Лицо было детским, и с первого взгляда сразу было непонятно, мальчишка это или девчонка. Стриженые каштановые волосы торчали на голове вихрами. В глазах мелькнул испуг.
- Вы кто?
- Я Иван, - честно ответил Иван и хотел было уже объяснить подобнее, какой он именно Иван, к кому и зачем пришел, но девчонка опередила его своим вопросом:
- Тот самый? Тот самый Иван?
- Не знаю, - все так же честно ответил Иван. - А тот самый - это который?
- Который хороший человек, - объяснила девчонка. - Вы хороший?
Иван не смог сдержать улыбки: ну надо же, оказывается, все здесь о нем знают и считают его хорошим человеком. Приятно, однако.
- Ну, вроде неплохой…
- Значит, тот самый. А что же вы так долго шли?
- В смысле? - не понял Иван.
- Так вы же еще пять дней назад должны были к нам прийти. В среду.
- Разве?
- Ну да. Мне мама так сказала. А я думала, что вы теперь совсем не придете.
- Танюш, - раздался голос Таисии Федоровны, до сих пор молча наблюдавшей за сценкой в предбаннике. - Ну ты бы в гости Ивана пригласила. Что ж на пороге-то разговаривать? Мама скоро придет, поругает, что ты такая невежливая. А я вам чаю принесу.
- Пойдемте в гости, Иван, - послушно пригласила Танюшка, распахнула пошире дверь и поинтересовалась: - Это ничего, что я вас по имени называю и не говорю вам "дядя"? Я так привыкла.
- Ничего. Очень даже ничего, - ответил Иван и переступил через порог открытой двери. - Если хочешь, можешь даже называть меня на "ты".
Теперь он оказался в небольшом помещении, которое объединяло в себе и кухню, и прихожую сразу. Возле входа был шкаф и обувная полка, а напротив - газовая плита, разделочный стол и микроволновая печка, подвешенная к стене.
Таня отошла на пару шагов, сунула руки глубоко в карманы джинсовых шорт, которые когда-то, судя по неровным и обмахрившимся срезам, были джинсовыми брюками, и принялась пристально разглядывать Ивана. Ивану под этим пристальным взглядом стало даже немного неловко - пакет с вином и конфетами, а особенно цветы ужасно мешали, пришлось положить пакет на пол и сверху него пристроить букет, чтобы суметь развязать шнурки на ботинках. Мужские стоптанные тапочки, попавшие в этот момент в поле зрения, неприятно мозолили глаза.
- Это вы маме цветы принесли? - поинтересовалась Танюшка.
- Ну да. Маме.
- Какие красивые. Давайте мы их в вазу поставим?
- Давай. А где у нас ваза?
- А ваза у нас в шкафу на верхней полке. Вот в этом шкафу, - пояснила Таня и указала пальцем на шкаф, подвешенный над разделочным столом. - Сможете достать?
- Вообще-то… Вообще-то это не очень прилично, по чужим шкафам лазить.
- Так вы же не по чужим, а по нашему шкафу, - возразила Танюшка.
Пришлось признать убедительность ее аргумента и залезть в шкаф. К счастью, цветочная ваза отыскалась быстро, поэтому долго лазить по чужому шкафу не пришлось. Иван протянул вазу Танюшке, та налила в нее воды из-под крана и принялась пыхтеть над целлофановой цветочной оберткой.
- Давай я тебе помогу, - предложил Иван. Она протянула ему букет и сказала:
- А меня Таней зовут.
- Это я уже понял, - улыбнулся Иван.
Оказалось, быть нянькой для Тани совсем не страшно. А даже очень забавно. Иван до сих пор даже и не подозревал, что ему может быть комфортно в этой роли? На его счастье, эта Таня оказалась весьма общительной, здравомыслящей, а главное, не очень маленькой.
- Тебе сколько лет, Таня?
- Мне шесть. Но уже почти семь. Семь будет совсем скоро. 3 декабря. А вам сколько лет?
Иван с трудом сдержал смех.
- Двадцать девять.
- Вы еще не старый, - заключила Таня вполне серьезно и предложила: - Давайте я вазу поставлю на стол.
