Она не купила Витгенштейна, как на секунду показалось осоловевшему от предчувствий Джей-Джею. Она ограничилась приобретением двух томов Джекки Коллинз и трех томов Даниэлы Стил (все книги, как и следовало ожидать, – в мягком переплете). Обе макулатурные примадонны – откровенная мерзость, неприкрытая гадость, пошлость, тягучая, как патока, – но и здесь Джей-Джей не особенно расстроился. В конце концов, он не какой-нибудь сумасшедший лингвист, книжный червь, недорезанный ботаник: он отлично понимает, что ценность женщины заключена не в мозгах. Ценность женщины заключена совершенно в других частях тела.
Просто…
просто-просто-просто…
Умные женщины относятся к мужчинам философски, они не ставят во главу угла карьеру, деньги или машину за бешеные тысячи евро. Наличие у Джей-Джея велосипеда они сочтут забавным. Его увлечение ребусами – экзотическим. Его работу корректором в микроскопическом non-fiction издательстве – временной. Его любовь к кошкам – христианской. Они выдадут индульгенции и всем другим слабостям Джей-Джея, главное – не мешать им и не подсказывать верное решение: громким шепотом с последней парты. И не говорить, что работа корректором вполне устраивает его. И всегда устраивала, и будет устраивать в будущем.
Это не значит, что Джей-Джей лжет. Он просто умалчивает о некоторых (незначительных с его точки зрения) фактах.
Может быть, и умные женщины умалчивают о том, что изредка наведываются на страницы романов Даниэлы Стил?..
…Блондиночка в стиле Мэрилин не отшила его и не стала лицемерно заявлять, что не знакомится с мужчинами нигде, кроме как в фитнес-клубе, на приеме у нигерийского посла и на кушетке у психоаналитика. Она выглядела вполне демократичной и благосклонно приняла приглашение выпить кофе в соседнем кафе. После того как официант принял заказ, она назвала свое имя (кажется, Хельга, но не исключено, что Кари) и поведала Джей-Джею, что работает делопроизводителем в нотариальной конторе.
В глазах блондиночки Джей-Джей прочел максимальную готовность к большому и светлому чувству, оно и немудрено: где еще мечтать о любви, как не в скучной и пыльной нотариальной конторе?
До того как рот раскрыл сам Джей-Джей, все вырисовывалось более чем лучезарно – блондиночка созрела для чувства, как земляника на солнечной поляне, а Джей-Джей был полон решимости это чувство ей подарить. И потому немедля приступил к ретрансляции семи пунктов, составлявших его внутреннюю сущность.
Известие о ребусах Хельга-Кари восприняла стоически и даже с известной долей любопытства. А вот упоминание о не слишком хорошо оплачиваемом труде корректора ее насторожило. И пассаж об отсутствии автомобиля и наличии велосипеда заставил сморщиться, как от зубной боли. Кошки тоже не входили в число приоритетов блондиночки, она назвала их дрянными животными. В связи с чем Джей-Джей благоразумно пропустил пункт о ногтях и сразу же переключился на иностранные языки. Я в них ни в зуб ногой, честно призналась блондиночка и выразительно взглянула на часы.
– Вы спешите? – поинтересовался Джей-Джей.
– Совсем забыла об одном документе… Мне нужно напечатать его до конца дня, а там десять страниц…
– Десять страниц– совсем не так много, как кажется…
– Может быть, для корректора и немного, – съязвила блондиночка. – А мне придется над ними сто часов кряду корпеть.
– Никто не в состоянии корпеть сто часов кряду. Ни над чем, – заметил Джей-Джей.
– Было приятно познакомиться, – не слишком вежливо перебила его блондиночка. – Но мне и правда пора. Может, еще увидимся.
– А кофе?..
– Выпейте его сами. За мое здоровье.
Допивая кофе блондиночки (не пропадать же добру!), Джей-Джей меланхолично размышлял о причинах своего фиаско. Оно казалось таким же закономерным, как закат поп-групп "Roxette" и "Dr.Alban", как наличие в природе цунами, торнадо и землетрясений. Конечно, все сложилось бы совсем по-другому, представься Джей-Джей секретным агентом. Или профессиональным путешественником. Или водолазом. Или, на худой конец, владельцем автомобиля, пусть и малолитражного. Именно о таких парнях мечтают девушки из нотариальных контор. А кого увлечет корректор на велосипеде?
