- Тайком курил в туалете, а Элис писала декорации для школьных спектаклей. Просто знали друг друга, и все. Я поступил в колледж, потом оказался в Нью-Йорке. Поскольку собирался писать, считал необходимым пожить на чердаке и немножечко поголодать.
Она обняла его, инстинктивно желая утешить, ожидая, пока он соберется с мыслями.
- Как-то утром пошел в булочную за углом, поднял глаза от слоек, увидел ее. Она покупала кофе и рогалики. Заговорили друг с другом, знаешь, как обычно… "Что ты тут делаешь?" - "А ты?" Кто где из старых знакомых, всякое такое. Было приятно и интересно. Вот мы, ребятишки из маленького городка, завоевываем большой нехороший Нью-Йорк.
Судьба свела их в многомиллионном городе, думала Ана.
Она училась в художественной школе, - рассказывал Бун, - жила вместе с несколькими другими девушками в съемной квартире поблизости, всего за пару кварталов. Мы просто вместе бродили, сидели в парке, сравнивали рисунки, часами болтали. Элис была полна жизни, идей, энергии. Мы не столько влюбились, сколько естественно вплыли в любовь. - Взгляд, устремленный на рисунок, смягчился. - Поженились незадолго до выхода моей первой книжки. Она еще продолжала учебу.
Бун снова прервался, переживая ожившие воспоминания, инстинктивно протянул руку, и Ана открыла ладонь, источая силу и поддержку.
- Так или иначе, все было прекрасно. Мы были молоды, счастливы, влюблены. Ей уже поступали заказы. Выяснилось, что Элис беременна. Поэтому мы решили вернуться домой, растить ребенка в уютном пригороде рядом с ее и моими родными. Потом родилась Джесси, казалось, ничего плохого никогда не может случиться. Только после родов к Элис так и не вернулись прежние силы. Все утверждали, что это естественно, потому что она устает с новорожденной и со своей работой. Она худела… я все шутил, что вот-вот совсем исчезнет. - Бун на секунду закрыл глаза. - Так и вышло. Исчезла. Когда, в конце концов, забеспокоились, что давно надо было сделать, она сдала анализы. В загруженной лаборатории что-то напутали и не скоро заметили. Когда мы узнали, что у нее рак, было уже слишком поздно что-нибудь предпринимать.
- Ох, Бун… Сочувствую… Мне очень жаль.
- Она сильно страдала. Вот что хуже всего. Она страдала, а я ничем не мог помочь. Смотрел, как она медленно умирает. Сам думал, что умру. Но рядом была Джесси. Элис было всего двадцать пять, когда я ее похоронил. А Джесси только что исполнилось два. - Бун глубоко вздохнул и повернулся к Ане. - Я любил Элис. Всегда буду любить.
- Знаю. Когда кто-то вот так входит в жизнь, его никогда не потеряешь.
- Когда я ее потерял, то разуверился в возможности вечного счастья, разве что в книжках - "…и дальше они жили счастливо". Не хотел вновь влюбиться, рискуя испытать такую же боль… вместе с Джесси. И вот снова влюбился. Влюбился так сильно, что снова поверил. Это чувство не такое, как раньше. Не меньше. Просто… это чувство к тебе.
Ана погладила его по щеке. Кажется, поняла.
- Бун, думаешь, я потребую, чтобы ты забыл Элис? Буду ревновать или злиться? За это я тебя только больше люблю. Она сделала тебя счастливым. Подарила Джесси. Я жалею лишь о том, что не знала ее.
Растроганный до невозможности, он прижался к ней.
- Будь моей женой, Ана.
Глава 11
Она застыла. Протянутые к нему руки замерли в воздухе. Дыхание остановилось. Хотя в сердце вспыхнула надежда, рассудок приказывал не торопиться.
Ана медленно высвободилась из объятий.
- По-моему…
- Только не говори, будто я тороплю события. - Бун был на удивление спокоен, сделав шаг, который, как теперь стало ясно, уже мысленно сделал несколько недель назад. - Плевать, даже если тороплю. Хочу, чтобы ты вошла в мою жизнь.
- Я уже вошла в твою жизнь, - улыбнулась Ана, стараясь сохранять непринужденный тон. - Еще раз подтверждаю.