- Ты в школу ходишь?
- Ну да, хожу. В первый класс.
- Нравится в школе?
- Нет, не нравится. Писать заставляют. И примеры складывать.
- А ты не любишь писать и складывать примеры?
- Нет, не люблю. Я читать люблю. И рисовать. А еще журналы про Барби. У меня много. Хотите, покажу?
- Давай, - ответил Иван, сделав воодушевленное лицо.
Хотя все же рассматривать журналы про Барби веселее, чем сидеть в темном закутке на старой табуретке. И предпочтительнее, чем пить чай с незнакомой старушкой.
Он прошел вслед за Таней в комнату. Комната оказалась большой, даже очень большой. Сразу заметно было две зоны внутри этой комнаты. Одна зона - Танина, где в углу стоял небольшой раскладной диванчик, а на нем - целый взвод мягких игрушек разных цветов, размеров, видов и подвидов. Там же, рядом с диванчиком, возле окна, притулился письменный стол, над ним - полка с детскими книгами, учебниками. На столе стояла симпатичная настольная лампа в виде обезьяньей фигурки и большая глиняная копилка-слоненок, который почему-то был зеленого цвета. Смешные картинки, нарисованные определенно Таниной рукой, висели на стене, заключенные в тонкие деревянные рамки. Самым впечатляющим показался Ивану заяц, который сидел, как человек, на попе. Его огромное розовое брюхо занимало почти половину страницы, а в зубах у зайца торчала ярко-оранжевая морковка.
Оставшееся пространство комнаты было "взрослым". Еще один диван, раскладное кресло, телевизор, музыкальный центр, шкаф и бесконечные полки. На книжных полках стояли любовные романы с мускулистыми красавцами и белокурыми красавицами на обложках. С ними совершенно спокойно и незаносчиво соседствовали авторы-диссиденты и столпы русской и мировой классики в лице Толстого, Достоевского и Джона Стейнбека. Детективы перемешались с поэзией Серебряного века, писатели-фантасты - с идолами "поколения икс" и писателями-модернистами.
То же самое творилось и на полках с музыкальными дисками. Здесь было все - начиная с русского фольклора и заканчивая самым тяжелым на свете металлом. И даже несколько джазовых дисков Иван заприметил - Бенни Картер, Каунт Бейси, Гленн Миллер. Гленн Миллер был зажат между Наташей Королевой и Ладой Дэне.
Гленну можно было позавидовать. Или посочувствовать - это уж как посмотреть.
Иван стоял и смотрел на все это безобразие, почти открыв рот. С фильмами наблюдалась та же картина - фантастика, боевики, мелодрамы, ужастики и режиссеры-авангардисты. Нет, не иначе, в этой квартире проживает, как минимум, человек шесть. А то и восемь. Невозможно себе представить, чтобы у супругов Пааде были до такой степени разносторонние вкусы.
- Тань, а скажи… Скажи, у вас тут много народу живет? Я хочу сказать - у вас семья большая?
- Да нет, не очень. Я и мама. А еще Лора и Валмо. И Василий.
Иван скрипнул зубами: странная семья. Ну, Василий-то вряд ли книги читает и музыку слушает. Вспомнил про бабу Тасю и поинтересовался:
- А кто такая Валя? Она тоже здесь живет или просто в гости приходит?
Таня вдруг начала смеяться и стала очень похожей на Диану - в те моменты, когда Диана смеялась тоже.
- Валя - это не она, это он! Дяденька! Валя - это и есть Валмо, просто баба Тася называет его Валей. Но на самом деле он Валмо. Я его почти всегда называю Валмо.
- А почему ты его так называешь?
Таня помолчала некоторое время. Видимо, вопрос показался ей странным. Но долго раздумывать все же не стала.
- Потому что его так зовут. Я же уже вам сказала.
- Нет, я не это имел в виду. Почему ты его по имени называешь? Маму ведь называешь мамой, а Валмо папой не называешь. Он ведь твой папа?
Таня покачала головой:
- Нет, Валмо не папа. Он просто мамин муж. А мой папа - он давно умер. Он погиб в аварии.