Ясное дело – никого.
Корректор на велосипеде – фрукт непонятный, он по зубам лишь немногим натурам. Глубоким и тонко чувствующим.
Ведь семь пунктов далеко не главное в Джей-Джее, семь пунктов – суть ступеньки, ведущие в подвал его души. Ничего угрожающего жизни и здоровью в этом подвале нет, он ярко освещен (хотя и здесь встречаются затемненные уголки). В этом подвале сухо, пахнет специями, а иногда – лавандой и ванилью; вредоносные насекомые и грызуны никогда не оскверняли его своим присутствием; даже на беглый и поверхностный взгляд в нем обнаружатся целые залежи удивительных вещей – ценных, отлично сохранившихся и где-то антикварных. Сам Джей-Джей никогда не доходил до края подвала (так он велик), но каждая предпринятая экспедиция заканчивается новыми открытиями.
Конечно, не все обстоит так безоблачно, и в безупречном помещении найдутся малоприятные места; тупики, полные цементной пыли и забросанные ветошью канализационные люки. Но покажите Джей-Джею человека без недостатков! (кандидатуры Господа Бога, святого Бернардина Сиенского и матери Терезы к рассмотрению не предлагать).
Блондиночка в стиле Мэрилин не рискнула спуститься ниже верхней ступеньки, она не дала себе труд элементарно заглянуть в сокровенный подвал – и пусть ее. И пес с ней, как выражается непосредственный начальник Джей-Джея, редактор Хэгстед, тот еще орфоэпический волюнтарист. Все верно, пес с ней, но ее уход говорит о том, что стратегию знакомств нужно менять самым кардинальным образом.
Так Джей-Джей и поступил.
Для начала он хорошенько структурировал самих девушек, а также свои требования к девушкам. И тут выяснилось, что соотечественницы мало волнуют Джей-Джея.
Все они похожи на него, все они – в подавляющем большинстве – являются обладательницами светло-русых волос средней жесткости. Это раз.
Все они говорят на одном с Джей-Джеем языке, причем их собственные языковые познания куда как скудны по сравнению с познаниями non-fiction корректора. Это два.
То, чем располагают соотечественницы, можно найти в любой торгующей ширпотребом лавчонке, а Джей-Джея привлекают вещи экзотические, необычные и где-то антикварные. Это три.
А самой экзотической, необычной и антикварной вещью являются иностранные языки, до которых соотечественницам Джей-Джея нет никакого дела. Или они используют те самые языки в сугубо утилитарных целях, не то что поэт и романтик Джей-Джей. Это четыре.
Вывод: нужно искать совсем других девушек, не норвежек.
И Джей-Джей нашел их. В Интернете.
Он не особо затруднял себя поисками соответствующих сайтов, остановившись на первом попавшимся под руку. Или это был третий?.. Теперь уже не важно, ведь именно на нем обнаружилась его первая большая любовь по имени Магда.
Магда была родом из Венгрии, вела курс литературы в будапештском университете и специализировалась на творчестве некоего Шандора Петефи ("великого венгерского поэта", как оказалось впоследствии). Первое письмо Магды выглядело безупречным: хороший литературный английский с незначительными вкраплениями норвежского, цитата из Ибсена, упоминание о Григе и скромная приписка в конце: "Ищу мужчину с душой поэта".
Как раз его, Джей-Джея, случай.
Прежде чем ответить, Джей-Джей старательно взвесил все "за" и "против". Пожалуй, он не будет пугать бедную мадьярку семью основополагающими принципами, а ограничится посланием, которое мог бы написать настоящий поэт. И если Магде понравится то, как он излагает свои мысли, Джей-Джей попросит ее об ускоренных курсах венгерского (справочники, словари и вспомогательная литература уже заказаны).
