- Приходите! Сами увидите. Ларец с бриллиантами.
- С бриллиантами? Но, может быть, вы не пра…
- Я все правильно поняла! Приходите и заберите! Я здесь не для того, чтобы…
- Хорошо! Хорошо! Буду через пару минут!
- Замечательно.
Кипя от ярости, я вернулась в спальню и, все-таки не удержавшись, опять подошла к ларцу. Колье призывно сияло сквозь ажурную крышку и стенки. Черт возьми! Может быть, я действительно дура? Отказываюсь от такого чуда и, значит, иду на конфронтацию с моим принцем. Может быть, еще не поздно надеть это колье и соврать Нурали, мол, я его вызвала, чтобы он доставил в мои объятия своего господина?
Звук распахнувшейся входной двери, и голос Нурали:
- Я уже здесь, моя госпожа! Где этот ларец? - И мгновенно сам молочный брат эмира возник на пороге спальни и без малейшего стеснения озирался по сторонам!
- Помнится, кто-то декларировал, что не может находиться наедине с женщиной, которая ему не родственница.
- Простите, моя госпожа. - Нурали уставился в пол.
- Ладно. Вы правы. Лишние глаза не нужны. Забирайте! - Я показала пальцем на ларец. - И отнесите это вашему господину! И будет гораздо лучше, если мы все трое - вы, он и я - навсегда забудем об этом инциденте.
- Слушаюсь, - тихо произнес Нурали. Он как завороженный смотрел на ларец, но не двигался с места.
- Заберите и отнесите! Вы меня слышите? Хорошо, я сама отнесу, а вы меня только проводите к вашему господину! - Я шагнула к ларцу и протянула к нему руки.
- Нет! - заорал Нурали. - Не делайте этого! - В мгновение ока он оказался между мною и ларцом. - Нет!
Я отшатнулась.
- Вы в своем уме?
Из холла донеслись шаги, и в спальню влетел сам эмир.
- Где этот ларец? Кто его принес?
Он был с непокрытой головой, волнистые черные волосы блестели от влаги - мой принц явно только что принимал душ, и не в своем обычном многослойном длиннополом наряде, а лишь в шелковом черном банном халате чуть ниже колен, из-под которого выглядывали голые ноги в остроносых шлепанцах. Эх, надо было надеть колье, снять пижаму и эдакой обнаженной весталкой дожидаться моего принца под одеялом! Зря он, что ли, принимал душ?.. Но я сказала со смешком:
- Ха! Одна из ваших служанок.
- Безмозглые овцы! Нурали, унеси это в сокровищницу!
- В сокровищницу?.. Прошу прощения, мой повелитель, но мне думается, что эти бесценные изделия старых мастеров здесь в такой же безопасности, как в сокровищнице.
- Вот как? - мрачно глядя на своего слугу, произнес эмир. Он шумно дышал, и я видела, как на его скулах играют желваки. - В безопасности?
- Да, мой господин. Учитывая, что сейчас производится отладка системы энергообеспечения, осмелюсь предположить, что будет лучше, если эти изделия останутся тут до утра.
- До утра?! - выдохнула я. - Изделия?!
Словно не замечая моего возгласа, эмир смерил Нурали взглядом и размеренно произнес:
- Хорошо. Но под вашу личную ответственность!
Нурали сложил ладони перед собой и молча поклонился.
- Интересно, господа, а где спать мне? В сокровищнице? На полках, вместо этих изделий? Хотя бы проводите меня туда! А пока это еще моя спальня!
Эмир откашлялся и заговорил, деликатно глядя мимо меня:
- Мадемуазель ван Вельден, прошу в очередной раз простить нерадивость моих слуг. Пожалуйста, мадемуазель ван Вельден, - он приложил обе руки к груди, - простите их и меня.
- Чего уж там, бывает, - пробормотала я, заставляя себя смотреть не на завораживающие руки эмира, а на концы его остроносых домашних туфель. Потому что и на голые ноги моего принца - с крепкими икрами и тонкой щиколоткой - тоже лучше не смотреть, как и в его взволнованное прекрасное лицо, и на влажные волосы.