- Мне было тяжело, когда я тебя просто хотел, стало еще тяжелее, когда начал влюбляться. А теперь, когда полюбил, это просто невыносимо. Не хочу жить в соседнем доме. - Он крепко схватил ее за плечи, удерживая на месте. - Не хочу отсылать ребенка, чтобы провести с тобой ночь. Ты сказала, что любишь меня.
- Люблю. - Она к нему прижалась, уступив отчаянному желанию. - Сам знаешь, что люблю. Даже не догадывалась, что способна так сильно любить. Сильнее, чем хотела. Только брак - это…
- …правильно, - договорил он, гладя ее влажные волосы. - Это правильный шаг для нас, Ана.
- Я уже говорил, что серьезно отношусь к близости, причем имел в виду не только секс. - Он отстранил ее, чтобы видеть лицо и чтобы она его видела. - Я уже говорил, что творится в душе каждый раз, когда вижу тебя. До нашей встречи я вполне довольствовался сложившейся жизнью. Больше она меня не устраивает. Не хочу лазать к тебе через изгородь. Хочу, чтобы ты была со мной, с нами.
- Если бы это было так просто… - Ана отвернулась, подыскивая верный ответ.
- Будет. - Бун боролся с внезапным приступом паники. - Когда я вошел нынче утром, видя тебя в постели в обнимку с Джесси… не могу выразить, что испытал в ту минуту. Понял, что хочу именно этого. Чтобы ты была здесь. Рядом. Хочу вместе с тобой растить Джессику, потому что ты ее любишь. Хочу других детей. В будущем.
Ана закрыла глаза перед слишком сладким прекрасным видением. Из-за ее страхов они оба лишатся возможности осуществить мечты.
- Если скажу сейчас "да", прежде чем ты поймешь и узнаешь меня, это будет нечестно.
- Я тебя знаю. - Бун снова развернул ее к себе лицом. - Знаю, что в тебе есть страсть, сострадание, чуткость, знаю, что ты верная, щедрая, искренняя… Сильно привязана к родне, любишь романтическую музыку и яблочное вино… Знаю, как звучит твой смех, чем ты пахнешь… Знаю, что смогу сделать тебя счастливой, если позволишь.
- Ты сделал меня счастливой. Поэтому я хочу точно так же тебя осчастливить. Не знаю, что делать… - Ана высвободилась из рук Буна, прошлась по кабинету, сбрасывая напряжение. - Не знала, что это произойдет так быстро, пока я не совсем уверена. Клянусь, если бы догадалась, что ты думаешь о женитьбе…
Обручиться. Стать его женой. Невозможно представить связь драгоценнее этой.
Надо признаться. Пускай сам решает, принять ее или отвергнуть.
- Ты со мной гораздо честнее, чем я с тобой.
- В каком смысле?
- В том, какой ты на самом деле. - Ана закрыла глаза и вздохнула. - Я трусиха. Легко отступаю перед злом, жутко боюсь боли - физической и моральной. Слишком остро чувствую то, чего другие просто не замечают.
- Ана, о чем ты? Не понимаю…
- Конечно, не понимаешь. - Она стиснула губы. - Можешь признать, что есть люди, которые чувствуют гораздо сильнее, глубже, тоньше других? И поэтому устанавливают защиту, ограждающую от слишком бурных эмоций, кипящих вокруг? Вынуждены устанавливать, чтобы не погибнуть…
Подавив нетерпение, Бун с трудом улыбнулся:
- Стараешься заморочить мне голову?
Она со смехом закрыла глаза руками.
- Подожди. Я должна объяснить и не знаю как. Если бы могла… - Ана попятилась, решив все рассказать, и при этом задела альбом, упавший со стола, автоматически наклонилась за ним.
Может быть, рука судьбы открыла его на недавно сделанном наброске. Ана долго рассматривала великолепный рисунок. На нее смотрело чудовищно искаженное лицо злобной ведьмы в черном капюшоне. Бун очень хорошо понимает, что такое зло.
- Не обращай внимания. - Он попытался забрать альбом, но она затрясла головой.
- Это для твоей сказки?
- Да. Для "Серебряного замка". Пожалуйста, не увиливай.
- Я вовсе не увиливаю. Дай мне еще минутку. Объясни, что ты нарисовал.