Первое письмо Джей-Джея выглядело безупречным: хороший литературный английский с незначительными вкраплениями венгерского, цитата из Лайоша Надя, упоминание о Ференце Листе и Марике Рёкк и скромная приписка в конце: "Ищу женщину, которая поймет душу поэта".
После этого все сложилось как нельзя лучше: без лишних церемоний виртуальная Магда взяла виртуального Джей-Джея за руку и ввела его под своды венгерского языка. Одного из самых прекрасных на свете. Почти два года она терпеливо путешествовала с ним по лабиринтам орфографии, пунктуации и синтаксиса. Джей-Джей, в свою очередь, был предельно внимателен и старомодно-нежен с ней. Он был тонок и точен. Он был смешным и забавным, если нужно. Он мог дать совет. Мог утешить. Разве не о таком милом друге мечтает каждая девушка?..
К концу второго года Джей-Джей плавал в венгерском, как рыба в воде. Но для того чтобы язык в исполнении Джей-Джея стал совершенным, не хватало самой малости, а именно – его живого носителя. Тогда-то Джей-Джей с замирающим сердцем и отправил последнее письмо, смысл которого сводился к я много думал в последний месяц и решил что вам нужно приехать в Норвегию моя дорогая.
Ответ пришел на следующий же день: Магда готова приехать в Осло в самое ближайшее время, благо, оно совпадает с началом студенческих каникул, вы встретите меня, Джей-Джей?..
В ночь перед прилетом Магды Джей-Джей не сомкнул глаз ни на минуту. Объятые пламенем двухгодичных лингвистических экспертиз, они даже не удосужились обменяться фотографиями. Это никакая не проблема, утешал себя Джей-Джей, достаточно уже того, что он знает о Магде: девушка, столь безукоризненно владеющая языком, просто не может не быть красавицей. И Джей-Джей увидит ее именно как красавицу, так уж он устроен,
романтик и поэт.
…В многократно уточненное и сверенное со всеми расписаниями время Джей-Джей ждал свою мечту в аэропорту Форнебю со скромной табличкой в правой руке:
МАГДА САБО
В левой покоился букет с красными розами.
Красотки с европейских рейсов проплывали мимо Джей-Джея не задерживаясь. Любая из них была в состоянии зажечь в сердце корректора рождественскую елку и развесить чулки с подарками, вот только никто так и не откликнулся на призыв с таблички. И когда Джей-Джей совсем приуныл и начал прикидывать, что ему делать (с собой и букетом), и куда бежать, и если оставаться на месте – то как долго?
появилась она.
Магда.
– …Трудности с багажом… – смущаясь, произнесла Магда. – Никак не могла отыскать свой саквояж. Он почему-то попал на ленту с афинским рейсом.
– Вы не можете сказать то же самое, но на венгерском, моя дорогая? – смущаясь, произнес Джей-Джей: неизвестно еще, как Магда отнесется к его эксцентричной просьбе.
Чудеснейшая, кроткая, как овечка, Магда оценила его прихоть вполне адекватно и послушно повторила фразу про саквояж и афинский рейс на венгерском. Джей-Джей был так восхищен языческим буйством языка, представшим перед ним воочию, во всей своей красе, что сглотнул слюну и торжественно провозгласил:
– Точно такая же, какой я представлял себе…
– Точно такой же… – откликнулась Магда. Джей-Джей нисколько не разочаровался в живой Маг-
де, и никто бы не разочаровался. Она была высокой, стройной, смуглой, черноволосой, с очаровательным пушком над верхней губой, с очаровательной родинкой на щеке, с очаровательным шрамиком на переносице – ничего общего со студенистыми соотечественницами Джей-Джея!
– Будем говорить на венгерском, вы не против? – выдохнул он, едва ворочая языком от самых радостных, самых упоительных предчувствий.
– Совсем не против, я привезла бутылку токайского.
– Прелестно.
– Существует ли место, где мы могли бы распить его к обоюдному удовольствию?
– Конечно, моя дорогая. Такое место существует, и мы отправляемся прямо туда. Немедленно.
