- Это Вы сделали? - Я поднимаю глаза на отца Рейган. - В смысле… - Слезы к глазам даже не подкатывали. Они просто сразу полились. - Спасибо. У меня нет ни одной фотографии времен их учебы в колледже.
Он открывает рот. Я вижу, что мгновение он колеблется.
- Я в курсе, Ливи.
Я лишь мгновение хмурюсь, а потом все встает на свои места.
Об этом знал лишь один-единственный человек.
Ему рассказал Эштон.
- И в коробках не я разбирался. - Его голос спокоен, а бровь многозначительно выгнута.
Я прерывисто вздыхаю.
- Эштон?
Через мгновение Роберт кивает.
- Он тут же узнал их. Невозможно не заметить ваше с матерью сходство. - Я снова смотрю на снимок. Там могла сидеть я.
"Это сделал Эштон? Эштон неделю копался в чьих-то пыльных фотографиях, разыскивая эту, и не знал даже точно, существует ли она вообще. Ради меня?"
- Даже за три года я мало что узнал об этом парне. Он не любитель болтать. Но что-то подсказывает мне: с ним не все так, как кажется. - Его губы сжимаются в тонкую линию. - Что я точно знаю, так это то, что вижу. Что он сильно беспокоится о своей команде, подталкивает их, чтобы работали изо всех сил, и что угодно для них сделает. Им всем это известно, и за это его уважают. Он - прирожденный лидер, когда находится на воде. Поэтому Эштон - капитан. Думаю, что однажды он мог бы стать отличным тренером. Если бы хотел этого. - Его взгляд становится задумчивым. - Такое ощущение, словно он…отпускает все то, что удерживает его на земле. В любом случае, - говорит Роберт и снова смотрит на меня, - он просил не говорить тебе об этом. Сказал придумать какую-нибудь смехотворную историю о том, что я на нее наткнулся. - Он задумчиво улыбается. - Но я подумал, было бы важно, чтобы ты знала.
Руками я небрежно стираю слезы, струящиеся по щекам, пока одна не упала и не испортила фотографию.
- Спасибо, - шепчу я.
Роберт подмигивает.
- А теперь, прошу меня извинить, но мне надо найти свою неуправляемую дочурку и пофотографироваться. - Он неторопливо уходит прочь, и толпа расступается для него.
Река, толпа - все вокруг меня исчезает, пока я рассматриваю снимок формата десять на пятнадцать, провожу пальцами по его краям, притрагиваюсь к изображениям людей на нем. Я настолько потерялась в фотографии, что едва замечаю обхватившую меня за талию руку Коннора.
- Ты в порядке? - Мне приходится оторвать взгляд от их лиц и увидеть, что постоянная улыбка Коннора несколько колеблется. - Выглядишь немного бледной.
- Да, просто… - Я глубоко вздыхаю, пытаясь разобраться в интенсивности эмоций, затопивших сердце. "Просто что?"
- Твои родители? - Он наклоняется, чтобы взглянуть на фотографию в моих руках. - Ух ты, посмотри-ка на твою маму! Откуда у тебя этот снимок?
Я откашливаюсь.
- От отца Рейган.
- Ничего себе, любезно с его стороны.
- Да, любезно, - повторяю я.
"Нет, не любезно, Коннор. Удивительно, невероятно, поразительно. Вот так, Коннор. Потрясающе. Я. Потрясена. Все, что я знала или думала, что знала, снесено".
Провел бы Коннор целую неделю, разбирая коробки? Отодвинув в сторону учебу, рискнув своими оценками, и все ради меня? Те слова Эштона о том, что он задерживает работу…о том, что он чем-то занят по вечерам. Вот, чем он занимался.
Сейчас мне хочется лишь подбежать к Эштону, прикоснуться к нему, быть поблизости от него, поблагодарить его. Дать ему знать, как много он для меня значит.
- Пойдем. - Коннор берет меня за руку, быстро выбросив из головы весь разговор. Словно это просто банальность. - Познакомишься с моими родителями.
