* * *
Лика уже ждала их в столовой, потягивая вино. Она с интересом взглянула на Сергея: парень явно произвел впечатление.
– Лика, – проворковала Анина мама и кокетливо протянула руку для поцелуя. Сергей замялся, не зная, что делать: он никогда руки дамам не целовал. Поэтому просто неловко пожал тонкие пальцы в кольцах. Лика обиженно звякнула золотыми браслетами и сделала глоток вина.
– Сергей, – просто представился он. И не стал добавлять, что ему "очень приятно познакомиться": Анина мать ему совершенно не понравилась. Жаль, если дочурка окажется такой же. Хотя нет, не жаль: может, не будет так обидно, что девушка тяжело болеет.
Лика показала ему на стул рядом с собой. Он послушно сел.
– Лика, где Вера Николаевна? – спросил Александр Петрович.
– Сейчас подойдет, – рассеянно проговорила его жена и попыталась завести светскую беседу.
– Итак, Сергей, чем же вас привлекает ваша профессия?
– Вам действительно интересно это услышать? – Серега ответил ей чуть раздраженно, хотя, конечно, грубить не следовало бы: все-таки, жена работодателя. Но он ненавидел таких вот дамочек, которые, явно вырвавшись "из грязи в князи" с помощью одного места, потом строят из себя наследных принцесс, окатывая презрением всех окружающих.
Александр Петрович с интересом следил за реакцией Лики. Она смутилась лишь на миг, но сразу же нашлась:
– Почему бы и нет? Вы такой привлекательный молодой человек, да еще мама говорила, весьма умный – значит, нашли что-то в этой работе необычное. Меня волнует: что же?
"А меня волнует, когда ты заткнешься", – хмуро подумал Серега. Ситуацию спасла Вера Николаевна, быстрым шагом войдя в столовую.
– Чудесно, уже все в сборе. Я кое-что придумала.
Сергей обрадовался, увидев ее. Александр Петрович налил всем вина и предложил приступать к закускам, мол, не умирать же от голода.
– Тартар из лосося со спаржей, очень мило. Сережа, попробуйте! – Лика являла собой сплошную любезность, от которой Серегу чуть не стошнило.
Есть ему совсем не хотелось. Было неловко и вообще непонятно, как эти люди не потеряли аппетит вообще. Но потом с ужасом понял: они просто уже привыкли к горю.
– Излагайте, Вера, – предложил хозяин дома, когда с тартаром было покончено, а горничная разлила суп по тарелкам и внесла поднос с какой-то очень аппетитной рыбой и овощами.
Вера подождала, пока за прислугой закрылась дверь, и сообщила:
– Познакомиться лучше всего в Центральном парке. Наверняка Аня захочет туда отправиться, у нас есть любимая скамейка, и мы каждую осень часто проводим там время.
– Вы "забудете" книгу на этой скамейке, – Вера повернулась к Сергею. – Что-то не слишком модное, но доброе и остроумное. Например, сборник рассказов О’Генри. Вы знаете, Сергей, кто такой О’Генри? – строго спросила Вера Николаевна.
– Благородный жулик… Символично, в некотором роде, – улыбнулся Серега. И признался:
– Мне нравится О’Генри. И у меня как раз есть томик – темно-синий, с серебристыми буквами на обложке. Еще из дедовой библиотеки, – уточнил.
Вера Николаевна чуть смутилась. Как-то не очень вязалась профессия ее нового знакомого с "библиотечным" дедом, любовью к литературе и, главное, речью – "символично, в некотором роде". Но она уже понемногу привыкала к этим странностям, мало того – ей все больше нравился этот парень, сложный и в то же время какой-то бесхитростный.
– Созвонимся, чтобы уточнить время.
– Да, кстати, вы должны оформить отпуск с завтрашнего дня – мы такой вариант не обсуждали, но, наверное, это само собой разумеется, – добавил Александр Петрович. – Все ваше время должно быть отдано Ане. Вы ведь его достаточно дорого продаете, так?
Сергей заскрипел зубами. Неужели он ему будет напоминать при каждом удобном случае, что именно Серега продал и за сколько?! Но ответил все-таки сдержанно:
– Думаю, что получится. Но я ведь должен иметь какое-то занятие. Не представлюсь же я девушке просто праздношатающемся гражданином!