- Вот как, - растерянно пробормотал Иван, жалея о том, что начал этот неприятный для девочки разговор.
- Мама думает, что я не знаю. А я один раз подслушала их разговор с Валмо и все узнала. Ну, что мой папа погиб. А мама мне говорит, что папа у меня живой, просто он далеко-далеко и не может жить с нами. Потому что взрослые иногда не могут жить вместе. Иван, а почему взрослые иногда не могут жить вместе?
Иван опешил. Нет, к такому повороту событий он был не готов. Таня сидела на краешке дивана и смотрела на него снизу вверх, пристально и с надеждой. Он молчал, потому что не знал, что сказать.
- Таня, это очень сложный вопрос… Знаешь, я не смогу тебе на него ответить. Сейчас - не смогу. Но обещаю, что подумаю и непременно отвечу. В следующий раз, когда приду к вам в гости…
- Ответишь? - Она прищурилась. Словно собиралась взять с него клятву.
- Отвечу, - пообещал Иван, потому что ничего другого ему не оставалось. Хотя он понятия не имел, придет ли в следующий раз в гости. Вполне может быть, что больше и не придет никогда.
- Ты только маме не говори, что я про папу знаю. Она расстроится.
- Не скажу, - снова пообещал Иван.
Некоторое время они помолчали. Лицо у Тани было грустным. Не зная, надо или не надо это говорить, Иван все же сказал:
- Знаешь, а у меня тоже отец умер, когда я еще совсем маленький был. Я его даже не помню. И мама меня одна воспитывала.
Таня кивнула:
- А ты правда хороший. Ты мне понравился. Я когда у мамы или у Лоры спрашиваю про разные серьезные вещи, они мне всегда говорят, что я еще маленькая про это знать. А я на самом деле никакая не маленькая. Мне скоро семь лет будет уже. Давай журналы смотреть?
- Давай, - облегченно вздохнул Иван. Еще пять минут назад он даже представить не мог, что перспектива смотреть детские журналы про куклу Барби может его так обрадовать.
Журналов оказалась целая стопка. Таня, обученная, видимо, светским манерам, развлекала гостя, как только могла. Вскоре Таисия Федоровна принесла им две чашки ароматного чая - точно такого же, как заваривала всегда мать, с мятой. И большой кусок пирога с яблочной начинкой. Оставив все это на столе, она снова ушла к себе, пояснив, что у нее много накопилось стирки.
- Баба Тася хорошая. Она все время пироги печет, - объяснила Таня, откусывая огромный кусок яблочного пирога. - Мама пироги печь вообще не умеет. Сколько раз пробовала, у нее всегда внизу подгорают, а сверху белые остаются. А вот Лора хорошо пироги печь умеет. Только она не печет никогда, потому что ей некогда.
- А моя мама делает очень вкусные пирожки с капустой.
- Твоя мама, наверное, тоже хорошая, да?
- Да, - кивнул Иван. - Хорошая.
Исподтишка она его разглядывала. С деликатностью, достойной взрослого человека, старалась не смущать пристальным взглядом - но взгляд ее он все равно чувствовал в те моменты, когда не смотрел на нее. А иногда она не успевала соблюсти конспирацию, и тогда он ловил этот ее пристальный взгляд на своем лице и немного смущался. В самом деле, зачем так пялиться? Что в нем такого особенного? Ох уж эта детская непосредственность…
- Тань, ты чего на меня так смотришь, а?
- Да ничего. Просто так. Ты на меня похож.
- Я на тебя похож? - Иван рассмеялся. - Ну, если уж мы с тобой похожи, то это не я на тебя, а ты на меня похожа. Я ведь первый родился.
- Ну да. - Таня была не против такой расстановки сил. - У тебя глаза такого же цвета и тоже губы большие. И ресницы короткие и черные. Тебе твои ресницы нравятся?
- Не знаю. Никогда об этом не думал. Я же не девчонка.
- А мне мои не нравятся. Я хочу длинные ресницы, а эти совсем короткие.
- Ничего, вырастут еще, - утешил ее Иван. - Просто ты сама маленькая, оттого и ресницы у тебя маленькие. Будешь расти, и ресницы вместе с тобой расти станут.
