"Власть надолго попала в руки бояр. Теперь они могли распорядиться государством по-своему, осуществить свои политические идеалы и согласно с ними перестроить государственный порядок. Но они не пытались строить никакого нового государственного порядка. Разделившись на партии князей Шуйских и Бельских, бояре повели ожесточенные усобицы друг с другом из личных или фамильных счетов, а не за какой-либо государственный порядок. В продолжение десяти лет со смерти правительницы Елены они вели эти усобицы, и это десятилетие прошло не только бесплодно для политического положения боярства, но и уронило его политический авторитет в глазах русского общества. Все увидели, какая анархическая сила это боярство, если оно не сдерживается сильной рукой".
Иван Васильевич III при присоединении удельных княжеств собрал и хранил уникальный архив по истории Древнерусского государства, правовые акты, княжеские грамоты, международные договоры, служебную и личную переписку. Во время правления Ивана IV эти документы исчезли и не найдены до сих пор. Множество документов исчезло и во время Смуты и воцарении династии Романовых. Второстепенных бумаг сохранилось много, важных – почти не осталось. С.Ф. Платонов писал:
"В эпохе Грозного много содержания: бурное детство великого князя; период светлых реформ и счастливых войн на востоке; ссора с советниками и опалы на них; опричнина, которая была, в сущности, глубоким государственным переворотом; сложный общественный кризис, приведший к опустению государственного центра; тяжелая и неудачная борьба за балтийский берег – вот главнейшие факты. Материалы для истории Грозного далеко не полны, и люди, не имевшие с ним прямого знакомства, могут удивиться, если узнают, что в биографии Грозного есть годы, даже целые ряды лет без малейших сведений о его личной жизни и делах".
До 1547 года Московским государством правила Боярская дума. Большинство старейших боярских родов Москвы вели свое происхождение с XI–XII веков. Бояре занимали высшие военные и административные должности, служили наместниками, вели посольские дела. Во время походов великий князь и государь "приказывал боярам Москву" – поручал им высшее управление на время своего отсутствия. Бояре сопровождали государя в поездках, участвовали во всех церемониях Государева двора, назначались "дядьками" – воспитателями наследников.
Управлять страной великому князю всегда помогал совет из княжих мужей и старцев градских", обладавший определенной политической силой в обсуждении проблем законодательства, внешней политики, внутренней жизни, религии. С конца XV по начало XVIII века совет назывался Боярской думой и являлся постоянным сословно представительным органом аристократии при великом князе и царе, осуждавший проблемы законодательства, внутренней и внешней политики".
Состав, права и компетенция Боярской думы не были четко определены законами. По мере создания государства имущественные и политические права бояр ограничивались, изменялся их социальный состав. Бояре активно участвовали в борьбе придворных партий, попадали в опалы. С правления Василия Темного членами Боярской думы стали так называемые "большие бояре", представители высшего слоя бояр, постоянные советники великого князя, исполнители его наиболее важных поручений. Выдающийся историк А.А. Зимин писал о Боярской думе второй половины XV века:
"По духовной Василия II 1462 года в его думу входили князь Иван Юрьевич Патрикеев, Иван Иванович Кошкин, Василий Иванович Китай-Новосильцев, Федор Васильевич Басенок и Федор Михайлович Челядня. Сверх этих пяти человек в различных источниках среди бояр упоминаются князья Василий Иванович Ряполовский, Иван Васильевич Стрига-Оболенский, Григорий Васильевич Криворот, Владимир Григорьевич Ховрин, Иван Федорович Старков. Видными деятелями последних лет правления Василия II были князья И.Ю. Патрикеев и Ф.М. Челяднин.
К 1475 году состав Думы значительно обновился – из старых бояр в ней остались только И.Ю. Патрикеев, И В. Стрига, В.И. Китай, В.Г. Ховрин. В Новгородском походе 1475 года великого князя сопровождали бояре: князья Иван Юрьевич Патрикеев, Федор Давыдович Хромой, Василий Федорович Образец, Петр Федорович Челяднин, Иван Булгак, Данило Щеня, Василий и Иван Тучко-Морозовы, Александр Васильевич Оболенский, Василий Китай, и окольничии: А.И. Плещеев, Иван Васильевич Ощера.