– Хм, странно, а ведь большинство юношей ее круга именно так и представляются, при этом весьма собой гордятся, – довольно прокомментировал Ольховский.
"Интересно, чему он радуется: тому, что я не такой, как они, или тому, что они – не такие, как я?" – Серега слегка запутался в своих размышлениях, но нить основной беседы не потерял:
– Так какую профессию мне все-таки назвать? Я так понимаю, водитель маршрутки вам не подходит по статусу?
– Честно говоря, не очень, – согласился Ольховский. – Нет-нет, для Ани это не будет иметь ровно никакого значения, я уверен. Но как объяснить в таком случае, откуда у вас средства на развлечения, рестораны, и, если ее здоровье позволит, – на путешествия?
Сергею пришлось согласиться, что никак не объяснить.
– Так, чем ты увлекаешься? Вы, то есть. Короче, давай уже я буду говорить тебе "ты", – досадливо махнул рукой Ольховский. – Все-таки в сыновья годишься. В компьютерах хоть немного разбираешься?
– В общем, да. Я даже в политехническом немного учился…
– Значит, тогда вот что. Будешь как бы заместителем технического директора в издательском доме "Стар Сервис". Я все организую. А вы, Вера Николаевна, займитесь подчисткой имиджа: приоденьте его, что ли…
Александр Петрович на этом иссяк и замолчал. Он кое-как дожевал свою рыбу, не глядя ни на кого, вытер губы салфеткой, со злостью швырнул ее на стол, поднялся и вышел. Несмелый Ликин вопрос: "А десерт?" повис в воздухе, и Сереге почему-то стало приятно, что Ольховский от десерта отказался.
* * *
Стояло бабье лето. И этот день, возможно, был пока что самым лучшим этой осенью: солнце весело играло листьями, смеясь на все громадное ярко-синее небо.
Анжела вместе с Верой Николаевной поехали забирать Аню из больницы. Девушка выглядела изможденной, но все равно улыбалась: она была рада, что возвращается домой. Анжела помогала Ане собрать вещи, а Вера отправилась к Максиму Леонидовичу. Она застала его в кабинете.
– О, здравствуйте, Вера Николаевна, я как раз собирался к вам подойти. Присаживайтесь, пожалуйста.
Она села, словно школьница на экзамене, выпрямив спину и положив руки на стол. Он понимал: Вера ждет, что он ее хоть чем-то обрадует. Увы, ничего нового врач сказать не мог.
– Мы добились некоторого улучшения состояния, но больше ничего сделать нельзя. Через несколько недель ей будет стремительно становиться хуже, и тогда вам будут помогать лишь обезболивающие препараты. Возможно, будет лучше снова лечь в больницу, но, боюсь, в следующий раз она уже не вернется домой.
– Спасибо вам… за честность, – сказала Вера. В глазах ее стояли слезы.
Максим Леонидович протянул руку через стол и легонько сжал Верину ладонь.
– Не забывайте сдавать анализы каждую неделю. Через месяц – контрольное обследование. И помните: надо верить. Медицине известны удивительные случаи… Словом, позаботьтесь о максимуме положительных эмоций для девочки. И верьте, Вера, дорогая, верьте…
Ему захотелось обнять эту хрупкую женщину, как-то утешить, но он не знал, имеет ли на это хоть какое-то право. Поэтому просто еще раз похлопал по руке. Вера поднялась:
– Спасибо, Максим, – и вышла.
Интересно: она от рассеянности забыла его отчество, или действительно почувствовала его расположение, что так по-дружески остановилась на одном имени?
Вера Николаевна вошла в палату, порывисто обняла внучку:
– Ну что, Анюта, готова? Поехали домой?
– Поехали, бабушка. Мам, я возьму эту сумку, оставь, – начала сопротивляться, наблюдая, что всю поклажу разобрали мама с бабушкой.
– Так, Аня, ты ничего нести не будешь, идем уже, – Лика легонько подтолкнула дочь в спину. Наконец-то они выбираются из этой кошмарной больницы! Наконец-то едут домой.
Аня уже в машине начала строить планы:
– Бабуля, знаешь, чего я хочу больше всего?