- Я вполне понимаю, мадемуазель ван Вельден, что вы вправе задаться вопросом: что же это за глава государства такой, который не способен управиться с собственными слугами? Тем не менее, у меня есть к вам одно предложение.
- Предложение?
- Деловое предложение, мадемуазель ван Вельден. Видите ли, с завтрашнего дня я собирался устроить себе маленький отпуск. А поскольку вам все равно нужно поездить по стране, то я подумал: почему бы мне не совместить на какое-то время свой отпуск и вашу поездку? Вы не будете против, если я стану сопровождать вас и знакомить со страной?
- Правда?..
- Конечно. - Он разглядывал ковер, влажные волосы поблескивали.
- Я вам очень благодарна. - "Я безумно рада! Просто счастлива, мой принц"! - Когда же мы отправляемся?
- Собственно, я рассчитывал завтра на вертолете слетать в клан своих дальних родственников. Однако, - он улыбнулся слегка виновато, но, по-прежнему избегая смотреть на меня, - поскольку сейчас вы все равно не спите, и уже скоро рассвет, мы могли бы поехать на машине.
Я молчала. Мне опять начало казаться, что абсолютно все это - только сон, а на самом деле не было ни женщины с ларцом, нет ни Нурали, с трудом подчиняющегося собственному господину, да и моего принца сейчас рядом нет. Только бы не просыпаться, иначе он опять исчезнет дымком…
- Вам ведь, несомненно, будет интересно встретить рассвет в пустыне. - Его лицо вдруг оказалось совсем близко.
В моей голове все закружилось: если это сон - я могу смело его поцеловать, а если все-таки нет?.. Я не сводила с него глаз. Его глаза тоже не отрывались от моих, причем были в каких-то считаных сантиметрах. Так сон это или не сон?
Он ласково провел пальцами по моим волосам и притянул меня к себе. Потом прошла целая вечность, и наконец его губы прильнули к моим губам. Он целовал меня долго, нежно и чувственно, будто пил мою душу и отдавал взамен свою.
Переводя дыхание, он отстранился и смотрел на меня бездонными, переполненными диким желанием глазами. Они точно видели все, что происходит во мне.
- Думаю, теперь мы абсолютно понимаем друг друга, - произнес он и опять ласково провел по моим волосам, потом неожиданно резко шагнул к кровати, рванул с нее тот самый бархатно-куничий плед и набросил на меня. - Ну, скорее!
- К чему такая спешка? - фыркнула я; куницы укрыли меня с головы до ног. - Или это не ознакомительная поездка по стране, а похищение? Заранее спланированное?
- Поездка, и я бы даже сказал, экскурсия!
Заглядывая мне в глаза, он обнял меня и еще раз поцеловал, потом основательно закутал в меховой плед и, обнимая за плечи, торопливо повел по коридорам.
- Когда мы доберемся до места, мадемуазель ван Вельден, вы убедитесь, что отправляться на экскурсию к кочевникам в пустыню можно только так, а не иначе!
- Это как с айвой?
- Естественно!
Мы шли довольно долго, несколько раз спускались и поднимались. По дороге к нам присоединился Нурали, одетый не как обычно, по-европейски, а в длиннополую национальную одежду и куфью, и еще какие-то люди, некоторые даже в камуфляжной форме и с оружием. Все отрывисто переговаривались с эмиром по-арабски, и голоса были как будто встревоженными, за исключением голоса самого эмира, с явно веселыми нотками. К тому же он периодически покрепче прижимал меня к себе, и всякое мое беспокойство рассеивалось.
В подземном гараже все стали рассаживаться по машинам. Я тихо спросила моего принца:
- Что-то не так?
- Все под контролем, - по-французски ответил он, и глаза у него были игривые. - Просто они не хотят, чтобы я сам вел машину. Но ведь я же в отпуске? Имею я право посидеть за рулем? Идемте, мы с вами поедем вон на том джипе, а Нурали пусть разок прокатится в моем голубом "ренджровере".
