…Откинувшись на спинку стула, Давид листал документы в файлах. Словно почувствовав, что я думаю о нем, спросил:
- Что ты там затаилась?
- Боишься? - Я улыбнулась, поддразнивая его. - Мало ли что у меня на уме.
- А серьезно?
- Не хочу серьезно! - Мне вдруг и в самом деле стало весело.
- Я вспомнила, как Макс упрашивал Аньку: " Ну, чуточку-то можно себе позволить?" Знаешь, как Сомов назвал спальню Ольги Григорьевны?
- Как?
- Концептуальной.
- Почему?
- В смысле жизненных установок хозяев. Представляешь, какие у Ольги Григорьевны жизненные установки?
- Это бизнес. Она для клиентов старается.
- Значит, она считает, что это наши жизненные установки?
- Ну, наверное.
- А с какой стати?!
- Не впечатляйся, - посоветовал он тихо и серьезно.
- Ты прав. У меня и так полно теперь впечатлений. И такие!
Глава 11
Ко всему Давид относился серьезно. К работе, к любви, к порядку в доме. И к моим детям.
Заметив, что Илюшка все свободное время рисует, сказал:
- Будет учиться в художественной школе.
Я узнала об условиях поступления и наняла репетитора.
В другой раз разговор коснулся школьных оценок. У Дениса были тройки по истории, у Олега - по алгебре.
- Нужно исправить, - односложно заметил Давид.
Я усмехнулась про себя. Сколько я сама просила сына, и мама, и Иза. То ли ему алгебра не давалась, то ли просто было не интересно.
Но после фразы, брошенной Давидом, Оле; стал много заниматься, несколько раз что-то спрашивал у Дениса; как-то, преодолевая смущение, подошел к Давиду. Наверное, его слова звучали для Олега иначе, чем мои или мамины.
И однажды за ужином, краснея почти до слез, Олег выпалил: "
- Я исправил тройки по алгебре. Контрольную написал на четыре. А у доски сегодня пять получил…
- Это нормальные оценки, - спокойно отреагировал Давид.
Но особенно много внимания требовал Денис. Он задавал Давиду самые разные вопросы: о войне в Ираке, об отношениях с одноклассниками, о курсе доллара, о свойствах химических элементов… Старший, он больше остальных страдал от отсутствия мужского общения. По четвергам Давид брал его с собой на корт. И однажды, вернувшись домой, Денис заговорщицким шепотом сообщил мне:
- Давид Михайлович назвал меня своим сыном!
- То есть это как?
- Сейчас на корте один мужик, надутый такой, спросил: "Дод, кто это?" А он ответил: "Сын".
Мой ребенок сиял.
Денис больше всех подходил в сыновья Давиду - темноглазый, с густыми каштановыми волосами. Он был похож на дедушку, первого мужа моей свекрови, которого мы все, в том числе и Костя, знали только по фотографиям.
И моя собственная жизнь рядом с Давидом становилась осмысленной и наполненной. Я уже не вела часами телефонные разговоры, не пила без конца чай с дешевыми конфетками, не предавалась безнадежным мечтам, не рефлексировала.
Утром, когда в монастыре ударяли в колокола, я уже стояла у плиты. В книжном неподалеку накупила кулинарных книг. Рецепты усовершенствовала, придумывала свое - готовить не надоедало. Труд искупался впечатлениями от того, как ели приготовленное мои мужчины. Я любила смотреть на них, а сама ела мало, что тоже было несомненным плюсом.
По утрам у подъезда нас ждал серебристый автомобиль.
- "Десятка", - тихо присвистнул Олег, увидев машину в первый раз.
Шофер, немолодой мужчина с благородной сединой, галантно распахнул дверцу:
- Садитесь, Марина Ильинична!
Однажды, выйдя из машины у школьных ворот, я столкнулась с директрисой. Та оценивающе посмотрела на автомобиль, заглянула в салон.