Теперь я не просто страшусь встречи с родителями Коннора. Это стало последней в этом мире вещью, которую мне хотелось бы делать. Но мне некуда деваться. Запихнув подальше внезапное желание вырвать, я позволяю ему провести себя сквозь толпу, нацепив на лицо свою лучшую фальшивую улыбку и молясь, чтобы любые смешки могли быть списаны на нервы перед знакомством с ними.
Он останавливается перед пожилой парой.
- Мам, пап, это Ливи. - Он нежно опускает руку мне на поясницу.
- Здравствуй, Ливи. Я - Джослин, - говорит мама Коннора с широкой улыбкой.
Я замечаю, что у Коннора ее глаза и цвет волос. Акцента у женщины нет, но я помню его слова о том, что она - американка. Она быстро проходится по мне оценивающим взглядом, протягивая руку. Это оценивание безобидно и совершенно не неприятно, и все же я борюсь с желанием отскочить.
Рядом с ней стоит отец Коннора.
- Здравствуй, Ливи. - Голос у него такой же, как у Коннора и моего отца, только акцент сильнее. Не будь я готова убежать отсюда, словно меня подожгли, я бы, скорее всего, уже растаяла. - Я - Коннор-старший. Мы так рады познакомиться с девушкой, которая, наконец, завладела сердцем нашего сына.
"Завладела сердцем нашего сына? Куда подевалось "неторопливо и без сложностей"? Я кошусь на Коннора и вижу, что он залился краской.
- Извиняюсь, что заставил краснеть, - говорит отец Коннора, тяжело опустив руку на плечо своего сына. - Но это правда.
Большой палец Коннора игриво скользит по моей спине, пока во мне волной поднимается чувство тревоги, пробираясь в грудь, подавляя возможность дышать. Это плохо, плохо, плохо. И ощущается все совершенно неправильно.
Я натягиваю на лицо свою лучшую улыбку.
- Ваш сын - хороший человек. Вы должны им гордиться.
- Ох. Я и описать не могу, как мы им гордимся, - расцветает Джослин, посматривая в его направлении. - Его ждет светлое будущее. А сейчас оно стало еще светлее, когда в нем появилась ты.
"Они с ума сошли? Я его знаю всего лишь два месяца!"
Я опускаю взгляд на идеальный кардиган и жемчужное ожерелье, виднеющиеся из-под идеального бушлата Джослин, и перед глазами мелькают ухоженные газоны и болонки - все те элементы, которые мое подсознание ассоциировало с представлением об идеальной жизни, которую я могла бы разделить с главной звездой, сейчас стоящей рядом со мной. Единственной звездой, как я была убеждена до этого момента. Которая не скрывает шрамы под татуировками, не носит символ своего мрачного детства на запястье, не погребена под тайнами, в том числе и относительно того, как и когда умерла его собственная мама. Которая не станет тратить неделю на поиски, возможно, вовсе не существующего листа бумаги, потому что ему хотелось, чтобы снимок был у меня, а не ради того, чтобы я знала, что он провел неделю за его поисками.
Прямо здесь стоит передо мной та жизнь, которую, как я думала, хотели для меня мои родители. Единственная жизнь, в которой я когда-то видела себя. Я ее нашла.
И мне надо сломя голову от нее бежать.
- Прошу меня извинить, но у меня волонтерская смена в больнице. Мне нужно идти, если я хочу успеть на поезд.
- Разумеется, дорогая. Коннор говорил нам, что ты планируешь поступить в медицинскую школу, правильно? - Джослин с одобрением кивает. - Замечательная студентка.
"Ага, с тройками повсюду!"
- Ладно, народ, - произносит Коннор. - Вы меня достаточно уже засмущали. - Он наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку, и шепчет: - Спасибо, что пришла посмотреть на мою гонку, Ливи. Ты - лучшая.
Натянуто улыбнувшись и кивнув, я отворачиваюсь и как можно быстрее ухожу, стараясь не сорваться на бег. Взглядом я обвожу толпу в поисках своей прекрасной, сломленной звезды.
Но он исчез.
* * *
- Я думала, вы будете радоваться в предвкушении Хэллоуина. Ну, знаете…костюмы и все такое.
Я слегка тяну Дерека за ковбойский жилет. В ответ он пожимает плечами, с повешенной головой вяло катая туда-сюда игрушечную машинку. Я боюсь даже спрашивать, как он себя чувствует.
