Лизе бросился в глаза низкий квадратный столик, покрытый бархатной скатертью. На нем лежал остро заточенный нож с рукояткой, украшенной богатой гравировкой, как у старинного кинжала. При ближайшем рассмотрении гравировка оказалась непонятными символами. Здесь же были разложены различные предметы, необходимые, вероятно, для ритуальных действий мага, – керамическая чаша, подсвечник, деревянная шкатулка, жезл и другие магические инструменты. Картину завершало овальное зеркало на стене, завешенное плотным покрывалом.
Хозяин сидел за большим столом, перед ним лежала открытая книга, он был погружен в чтение до прихода нежданных гостей.
Яков повернул голову на звук открывшейся двери, на лице его не отразилось ни радости, ни удивления, ни досады.
– А, это вы, – сказал он. – Слышу, кто-то идет, но меньше всего ожидал увидеть здесь всех троих.
– Лучше, конечно, одна Дуся, – поддела Лиза, которая давно перестала теряться при Якове. Напротив, с каждым днем он вызывал в ней все большую симпатию.
– Что ж, садитесь, раз пришли, – сказал тот, поднимаясь с места. – Не знаю, чем угощать гостей. Ко мне гости не ходят, все больше страждущие со своими проблемами.
– Да сиди уж, – остановила его Дуся. – Сейчас чай согрею, мы тут кое-что принесли с хозяйского стола, поужинаем и обсудим наши проблемы.
Она стала выкладывать еду на стол; у Лизы от вида салатов и мясных закусок засвербило в желудке. Все успели сильно проголодаться, даже Якова, разборчивого в еде, не пришлось уговаривать.
Хозяин подбросил поленьев в печь, они уютно затрещали в топке, отблески красного огня оживили аскетическое жилище мага, в воздухе разлился сухой жар, запахло горячей смолой, вкусной едой и еще каким-то неуловимым ароматом – может быть, сухих трав, пучками висящих по стенам.
Пары сидели по две стороны стола, Лиза и Арсений толкали друг друга плечом – кто первый начнет рассказывать.
– Что вы там ерзаете? – поднял бровь Яков. -
Выкладывайте свои секреты.
Лиза рассудила, что надо ей самой во всем признаться. Она постаралась изложить произошедшее как можно короче. Яков слушал Лизу внимательно, ни разу не перебил, не задавал вопросов, а когда она закончила рассказ, в комнате повисла тишина.
– Это осложняет дело, – нарушил молчание Яков. – Пока я считал, что действует одиночка, у меня было больше надежд выследить убийцу или нашего ночного гостя. Я был уверен, что это одно и то же лицо. Теперь уверенность пропала. Интуиция подсказывает, что за научным открытием будет охотиться целая банда. Как они пронюхали, что ты здесь?
– Я слышала, как Игорь признался сегодня Арсению, что вычислил меня сразу, как только увидел. Сеня, ты хорошо знаешь своего друга?
– Что ты, Лизонька, он милейший малый, душа нараспашку!
– Скорее у него карман нараспашку, – сварливо возразила Дуся. – Нельзя быть таким наивным, Арсений Сергеевич. Я сама слышала, как он плохо о вас отзывался. Помните, он приходил к вам вместе с другим мужчиной, Андреем? Они вам кости перемалывали, не смогу передать их ученых разговоров, но упоминали шефа, Завьялова, и то, что он носится с вами как с писаной торбой, а вы, мол, застряли на своей теме, три года топчетесь на одном месте.
У Арсения стало такое растерянное лицо, что Лиза посмотрела на Дусю с укоризной. Человек, далекий от склок и интриг, обычно не предполагает подобных наклонностей в тех, с кем сблизился, пока не столкнется с подлостью вплотную, и тогда наступает глубокое разочарование в людях. Некоторые на время теряют социальную ориентацию, не знают, кому верить, как дальше жить.
Лиза поняла, что надо принимать срочные меры.
– Да брось, Сеня, нашел отчего расстраиваться. Словно Игорь тебе брат родной. У кого из нас не было таких же мнимых друзей. Ты просто засиделся дома, не научился разбираться в людях, – деловито констатировала она. – Однако сейчас не до сантиментов. Нам надо все трезво обдумать, все фигуры расставить по местам, как в шахматной игре. Примени свои способности аналитика.