"Сейчас посоветует не разрушать чужие семьи", - мелькнула у меня мысль.
Но ничего подобного.
- Я вижу, Мариночка, - завела сахарным голосом директриса, - что ваша жизнь наконец устроилась. И поверьте, от всего сердца рада. Вы молоды, привлекательны и, конечно, заслужили свое женское счастье!
Про женское счастье директриса знала не понаслышке. Четыре года назад она съездила в Арабские Эмираты и в результате сменила неблагозвучную фамилию Срибная на Аль Хабиб.
- Как продвигается ваша статья? - продолжала петь директриса.
- Все в порядке, Галина Васильевна. Надеюсь закончить к двадцатому апреля.
- И прекрасно! Это великая честь - работать с самим Рыдзинским. Если его заинтересуют ваши исследования и он превратит нашу школу в экспериментальную площадку лаборатории, мы сможем рассчитывать на статус гимназии!
"Ах ты лисица! Наполеон в юбке!" - внутренне хохотала я.
Конечно, планы госпожи Аль Хабиб были мне глубоко безразличны. Я писала статью исключительно для собственного удовольствия. В Интернете нашла сайт журнала "Школьная психология". Издание оказалось чисто практическим. Авторы, предлагая ту или иную методику, подробно объясняли, с какой аудиторией и в какой ситуации ее лучше применять.
Во вступлении я порассуждала о том, почему успешные люди необходимы обществу. Потом рассказала о методах и приемах, используемых мной на уроках. Но информации было слишком много, к тому же она была неравноценной, и получался сумбур. Пришлось расположить материал по рубрикам, дать каждой поверхностную характеристику, а в заключении пообещать подробнее в последующих статьях рассказать о каждой рубрике.
Статью в журнал я отослала по электронной почте. Вечером того же дня зазвонил телефон и в трубке раздался знакомый голос бело-розовой девушки:
- Здравствуйте, Марина Ильинична. Журнал "Школьная психология", Ольга Мальченко.
Я поздоровалась и спросила, получили ли они статью. Оказалось, получили.
- Борис Григорьевич просто в восторге. Вы не только талантливый учитель, но и серьезный методист. Надеемся, это будет цикл статей, как вы обещали.
Я так обрадовалась, что на следующий день зашла к Аль Хабиб.
- Уж вы постарайтесь, Марина. И мы вас не забудем. Премию выпишем по итогам учебного года.
Она уже не прикидывалась прекрасной да мой - была самой собой - жизнерадостной теткой из русской глубинки. И это шло ей гораздо больше.
- Журнал принял мою статью!
Я сидела за туалетным столиком в спальне и красила глаза. Мы собирались в ресторан.
- Будут гонорары? - насмешливо поинтересовался Давид.
- Ну, не знаю. Наверное.
- Ты что же, не "просила?
- Не думаю, чтобы Рыдзинский стал обманывать меня.
- Кто это - Рыдзинский? - уточнил он недоверчиво.
- Главный редактор.
- Зачем ты занимаешься этим? Тебе скучно?
Я отложила кисточку и оглянулась. Он сидел на кровати насупившись, как обиженный ребенок.
- Давид, мне не скучно. Но работа - часть моей жизни. Когда я только пришла в эту школу (какое тяжелое было время!), преподавала в классе коррекции. Проще говоря, работала со слабыми, плохо обучаемыми детьми. Кто заикается, кто после сотрясения мозга ничего запомнить не может, кто от малейшего сквозняка простужается и неделями в школу не ходит. Месяца через полтора явилась директриса: срез знаний. А знаний никаких. Кричала она - стекла звенели. И на меня, и на детей. Как только не называла их: дебилы, тупицы, олигофрены. Хорошо, они половины слов не знали. Ладно бы на меня орала. А они-то чем виноваты?! Коррекция!