- К черту картинки, Ана.
- Пожалуйста, прошу тебя.
Бун запустил пальцы в волосы, им овладело чувство безнадежности.
- Не совсем то, что кажется. Злая колдунья зачаровала принцессу в замке. Я хотел изобразить заклятие, от которого никто не способен избавиться.
- И поэтому выбрал колдунью.
- Знаю, слишком очевидно. Хотя сказка этого требует. Мстительная завистливая ведьма, которую взбесила доброта и прелесть принцессы, наложила заклятие, заперла ее в замке, отрезала от любви, жизни, счастья. Потом истинная любовь побеждает, заклятие снято, колдунья посрамлена. Дальше все живут счастливо до конца жизни.
- Кажется, для тебя все колдуньи злые и расчетливые. - Расчетливые. Именно это слово бросил ей в лицо Роберт. Только сейчас гораздо, гораздо хуже.
- Просто оберегают свою территорию. Власть развращает, правда?
Ана отложила альбом.
- Кое-кто так думает. - В конце концов, это просто набросок. Иллюстрация к вымышленной истории. Но рисунок напомнил, какое огромное расстояние им еще надо преодолеть. - Бун, у меня есть одна просьба.
- Сегодня можешь просить что угодно.
- Дай мне время. И верь. Я люблю тебя. Ни с кем другим не желала бы прожить жизнь. Только мне нужно время. Тебе, кстати, тоже. Неделя, - потребовала Ана, не дожидаясь возражений. - Всего неделя. До полнолуния. Потом я кое-что расскажу. Надеюсь, что ты после этого снова попросишь меня стать твоей женой. Если сможешь, то я скажу "да".
- Сейчас скажи. - Он прижал ее к себе, прильнул к губам, надеясь убедить одной силой воли. - Что изменится через неделю?
- Все, - шепнула она, обнимая его. - Или ничего.
Ждать не хочется. Бун нервничал, пока время еле ползло день за днем. Один, два, три… Чтобы утешиться, думал о повороте, который произойдет в его жизни по прошествии бесконечной недели.
Больше никаких одиноких ночей. Скоро, скоро она будет здесь, думал он, беспокойно ворочаясь в темноте. Наполнит дом собой, своим запахом, тонкими ароматами трав и цветов. Долгими тихими вечерами они будут спокойно сидеть на террасе, обсуждая прошедший день и грядущие.
Может, Ана предложит им к ней перебраться. Какая разница? Можно будет гулять в ее саду под деревьями, запоминая названия цветов.
Можно съездить в Ирландию. Она покажет памятные места своего детства, расскажет всякие истории, скажем, о юной колдунье и лягушонке, а он их, возможно, запишет.
Когда-нибудь у них появятся дети… Бун представил себе Ану с их младенцем на руках, как она держала двойняшек Морганы и Нэша.
Споткнувшись на мысли о детях, он посмотрел на фотографию в рамочке. Джесси улыбается с письменного стола.
Родная дочка. Его ребенок, давно уже только его. Других детей не хотелось. Лишь сейчас стало ясно, как ему хочется еще детей. Как ему нравится быть отцом. Ведь он и есть отец, делающий свое отцовское дело.
Забавляясь этой мыслью, Бун вообразил себя баюкающим ночью младенца, как некогда убаюкивал Джесси. Вообразил себя с ползунком, который делает первый неуверенный шаг, представил, что играет с сыном во дворе в мячик, придерживает седло шаткого велосипеда…
Сын… Разве нельзя родить сына? Или еще одну дочку? Братьев и сестер Джесси. Девочке наверняка понравится. Бун улыбнулся. Хорошо.
Конечно, он еще даже не выяснил мнение Аны насчет прибавления семейства. Конечно, надо обсудить. Вдруг она снова сочтет такую постановку вопроса слишком поспешной?
Опять вспоминалась Ана в постели с Джесси, ее сияющее лицо, когда она подносила к дочке двух крошек-инфантов, позволив посмотреть и потрогать…
Пройдет неделя, и они начнут строить общие планы на будущее.
Для Аны дни летели слишком быстро. Она часами подыскивала убедительные объяснения. Придумывала один способ, тут же его отбрасывала, изобретала другой.
Есть крутой вариант.