Уловка подействовала, Арсений проникся серьезностью момента, приосанился, осознал свою мужскую ответственность.
Яков же встал и пошел гулять по своей хатенке, останавливаясь попеременно то в одном углу, то в другом.
– Ну что же, прорицатель, скажи, что нас ждет впереди, – не выдержала Лиза.
Он посмотрел на нее задумчиво, спросил:
– А ты сама веришь в судьбу? Думаешь ли ты, что события в нашей жизни происходят случайно или кто-то все заранее решил за нас? А ты, Арсений? Объясняешь все наукой?
– Ну нет, в случайности я не верю, – первой отозвалась Лиза. – Я думаю, судьба человека предопределена, но не с самого рождения, а в зависимости и тесной связи с процессами, происходящими в нашем мире и во Вселенной. Это как схема – она есть и в прошлом, и в будущем. А что видишь ты, Яков, схему или образы? Ответь, меня разбирает любопытство.
Но маг не хотел делиться профессиональными секретами. Временами он вел себя не слишком любезно, порой даже грубо, мог повернуться к собеседнику спиной, проигнорировать вопрос или любое другое обращение.
Так же Яков поступил и сейчас, но никто не обиделся – все привыкли к его чудачествам.
Он зажег несколько свечей, стоящих на низком столике, сам сел напротив, закрыл глаза и словно отключился. Дуся приложила палец к губам, призывая остальных не шуметь и не разговаривать. Наступила тишина, гости Якова лишь переглядывались и боялись шевельнуться, сознавая важность момента. Лизой почему-то овладело беспокойство, она невольно сжимала руку Арсения.
Зрители видели лицо Якова, оно было неподвижно, но белесые ресницы вздрагивали, глазные яблоки под сомкнутыми веками время от времени двигались.
Чем дольше это тянулось, тем сильнее разрасталась в груди у Лизы тревога.
Яков вдруг широко открыл глаза и застыл, глядя куда-то в пространство. Он напрягся, лоб его прорезала морщина, губы зашевелились, словно Яков силился заговорить. Наконец он начал произносить слова странно громким, гортанным голосом. Лизе и Арсению до сих пор не доводилось слышать, чтобы Яков издавал подобные звуки.
– Куда идти? – говорил тот. – Показывай дорогу… Нет, не вижу… Знаки!.. Постой, не торопись, я не поспеваю за тобой… Где ты? Покажись!.. Куда? Куда-а?.. Стой, не исчезай, ты нужен мне… – Он протянул руку, словно пытаясь кого-то удержать.
Постепенно речь его перешла в бормотание, сделалась бессвязной, слушатели вскоре могли разобрать лишь отдельные слова. Вскоре Яков умолк совершенно, продолжал сидеть неподвижно, все так же глядя перед собой расширенными глазами.
Прошло с четверть часа, прежде чем он вспомнил о своих гостях.
– Что ты видел? – подступили те к нему с расспросами. – Ну же, Яков, не томи!
– Странное дело, я шел куда-то, как будто что-то искал. Смутно различимый спутник вел меня, звал за собой, мелькал впереди, но рассмотреть его я никак не мог. Я знал, что поиски очень важны, как если бы речь шла о жизни и смерти, страх потери гнал меня вперед, поэтому я старался не отставать от своего поводыря. К тому же местность была мне незнакома: там была излучина небольшой реки, я до сих пор хорошо вижу деревянный мостик. Я шел по нему с опаской, переступая с одной полусгнившей доски на другую, и дальше, по тропе, заваленной буреломом. Мне то и дело приходилось перелезать через стволы упавших деревьев. Тропа петляла между трухлявыми пнями, уперлась в черный, одиноко торчащий камень, обогнула его с двух сторон, дальше стало идти еще труднее. Чаща словно сомкнулась вокруг меня. Но я чувствовал – цель близка, упорно продирался сквозь сплетающиеся ветви, как вдруг лесная картина стала меркнуть, затягиваться пеленой, пока не растаяла совершенно.
– Что бы это могло значить? – спросила Дуся. – Куда ты шел? Ты сам как думаешь, Яша?