- Но… э-э-э… ваше высочество! - опять заволновалась я. - Вы же глава государства, вам же нельзя без охраны!
- О аллах! - Он всплеснул руками. - Мадемуазель ван Вельден, неужели и вы туда же?
- Нет… да… но…
- Все, все, все! - Дверцы джипа распахнулись. - Устраивайтесь на заднем сиденье! Побыстрее! - весело поторопил он меня, потом по-арабски отдал еще какие-то распоряжения и поместился в водительское кресло. - Все, мадемуазель ван Вельден, с этого момента я окончательно в отпуске и совершенно частное лицо. - Джип тронулся с места. - Отныне вы называете меня просто Гамид, хорошо?
- Да… А я Эльза.
- Эльза, Эльза, Эльза! - почти пропел он. - О аллах! До чего же приятно быть частным лицом!
Глава 11, в которой мы уже долго едем по пустыне
Впереди в темноте двигалась другая машина, и, кроме света ее фар, практически ничего не было видно. На смену пленительному предвкушению приключения и интимной близости с моим принцем приходило откровенное раздражение. Какая была необходимость срываться куда-то среди ночи в халате и домашних туфлях? Все эти заявления, что отныне он в отпуске и частное лицо, - всего лишь кокетство. Следом за нами из подземного гаража по бесконечному подземному же тоннелю поехала машина с охраной, и на выезде из тоннеля ждала другая с вооруженными людьми, которая теперь шла впереди нас. И всю дорогу он по-арабски переговаривался со своим войском по рации, работавшей на громкой связи. У меня в голове гудело от этого радиоспектакля.
Через какое-то время мы остановились: нас догнал другой джип, который привез мои дорожные сумки и корзину с провизией. И пока я переодевалась в машине, он очень долго прямо в халате и остроносых туфлях разговаривал с прибывшими на этом джипе очередными военными. Потом сам залез в джип, и я вдруг испугалась, что сейчас он бросит меня здесь одну с этими вооруженными мужчинами, но он быстро выпрыгнул на землю в своей обычной длинной одежде и куфье на голове. Мы опять поехали, и довольно скоро навстречу нам из темноты показалась уже целая колонна машин.
- Простите, что заставляю вас скучать, - виновато сказал он, притормаживая, когда мы поравнялись с ними. - Но надеюсь, что это последняя остановка. Загляните в корзину, вам ведь, наверное, уже хочется перекусить?
- Нет. Хотя… я бы не отказалась от айвы!
Он довольно усмехнулся и отвел концы куфьи, как обычно завораживая меня движениями своих рук.
- Вот как? Посмотрите, может быть, найдется в корзине. Не скучайте. Потерпите еще немного. Я скоро. Ищите айву!
Я кивнула. Он вышел из машины, захлопнул дверцу.
В корзине было все, что угодно, кроме айвы, а он опять бесконечно долго общался с людьми в камуфляже.
Чтобы поднять себе настроение и не клевать носом, я решила позвонить родственникам - это здесь глубокая ночь, а в Париже еще поздний вечер, - и все-таки похвастаться своими достижениями за последние сутки, но мобильник не желал брать связь. Не исключено, что на него действует рация и прочая оснастка. Может, заработает под открытым небом? Я посмотрела туда, где в свете фар мой принц разговаривал с военными. Было не похоже, что он вот-вот вернется, и я выбралась из машины.
В первый миг после кондиционерной прохлады салона воздух пустыни показался мне слишком жарким и плотным. Я сделала несколько шагов, вглядываясь в телефонный экранчик, но кривые - значки связи - даже не собирались появляться. Я потрясла телефон, подняла его повыше и вдруг увидела небо! Боже! Оно было бесконечным, огромным, самым настоящим куполом с невероятным количеством звезд! Ярких, выпуклых, каких-то живых и как будто дышащих. В поисках месяца я оглянулась и неожиданно обнаружила, что с той стороны, откуда мы ехали, край неба заметно светлее, словно гигантская кисть художника небрежно размыла его иссиня-черную темноту, безжалостно смазав звезды, отчего вместо стройной гармонии там теперь царил хаос.