- Они не разрешают нам есть много конфет, - обиженно тянет Эрик, который сидит крест-накрест сложив ноги и теребит пиратскую повязку на глазу. - И сестра Гейл сказала, что отберет у меня шпагу, если я еще за кем-нибудь с ней бегать буду.
- Хм. Скорее всего, это хорошее правило.
- Кем ты нарядишься, Ливи?
- Ведьмой. - Ни за какие коврижки я не стану объяснять пятилетним детям, почему "школьница" может рассматриваться как подходящий для Хэллоуина костюм. Могу представить, какие вопросы это разожжет. - Я сегодня пойду на вечеринку, - неохотно признаю я.
- Ох. - Эрик, в конце концов, снимает повязку с глаза, чтобы изучить. - У нас тоже должна была быть вечеринка сегодня, но ее отменили.
- Почему же?
- Из-за Лолы.
"Лола". Страх проводит по спине своими ледяными пальцами. Я могу придумать лишь одну причину, которая заставит их отменить праздник для детей, которым он нужен больше всего. Спрашивать нет желания. И все же, мне не удается сдержать дрожь в голосе.
- А что с Лолой?
Я замечаю, что Дерек слегка повернул голову, переглянувшись с братом. А затем Эрик снова переводит на меня взгляд своих грустных глаз.
- Мне нельзя тебе рассказывать, потому что мы договорились.
- Лола… - Я откашливаюсь из-за комка, внезапно вставшего поперек горла, а во мне разливается странное оцепенение.
- Ливи, почему нам нельзя об этом говорить? Потому что это тебя огорчает?
"Потому что это тебя огорчает?" Его тоненький голосок, такой невинный и любопытный. Такой поучительный. "Хороший вопрос, Эрик". Это правило придумано ради них или ради меня? Я закрываю глаза, сдерживая наворачивающиеся слезы. "Нельзя сдаваться перед ними. Нельзя".
А потом на мои плечи опускаются маленькие ручки.
Открыв слезящиеся глаза, я вижу близнецов, стоящих по бокам от меня. Дерек наблюдает за мной, нахмурившись.
- Все нормально, Ливи, - говорит он хрипло. - Все будет нормально.
Два пятилетних мальчика, страдающих от рака и только что потерявших друга, успокаивают меня.
- Да. Не волнуйся. Ты привыкнешь, - добавляет Эрик.
"Ты привыкнешь". Эти слова крадут весь кислород из легких и оборачивают кровь в лед, которая словно замерзает в моих венах. Я знаю, что это не так, ведь я все еще жива. Сердце все еще бьется.
Но в то же время, за два слова, за секунду во мне умирает нечто значимое.
Я сглатываю и, поцеловав, сжимаю их ручки. Улыбнувшись им своей самой теплой улыбкой, я произношу:
- Простите, мальчики.
Я вижу свое отражение в стекле, когда поднимаюсь на ноги и иду к выходу из игровой комнаты. Двигаюсь спокойно и размеренно, практически механически, словно робот. Повернув налево, иду по коридору к общим уборным.
И продолжаю идти.
Вхожу в лифт, выхожу из лифта, прохожу мимо приемной к главному входу.
Прочь из больницы.
Прочь от своего автопилотного будущего.
Потому что ни за что не хочу к такому привыкать.
* * *
"На кой черт я вообще пришла?" - задаю себе этот вопрос, на дурацких красных туфлях на шпильке поднимаясь по лестнице к дому. Задаю себе этот вопрос, проталкиваясь через толпу уже пьяного народа, один из парней в которой пытается залезть мне под юбку. Задаю себе этот вопрос, когда захожу на кухню и вижу сидящую на краю тумбового стола Рейган с кусочком лайма в одной руке, солонкой в другой и лицом Гранта, прижатым к ее декольте.
Текила. Вот на кой черт я сюда пришла.
Утопить себя в текиле, чтобы мысли пропали, сомнения померкли, а долбанное чувство вины хоть на один вечер улеглось.
И поблагодарить Эштона за фотографию и набраться смелости, чтобы сказать ему: по-моему, я в него влюблена. Потому что глубоко в сердце теплится крошечная надежда, что мои слова будут иметь значение.