– Я наконец-то увижу ваш дом? Я так долго мечтала об этом…
– В моем доме нет ничего хорошего. Я ведь писал вам… Крохотная квартирка, там и кошке будет тесно… Одинокий холостяк…
– Но вы ведь теперь не одиноки, Джей-Джей?
– Нет. Теперь – нет…
От волос Магды тянуло копчеными ребрышками, от кожи – салатным перцем и разогретыми на солнце помидорами, от родинки – только что сорванными корнишонами, от пушка над губой – густым сливовым соусом; как можно было удержаться, чтобы не прильнуть ко всему этому гастрономическому великолепию? И Джей-Джей не удержался, приблизил свои губы к губам Магды: что за прелесть это блюдо, что за удивление! А самым потрясающим было осознание того, что там, за старательно вспаханной грядкой губ, под навесом зубов, сидят венгерские слова – одно к одному, как горошины в стручке.
– Я не слишком тороплю события, моя дорогая?
– Нет, мы ведь так давно знакомы…
– Один год, десять месяцев и двадцать пять дней. – Странно, но знаменательные цифры выползли из Джей-Джея подобно пасте из тюбика, а ведь он никогда не заучивал их специально!
Сказанное произвело на Магду неизгладимое впечатление, и она (уже по собственной инициативе) отвесила Джей-Джею густейший, замешанный на венгерском гуляше, поцелуй.
– Вот видите, появился еще один повод выпить. Так куда мы едем?
– В милейший загородный дом, он обязательно вам понравится. Природа там великолепная – лес, скалы и фьорды. Вы увидите, что такое настоящая Норвегия.
– А мы… никого не стесним?
– Глупенькая! – Магдин волоокий поцелуй дал Джей-Джею право на легкую покровительственность в тоне, и он немедленно этим правом воспользовался. – Кого мы можем стеснить? Дом стоит пустой, абсолютно пустой. Он принадлежит Хэгстеду, я много раз писал вам о нем…
– Хэгстед? Редактор Хэгстед, ваш начальник?
– Точно.
– Я бы хотела познакомиться с ним. И со всеми другими вашими друзьями. И с кошками, на которых вы смотрите издали…
– Кошки никуда от нас не денутся, обещаю вам! А с Хэгстедом вы познакомитесь завтра.
– Уже завтра?
– Да. Завтра вечером он приедет к нам со своей женой, Ингрид. Устроим что-то вроде пикника…
– А разве Хэгстед женился? Вы ничего не писали об этом…
– Просто не успел. Это был скоропалительный брак, Хэгстед влюбился с первого взгляда и добился того, чтобы Ингрид дала согласие на свадьбу через неделю после знакомства. А нужно знать Хэгстеда: если что-то втемяшилось ему в голову – он не отступится. Но Ингрид и в самом деле хороша, она такая милая. И при этом с ней есть о чем поговорить. Думаю, мы проведем прекрасный вечер вчетвером. Самый лучший вечер на свете.
– Надеюсь. Какой он, однако…
– Кто?
– Ваш Хэгстед… -
это было сказано с таким нажимом, что сливовый соус (а может, лечо?) плеснул из Магды через край, рискуя запачкать белоснежную рубашку Джей-Джея. С гипотетическим пятном на рубашке Джей-Джей явно проигрывал франту и стороннику решительных действий Хэгстеду и потому забеспокоился:
– Вы считаете, что этот его поступок заслуживает восхищения, моя дорогая?
– Я считаю, что прежде чем решиться на такой шаг, людям не мешало бы получше узнать друг друга… – Магда положила смуглые пальчики на губы Джей-Джея, и он рассмеялся.
– Примерно как нам с вами?
– Примерно.
– Один год, десять месяцев и двадцать пять дней. Это ведь достаточный срок, да?
– Да. Хотя… Случаи ведь бывают разные, да?
– Да.
– Но наш – самый исключительный, да?
– Да… Собственно, я ведь пригласил Хэгстеда и Ингрид не просто так. Я бы… Я бы хотел представить вас своим друзьям как исключительно важного человека в моей жизни. С которым связано все самое лучшее на свете. И будет связано впредь. Э-э… Я не слишком тороплю события?