– На нашу скамейку? – хитро улыбнувшись, спросила Вера.
– Точно, угадала! Давай сегодня поедем? Ну, пожалуйста! – уже приготовилась к отказу Аня.
– Конечно, поедем! – на удивление легко сдалась Вера. – Такая чудесная погода, жаль терять этот праздничный день.
* * *
– Мы будем в два часа, – быстро говорила Вера Николаевна в трубку. – Не забудьте, о чем мы условились!
– Не забуду, я готов, – Сергей волновался, хоть и отказывался себе в этом признаваться. Он нажал "отбой" на телефоне, но так и продолжал стоять с трубкой в руке возле любимого кухонного окна.
Утром он уже успел побывать на работе и написать заявление на отпуск за свой счет. Начальник автопарка удивился, но заявление подписал: слишком уж взволнованным выглядел его крестник.
– Ты чего, Серега, отдыхать собрался с бухты-барахты?
– Да я не отдыхать буду, Андрей Иванович, надо кое-какие дела семейные утрясти.
– Какие еще дела? Уж не брательника ли своего подстраховать вздумал? – подозрительно прищурился Прилипко. – Вот что, Сережа. Знаешь, что ты мне как сын. И прошу тебя, как отец: не лезь в эти дела. Мутные они какие-то. Надо, наоборот, Вадьку вразумить, чтобы начал жить, как нормальный человек, а не ерундой страдать.
– Попробую, – согласился Сергей. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы этой "ерунды" ценой в пятьдесят тысяч долларов ни в жизни брата, ни в его жизни никогда не было.
Хорошо, что мать сейчас на работе: хоть не знает, что Сергей, как и его брат, тоже начал играть во взрослые игры – правда, другие, но все равно не вполне… моральные, что ли. Связанные с обманом. Уж это-то ей точно бы не понравилось.
Когда он вчера вечером вернулся домой после утомительной прогулки по магазинам с Верой Николаевной (слава богу, что хоть не с Анжеликой), с двумя большими пакетами, набитым дорогой одеждой, мать удивилась:
– Сережа, мальчик мой, откуда это?!
– Да премию дали, решил вот одеться.
– Странно… Кажется, мода никогда не была твоим увлечением, – недоверчиво произнесла Мария Сергеевна, разглядывая сумки с эмблемами известных марок.
– Люди меняются… – Сергей уже снял обувь и топтался в узенькой прихожей, пытаясь пройти к себе в комнату, но Мария Сергеевна с видом заправского сыщика якобы незаметно пыталась изучить содержимое пакетов, и протиснуться мимо нее не было никакой возможности.
– Сын, ты же знаешь, что это не так. Люди не меняются. Натура человека рождается вместе с ним, – она улыбнулась, отошла в сторону. Сергей с облегчением вздохнул и отправился к себе.
Положил деньги в письменный стол. Поразмыслил, куда бы запрятать свои копии договора и расписки, но не придумал ничего лучшего, чем просто сунуть под кипу всякого барахла в нижнем ящике письменного стола. У них в семье не было привычки заглядывать в чужие вещи, так что насчет сохранения тайны Серега был спокоен.
Сейчас он готовился к встрече с Аней. Волновался так, словно какой-нибудь девятиклассник, собирающийся на первое в жизни свидание с девушкой. Принял душ, побрился. Вера Николаевна даже купила вчера для него дорогую туалетную воду, и теперь, стоя перед зеркалом и поливаясь модным парфюмом, Сергей почувствовал себя мачо, разбивающим женские сердца. Улыбнулся отражению и отправился одеваться.
* * *
Сергей вышел на две остановки раньше Центрального парка. У него было еще полчаса до встречи, и захотелось пройтись по городу. Серега любил его, особенно старый центр, большую площадь, вымощенную камнями, усаженный серебристыми тополями просторный бульвар с чугунными витыми скамейками на тротуаре. Он хорошо знал свой город с детства, и разговаривал с ним, как со старым другом. Город внимательно слушал и во всем с Серегой соглашался: все будет так, как ты решишь, парень. А я просто всегда буду рядом, чтобы дарить тебе свои богатства – прозрачные осенние дни в моих стройных парках, снежные зимы на высоких крышах, солнечное лето на гранитных берегах моей гордой реки… Весну в своих беседах с городом Сергей почему-то всегда обходил стороной: он ее не любил из-за постоянной слякоти, смутной тревожности и изматывающего ожидания тепла.