В самом начале 80-х годов ряд бояр и окольничих попадает в опалу – И.Ю. Патрикеев, С.И. Хрипун Ряполовский, И.И. Салтык-Травин, И.Б. и В.Б. Тучко-Морозовы, М.Я. Русалка-Морозов, А.К. Шеремет, В.Ф. Образец, И.Д. Руно. В 80-е годы Дума пополнилась боярами Юрием Захарьичем, В.В. Шестуном, П.М. Плещеевым, И.И. Звонцом-Звенигородским.
В 1498 году из 11 бояр 5 происходили из семей князей Ряполовских и Патрикеевых. Бурный взлет их влияния в конечном счете стал одной из причин, вызвавших впоследствии их падение.
Ко времени вступления на престол Василия III в 1505 году великокняжеская Дума состояла всего из пяти бояр – Д.В. Щеня, П.В. Нагай, В.Д. Холмский, Семен Романович и Яков Захарьевич; и семи окольничих – Г.Ф. и П.Ф. Давыдовы, Г.А. Мамон, И.В. Шадр, С.Б. Морозов, П.Г. и К.Г. Заболоцкие".
При Иване Васильевиче III в Боярскую думу входили думные чины – бояре и окольничии, думные дворяне и позднее думные дьяки. Преобладающее влияние в Боярской думе принадлежало боярам из титулованной знати – представителям княжеских фамилий В.О. Ключевский писал:
"С половины XV века состав московского боярства глубоко изменяется. К концу XVI века на московской службе можно насчитать до 200 родовитых фамилий. Более 150 фамилий вошло в состав московского боярства с половины XV века. По происхождению это боярство было очень пестро. Вся Русская равнина со своими окраинами была представлена этим боярством во всей полноте и пестроте своего разноплеменного состава, со всеми своими русскими, немецкими, греческими, литовскими, даже татарскими и финскими элементами. Важнее всего то, что решительное большинство в этом новом составе боярства принадлежало титулованным княжеским фамилиям. Усиленное собирание Руси Москвой с Иваном III сопровождалось вступлением на московскую службу множества князей, покидавших упраздненные великокняжеские и удельные столы. С тех пор во всех отраслях московского управления, в государевой думе советниками, в приказах судьями, в областях наместниками, в полках воеводами являются все князья и князья. Служилое князье если не задавило, то закрыло старый слой московского нетитулованного боярства. Эти князья, за немногим исключением, были наши Рюриковичи или литовские Гедиминовичи. Вслед за князьями шли в Москву их ростовские, ярославские, рязанские бояре".
В Боярской думе и Государевом дворе шла непрекращающаяся борьба за должности, чины, титулы. Этому способствовало то, что Боярская дума не имела самостоятельной компетенции, она функционировала по воле государя, с его "человеческим фактором". Со второй половины XVI века состав боярства сильно изменился, многие знатные боярские роды пострадали в годы опричнины, вымерли, разорились. Состав Боярской думы пополнялся за счет не очень знатных и родовитых родственников и приближенных царя, даже дворян, выдвинувшихся благодаря личным заслугам. При Иване IV влиятельную прослойку приказной бюрократии в Боярской думе представляли дьяки. После воцарения династии Романовых высшие государственные должности постепенно занимали возведенные в боярский чин родственники цариц – Стрешневы, Милославские, Нарышкины – "бояре по кике". Большое значение в XVII веке приобрели выслужившие боярство А.Л. Ордин-Нащокин и А.С. Матвеев.
Отмена местничества в 1682 году сильно подорвала влияние боярства. В начале царствования Петра I количественный состав Боярской думы уменьшился, из ее ведения были изъяты наиболее важные дела. Число заседаний Боярской думы резко сократилось, и в 1711 году с образованием Сената Боярская дума была ликвидирована, звание "боярин" было отменено.
Заседания Боярской думы в XV–XVI веках проходили почти ежедневно, бояре съезжались "в первом часу после восхода солнца" и заседали до вечера. Некоторые проблемы государь решал без участия думы, некоторые дума решала без царя, но по его поручению, с последующим утверждением. Решение Боярской думы начиналось формулой – "царь указал и бояре приговорили".