Мне стало так жалко их! На другой день я приготовила детям совсем простые задания: с подсказками, наводящими вопросами. Всю ночь сидела! Они легко справились, и всем радостно было. Но потом пошли обыкновенные уроки, надо ж программу выполнять. Смотрю: дети мои руки тянут и говорят… правильно, не правильно - не важно… В общем, это называется активизация познавательной деятельности. Короче, нащупала путь. Детей вытащила и в себя поверила… первый раз в жизни.
- А теперь твоим ноу-хау заинтересовался этот?..
- Ну да. Рыдзинский. Мышиный Король.
- Почему Мышиный Король?
- Худенький, серенький, с гордо поднятой головой, - засмеялась я. - Как увидела - сразу сказки братьев Гримм вспомнила. Такой забавный!
: - Забавный? - Давид рассеянно улыбнулся.
И тут я поняла: ревнует. Подошла, села рядом. Он обнял меня неожиданно порывисто. Это была не страсть - тоска, потерянность.
- Что с тобой, мой маленький? - От неожиданности я не могла найти подходящих слов.
- Марина, - тихо и отстраненно заговорил он. - Я так боюсь потерять тебя…
- Не говори глупостей, Давид. Нам хорошо вместе - что может помешать? - решительно начала я.
Из курса психологии известно: с человеком в таком состоянии нужно разговаривать строго, без сострадания. Но он все молчал, по-детски прижимаясь ко мне.
- Конечно, - я гладила, целовала его пушистые темные волосы, - у нас обоих печальный опыт… лучше было бы встретиться в начале жизни. Но, в конце концов, мы встретились - это главное!
Я надела светло-зеленое шелковое платье, к нему серебряные туфли, похожие на хрустальные башмачки Золушки.
Зеркало в холле ресторана отразило пару, будто сошедшую с рекламы дорогой недвижимости или семейного отдыха: высокий элегантный брюнет в сером костюме по-хозяйски обнимает за плечи хрупкую, стройную блондинку. У нее слегка растрепались волосы, щеки заливает румянец, а глаза раскрыты широко, радостно и чуть-чуть удивленно.
Вспомнилась Анькина ироническая реплика "тридцать три стандартных удовольствия" и Изино пророчество " потом он повезет тебя на Канары"…
Пусть везет!
Глава 12
На следующий день по дороге на работу я почувствовала: тошнит. Вчерашние салат из дыни с коньяком, жюльены, севрюга? Нет! Еда была превосходной и вспоминалась без всякого отвращения. Тогда в чем дело?
На уроке из-за пустяка накричала на Макарову, а дома, обнаружив дырку на колготках, разрыдалась неожиданно для самой себя.
К вечеру я была в панике. Говорила же мне Иза… Недолго думая, набрала ее телефон.
- Ах ты пропащая душа! - обрадовалась Иза, и по голосу я догадалась, что с коттеджами обошлось. - Когда придешь, новая русская?
- Иза, можно завтра?
- Я после обеда работаю, заходи. Мальчишкам привет. Как они с новым папой?
В поликлинику я шла на ватных ногах: боялась подтверждения догадок, пугала Изина ирония- она была мастерица по этой части.
- На ловца и зверь бежит! - интригующе приветствовала меня подруга. - Минутку подожди, - она выскочила из кабинета и, быстро вернувшись, заговорила с насмешливой улыбкой: - У меня к тебе коммерческое предложение. Еще одно. Что получилось из первого, всем хорошо известно.
- Иза, может, посмотришь вначале? - взмолилась я.
- Ты что, плохо себя чувствуешь?
- Знаешь, неважно.
- Если и неважно, это не по моей части, - удовлетворенно сообщила Иза, снимая перчатки после осмотра и направляясь к раковине. - Сейчас давление померим… О, так и есть: сто на шестьдесят… не годится такое дело… выпишу тебе "витамины. - Она склонилась над бланком рецепта и продолжала профессиональным тоном: - Прогулки перед сном, фрукты, положительные эмоции.
- Иза, выпиши, пожалуйста, какие-нибудь контрацептивы… - попросила я.