Я замерла, вглядываясь в этот величественный хаос, который разрастался и преображался буквально на глазах. А воздух пустыни теперь властно и ласково обнимал меня, окутывая неведомыми, пьянящими негой и одновременно возбуждающими запахами. Постепенно в хаосе начинало происходить некое упорядочивающее действо - из серо-сиренево-сизо-белесой темной мути формировалось что-то мощное, округлое…
- Неужели оптика в вашем мобильном лучше, чем у видеокамеры? - интимно и совсем рядом спросил эмир.
Я вздрогнула и обернулась. Его губы подрагивали, будто не решаясь на улыбку или поцелуй…
- Нет. Просто…
Целуй же меня! - мысленно взмолилась я. Скорее!
Он потер нос, облизнул губы. Кривовато улыбнулся.
- Пить хочется ужасно. Вы нашли айву?
Тут дружно взревела та самая колонна и, взметая песок, двинула в сторону восхода.
- Нет! - перекрикивая грохот, ответила я. - Но в термосах есть чай и кофе.
- Чай - это хорошо! Пойдемте. Надо ехать. - Он решительно направился к машине.
- Подождите! А как же рассвет?
Он замер и обернулся.
- Рассвет? - переспросил он неожиданно рассеянно, словно возвращаясь из другого измерения, и я вдруг поняла, что он ужасно устал, но на его лице уже была лукавая улыбка. - А вы уверены, что снимать рассвет лучше именно телефоном?
- Лучше всего - устроить привал и вам попить чаю. А потом машину могу повести я.
- Даже так? - Он наклонил голову.
- Но я же вижу, что вы едва стоите на ногах.
- Не преувеличивайте! - Он распахнул заднюю дверцу. - Устраивайтесь поудобнее. И поедем.
- А чай?
- Садитесь-садитесь! Нечего кондиционировать пустыню.
Я полезла в машину и, не удержавшись, как бы невзначай коснулась его руки. Он молниеносно перехватил мои пальцы и задержал в своих.
- Нальете мне стаканчик по дороге. Кажется, я угощал вас айвой. Теперь ваша очередь. - Его рука, крепкая и пленительно энергичная, разжалась, хлопнула задняя дверца. - Часа через два, думаю, мы будем на месте, - сказал он, уже садясь за руль, закрыл свою дверцу и повернулся ко мне. - Должен вас предупредить, что женщина - гость для кочевников не самый привычный, поэтому, прошу вас, проявите снисходительность к их любопытству.
- Хорошо. - Я вытащила из корзины термос и пластиковые стаканчики, протянула ему один из них. - Держите.
- Нет. Не так. Нельзя предлагать пустой. - Он смотрел мне в глаза. - Сначала наполните.
Я пристроила термос на сиденье, подставила стаканчик под его носик и нажала на крышку. Потекла янтарная жидкость, заструился пар. Стаканчик моментально сделался очень горячим.
- Осторожнее, Эльза. Не обожгитесь. Достаточно. Давайте его сюда. - Он забрал чай и выпил его залпом. - Спасибо. - Бросил стаканчик на соседнее сиденье. - Теперь можно ехать.
Заработал мотор, и машина тронулась с места.
- И это все? - растерянно спросила я.
- В смысле?
- Я ожидала чего-то вроде правильного поедания айвы.
- Вот как? - Он внимательно посмотрел на меня в зеркало над ветровым стеклом, но тут заработала рация, засвистела, завизжала, забасила. - Простите, я должен ответить. Пейте чай. Очень хороший. Потом нальете мне еще.
Под новую порцию радиоспектакля я попила чаю и стала смотреть в окно. Совершенно необычный, завораживающий пейзаж. Песчаные барханы пастельных тонов на фоне неба, стремительно меняющего черноту на голубизну. Цвет песка тоже все время преображался. Все такое мощное и огромное, что полное ощущение, будто это иной мир.
- Можно еще чаю! - громко напомнил о себе эмир.