Наряду с Боярской думой в России с XV века действовал совет наиболее близких к государю сановников, правительство, называемое Ближней думой. Она не имела постоянного состава и называлась Комнатной или Тайной думой. Ее члены могли и не иметь думного чина. Решения Ближней думы не имели законодательной силы, но именно там обсуждались многие дела, прежде чем поступить на рассмотрение Боярской думы.
В январе 1547 года Иван IV принял титул царя и начал править Московским царством – так, как считал нужным. Боярское правление в годы безотцовщины наложило отпечаток на его характер и образ жизни. С.Ф. Платонов писал, что "моральное воспитание Грозного не соответствовало умственному образованию – душа Грозного была всегда ниже его ума". Выдающийся историк И.М. Дьяконов писал в своей работе "Пути истории", вышедшей в 1994 году:
"Землевладельческий класс в послемонгольской Руси не представлял собой монолитного дворянского сословия и в то же время не образовывал феодальной цепочки взаимной зависимости (где барон мог служить графу, граф – герцогу и т. д.) Звания могли наследоваться. Среди Рюриковичей и Гедиминовичей долго сохранялись удельные князья, владения которых восходили к киевской удельной системе и которые в пределах своего удела имели власть государственную, хотя и ограниченную верховным суверенитетом великого князя, царя.
Звания (как правило, не княжеские) могли даваться царями, с одной стороны произвольно, а с другой – фактически с учетом генеалогии, а также военных и государственных заслуг предков. Высшую знать составляли бояре, созывавшиеся царем на совещательную боярскую думу. Однако в думе могли заседать как князья (потомки владетельных князей), так и нетитулованные бояре. И наоборот, вне думы вполне могли оставаться князья менее высокородные. Значительную часть времени боярская дума проводила в спорах о том, чьи предки имели больше заслуг, которые давали право "пересесть" представителей менее заслуженных родов.
Новым задерживающим фактором оказалось правление Ивана IV (1533–1584). Разговоры о его якобы прогрессивности, конечно, совершенно несерьезны. Со времен Карамзина Иван Грозный рисуется прежде всего как садист и кровавый истребитель старых княжеских и боярских родов. Таким он и был. Свирепейшим террором закончилось противостояние князей и боярства московскому абсолютизму. Но для страны было гораздо хуже, что Иван сделал с крестьянством. Разделив свое царство на "земщину", куда он согнал старую землевладельческую знать, и "опричнину", в которой земли раздавались его личным сторонником, фаворитам и палачам, он организовал массовое переселение крестьян из "земщины" в "опричнину" и наоборот, что привело к огромным человеческим потерям и к утрате крестьянством веры в стабильность своего положения. Элемент этого неверия в стабильность вошел в русский национальный характер".
После принятия Иваном Грозным титула царя в Боярской думе появилась "комната" – "ближняя дума", состоявшая из нескольких наиболее верных царю людей, вместе с царем решавших важнейшие государственные дела. Тогда ж стала действовать "Избранная рада" – неофициальный царский совет, состоявший из А. Адашева, А. Сильвестра, князей Курбского и Курлятева. Современник Ивана Грозного английский посол Д. Флетчер писал в Лондон: "Что касается до общественных и правительственных должностей в государстве, то здесь ни одного наследственного звания, как бы ни было оно высоко или низко, и напротив, определение к той или другой должности зависит непосредственно от самого царя, так что даже дьяки в каждом главном городе большею частью назначаются им самим".
С середины XVI века старую систему государственного управления – бояр путных и введенных и Государев двор – сменила приказная система. Приказы, от слова "приказ" – поручение, зародились из княжеских заданий, даваемых боярам.
В.О. Ключевский писал: "Трудно составить ясное понятие об устройстве и ходе управления посредством приказов именно потому, что ведомства не были точно разграничены и определены по известным началам".
Непосредственно управление страной осуществляли дьяки, особенно усилившие свое влияние во время царствования Ивана Грозного, создавшего широкий слой дьячества и поместного дворянства – в противовес родовитому боярству, на дела которого он насмотрелся в детстве.
Поручения царя исполняли дьяки – грамотные чиновники. Один из первых русских историков В.Н. Татищев писал: "Дьяк, греческое диаконос, служитель церкви; и как сначала кроме церковников мало грамотных было, то их для письма в канцеляриях употребили, и были равно, как ныне писари. Потом учинили подьячих, а дьяки так сильны при государе были, что бояре без их согласия ничего делать не могли. Сначала их было два, потом до семи умножено, и сидели с бояры в разных приказах, иногда и самыми главными".