Я утаскиваю стопку у Гранта из рук, пока он не успел поднять голову, и выпиваю ее до дна. Жжение в горле практически невыносимо. Краду у Рейган лайм, чтобы забить мерзкий привкус, пока меня не вырвало. Из всего разнообразия выпивки…Фу!
- Ливи! - вопит Рейган, дико размахивая руками и разбрасывая соль во всех направлениях. - Смотри-ка! Ливи тут! - В кухне раздаются громкие приветствия, и я тут же машинально краснею. Понятия не имею, кто все эти люди, и сильно сомневаюсь, что им есть дело до меня.
- Так и знала, что этот образ тебе пойдет. - Она с намеком шевелит бровями, пальцем ткнув меня прямо в левую грудь. Скорее всего, неумышленно. А, может, и наоборот.
- Сколько она выпила? - спрашиваю Гранта. "К счастью, столько, что не видит моих все еще припухших и красных от часа рыданий глаз".
- Столько, что сказала, если она когда-нибудь будет от меня бегать, экспериментировать можно будет на тебе, - говорит Грант, вручая мне следующую стопку.
Я тут же ее осушаю, несмотря на то, что знаю про ненавистный вкус. Но это проклятое чувство вины ненавистно мне больше.
- Именно так! Так я и сказала! Знаю я, какая ты… - преувеличенно подмигивает она.
- Рейган! - У меня отвисает челюсть, и я перевожу взгляд с нее на Гранта.
Он просто закатывает глаза, подняв руки в воздух в знак капитуляции. Впервые я замечаю, что Грант одет в медицинскую одежду, к которой прицеплен бейджик с надписью: "Доктор Грант "полапает вас" Кливер".
- Она не вдавалась в подробности. А я не спрашивал. - Поворчав, он добавляет: - Нет желания узнавать, что за херня происходит под этой крышей.
- Вот! Попробуй. Вкуснятина! - Как обычно, Рейган шустро переводит тему разговора: на этот раз на миску с мармеладными мишками. Иногда я представляю себе, что белки гоняют мысли у нее в голове, словно орехи. Надеюсь, эти пушистые грызуны будут держать свои желуди подальше от Эштона, а то в таком-то виде она способна брякнуть все, что угодно.
Вздохнув и пробормотав слова благодарности, я сую руку в миску, глазами в этот момент изучая кухню и видимые мне комнаты. Разыскивая его темноволосую голову, совершенно при этом не дыша.
- Как тебе? - щебечет Рейган, пока я морщусь от вкуса холодной, жидкой текстуры во рту. "Странно". - Они наполнены ромом! Прямо как "Джелло"!
"Новый криптонит. Просто фантастика". И все же, если я их порядком съем, уверена, безоговорочно выскажу Эштону все, что только можно.
- Кнопка! Сосредоточься! - рявкает Грант, осушая стопку. Ей этого предупреждения хватает, чтобы зажать лайм между зубов, прежде чем Грант припадает к ней губами и высасывает сок из дольки, а его ладонь вдобавок заползает ей под юбку.
Я отворачиваюсь от такой явной прелюдии. Рейган же угрожала, что отыграется…
- Ух ты, Ливи! - Я подпрыгиваю, когда в пятнадцати сантиметрах от меня появляются остекленевшие зеленые глаза.
Я падаю духом от разочарования. Надеялась, что удастся его сегодня избегать.
- Привет, Коннор.
- Сегодня я - Бэтмен, детка, - заявляет он и разводит руки с плащом в стороны, случайно выбивая у кого-то из рук выпивку. Но он и не замечает этого: слишком занят тем, что осматривает меня с головы до ног. - Замечательно выглядишь. - Руки обвиваются вокруг моей талии и притягивают меня к нему. От Коннора пахнет смесью пива и крепкого алкоголя, и у него ужасно заплетается язык. - В смысле… - Его ладони опускаются на мою попу и сжимают так, что меня передергивает. - Крайне замечательно.
Не могу его винить. Он пьян, а я одета, как мечта большинства парней, так что этого стоило ожидать, наверное. И все же его жест заставляет меня выворачиваться, а на лице, не сомневаюсь, появляется хмурое выражение. Каким-то образом мне удается высвободиться из его хватки и, медленно отступив, оставить между нами небольшое расстояние.
