– Возможно, она прошмыгнула мимо меня, – допустил он. – Я ведь был занят статистикой. Пока получается пятьдесят семь голосов за взбитые сливки и только четырнадцать за лимон.
– Ах вон она где! – воскликнула Джессика, заметив подругу во дворике перед столовой. – Счастливо, Уинстон, я ухожу.
– Спасибо! – крикнул он вслед быстро удалявшейся Джессике.
– А я тебя везде ищу, – упрекнула Джессика Лилу и театрально упала на скамейку напротив нее.
– Держу пари, что ищешь, – с намеком буркнула Лила.
– Неужели у тебя еще не пропала охота держать пари? – удивилась Джессика. – Или ты хочешь написать третий реферат?
– Не злорадствуй, вредина. Это вульгарно. – насупилась Лила.
– Нельзя так переживать из-за проигрыша, – ехидно рассмеялась Джессика. – Поражение надо признавать. Я выиграла честно, и тебе это известно. И теперь ты должна мне всего лишь реферат, но в лучшем виде: в объеме пятнадцати страниц, с датой, в конверте, к концу будущей недели.
– Ладно-ладно, – покорно простонала Лила. – Мне все понятно.
– Итак, – на губах победительницы играла довольная улыбка, – сегодня после занятий ты отправишься в библиотеку?
– Еще не знаю, – повела плечом Лила. – Я собираюсь подъехать к папиному зданию и посмотреть, не окажется ли там Джек.
– Лила! – взвизгнула Джессика. – У тебя всего полторы недели на целых два реферата!
Картинно прикрыв рот ладонью, Лила зевнула.
– Не горячись так. Все получится, если работать без спешки, – рассудительно проговорила она. – Паниковать ни к чему.
Джес недоверчиво уставилась на подругу. Превосходное настроение стало таять. Ее вдруг осенило, что выигрыш в этом пари еще не положил конца ее заботам.
– Но ты ведь хорошо напишешь мой реферат, да? – озабоченно спросила она. – Ведь мне всерьез надо подтянуть оценки по истории.
– Не волнуйся, дорогая! – беспечно рассмеялась Лила. – Не стоит горячиться!
"Нет, стоит, – подумала Джессика, с досадой вцепившись в столик обеими руками. – Если Лила не напишет мне реферата хотя бы на четверку, я погибла!"
– Самое замечательное в наших с тобой ссорах – это примирение, – проговорил Тодд, нежно целуя Элизабет в ухо.
Был перерыв на обед, и они расположились на лужайке под дубом в школьном парке.
– Это самая глупая ссора за все время, – засмеялась Элизабет. – И что удивительно: нам с тобой и в голову не пришло, что этот парень принял меня за Джессику.
– Бедняга Дональд, – усмехнулся Тодд и покачал головой. – Сперва является твоя сестра и кокетничает с ним до умопомрачения, а потом вдруг ты обдаешь его холодом, да ещё приходишь вместе со мной.
Лиз негромко рассмеялась:
– Я его и в глаза не видела, а он вдруг предлагает мне вместе пойти на карнавал! Джес времени зря не теряет, – с иронией похвалила она сестру.
– А вот мы вели себя по-идиотски и потеряли целый день, дуясь друг на друга из-за такой нелепицы.
– И как это я сразу не подумала о Джессике? Тем более зная, что она заходила к Морроу поговорить с Региной о карнавале.
– Это потому что у тебя сейчас масса дел, – нашел объяснение Тодд. – По-моему, из-за этого карнавала ты совершенно вымоталась.
– Пожалуй, ты прав, – согласилась Элизабет со вздохом и прижалась к нему.
– И по-моему, ты еще чем-то озабочена в последние дни, – продолжал Тодд.
– Да, – помолчав, призналась она. – Я думала о Регине. Тодд, я понимаю, что это не мое дело, но поведение Брюса выводит меня из себя! Девушка поверила ему, а потом узнала, что он просто всюду показывался с ней ради саморекламы. Она же так ранима! Ужасно.
– Странная история, – тихо проговорил Тодд, поведя бровью. – Лиз, я знаю, ты не любишь Брюса, и понимаю, что есть на то веские причины. Но мне почему-то кажется – здесь что-то не так. Я сомневаюсь, чтобы он пользовался знакомством с Региной в своих целях.