Посадить Буна у себя на кухне, поставить на стол чайник и объявить: "Я колдунья. Если это тебя не пугает, можно готовиться к свадьбе".
Есть более тонкий.
Усесться с ним под деревом в залитом утренним солнцем дворике, потягивая вино, глядя на закат, вспоминая детство, и сказать: "По-моему, расти и жить в Ирландии совсем не то, что в Индиане. Ирландцы всегда найдут по соседству колдунов и колдуний. - Улыбочка. - Еще вина, милый?"
Есть интеллектуальный.
"Ты наверняка согласишься, что почти у каждой легенды есть фактическая основа. - Беседа происходит на берегу под шум прибоя и крики чаек. - В твоих книгах видно глубокое понимание и уважение к так называемой мифологии и фольклору. Я сама, как колдунья, высоко ценю твое позитивное отношение к волшебству и магии. Особенно в описании чародейки в "Третьем желании Миранды".
Хорошо, что хватает чувства юмора высмеять все эти убогие сценарии. Решительно необходимо немедленно найти выход - остается меньше двадцати четырех часов.
Бун и так уже терпит дольше, чем позволительно требовать. Просьба о дальнейшей отсрочке не будет иметь оправданий.
По крайней мере, нынче вечером придет моральная поддержка. Моргана и Себастьян с супругами приедут на ежемесячный пикник по пятницам. Если не подкрепят ее к завтрашней встрече с Буном, ничего не будет. Ана вышла во внутренний дворик, поглаживая висевший на шее алмазно-чистый цирконий.
Джесси явно следила за ней ястребиным взором, потому что тут же прорвалась сквозь изгородь с визгливо тявкавшей позади Дэзи. Демонстрируя полную индифферентность к щенку, Квигли уселся и начал вылизывать лапы.
- А мы к вам на пикник придем! - объявила девочка. - И детки тоже будут, можно я одного подержу, осторожно-осторожно?
- Думаю, мы это устроим. - Ана автоматически оглядела соседний двор в поисках Буна. - Как прошел день в школе, солнышко?
- Отлично. Я научилась писать свое имя, папино и твое. Твое самое легкое. Папино тоже могу, а вот как писать "Квигли" не знаю, поэтому пишу просто "кот". Дальше всех родных выучу, как учительница говорит. - Джесси остановилась, зашаркала ногами, и Ана впервые за время знакомства увидела ее оробевшей. - Можно сказать, что ты тоже наша родная?
- Конечно, можно. Даже больше того. - Ана присела, легонько ее обняла. "Да, - подумала она, крепко зажмурившись, - вот что я хочу, вот чего мне нужно. Стать его женой, матерью его ребенка. Пожалуйста, дайте мне это устроить!" - Я люблю тебя, Джесси.
- Ты ведь не уйдешь, правда?
Поскольку девочка была совсем рядом, Ана не удержалась, заглянула в детскую душу, прочла мечты о матери.
- Не уйду, милая. - Она распрямилась и, очень тщательно подбирая слова, сказала: - Никогда не уйду по собственной воле. Но если вдруг придется уйти, если ничего нельзя будет сделать, то все равно всегда буду рядом с тобой.
- Разве можно уйти и быть рядом?
- Можно. Потому что я сохраню тебя в сердце. Вот. - Ана сняла золотую плетеную цепочку с квадратным цирконием, надела Джесси на шею.
- Ух! Как блестит!..
- Особенный камень. Когда станет грустно или одиноко, дотронься до него и вспомни меня. Я услышу и пошлю тебе счастье.
Восхищенная, Джесси повернула кристалл, взорвавшийся разноцветными искрами.
- Он волшебный?
- Волшебный.
Ответ принят с детской доверчивостью.
- Покажу папе. - Джесси уже помчалась к изгороди, но вдруг вспомнила о хороших манерах. - Спасибо.
- Пожалуйста. А… папа дома?
- Угу. На крыше.
- Почему на крыше?
- Потому что Рождество через месяц, и он начинает развешивать лампочки, чтобы мы знали, сколько еще надо купить. Чтобы весь дом осветить. Папа говорит, нынешнее Рождество будет самым необыкновенным.