– Не знаю, – задумчиво ответил тот. – Никак не пойму. Но возможно, пойму позже. Так уже бывало со мной раньше. Случается, что смысл видений открывается в самый неожиданный момент.
– Как выглядел твой провожатый, хотя бы в общих чертах?
– Он был как неясное темное пятно впереди, хотя фигура имела хоть и расплывчатые, но человеческие очертания. – Яков покачал головой. – Даже предположить не могу, кто это.
– Интересно, что ты упомянул черный камень, – заметила Дуся. – Люди стараются избегать тех мест, где встречаются черные камни.
И она рассказала еще одну притчу. С незапамятных времен стояла, дескать, посреди леса Черная скала. Чуть дальше начиналась Великая Саврасова топь, поэтому скала для местных была ориентиром, ее скошенная вершина словно указывала на болото. Люди дальше скалы не заходили, она как страж возвышалась на границе леса.
Но в тот день, когда взорвали храм, произошло еще одно событие. Ночью якобы в скалу ударила молния, да с такой силой, что скала раскололась на куски. Черные камни разметало по округе, с тех пор люди натыкаются на обломки скалы в лесу. И вот что еще примечательно: конный отряд красногвардейцев, взорвавших храм, – именно об этом отряде недавно рассказывал Яков – снялся с постоя в Вольшанках и двинулся к другим населенным пунктам по лесным дорогам, но каким-то образом сбился с пути. Провожатых не нашлось, крестьяне были до смерти напуганы последними событиями, а тут еще Черная скала исчезла, это уж совсем не к добру.
И верно, сбылось предзнаменование: утонули христопродавцы все как один. Лошадей только жалко. Саврасова топь обманчива, не всегда сразу определишь, что впереди болото, кони тоже ничего не почуяли и занесли седоков в трясину. Сказывают, весь отряд в болоте так и сгинул вместе с телегами, полными наворованного добра.
Время за разговорами подошло к полуночи, Лиза намекнула, что пора уезжать, но Якова насторожили недавние видения. Лучше сегодня не возвращаться в опасное место, каким стали Вольшанки. Яков предложил гостям заночевать у него, тем более что впереди было воскресенье, Дусе и Лизе на работу не идти, а место для всех найдется.
Женщинам отвели спальню, но Арсению не терпелось остаться с Лизой наедине. Они сослались на то, что им хочется перед сном подышать свежим воздухом, и выскочили из избушки. Снаружи, однако, было ощутимо прохладно. Вода в Больше тускло мерцала, казалась неподвижной. Влюбленные перешли реку по мостику и забрались в машину. Лиза вдруг почувствовала себя молоденькой студенткой, как будто целовалась с парнем в автомобиле, перед тем как вернуться домой к родителям с тайного свидания. Но Арсений, судя по всему, ощущал себя вполне опытным соблазнителем, ограничиться на сей раз одними поцелуями не захотел. Впрочем, и Лиза не стала противиться натиску охваченного страстью мужчины, ибо желала его не меньше, чем он ее. Она обнаружила, что заниматься любовью на заднем сиденье машины – это нечто волшебное, а может быть, желанный партнер был тому причиной и то блаженство, которое она с ним испытывала.
За стеклами медленно кружилась, стлалась по капоту и оплывала клочьями на землю ночная мгла – вечная сообщница всех влюбленных. А они не хотели прерывать своего нечаянного уединения. Ушли заботы и опасения; время, люди, события перестали занимать любовников, они открывали новый мир – чувственности, наслаждения, единения душевного и физического. Это было восхитительно, они шептали признания, слова любви и не могли оторваться друг от друга.
Как и следовало ожидать, оставшаяся в доме пара никакого беспокойства по поводу длительного отсутствия гостей не выказывала. Возможность побыть наедине оказалась для них самих весьма кстати. Обе пары забылись совершенно, страх не преследовал их, тени не мелькали, ветер зловеще не выл на разные голоса. В избушке золотом горели окошки, в машине красным светом мерцала приборная панель, было жарко от воспаленного дыхания любовников и горячего воздуха кондиционера.