- Отличная вечеринка, да? - Он показывает рукой в направлении толпы, и я смотрю туда, сделав еще один маленький шаг назад.
- Ага. Вроде как.
- Хотя ты немного опоздала на самое веселье. - И…он снова в моем личном пространстве, а его губы оказываются прямо у моего уха. Какое бы напряжение ни сняли две стопки текилы и горсть мармеладных мишек, все вернулось.
Я морщусь, когда он дергает меня за косичку. Но у меня теперь появляется шанс в шутку его оттолкнуть и обойти.
- У меня был тяжелый день в больнице. - "Мое будущее, по сути, рухнуло прямо у меня на глазах".
- Уверен, завтра тебе будет лучше. - Он отхлебывает пива, склонив голову набок, чтобы под лучшим углом рассмотреть мои ноги. Я лишь качаю головой. Знаю, сейчас не стоит ничто из сказанного или сделанного Коннором воспринимать всерьез, потому что он пьян, но этот ответ типичен для Коннора, и алкоголь тут не при чем. "Ты будешь в порядке. Ты умная. Ты сильная. Ты бла, бла, бла". Столь общие и пренебрежительные ответы.
Не знаю, дело ли в том, что я увидела свою будущую жизнь, когда познакомилась с его родителям, или дело в Эштоне, или в том, что я проплакала весь обратный путь от больницы, когда мои мечты разрушились, но у меня такое чувство, будто туман рассеялся, и я впервые трезво мыслю. С каждой минутой присутствие Коннора становится все более неправильным. Снаружи он выглядит идеально: умный, милый, симпатичный, обаятельный. Он совершает романтичные поступки, например, присылает мне цветы и звонит в течение дня, чтобы узнать как дела. Он никогда не давил на меня в плане секса и не требовал ничего, кроме поцелуев, а это, как мне сейчас кажется, просто странно для парня-студента. Может, он - гей, а я - идеальное прикрытие для его родителей? В любом случае, это пошло лишь на пользу, потому что у меня никогда не возникало желания заходить с ним дальше. Одно это должно было стать для меня тревожным звоночком.
Но нет…парень, которого я представляла, когда росла, - определенно Коннор. Просто теперь я понимаю, что не вписываюсь в эту картинку рядом с ним.
В этот момент в кухню врывается Тай в килте, создавая суматоху, которой я радуюсь, ведь она заставляет Коннора отвести глаза от моих бедер.
- Сан ! - орет Тай. На щеках у него появился румянец. - Где ты, моя Сан?!
Когда он замечает стройную азиатку в чем-то похожем, по-моему, на костюм библиотекарши с хлыстом в руке, то падает перед ней на колени и начинает с преувеличенным шотландским акцентом горланить песню "You Are My Sunshine ".
Сан краснеет, а народ с одобрением гудит. Несмотря на свое дурное настроение, я не могу сдержаться и смеюсь, ведь это мило, хоть и унизительно. А потом Коннор шевелится и хватает меня за талию, заплетающимся языком бормоча на ухо, и мой смех обрывается.
- Можешь поверить, что они мутят? Странная парочка. - Я отшатываюсь, но Коннор не замечает. - Но он сказал, что в трахе она та еще штучка. - "Чего? Кто этот парень?" Пьяный Коннор мне совершенно не нравится.
Я начинаю жалеть, что вообще пришла. Мой план по утоплению горя в алкоголе быстро сменился планом просто убраться подальше от Коннора. Но не раньше, чем я увижу Эштона. Хоть разочек.
- Где Эштон? - По-моему, это довольно-таки безобидный вопрос.
- Без понятия…где-то тут. - Пиво выплескивается из стакана на костюм Коннора, когда он отхлебывает. - Или наверху кого трахает.
Я пытаюсь не морщиться от его слов, но сдержаться не могу. Холодею от одной лишь мысли, что он будет делать с кем-то то, что делал со мной. Надеюсь, Коннор не обратил внимания.
- А, естественно. - Голос дрожит, когда я отвечаю. Это подозрительно. "Блин".