– Что ты хочешь сказать? Я, например, уверена в этом.
– Конечно, я могу ошибаться. Но я присматриваюсь к Брюсу вот уже дня два. Он выглядит таким несчастным, словно потерял лучшего друга.
– Просто ты думаешь, все такие же искренние, как ты сам, – с улыбкой сказала Элизабет и чмокнула его в плечо.
– Тише, – вдруг понизил голос Тодд. – Не оглядывайся. Чудовище идет к нам, и, по-моему, вид у него невеселый.
Девушка осторожно обернулась. И правда, к ним медленно приближался Брюс Пэтмен – руки в карманах, голова опущена.
– Простите, что помешал вам, – заговорил он, присаживаясь на траву подле них.
Элизабет внимательно посмотрела на него и подумала: "А вдруг Тодд прав? У Брюса такой вид, будто он сто ночей не спал. Но вряд ли он тоскует по Регине. Скорее просто расстроен из-за того, что его план провалился. Теперь уж за него никто не станет голосовать, и он не добьется желанной победы".
– Чем мы можем тебе помочь, Брюс? – доброжелательно спросил Тодд, все еще обнимая Элизабет за плечи.
– Э-э… вообще-то, – промямлил Брюс, слегка покраснев, – мне хотелось поговорить с Лиз. Ты не могла бы сегодня зайти к нам? – обратился он к ней.
– Зачем? – У Элизабет сузились глаза.
Тодд тихонько сжал ей плечо, но она сделала вид, что не заметила.
"Мало ли что показалось Тодду, – упрямо стояла на своем девушка. – Мне абсолютно ясно, что Брюс хитер и холоден, как змея. И ему я помогать не собираюсь".
– Лиз, мне нужен твой совет, – выдохнул Брюс. – Я знаю, что Регина обожает тебя и ничего от тебя не скрывает. Мне нелегко просить о помощи, – прибавил он, – но нам необходимо кое-что обсудить, Лиз. Так ты зайдешь?
– Хорошо, – спокойно ответила Элизабет.
Тодд одобрительно похлопал ее по плечу.
"Все равно ты мне не нравишься, Брюс, – про себя сказала она. – И слава богу, что Регина от тебя избавилась!"
– Тебе действительно не принести ничего выпить? – спросил Брюс, нервно барабаня пальцами по столу.
Элизабет отрицательно покачала головой:
– Я ненадолго. Карнавал уже в субботу, а у нас еще так много дел!
Они сидели во дворике имения Пэтменов, который выходил к огромному продолговатому бассейну. Теплые лучи послеполуденного солнца проникали сквозь кроны деревьев и рассыпались искрами по воде. День был чудесный, и место очень красивое, но девушке хотелось поскорее уйти. С Брюсом она чувствовала себя скованно: его напряженное и отрешенное лицо тоже не вызывало у нее приятных эмоций.
– Лиз, я буду говорить честно и прямо, – неожиданно начал он, пробежав рукой по волосам. – Я знаю, как ты ко мне относишься, и не обижаюсь за это. Я наделал столько гадостей… Когда мне не везло, я всегда считал, что так мне и надо, что я еще и не того заслуживаю. Но Регина… – От волнения у него перехватило дыхание.
– Брюс, пойми, мне неприятно все это обсуждать, – холодно сказала Элизабет, быстро встала и взяла сумочку. – Мне жаль, что у вас с Региной так вышло, но ко мне это не имеет никакого отношения. Поэтому я ухожу и…
– Лиз, прошу тебя! – порывисто перебил ее Брюс. В его глазах стояли слезы. – Выслушай меня, – в отчаянии попросил он. – Ты одна из лучших подруг Регины. Может, она говорила тебе, почему обиделась на меня. Может, объяснила или хотя бы намекнула. Я ночей не сплю, пытаясь догадаться. Я мысленно повторяю все наши разговоры, ломая голову над тем, за что она меня возненавидела. Я ищу и… – Он мотнул головой, с мольбой взглянув на Элизабет. – …и ничего такого не могу вспомнить. Ничего.
Со встревоженным видом Элизабет снова села и озадаченно спросила:
– Ты серьезно хочешь сказать, что не знаешь?