Среди ночи Яков все же вышел проведать уединившихся влюбленных, пошел к машине – и ахнул. Дверцы были распахнуты настежь, на земле валялась куртка Лизы, на сиденье – скомканная рубашка Арсения, самих их нигде не было видно.
Яков бросился в сени, схватил фонарь и вернулся к машине. Как и подсказывало ему дурное предчувствие, земля вокруг автомобиля была истоптана множеством ног. Девушку и парня похитили – не было никакого сомнения. Яков схватился за голову! Идиот! Растяпа! Ведь чувствовал, что опасность носится в воздухе, а он расслабился, забылся в Дусиных объятиях. Как теперь перед ней ответ держать? Проворонил племянницу, ослеп, оглох, отупел!
Пришлось идти с повинной к Дусе. Известие ее потрясло. Первым порывом Дуси было немедленно идти на поиски, но Яков предложил дождаться утра.
– Тебя я отвезу домой. Поедем на машине Арсения. Потом разведаю, чем занята его мамаша. Мне многое надо осмотреть, обдумать…
– Надо сообщить участковому, пусть вызывает полицию из города.
– Займись этим сама. Я с полицейскими не дружу, у меня свои методы. Пускай ищут, может, польза будет.
В деревне было тихо и темно, лишь у бабы Марфы горел свет – опять приступы бессонницы мучили старушку либо застарелая хворь напомнила о себе.
Яков оставил Дусю в ее доме, наказав запереться на засов и никому не открывать. Сам постучался в дверь бабы Марфы.
Та долго выспрашивала, кто пришел.
– Да открывай уже, глухая тетеря! Я это, сколько раз повторять! – кипятился Яков.
Погремев щеколдой, бабка наконец впустила позднего гостя.
– Ты пошто по ночам колобродишь? Али опять чего стряслось? – воззрилась она на Якова.
– Постучался к тебе, раз не спишь, у тебя одной окошко горит, а мне совет нужен.
– Ладно, за спрос денег не берут. Вишь, и я тебе на что-то сгодилась.
– Не знаешь ли, мать, есть где-нибудь в округе мосточек деревянный?
– Дык рядом с твоим домом есть. Чудишь ты что-то не ко времени, Яков, – возмутилась старушка.
– Ишь, умная нашлась! Я тебя не про здешний мост спрашиваю. По моему-то еще ходить можно, а тот совсем старый, доски гнилые, наполовину искрошились. По тому мосту не идти, а пробираться надо, а под ним речка, но не Вольша, наша пошире будет. Вспомни, когда по грибы-ягоды ходила, не попадался ли такой мосточек?
– И-и, милай, я, почитай, лет десять в лес не хожу, и с молодости такого моста не припомню. Только один твой и есть через Вольшу. Ты лучше у Черенка спроси. Ен в лучшие времена с ружьишком весь лес окрест исходил, охотник из него никудышный, но, может, и видал чего.
В тот же миг входная дверь заскрипела, из-за нее высунулась негодующая физиономия Черенка, который, как всегда, подслушивал и подглядывал. Приход Якова к соседке не остался для него незамеченным, а любопытство свое старик укрощать не привык.
– У тебя, Марфа, не язык, а молотилка, – начал браниться дед по привычке. – Это кто никудышный?! Да я первый охотник был на селе. Тебе лишь бы всуе соседа поминать. Чуть что – Черенок! Видать, не жисть тебе без меня. Черенок да Черенок, никакого спасу от тебя нету.
– Осподи! – замахала на него руками Марфа. – Больно ты мне сдался, аспид окаянный! А ну, марш отседова, нечистая сила. Сам-то под дверью караулишь, только чертяку помяни, а ен тут как тут! Мало что огород весь истоптал своими ножищами, еще и в горницу лезет, бесстыдник!
Дед прямо зашелся от возмущения. Несколько секунд беззвучно открывал и закрывал рот.
– Ты на что намекаешь, сыроежка трухлявая? Не ты ли за своей козой кажный день ко мне в огород бегаешь? Только забор залатаю, а дыра опять на своем месте откель ни возьмись. Видал я давеча, как ты своими руками козу в ту дыру заталкивала. Слышь, Яков, что соседка творит: забор мне ломает, опосля козу впихнет и сама следом приходит, вся така из себя блаженна. – Дед запищал, передразнивая Марфу: – "Ахти осподи, Стяпаныч, дереза моя опять со двора к тебе сбежала".