- Не только выпишу, но и дам на пробу. - Она порылась в ящике стола и достала таблетки. - Вот смотри - схема приема. - И снова углубилась в писанину, но вдруг поинтересовалась: - А он ребенка не просит? Булыжная сказала: у него нет детей, а лет ему уже сорок…
- Не просит. По крайней мере, пока…
- Ну и радуйся, что пока. А там видно будет! - подвела Иза итог разговору и начала о своем.
Речь конечно же шла об очередной пациентке. Ленка Власова такая. Иза знала ее сот-ню лет: пришла на работу молодым специалистом и чуть ли не на первом приеме - Ленка, восемнадцатилетняя студентка художественного училища, рыдала у нее в кабинете, узнав, что беременна. Иза уговорила ее рожать, за что Ленка ей до сих пор благодарна.
Она родила девочку и назвала Катей, потому что это имя нравилось Изе. А теперь Катя вышла замуж и тоже родила девочку. А Ленка как раз встретила свою главную любовь.
- Ну, вроде как ты. Только, в отличие от твоего Давида, он не новый русский. Художник-иллюстратор. Теперь представь: квартира - крошечная двушка. И в ней: зять, дочка, внучка и любимый муж. Бессонные ночи, теснота, крики.
Больше всего Ленка боялась двух вещей: навсегда испортить отношения с дочкой и потерять творческую форму. Решили снять квартиру.
- А я при чем?
- Так ты можешь сдать!
- Я?
- Им как раз в этом районе надо и окнами на север.
- Почему на север? - удивилась я.
- Чтобы в течение дня не менялось освещение. Ленка маслом картины пишет. Ну, позвать ее?
На Ленке были светло-голубые, почти белые, джинсы и бордовый свитер в стиле кантри. Лет я бы ей дала тридцать. А, между тем, она уже бабушка.
- Понимаете, - у нее был резковатый голос и слишком длинная челка, которую она то и дело откидывала со лба, - мы пробовали через агентство. Но им надо комиссионные заплатить. Это месячная стоимость квартиры. Нам не осилить.
- Оставь ключи, Марин, - попросила Иза. - Лена вечерком зайдет, посмотрит.
- А Давиду говорить? - окончательно растерялась я.
- Да какое его дело?! Квартира-то чья? А тебе лишние деньги не помешают…
В общем, к Изе я шла с одной проблемой, а вышла от нее с другой!
Дениса дома не оказалось. А жаль: можно было бы посоветоваться. За последнее время он стал совсем взрослым. Илюшка сидел в столовой и громко, на всю квартиру, повторял правило: "Прилагательные изменяются по родам…" Олег валялся в гостиной перед телевизором. Я присела рядом и некоторое время тупо пялилась в экран.
С кем поговорить? Мама ужаснется. Ее нервы не выдержат калейдоскопа перемен. Да и ничего конструктивного не предложит - одни эмоции.
Позвонила Аньке.
- А я болею. - Она грустно улыбнулась в трубку. - Простудилась.
- Температура?
- Сегодня получше. Я в магазин пошла. Возвращаюсь домой, а навстречу мне…
- Сомов?
- Кошка! Пушистая, черная с рыжими пятнами, а грудка и кончики лап беленькие. Подошла и трется о ноги. Я ее подобрала, и мы теперь вдвоем. Знаешь, как ее зовут?.. Астра! Кошка Астра! Она пестрая, как осенний букет, и красивая, как звезда!
Про квартиру Анька сказала, что попробовать стоит однозначно. Тем более приличные люди и через знакомых. Цена, правда, скромная. Квартиры в нашем районе дороже в полтора-два раза. Зато без хлопот и без риска.
- И потом, у тебя будет своя копейка! - Анька мечтательно вздохнула.
Едва я повесила трубку, как телефон затрезвонил:
- Дениса можно? - спросил бойкий девичий голос.
- Его нет. Что передать?
- Пусть перезвонит… - Она не договорила.