– Да неужели ты думаешь, что я вызвал бы тебя сюда и так унижался, если бы знал? – Он в отчаянии вскинул руки.
Элизабет глубоко вздохнула. Может, Тодд все-таки прав. Перед ней стоял не тот Брюс Пэтмен, которого она знала и терпеть не могла прежде. У него ужасно несчастный вид. Более того, похоже, он действительно говорит правду.
– Скажи честно, почему ты не сказал Регине, что баллотируешься на пост президента Комитета по празднованию Столетия?
– О чем ты говоришь? – раздраженно уставился на нее Брюс. – Какое это имеет значение?
– Она думает, что ты намеренно скрывал это от нее. – вздохнула Элизабет. – И считает, что ты стал встречаться с ней, чтобы набрать больше голосов и победить на выборах.
Брюс онемел.
– Ты смеешься, – пробормотал он и посмотрел на нее, как на сумасшедшую.
Девушка покачала головой.
– Нет. Она уверена: ты не сказал ей о выборах потому, что использовал ее в своих целях.
– Не могу поверить, – тихо молвил Брюс и потряс головой. – Лиз, я выставил свою кандидатуру в прошлый четверг. Всего пять дней назад! А с Региной я знаком уже несколько месяцев! Я не упоминал о выборах лишь затем, чтобы порадовать ее, если выиграю. Хотел сделать ей сюрприз. А за пост президента решил бороться только потому, что хотел сделать что-нибудь хорошее для города. Я был так счастлив, что встретил здесь свою любовь, – грустно закончил он.
Элизабет закусила губу, потом тихо спросила:
– Это правда, Брюс?
Молодой человек серьезно посмотрел на нее.
– Лиз, впервые за всю жизнь у меня появился человек, которого я по-настоящему оценил и полюбил всей душой. Возможно, ты считаешь, что люди не меняются; да, обычно так оно и есть. Но со мной было иначе. Когда влюбишься в кого-нибудь, делаешься другим. А когда влюбляешься в такого человека, как Регина, становишься лучше. Несомненно, я должен принести немало извинений за то, как вел себя раньше. Но сейчас, Лиз, я прежде всего должен извиниться перед моей любимой. Я просто обязан все ей объяснить!
– Подожди, Брюс. – Элизабет положила руку ему на плечо. – Прости, что не доверяла тебе. Я ошибалась. Но, прежде чем ты постараешься встретиться с Региной, мне нужно кое-что тебе сообщить.
– Что? – Юноша внимательно смотрел ей в лицо.
Лиз опустила глаза и произнесла:
– Регина собирается улететь в Швейцарию. А если ты ей объяснишь, как было дело, она может отказаться от поездки.
– В Швейцарию! – вскрикнул Брюс, в его глазах сверкнул ужас. – Тогда тем более нам надо встретиться как можно скорее! – Несчастный вскочил. Руки его дрожали.
– Эй, да подожди же ты! – настойчиво повторила Элизабет. – Ей нужно пройти там курс лечения, который, возможно, вернет ей слух. Она не рассказала тебе об этом, потому что решила никуда не улетать ради тебя. И если ты сейчас пойдешь ее разыскивать и все ей объяснишь, она ни за что не уедет.
Брюс побледнел и рухнул на стул.
– И давно ты об этом знаешь? – выдавил он.
– Не очень, – успокоила его Элизабет. – Мне на той неделе сообщила ее мама. Она просила меня уговорить Регину, но я боялась вмешиваться.
Брюс поднял голову. В темных глазах засветилась надежда.
– То есть это значит, что она, возможно, будет слышать, по-настоящему слышать?
– Абсолютной гарантии нет, но врач считает Регину подходящей пациенткой для своего метода, – объяснила Элизабет.
– Так это же чудесно! – воскликнул Брюс. – Пускай скорее улетает в Швейцарию, проходит лечение, а когда вернется, мы не будем разлучаться все лето!
Девушка вздохнула:
– Речь идет о нескольких сложных операциях. Их за пару недель не сделаешь.
– Что-что, Лиз? – переспросил он. – И сколько ей нужно там пробыть?
– Долго. Миссис Морроу говорила мне, что это может продлиться и целый год.
