнув своей длинной челкой.
- Да? И что мы собираемся праздновать? - поинтересовалась я обреченно.
- Свободу на баррикадах… - ответил он и остановил машину, завернув на какую-то маленькую улочку. - Здесь есть один чудный итальянский ресторанчик. Тебе понравится. Я уверен.
Я вдохнула поглубже и вышла из машины. В лицо ударил свежий ветер. Чувствовалось, что океан был отсюда в двух шагах. Но воздуха не хватало. Казалось, что у меня осталось только одно легкое, так давило грудь.
Мы перешли дорогу. Денис подвел меня к калитке, увитой диким виноградом. И мы оказались в таком же увитом зеленью ресторанчике, где повсюду висели пузатые винные бутылки.
- Ева, зайка моя! Как я за тебя рад! - сказал мне наконец Денис, когда нам принесли графин белого вина. - Боже, как я люблю, когда на моих глазах люди обретают свободу. Выпьем же за этот счастливый миг в твоей жизни. - Он поднял свой бокал. - У тебя все впереди. Ты юна! Ты очаровательна! Все мужчины планеты - твои потенциальные любовники. Мне бы твои проблемы! Честное благородное слово!
- Денис! Ты рехнулся! - Мы чокнулись. - У меня одни неприятности. Я в какой-то глуши. Россия с другой стороны планеты. Муж со мной разводится. Чургулия… Гэбриэл! Черт его возьми… Какие тут потенциальные любовники? Да я их всех уже ненавижу!
- Зря. - И он мечтательно посмотрел в сторону смазливого официанта, который принес нам заказанные Денисом морепродукты на громадном блюде со льдом. - Посмотри, какой хорошенький… Чем плохо? А ведь стоит тебе только подмигнуть… Какие возможности, Евочка! Да ты сама-то понимаешь?
- Отстань… Этот уж точно не в моем вкусе, - ответила я, мрачно глядя на хорошенького паренька.
- А этот? - Денис едва заметно указал глазами на бритоголового мачо с обнаженными руками. И заржал в кулак.
- Сволочи все, - без эмоций проговорила я, разом опрокинув винцо без тоста.
- Ты ненавидишь мужчин! Прекрасно! Хочешь, отомстим им всем? - в глазах Дениса загорелись веселые огоньки.
- На что это ты намекаешь? - Я вспомнила один анекдот, который рассказывал мне когда-то Гришка, и посмотрела на Дениса другими глазами. Приятный парень. Сильная шея. Но такая девичья кожа. Хотя о чем это я… И я добавила: - Не такая уж я и мстительная.
- А намекаю я вот на что. - Денис откинулся на спинку стула и посмотрел на меня взглядом творца. - Давай сделаем из тебя оружие массового поражения.
- СПИД, что ли, твой любимый привьем? - спросила я озадаченно и замерла с креветкой в руках.
- Дурочка… - усмехнулся он и покачал головой. - Между прочим, в этом ты вся. Святая простота… Ева! Ты же можешь вертеть мужчинами. У тебя для этого все данные. Только надо немного поработать над имиджем. Ты какая-то неопределенная. А ведь у тебя глаза такие… кошачьи. А губы… Маки просто, а не губы, - добавил он с чувством.
- О чем ты говоришь? Хочешь, чтобы я была такой же, как та крашеная дура в белом? - завелась я. - Кстати, ты не знаешь, кто она?
- Маша Арчер, - неохотно ответил Денис. - Ну так вот. Я бы тебя перекрасил в радикально-черный цвет. Это будет убойно, Ева. У тебя начнется реальная новая жизнь. Если бы я мог так взять и покраситься! Собственная судьба не узнала б!
- А почему же тогда не в блондинку? - ехидно заметила я, ковыряясь специальной вилочкой в недрах крученой ракушки. - Джентльмены же, кажется, их предпочитают…
- Краситься в блондинку значит обнаруживать комплекс недотраханности. Это мое глубочайшее убеждение, - с улыбкой сказал Денис. И добавил, глядя на то, как я мучаюсь с добыванием себе пропитания. - Ты ее вот так разними.