– Э-э, ребята, я смотрю, у вас тут все серьезно, – усмехнулся Яков. – Погоди, старче, с Марфой после разберетесь. У меня к тебе дело неотложное есть.
– Да слыхал уж, не глухой, – проворчал дед. – Ты про мосточек деревянный спрашивал. Может, и смогу я тебе помочь, Марфа и тут не промахнулась. – Черенок зыркнул украдкой на Марфу, та отвернулась, обиженная. – Был похожий мостик, тогда ишо не такой порушенный, как ты описал. Только это не здесь, а отсель далече будет, надо идти по большаку к старой выемке за Острюхино, оттуда через речку Савраску в лес, прямиком к сторожке. Стоит ли еще сторожка – не знаю, я в те края давно не наведывался.
– А черный камень там есть? – подался вперед Яков. – Посреди тропы из земли торчит. Камень видал, Степаныч?
– Точно! И камень есть! А ты-то откуда знаешь? Там, почитай, все буреломом завалено, острюхинские туда ни ногой. Края те совсем одичалые, волки, кабаны развелись, без хорошего ружья в одиночку лучше не соваться. А дальше Саврасова топь, по незнанию можно сгинуть без следа. Опасное место, шибко опасное.
– Сторожка, говоришь? – прищурился Яков. – Что за сторожка? Зачем она там?
– Вестимо – зачем. В стародавние времена лесник в ней жил, потом лес стеречь некому стало, избушкой той позже охотники пользовались, а ныне поди забыли о ней все. В Острюхине население как у нас – одни старики. Кому охотиться?
– Показать хоть сможешь? Многого не прошу. Только до мостика доведи, а дальше я сам.
– Ты чего? Ночь ить на дворе, – опешил Черенок.
– Утром пойдем, сейчас спать иди, – успокоил Яков. – А у меня до тех пор еще дела найдутся.
– Тогда покличь меня с утра, – согласился Черенок и пошел к двери. Перед тем как выйти, погрозил сухоньким пальцем Марфе: – У-у, змеюка подколодная! Ужо доберусь до тебя, так и знай!
– Ай-ай, напужал, старый сморчок! Щас помру от страха! – задиристо парировала соседка.
Яков не стал подъезжать близко к дому Арсения, машину пропавшего владельца оставил далеко на дороге, сам неслышно пошел к ограде. В комнате Эллы Леонидовны окна были зашторены, но горел ночник. Она всегда оставляла ночник на ночь, не любила спать в темноте. Яков знал об этом, но все же предпочел соблюдать осторожность. В этот дом он пришел за Рагдаем – ему нужен был надежный помощник. Пес, скорее всего, бегал в этот час по участку, на ночь собак не держали взаперти. Проблему представлял Скай, он мог поднять лай и напугать хозяйку. Железная дверь в воротах была заперта, как и следовало ожидать. Но у Якова имелись ключи от всех дверей этого дома. Элла Леонидовна доверяла своему гуру безгранично. Якова поначалу не слишком радовала столь бурная привязанность, но теперь оказалась весьма кстати.
Он отпер калитку и слегка приоткрыл, заглядывая во двор. Там стояли две машины – одна Игоря, на другой приехали Галина с дочерями. Значит, гости остались ночевать, как и было предусмотрено. Тем хуже, кто-то из девушек может поднять визг, если собаки разлаются.
Не успел Яков додумать эту мысль, как перед ним возникла морда Рагдая. Умный пес не лаял без нужды, сначала ему надо было выяснить, кто посягнул на охраняемую территорию. Яков, несомненно, был своим, но уж больно не любил его Рагдай, а потому показал зубы, зарычал слегка. С места не сошел, не пожелал впустить посетителя без разрешения хозяев.
– Ладно, не рычи, – зашептал Яков. – Слышь, Рагдай, ты мне нужен. – Пес навострил уши. – Пойдем со мной. Смотри сюда. – Он просунул в дверь рубашку Арсения. – Искать надо, понял? Искать!
Рагдай обнюхал рубашку и заволновался. Яков отступил, поманил собаку на дорогу.