Я налила стаканчик и протянула ему. И вдруг от соприкосновения наших пальцев опять произошел разряд! Мой принц так выразительно посмотрел на меня, что мне просто до дрожи захотелось почувствовать его губы на своих губах.
- Может быть, все-таки сделать привал? - сказала я.
- Не стоит. - Он отвернулся и пил чай, придерживая руль одной рукой, потом опять швырнул стаканчик на соседнее сиденье, шумно выдохнул. - Солнце уже взошло, и очень скоро сделается невыносимо жарко. Особенно для вас. Кстати, как вы себя чувствуете? Акклиматизация прошла?
- Похоже. Я даже забыла про нее. - Я старательно смотрела в окно, чтобы не видеть на руле его рук с гибким запястьем. - Какая же все-таки невероятная здесь красота!
- Да… Знаете, Эльза, я хотел вам сказать… - Рация, словно ревнуя, опять потребовала его внимания. - Простите…
Он еще несколько раз виновато просил чаю, не прекращая радиобесед, осушал стаканчик залпом и швырял его на соседнее кресло. Вдруг, словно из небытия, возникли пальмы маленького оазиса с живописными шатрами кочевников.
- Вот мы почти и прибыли, Эльза.
Рация онемела, и стало слышно, как шуршат пустые стаканчики, перекатываясь на переднем сиденье.
- Надо понимать, что теперь вы действительно в отпуске?
Он молча кивнул, ловя в зеркале мой взгляд.
- Кажется, вы собирались мне что-то сказать.
- Вот как?.. Ах да! Хотел предупредить, чтобы вы не шутили здесь с солнцем и не ходили с непокрытой головой.
- Иными словами, я должна надеть ваш шарф?
- Лучше даже что-нибудь более плотное. Вы себе не представляете, какая там уже жарища. - Он мотнул головой в сторону окна. - А к полудню будет и вовсе пекло!
- Не волнуйтесь, я умею уважать традиции.
- Кстати о традициях. Сейчас нас встретят и по обычаю гостеприимства будут угощать.
- Я запомнила эту традицию, когда мы с вами пили чай в сандаловой комнате.
- В сандаловой комнате?.. Где это? Когда?
- Вчера. Вы угощали меня чаем. А в той комнате пахло сандаловым деревом. Поэтому для меня она - сандаловая.
- Вчера?.. Неужели только вчера?
- Мне тоже очень трудно в это поверить. Но действительно - вчера.
- А кажется, будто в другой жизни? - Он обернулся, быстро взглянул на меня и продолжил совсем другим тоном: - Так вот, во время угощения нам, как гостям, надо будет вести беседу со всеми. Подумайте заранее, что вы расскажете.
- Тогда вам придется немного поработать переводчиком.
- Сочту за честь. Причем вы должны говорить громко и обращаться ко всем.
- Но разве имеет значение, что я скажу? Вы ведь легко можете "перевести" все, как надо.
- Нет, Эльза. - Он чуть заметно усмехнулся. - Так не пойдет. От гостьи самого эмира все будут ждать чего-нибудь приятного и, разумеется, нейтрального. И, между прочим, я тоже жду.
- То есть про сломанную охранную систему и ларцы с подарками среди ночи - ни гугу, а просто что есть силы восхвалять ваше высочество?
- Да. Например, за то, что оно, бросив государственные дела, устроило вам эту замечательную экскурсию.
- Бросило? А кто по рации всю ночь руководил страной?
Он громко рассмеялся и сказал сквозь смех:
- Ладно. Хватит препираться. Подсказываю. Я сразу же начинаю рассуждать о наших обычаях, кто-нибудь поддерживает сей предмет, я вам перевожу его слова, а дальше выпутывайтесь сами. Насчет обычаев вы точно много знаете.
- Тогда рассуждайте про гостеприимство: мол, неизменно оказывая его тем, кто стучится в наш дом, мы можем быть уверены, что и нас тоже везде и всегда примут радушно.
- Замечательно! Уверен, вы справитесь.