Брюс ничего не ответил. Он встал из-за стола, прошелся по дворику, посмотрел на расстилавшуюся внизу Ласковую Долину. Потом произнес, все еще глядя на Элизабет:
– Бедная моя малышка. Ни разу ни словом не обмолвилась.
– И что же ты намерен делать? – забеспокоилась Элизабет: "Нельзя его сейчас пускать к Регине! Тогда все рухнет: девушка никогда не расстанется с ним и никогда ей не вернут слух".
– Не знаю, – тихо ответил тот и повернулся к ней с таким беспомощным видом, что у Лиз сжалось сердце. – Просто не знаю. Отпустить ее – оставить с мыслью, что я вовсе не любил ее… – Он недоговорил, снова отвернулся, но Элизабет успела увидеть его лицо.
"Ни за что не поверила бы, – изумилась она. – Брюс Пэтмен плачет".
12
Было уже за полночь, но Брюсу не спалось. Сообщение Элизабет переплеталось со словами Регины, брошенными в минуту размолвки. Лежа с закинутыми за голову руками на своей красивой кровати с четырьмя высокими столбиками по бокам, юноша смотрел в темноту и мучительно решал, как действовать дальше.
Ему хотелось, чтобы любимая всегда была рядом. Мысль о разлуке на целый год ужасала его. Как он ее отпустит? Он не сможет, просто не сможет.
Брюс включил лампу, подошел к письменному столу, открыл ящик, порылся в бумагах и нашел, что искал, – фотографию Регины, которую сам сделал месяц назад на пляже. На ней девушка стояла с гордо поднятой головой, черные волосы поблескивали и оттеняли светло-кремовую кожу, глаза светились радостью.
– Какая красивая! – восхищенно прошептал Брюс.
Долго сидел он за столом, подперев рукой подбородок, не сводя глаз с изображения подруги. Внизу старинные часы пробили час ночи, но юноше было не до сна. Наконец он взял ручку, чистый лист бумаги и принялся писать.
Часы пробили два, но Брюс не ощущал времени.
"Дорогая Регина!
Когда ты прочтешь это письмо, тебе уже не удастся переменить решение. И не надо, любимая, – ни в коем случае. Элизабет рассказала мне обо всем. Признаюсь, сначала я готов был сорваться с места и бежать к тебе, чтобы все немедленно объяснить.
Я всегда мечтал лишь о тебе, мне дорога только ты.
Я выставил свою кандидатуру на выборах в прошлый четверг – ровно пять дней назад. Конечно, я поступил неправильно, не посвятив тебя в это сразу же, но так хотелось преподнести тебе свою победу как сюрприз! Как тебе могло прийти в голову, что я пользуюсь вниманием к тебе для саморекламы?! Я люблю тебя всем сердцем и буду любить всегда.
И именно поэтому я не имею права все тебе объяснять до пятницы. Ты должна обязательно пройти курс лечения, даже если шансы на восстановление слуха невелики.
Я не такой эгоист, Регина, чтобы ради себя не отпускать тебя из Ласковой Долины. Но все же никак не могу допустить, чтобы ты улетела с ненавистью ко мне. Ведь с первого дня я полюбил тебя всей душой".
"Не блеск, – подумал Брюс, – но выразил то, что чувствую".
С глубоким вздохом он снова взял ручку и подписал послание. Часы пробили три, а юноша все еще сидел у стола, сознавая, что не скоро он вновь будет спать спокойно.
– Начнем, ребята, – скомандовала Элизабет. – Итак, сегодня среда. До карнавала ровно три дня, а у нас работы на три месяца.
Заседание проходило в кабинете мистера Коллинза. Лиз изо всех сил старалась направить жизнерадостную энергию комитета в нужное русло.
– Призы и декорации готовы, – отчиталась Оливия и вытащила из огромного ящика мягкую игрушку.
– Что касается аттракционов, то все у нас на уровне, – сообщил Тодд, сочувственно улыбнувшись Элизабет.
Хозяин кабинета опаздывал уже почти на полчаса, и Тодд заметил, что она начала волноваться.
– Молодцы. – Лиз поставила очередную галочку в блокнотик. – Призы готовы, аттракционы готовы. Кен, как смотрятся буфетные стойки?
– Сегодня мы устанавливаем их на футбольном поле. Половина стоек готова, да и один шатер уже поставлен, – доложил Кен.