- Странно, - вздохнула я, доставая наконец мидию, - дома почему-то все красятся в блондинок.
- Вот именно. Это со всей очевидностью говорит о том, что в России-матушке - дефицит полноценных мужчин. Они все за пивом у ларьков стоят. Какое там… Кстати, сама посмотри, в самых продвинутых в сексе странах женщины брюнетки, и притом жгучие - Индия, Китай, Япония, Восток. Да что там - Италия и Испания, Латинская Америка. Нет! Я двумя руками голосую за брюнетку.
- А "Плейбой" как же? - спросила я, увлекаясь предметом разговора. - Там блондинки.
- Вот именно - в "Плейбое" блондинки. У них в глазах мольба доделать то, что не доделали другие, - с легким презрением сказал Денис. - Все тот же комплекс.
- Кстати, странно, что почти нет стран, в которых и женщины, и мужчины красивые. Либо то, либо другое. Хотя нет. Бывает. Французы ничего - Ален Делон, Изабель Аджани…
- Французы?! - Денис чуть не подавился. - Не смеши меня. Ален Делон! Да он знаешь какой? Метр с кепкой и тощий, как мальчик. Да! Согласен! Во Франции интересные миниатюрные женщины и никакие мужчины - плюгавые, носатые и тщедушные!
- Вот в Югославии мужчины просто супер. А вот женщины у них слишком мужеподобные.
- А где ты сербов-то видела? - спросил он с любопытством.
- По телевизору, - пожала я плечами. - В футбол играли.
- Понятно. - Он приподнял и опустил брови. - Футбол, как эротическое впечатление…
- Почему сразу эротическое! - вспыхнула я. - Этнографическое! А вот в Японии - женщины-игрушки, а мужики - мимы-комики. Я это все к тому, что наши бабы самые красивые, слов нет. Ну зачуханные, ну загнанные, но лица прекрасные. И главное разные тут тебе и шведки, и итальянки, и японки. Какие хочешь. Это еще мой муж говорил…
Я замолчала и погрузилась во взламывание крабового панциря. Еще мой муж говорил… Тоже мне, женщина с прошлым. Как я не хочу возвращаться в свою квартиру. Как мне хорошо здесь и сейчас… А Денис продолжал рассказывать:
- Помню, на гастролях были в Париже… В аэропорту Шарль-де-Голль смотрю, идет такая француженка, умереть. Подходит к нам и говорит на чистом русском: "Это Аэрофлот. В Москву летим?" Наша! А мужчины наши обмылки. - Денис погрустнел. А потом воскликнул, эмоционально воздев руки к небу. - Как у наших красивых женщин умудряются рождаться некрасивые мужчины?! Парадокс!
- По мне так лучше вообще без них. - Я вытерла руки и сказала твердо: - Денис. Я не хочу оставаться одна. Сидеть в этой мерзкой квартире.
- Ну а чего… - Денис пожал плечами. - Поехали тогда в клуб, потанцуем.
- Отлично. Только заскочим домой переодеться.
Когда мы подъехали к дому, в окне моей квартиры горел свет. Я посмотрела на Дениса.
- Сходить с тобой? - он с готовностью подался вперед. Но мне было понятно, что он этого не хочет. Какой нормальный человек по доброй воле полезет в семейные разборки.
- Ладно. Не надо, - тихо сказала я. - Только подожди меня. Хорошо?
- Ты уж там как-нибудь без выяснения отношений… Ни пуха…
- К черту.
Я открыла дверь своим ключом.
Чургулия набивал свою сумку вещами.
Я остановилась в дверях. Прислонилась плечом к стене. И молча наблюдала.
Я была ужасно благодарна судьбе за то, что глаза мои оставались сухими. А сердце не выпрыгивало из груди. Я смотрела на все это с поразительным спокойствием.
- Ты, кажется, нашел кандидатуру для брака по расчету? - спросила я издевательским тоном.
- Ты очень догадлива, - буркнул Чургулия, сдавливая коленями разъезжающиеся края молнии.