Любимую скамейку бабушки и внучки Сергей нашел сразу: ее еще вчера показала Вера Николаевна. Осторожно опустился на нее, достал из рюкзака книжку. Новые джинсы были немного тесноваты, сидеть оказалось неудобно, и он сразу же поднялся. Положил томик на край скамьи и отошел к небольшому павильончику, где продавали свежие блинчики и напитки. Приходилось постоянно оглядываться: Сергей боялся, что его О’Генри возьмет кто-нибудь другой. Правда, книжка – не кошелек, вряд ли кто позарится, разве что подростки – забавы ради, или кто-то поднимет из любопытства.
Сергей взял чаю, попросил еще один пластиковый стаканчик, чем вызвал явное недовольство продавщицы. Но стаканчики были хлипкими, и все время казалось, что чай немедленно выплеснется наружу, стоит только взять эту "псевдопосуду" в руки. Осторожно держа свой двойной стакан, Серега подошел к высокому столику на одной ножке и занял наблюдательную позицию: отсюда хорошо просматривалась скамейка, но на Сергея гуляющие вряд ли бы обратили внимание: павильон находился позади аллеи, среди живописных кустарников.
Первой он увидел Веру Николаевну. Она неторопливо шла, поддерживая под локоть худенькую, коротко стриженную девушку. Та что-то рассказывала, А Вера Николаевна внимательно слушала, время от времени улыбаясь. Она что-то ответила внучке, и та вдруг рассмеялась.
И тут оказалось, что Серега никогда еще не слышал такого красивого смеха! И не видел. Даже у актрис! Улыбки бывают очаровательными и даже восхитительными, но мало кто умеет красиво смеяться – если это, конечно, не актриса, играющая роль.
Девушка смеялась так, словно сам бог смеха попросил ее об этом, и рассмешил, чтобы услышать эти серебристые переливы и полюбоваться ласковыми лучиками вокруг сияющих глаз.
Она так смеялась, что сердце у Сергея на миг остановилось. Потом слабо трепыхнулось и вдруг застучало быстро-быстро, разгоняя кровь – так, что он почувствовал, как пульсирует жила на виске.
Вера с Аней дошли до своей скамейки.
– Ой, бабуль, смотри – кто-то книгу забыл, – сказала Аня, подняла томик и удовлетворенно прочитала вслух слова обложке: – Благородный жулик. Надо же, есть еще читающая публика в наших селеньях!
Устало опустилась на скамью и начала оглядываться вокруг:
– Может, отнести книгу в то кафе? – взмахнула рукой по направлению к павильончику. – Тот, кто ее забыл, скорее всего, будет там спрашивать.
– Не обязательно, – Вера испугалась, что сейчас деятельная Аня разрушит весь их хитрый план. – Ты посиди, а я пока закажу блинчики. Отдохни, пока их приготовят. Я тебя позову.
Вера поцеловала Аню в лоб, легко поднялась и быстро пошла к павильону. Сергея увидела сразу.
– Добрый день, Вера Николаевна, я вот жду вас.
И он улыбнулся – наверное, впервые с момента их знакомства. Вера приветливо кивнула:
– Здравствуй, Сережа. Ну что, готов?
Он нерешительно посмотрел на нее:
– Знаете… Я не ожидал, что она такая красивая.
– Значит, вам будет легче справиться с заданием, – резюмировала Вера Николаевна.
– Да нет… Боюсь, как раз наоборот…
Помолчал немного, стоя на месте. Потом спросил:
– А что, действительно ничего сделать больше нельзя? Врачи – они ведь тоже иногда ошибаются… – неловко попытался приободрить пожилую даму. Сейчас ему казалось странным, что такая красивая девушка должна умереть. И вообще, со стороны на умирающую она не больно походила: вон, сидит себе, что-то рассказывает воробьям.
Пора было знакомиться, а не стоять истуканом. Вера сказала:
– Иди, Сережа. Удачи.