– Хорошо, – с облегчением выдохнула Элизабет. – Уинстон, ты готов к роли церемониймейстера?
– Как никогда, – заверил ее Уинстон. – Еще хочу взять напрокат самый лучший микрофон, чтобы меня лучше было слышно.
– Молодец, – похвалила Лиз, не обращая внимания на хихиканье присутствующих. – Оливия, ты поможешь мне продавать билеты? Цена – один доллар, каждый билет дает право пользоваться любым аттракционом.
– Конечно, – согласилась та и вдруг расхохоталась: Уинстон вытащил из ящика с призами большого плюшевого кролика и смачно поцеловал его в нос.
– Привет всем! – В дверь просунулась голова мистера Коллинза. – Я совсем опоздал или мне еще можно войти?
– Просим, просим! – протрубил церемониймейстер, размахивая кроликом, как микрофоном.
Элизабет удивленно посмотрела на дверь. Учитель Коллинз был не один, и ей показалось, что он взволнован. Вслед за ним в кабинет вошла мисс Нора Дальтон и присела за одну из передних парт.
– Можно мне присоединиться к собранию? – спросила она.
– Конечно, если купите билет, – пошутила Оливия.
Элизабет ответила улыбкой на взгляд мисс Дальтон. Миловидная учительница французского языка ей всегда нравилась. Темноволосая и быстроглазая мисс Дальтон была самым молодым преподавателем школы в Ласковой Долине. Почти все ученики любили ее за живой ум и веселый нрав.
– Мы как раз подошли к разговору о буфетных стойках, – сообщила Инид мистеру Коллинзу. – Кэролайн обещала приготовить свои знаменитые шоколадные пирожные с орехами, а мы с Тоддом напечем пиццы. У кого еще есть идеи?
– Кроликам – зеленый салат, – высказался Уинстон, размахивая игрушкой в воздухе.
Все засмеялись. Потом заговорила Нора Дальтон:
– Мы могли бы устроить стойку "Кухня разных стран". Если хочешь, Инид, я помогу. Например, испеку французские блины – тоненькие-тоненькие.
– Только, чур, чтобы заказ не надо было делать на французском, – пошутил Тодд.
– Прекрасная идея, – одобрила Элизабет. – Ну что ж, – она быстро пролистала блокнотик, – похоже, все у нас идет хорошо. Если не возражаете, мистер Коллинз, мы с Тоддом и Кеном сбегаем на футбольное поле посмотреть, как выглядят стойки.
– Давайте, – согласился учитель. – А мы останемся здесь и выясним, какими экзотическими блюдами собираются попотчевать гостей наши кулинары.
– Вот это сюрприз, не правда ли? – заговорил Тодд, обняв Элизабет за талию и направляясь к футбольному полю.
– Ты про мистера Коллинза и мисс Дальтон? Я уже не первый раз вижу эту парочку вместе, – подмигнул ему Кен.
Элизабет вспыхнула. Она испытывала к этому преподавателю самые лучшие чувства, и поэтому ей был неприятен легкомысленный тон Кена.
– Не думаю, что это серьезно, – с деланной беспечностью буркнула она, ускоряя шаг.
– По-моему, Лиз права, – быстро поддержал ее Тодд, почувствовав, что разговор ей не по вкусу. – И вообще это их дело. Правда ведь?
Элизабет уже собиралась согласиться, как вдруг кто-то окликнул ее. Тодд обернулся и прикрыл глаза от солнца.
– О, да это Брюс, – сказал он. – И на сей раз он, кажется, намерен поставить рекорд в беге по пересеченной местности.
– Он хочет сейчас во всем стать победителем, – буркнул Кен.
Девушка оглянулась.
– Знаете что, – быстро предложила она, – идите вдвоем, а я вас догоню. Видно, что у него срочное дело.
– Идет, – согласился Тодд и чмокнул ее в щеку. – Но не задерживайся. Нам нужно твое профессиональное мнение о работе наших мастеров.
Молодые люди зашагали дальше, а Элизабет стала поджидать Брюса. Не прошло и минуты, как он уже стоял перед ней, переводя дух.
– Лиз! – выдохнул он, утирая пот со лба. – Хорошо, что я тебя догнал.