- И что теперь? - поинтересовалась я. - Когда ты вернешь мне паспорт?
- Я тебе позвоню, - ответил он, легко глядя мне в глаза.
- А билет? Ведь, в конце концов, это ты меня сюда привез!
- А не кажется ли тебе, что мы с тобой в равном положении?! - медленно, отчетливо и задушевно спросил меня мой муж. - Если бы ты сидела с грудным ребенком, я еще понимаю, это причина, чтобы считать тебя ущербной. Но чего ты хочешь от меня сейчас? Почему не ты должна мне обратный билет, а я тебе? На каком таком основании? Ты же всем своим видом хочешь мне показать, что у тебя зарабатывать деньги получается лучше! Может, ты мне тогда купишь билетик на самолет?
ЧЕРНАЯ ПОЛОСА
Может, я бесчувственная льдина. Может, я циничная стерва. Только, стоило Чургулии отвалить, я бросила о нем думать. Подобрала с полу двадцатку с копейками, которые он на прощание демонстративно вытряхнул из своих карманов мне на содержание.
Было ли мне противно? Нет. Мне было все равно.
И думать об этом я не желала. Завтра мне нужно было на работу. Сейчас меня ждал внизу Денис. И не было паузы, во время которой можно было заголосить и заломить руки. И потом, если бы его, не дай бог, убили… Такого гениального. А то ведь жив-здоров и держит за попу белокостюмных американок. И мне теперь из-за этого плакать?!
Двадцаточку мы используем, чтобы стать-таки оружием массового поражения. А не хватит, так добавим еще. Наше дело правое!
Так, уговаривая себя не падать духом, я нарыла в заветном чемоданчике Эвелин маленькую маечку в полоску, как матросская тельняшка. Эвелин была, конечно, посуше. На мне же этот топик приобретал признаки атомного сексапила. Грудь мою обтягивало здорово, а к талии полосочки решительно сужались. Раньше я никак не могла решиться эту маечку надеть. Район у нас неспокойный. Люди ходят темпераментные… Но сейчас меня ждал Денис в машине. И как мне казалось, случай подходящий.
В дверь позвонили. Не вытерпел ожидания Денис.
- Ну как ты? Все нормально? - осторожно спросил он.
- Более чем, - ответила я серьезно, отходя на полшага назад, чтобы дать ему возможность увидеть мой новый наряд.
В глазах его отразилось странное недоверие. И я спросила:
- А с тобой-то что случилось?
- Ты… Так и пойдешь? - он болезненно свел брови и с надеждой на то, что это неправда, посмотрел на меня.
- Тебе что-то не нравится… - вдруг почувствовав себя не такой уж смелой, спросила я. - Могу снять.
- Как снять? - спросил он, опешив.
- В смысле переодеться… - смутилась я.
- Нет. Что ты! Не надо. - Он замахал руками. А потом почему-то стал оправдываться: - Просто я драться не умею. Я артист, понимаешь. Ногой, конечно, дать могу. Только куда попало, приемов не знаю. Все собираюсь на каратэ пойти. Растягиваться мне не надо. Все есть. Только времени не хватает. А тут, блин, такое…
- Я не поняла. Ты драться со мной, что ли, собираешься… Для полного счастья… - спросила я, вглядываясь в его лицо. - Это не борцовка, Дениска!
- Тебя же в таком виде защищать придется. Я - защитник никакой. Мне же череп сразу проломят. Охрану нанимать надо. - Он восторженно затараторил: - Я же не знал, что ты такая. Слушай, а муж твой, может, тоже не знал? Может, его обратно позвать? А? Пусть посмотрит, от чего ушел…
- Ну хватит! Про мужа! Все! Я девушка свободная. Нет у меня мужа! Забудь! - прокричала я. Закрыла глаза и подняла руки как пленный немец. Потом резко выдохнула. Открыла глаза. Улыбнулась как профессионал. И добавила четко и спокойно, голосом диктора центрального телевидения: - Денис, извини.