- У тебя же не выросли, - возразила Таня.
- Я же мужчина. Мужчинам не полагается иметь длинные ресницы. Оттого они и не выросли. А у тебя вырастут непременно.
- Правда?
- Правда.
- А еще я хочу длинные волосы. Как у настоящей принцессы. А мама говорит, что тоже хочет, чтобы у меня были длинные волосы, и поэтому все время меня стрижет.
- Это как? Что-то я не совсем понимаю твою маму.
- Я тоже не понимаю. Но она говорит, что все, у кого в детстве были длинные волосы, потом обязательно стригутся. Ну, когда становятся уже взрослыми девушками, потому что волосы им надоедают. У нее тоже в.детстве были длинные волосы, а когда она стала взрослой девушкой, то подстриглась. Вот поэтому она мне и не разрешает пока длинные волосы. Чтобы они не успели мне надоесть.
- Ну и логика.
- Мама если чего задумала - так ее не переубедишь. Ни за что в жизни.
- Упрямая, да?
- Ага. А я вот не такая. Я все время уступаю. И ссориться не люблю.
- Это очень хорошо, что ты ссориться не любишь. Значит, у тебя в жизни будет много друзей.
- У меня и сейчас уже много. Ира, Лена и Оля - мои подруги в классе. А еще Илья, Вадим и Сашка Кулаков.
- Здорово. А я вот в детстве с девчонками не дружил. Я их за косички дергал и обзывался.
- Ты, значит, хулиганом был. У нас в классе тоже есть хулиган. Лешка Бабушкин. Он меня один раз портфелем по голове ударил. А Илья, Вадим и Сашка Кулаков - не хулиганы. Хотя Сашка тоже иногда девчонок за косы дергает. Вообще, мне с мальчишками даже интереснее, чем с девочками. Если бы мама могла меня заново родить, я бы лучше мальчиком родилась.
- Да? А по-моему, девочкой быть тоже неплохо.
- Тоже неплохо, - согласилась Таня. - Можно играть в кукол и шить для них одежду. Но мальчишкой все равно быть интереснее. Мне так кажется.
- А как же длинные волосы? Если бы ты была мальчишкой?
Ответить на вопрос Таня не успела. Из-за стены донесся звук шагов и голоса. Щелкнул замок - открылась входная дверь, Таня с криком "Мама! Мама пришла!" сорвалась с места и пулей вылетела в прихожую.
"Вот и настал час расплаты", - с усмешкой подумал Иван. Может, выпрыгнуть в окно? Или в шкафу спрятаться? В этом определенно гораздо больше здравого смысла, чем во всем его предприятии. Один из голосов, доносящихся из прихожей, явно был мужским. Иван вздохнул, поднялся с дивана и поплелся в прихожую встречать хозяев.
Они толкались возле двери, снимая обувь и мешая друг другу, потому что пространство было донельзя узким. Они - это Диана и двое ее сопровождающих. Уже знакомая девушка-мулатка в коротком кожаном плаще с растрепанной кудрявой шевелюрой. И незнакомый мужчина лет двадцати восьми-тридцати, с прямыми и белыми волосами, доходящими почти до плеч, бледной кожей и реденькой, тоже очень светлой бородкой.
Они толкались у двери и Ивана не замечали. Пришлось прочистить горло, потому что просто стоять посреди кухни и изображать пустое место было совсем глупо. Действие оказалось небесполезным - все трое, как по команде, отвлеклись от своих сапог и ботинок, выпрямили спину и застыли, молча глядя на Ивана.
И Иван тоже молчал. И неизвестно, сколько времени продолжалось бы еще это молчание, если бы мужчина с белыми волосами и реденькой бородкой его не нарушил.
Он протянул Ивану руку, но вместо того, чтобы представиться, почему-то сказал:
- Мур.
Иван на миг растерялся, но протянутую руку все же пожал, ощутив прохладу длинных и немного женственных пальцев. Не придумав ничего более оригинального, он решил назвать свое имя:
- Иван.
На что мужчина ответил:
- О-о-очень приятно.
И тут вдруг они все разом заговорили.