- Надеюсь. - Ана взглянула вверх, прикрыв глаза ладонью. Он действительно на крыше, смотрит на нее. Сердце, как всегда, подскочило. Несмотря на волнение, она улыбнулась, махнула рукой, положив другую на плечо Джессики.
Все будет хорошо, заверила она себя. Непременно.
Позабыв про лежавшую рядом спутанную в клубок гирлянду, Бун радостно наблюдал за ними, пока Джесси не побежала обратно во двор, а Ана ушла в дом.
Все будет хорошо, заверил он себя. Непременно.
Себастьян схватил с подноса жирную черную маслину, сунул в рот.
- Что есть будем?
- Ты уже ешь, - сказала Мэл.
- Я настоящую еду имею в виду. Хот-доги, - подмигнул он Джесси.
- Курицу с травами, - поправила Ана, переворачивая на решетке брызжущую жиром тушку.
Расположились во внутреннем дворике. Джесси, устроившись на чугунной кованой скамье, осторожно держит на коленях воркующую Алисию. Бун с Нэшем с головой ушли в обсуждение проблемы воспитания детей. Моргана кормит Донована грудью, выслушивая сообщение Мэл об успешном завершении расследования, проведенного вместе с Себастьяном.
- Совершенно несчастный ребенок, - рассказывала она. - Удрал от адской жизни, боялся вернуться. Мы его отыскали, замерзшего, измученного, голодного, и когда он услышал, что родители вовсе не сердятся, а перепуганы до смерти, то сразу начал рваться домой. По-моему, лет до тридцати будет бегать, хоть его это, видимо, не волнует. - Она дождалась, когда малыш наконец срыгнет после кормления, и попросила: - Дай я его уложу.
- Спасибо. - Моргана пристально наблюдала за Мэл, взявшей ребенка на руки. - Пора и о своем подумать. Или даже о парочке.
- Собственно… - Мэл уловила специфический младенческий запах и почуяла слабость в коленях. - Я… - Она мельком глянула через плечо, убедившись, что муж занят болтовней с Джесси, и сказала: - Пока точно не знаю, но, возможно, мы уже подумали.
- Ох…
- Ш-ш-ш!.. - Мэл поспешно спряталась за ребенком. - Не хочу, чтобы Себастьян узнал или даже заподозрил. В нужное время сама сообщу. Собью его с катушек. - Она усмехнулась, заботливо укладывая ребенка в двухместной колыбельке.
- И Алисия спит, - доложила Джесси, проводя пальцем по щечке девочки.
- Хочешь положить ее рядом с братцем? - Себастьян помог ей подняться вместе с малышкой, подставив снизу руки для страховки. - Вот так. Когда-нибудь станешь прекрасной мамашей.
- Может, у меня тоже будут двойняшки. - Оглянувшись на лающую Дэзи, Джесси прошипела: - Тише! Деток разбудишь.
Собачонка увлеклась погоней. Вышедший на открытое место Квигли с воем метнулся сквозь изгородь в соседний двор. Дэзи, наслаждаясь игрой, поскакала за ним.
- Пап, я его поймаю! - Джесси помчалась за животными с реактивной скоростью.
- Вряд ли школьное послушание можно назвать верным решением, - рассуждал Бун, допивая пиво. - Я скорее склоняюсь к нравственному воспитанию.
Джесси с пыхтением, ориентируясь на собачий лай и кошачье шипение, пронеслась через двор на террасу и дальше вокруг дома. Поймав Дэзи, надавила ей на спину, заставила сесть и сделала строгий выговор:
- Вы должны подружиться. Ане не нравится, что ты гоняешься за Квигли.
Дэзи заколотила хвостом и залаяла. На перекладине лестницы, по которой Бун лазал на крышу, сидел шипевший Квигли.
- Ему тоже не нравится. - Джесси приласкала собаку. - Он не понимает, что ты просто играешь и ничего плохого не сделаешь. Боится, пугается. - Она взглянула на лестницу. - Слезай, киса. Все хорошо. Теперь можешь спуститься.
Дэзи не унималась, и кот с утробным воем полез еще выше.
- Смотри, что ты наделала! - Джесси бросилась к лестнице, хотя отец строго наказывал близко к ней не подходить. Да ведь он же не знал, что Квигли перепугается насмерть. Вдруг упадет с крыши и разобьется.