– Нет. Один год, десять месяцев и двадцать пять дней… Вы совсем их не торопите, Джей-Джей. Все именно так, как и должно быть. И вы точно такой же, каким я представляла себе…
– И вы – точно такая же.
– Тогда нам пора выбираться из аэропорта.
– Конечно. Вам понравились цветы?
– Вы же знаете, красные розы – мои любимые…
– Мои любимые, – повторил за Магдой Джей-Джей и неожиданно добавил от себя: – Моя любимая…
Наградой за импровизацию ему послужил очередной поцелуй, в котором венгерский гуляш был от души сдобрен перцем. На этот раз – не салатным, а вызывающим жжение в горле; связки таких жгучих перчиков развешаны по всей Венгрии, Джей-Джей неоднократно натыкался на их описание в справочной литературе.
– А как мы доберемся до загородного дома Хэгстеда? – спросила Магда.
– Я писал вам, что не вожу машину… С той поры ничего не изменилось.
– Тогда остается ваш знаменитый велосипед.
– О, нет! Я бы никогда не стал мучить вас велосипедом, моя дорогая. Мы отправимся туда на автобусе. Ничего?
– Автобус? Замечательно. Очень поэтично.
Какая удивительная девушка, лучшего и желать нельзя, – мысленно возликовал Джей-Джей: она не стала надувать губки по поводу автобуса, и не стала требовать такси, и не стала требовать вертолет, умница-умница-умница! Ни его карьера, ни отсутствие больших денег, ни отсутствие машины нисколько не смущают Магду, она видит в нем то, что редко замечают другие (гораздо менее умные и интересные женщины), – его душу, душу романтика и поэта.
Наконец-то у подвала с сокровищами появилась настоящая хозяйка, ну как этому не порадоваться?..
– Я так счастлив, моя дорогая!
– И я… Я очень счастлива, Джей-Джей! …Сооружение, которое Джей-Джей пафосно именовал "загородным домом Хэгстеда", на самом деле представляло собой деревянную избушку с двумя комнатами на первом этаже и крохотной спаленкой на втором. Самым ценным в избушке был вид из окон (лес с северной стороны, скалы и предчувствие фьордов на юге), все остальное вызывало у Джей-Джея глухой протест.
Прежде всего – отсутствие книг.
В квартирке самого Джей-Джея и шагу не ступишь, чтобы не наткнуться на стопки фолиантов, они хранятся даже в кухонных шкафах и в единственном платяном. По стойкому убеждению Джей-Джея, только книги способны придать интерьеру прелесть и смысл, они полны тайны и скрытой энергии; они (без всякого труда) могут прикинуться чем угодно:
витражом на стекле,
креслом с резными подлокотниками,
кроватью с балдахином,
кованым светильником,
зажженными свечами на кромке ванны, полной ароматической пены.
Симбиоз ароматической пены и зажженных свечей производит неизгладимое впечатление на женщин, поучал Джей-Джея редактор Хэгстед, известный сердцеед.
Избыток свечей наблюдался и в его лесной избушке. Избыток свечей, избыток бутылок с вином, избыток чистых простыней, избыток горизонтальных плоскостей, где можно предаться страсти: все в мире Хэгстеда подчинено обольщению.
Лобовой атаке на представительниц слабого пола.
Джей-Джей – совсем не такой, лобовой атаке он предпочитает длительную осаду, и в случае с красавицей Магдой его метод сработал.
По-другому и быть не могло, Магда – не какая-нибудь шлюшонка, как бывшие возлюбленные редактора Хэгстеда, она – самая прекрасная девушка на свете.
Именно об этом думал Джей-Джей все то время, что они провели в дороге клееной избушке. Сначала в одном автобусе, потом – в другом, потом дело дошло до пешей прогулки по лесу. Не слишком долгой, но полной очарования. Магда щебетала, как птица, рассказывала Джей-Джею о Будапеште, и о своем университете, и о студентах, и снова о Будапеште. И еще о термальных водах и источниках, на которых стоит вся Венгрия, и об озере Балатон, на которое они с Джей-Джеем обязательно съездят, не правда ли, Джей-Джей?