- Это его так зовут, - сказала Диана.
- Так это вы - тот самый турецкий француз? - спросила мулатка.
- Вообще-то меня зовут Валмо, - сказал блондин с легким прибалтийским акцентом.
- Но мама и Лора называют его Мур, - сказала Таня.
- А Лора - это я, - сказала мулатка.
- Вы не обращайте внимания, это мы всегда так разговариваем, все вместе и сразу, - сказала Диана.
- И не вздумайте называть меня Ларисой, - сказала Лора. - Иначе я вас убью.
- А Иван правда хороший, - сказала Таня.
"Дурдом", - подумал Иван.
После чего в помещении снова воцарилось молчание. Иван понимал, что теперь он тоже должен что-то сказать. Что-то такое, что не выбивалось бы из темы начатого разговора. Влиться, так сказать, в струю. Он раздумывал еще несколько секунд, переводя взгляд с одной фигуры скульптурной композиции на другую. А потом набрал в легкие побольше воздуха и выдал на одном дыхании:
- А я вот вино принес. И конфеты. Давайте выпьем за знакомство…
"Скульптурная группа" вновь ожила.
- Выпьем, отчего ж не выпить, - сказал Валмо.
- Вино - это хорошо, - одобрила Лора.
- Мам, а мне чуточку можно? - спросила Таня.
- Иван, вы собираетесь стать таким же пьяным, как тогда, когда я подумала, что вы француз? - поинтересовалась Диана.
- Мам, а мне чуточку можно? - снова спросила Таня.
- Я вообще с тех пор не пью, - сказал Иван. - Так что не переживайте, Диана.
- Ты с ума сошла, Танька, - сказала Лора.
- Ну Тумбочка. Ну Юмбочка, - сказала Таня.
- Ты оборзела, дочь моя, - сказал Валмо.
- Таня, зачем тебе вино, там огромная коробка шоколадных конфет, - сказал Иван.
- Что, совсем-совсем не пьете? - спросила Диана.
- Ура! - закричала Таня. - Обожаю шоколадные конфеты!
- Совсем-совсем, - подтвердил Иван.
И с этой минуты разговор уже не смолкал. Иван с удивлением отметил, что как-то легко и быстро влился в этот "поток сознания", приноровился к нему и уже чувствует себя в этом потоке как рыба в воде. И почти сразу понял, что на самом деле разговаривать так очень удобно, потому что можно параллельно участвовать в двух или даже в трех разговорах, и подивился тому, как это раньше люди не придумали такой вот замечательной формы для беседы вместо скудных монологов и вяло текущих диалогов. Конечно, гораздо интереснее, когда разговаривают пять человек все вместе и сразу. А главное, это оказалось совсем не трудно, это было почти так же легко, как жонглировать, подбрасывая в воздухе сразу пять шариков. Жонглировать пятью шариками Иван не умел, но теперь, вот с этой минуты, не сомневался, что в этом тоже нет ничего трудного, и даже если взять шариков не пять, а, например, восемь, то это тоже будет легко.
И даже весь этот музыкально-книжный винегрет теперь уже казался Ивану замечательным. На самом деле, почему это люди должны ограничивать свои пристрастия рамками определенных жанров, стилей и направлений в музыке, литературе и кино? Смотреть, слушать и читать все подряд - гораздо более разумно, гораздо более интересно и познавательно.
И как это он раньше этого не понимал?
Блондин, который был одновременно Валмо, Валей и Муром, влез в свои домашние тапочки и принялся разбирать два огромных пакета с продуктами. Из приоткрытой на кухне форточки спрыгнул на кухонный стол огромный серый кот, ужасно пушистый, напоминающий медведя. Кот принялся обнюхивать содержимое пакетов.
- Василий, прошу тебя. Где ты видел, чтобы коты сидели на кухонном столе? Здесь люди едят вообще-то, - вяло поругал Василия Мур.
Кот замечание проигнорировал. Муру пришлось взять его за шкирку и сбросить на пол.
- Так тебе. Если не понимаешь человеческих слов.
Кот ничуть не обиделся и принялся тереться серой мордой о ноги Валмо.