- Кому?
- Он знает! - И моя собеседница отключилась.
Ну и нравы в этом городе! …Вечером я проверяла тетради, долго возилась с ужином, набрала несколько абзацев новой статьи и уже перед сном решила устроить допрос Денису:
- Что у тебя за девица?
- Дашка что ль? - Он усмехнулся.
- Она звонила. Я забыла передать, извини.
- Да это без разницы, ма. Я все равно не стал бы перезванивать.
- Почему?
- Так надо! - ушел сын от ответа.
Надо ж, как все быстро! Недавно покупал подарки, а теперь не может даже перезвонить. Куда уходит любовь? Исчезает, как летучий газ. Или умирает под гнетом обстоятельств, порой совершенно незначительных. Я снова вспомнила про Ленку Власову. Нужно все-таки поговорить с Давидом. Такая скучная, прозаичная тема, не имеющая ни малейшего отношения к нам двоим. Вот так все и случается. Постепенно.
- Давид… - Я набрала номер его сотового.
- Что случилось? - Он насторожился: я звонила редко.
- Ничего, просто я тебя жду.
- Правда, ждешь? - Его голос потеплел. - Уже еду.
…Деньги, которые давал мне Давид, я старалась тратить аккуратно. Но вчера не удержалась. В магазине "Мир семьи" купила пеньюар. Нежно-розовый, шифоновый, расшитый серебряными цветами. Эксклюзивная дорогая вещь. В прошлой жизни я даже не смотрела на такие.
В новом пеньюаре, со свежим макияжем, я уселась на пуф в прихожей и стала ждать Давида.
…Как странно он говорит: боюсь потерять тебя. Он делает для меня все возможное и невозможное. И я не скрываю, что счастлива с ним. Тогда откуда эти страхи? Чего он боится? На что намекает? Может, тут какая-то тайна… но нужно ли стремиться ее разгадать?
Хорошо Аньке… меньше знаешь, лучше спишь. И всегда у нее прекрасное настроение. Иногда загрустит, конечно, но тут же берет себя в руки. Может, и мне последовать ее правилу? Ни о чем не спрашивать, не беспокоиться, просто любить и быть счастливой?..
В замке резко повернули ключ, и Давид появился на пороге. Как я обрадовалась! Бросилась к нему, прижалась всем телом откровеннее, чем это следовало делать в прихожей. Он так жадно припал к моим губам - казалось, все произойдет прямо сейчас.
- Давид, - я с трудом приходила в себя, - пойдем ужинать…
Но пошли мы не ужинать, а в спальню.
- Какая ты красивая сегодня!
- Ждала тебя.
Мне совсем расхотелось говорить про Ленку Власову. Момент был уж очень неподходящим. Решила поделиться другой проблемой:
- Представляешь, у Дениса завелась какая-то наглая девица. Из современных. Даже приблизительно не могу представить, что у них за отношения.
- Уже нет никаких отношений. Значит, Денис и это обсуждает с Давидом.
Что ж, понятно - у того больше опыта!
- Давид, у тебя была девочка в школе?
- Была. Я ее в шахматы играть учил…
- А дальше что было?
- Да практически все.
- А теоретически?
- Летом перед выпускным классом мы ездили в Москву. Она заболела и не поехала Так все и осталось теоретически.
- Ах ты ловелас! - Мы расхохотались.
- Счастливое было время - лето перед выпускным классом, - задумчиво проговорила я. - У отца были гастроли в Питере, он взял меня с собой. Мне так понравился город.
- Чем занимался твой отец?
- Музыкой. Дирижировал оркестром.
Я живо представила то лето: отца, его музыку, благоухание лип в Летнем саду, пыльные кварталы Петроградской…
- Не отвлекайся! - Давид медленно расстегивал пуговицы на розовом пеньюаре, целуя шею, грудь, колени.
"Таблетки!" - промелькнуло у меня в голове.
Но было уже поздно.