Он нервно причесал волосы пятерней. И они легли красивой волной. Ладно. Так и быть. Скрою свою маечку под свитером. Вечером все равно прохладно. А мальчик перестанет так нервничать. И чего-то это он?
Сам он одевался с небрежным шиком. При этом его розовая футболка на десять сантиметров выглядывала из-под светлой куртки. Брюки болтались ниже ватерлинии. И только кожаные туфли со всей очевидностью выдавали в нем человека неравнодушного к дорогим вещам. Но в том, что у него был хороший вкус, сомнений не возникало. А потому его мнение насчет моей маечки слышать было, конечно, приятно.
Я взяла с подоконника теплый свитер. И услышала на улице какой-то шум. А потом звон разбивающегося стекла. Денис подбежал к окну. Я посмотрела вниз. Какие-то отморозки с громкими возгласами лупили бейсбольными битами по стеклам его машины.
- О! Нет! - простонал он. И выбежал из моей квартиры.
- Ты что! Не ходи! - крикнула я вдогонку. И побежала за ним, так и не успев надеть свитер и предчувствуя нехороший поворот событий.
Пробегая этажом ниже, я вдруг вспомнила про Джаиса и забарабанила в его дверь со всей силой. И когда услышала приближающееся ко мне с нарастающим раздражением "Fuck! Fuck! Fuck!", обрадовалась, как родной речи. Джаис распахнул дверь таким широким жестом, что я тут же в нее ввалилась. Переливающуюся мелодику его приветствия надо было слышать!
- Хаай! - он пропел это с неподражаемым переходом от жуткого недовольства до приятного изумления.
- Хелп ми! Джаис! - заорала я.
И в путаных выражениях, а больше жестами, я объяснила ему, зачем он мне нужен. Он попытался сохранить картинное спокойствие. Накинул свою кожаную куртку и без всякой суеты танцующей походкой отправился на улицу. Он уже вышел, когда я споткнулась и пролетела оставшиеся три ступеньки кувырком. Когда я доковыляла до двери, картина передо мной предстала запоминающаяся.
Денис с разбитой губой как зверь отгоняет придурков от своей бедной "Хонды". Придурки - довольно мерзкие на вид великовозрастные подростки - приходят от этого в крайнее возбуждение. И тут из подъезда вальяжно выкатывается громадный Джаис. Спокойненько вынимает из-за пазухи пушку гигантского размера. Щелкает предохранителем, и наступает гробовая тишина.
Джаис явно наслаждается моментом. Он не торопится.
Но то, что он говорит потом, я все равно не понимаю. Это какой-то местный язык. И произношение совсем другое. Я вижу только, что придурки медленно поднимают руки, а потом выворачивают наизнанку карманы. На асфальт выпадают доллары. Потом Джаис что-то говорит еще. И переводит пушку на крайнего слева придурка в оранжевой бандане. И тут они все поворачиваются и убегают с колоссальной скоростью, как на Олимпиаде.
Я все еще в шоке. И в ушах еще долго стоит этот тошнотворный звук щелкающего предохранителя. И страх бьет током под коленки. Оружие - это страшная сила. И я впервые видела его в деле.
А потому, что было потом, я помню сквозь легкую дымку. Мы благодарили Джаиса. Лечили разбитую губу Дениса. И я смеялась над ним. А говорил, что драться не умеет. Если бы он так, как свою машину, защищал меня в моей полосатой маечке! И охраны никакой не понадобится.
Потом мы засели в квартире у Джаиса и в знак признательности слушали его музыкальные импровизации вплоть до наступления рассвета. Может быть, я и заснула. Утверждать не берусь. Но мальчики расстались большими друзьями.
Кофе мы выпили вместе. И варила я его там же, у Джаиса. А потом мы с Денисом на его изуродованной машине поехали в театр. Он - заниматься тяжелым физическим трудом - балетом. А я - ползать на четвереньках по бархатному полу.
И трудно было представить, что вчера на работе была та же я. Так многое с тех пор переменилось.
А вечером, добравшись до дома, я наконец осталась одна. Осталась наедине со своими мыслями и печалями. И убежать от них было уже невозможно.