Постепенно поручения царя стали постоянными.
Появились должности казначея, печатника, разрядных и ямских дьяков. С увеличением объема работы дьякам "для письма" придавались чиновники поменьше – подьячие, работавшие в особом помещении – "избе"-канцелярии. С середины XVI века "избы-канцелярии" были преобразованы в постоянно действующие государственные учреждения – приказы. Дьяки – государевы, дворцовые, боярские, монастырские, городские – стали чиновниками правительственной администрации. Именно они образовали аппарат дворца, Казны и Боярской думы, постепенно набирая силу. Специализируясь на выполнении финансовых, дипломатических, военных поручений дьяки подготовили создание органов власти – функциональных, а не территориальных. Дьяки становились дворянами, получали поместья, дослуживались до чина окольничего и даже боярина. Многие дворяне, которые не могли выдвинуться в толчее князей и бояр, шли работать и служить в приказы. В период правления Ивана Грозного уже создалась наследственная приказная бюрократия, обязанная своим возвышением "первому лицу" и тесно связанная между собой и с поместным дворянством. Образованные люди, видя как управляется государство родовитыми боярами, захотели это сделать лучше, захотели чинов и вотчин. Их деятельность можно было направить на благо Родины, давая чины и земли за заслуги, а можно было использовать как "пушечное мясо" в борьбе за самодержавную власть. В итоге "пушечное мясо" быстро научилось стрелять само, а "учитель и поводырь" Иван Грозный, использовавший дворян и дьяков в войне с боярами и князьями, прервал династию Рюриковичей и чуть не погубил страну. Впоследствии дьяки сменили приказы на министерства, став чиновниками, и именно их деятельность определила ход российской истории и ее лицо – в XIX веке.
Первым приказом, упомянутом в исторических источниках в 1512 году, был Казенный приказ, возглавляемый казначеем и печатником – хранителем "большой государственной печати". Казенный приказ ведал дипломатическими отношениями государства, поместными, ямскими, холопьими делами. Почти сразу у казначея и печатника появились помощники – поместный, ямской и посольский дьяки. В Боярской думе была создана Посольская изба. Позднее, с увеличением объема работ, были образованы Поместный, Ямской и Холопий приказы. Приказы создавались по решению царя и Боярской думы, им же и подчинялись, имели свои помещения и штат.
В 1533 году начал работать Приказ большого прихода, выдавший сбором налогов и таможенных пошлин. В 1549 году Посольская изба была преобразована в Посольский приказ. Для решения тех или иных проблем при Боярской думе создавались особые комиссии, важнейшие из которых в дальнейшем были преобразованы в приказы. Так появились Разрядный и Разбойный приказы.
Руководство приказов было коллегиальным. Стоявшие во главе приказов лица назывались судьями – теми, кто имел право принимать решения. Приказным делопроизводством и даже самими приказами часть народу с боярами руководили дьяки. Непосредственно канцелярскими делами занимались подьячие, делившиеся на старших, средней руки и младших, получавшие денежное, хлебное, а иногда и поместное жалованье. При Петре Первом подьячих заменили канцеляристы, подканцеляристы и копиисты. Старшие подьячие вместе с дьяками руководили составлением документов; средние готовили их тексты, наводили справки в архиве приказа, – младшие осуществляли техническую работу по переписке документов набело. В таможенных, земских, губных избах – низших провинциальных учреждениях – подьячие самостоятельно вели делопроизводство. "Площадные подьячие" исполняли обязанности современных нотариусов и адвокатов. В приказе могли работать от пяти до пятисот человек, как в Поместном приказе. Труд многих тысяч приказных служащих оплачивался плохо или вообще не оплачивался, и они жили лишь за счет "приношений" просителей. Естественно злоупотреблениям не было конца – "деньги, слышь, взял, а ведро карасей у крыльца вывалил".
Для контроля за деятельностью приказов и выполнения секретных поручений царя был создан Приказ тайных дел, в штате которого в течение всего XVI века был один тайный дьяк и 6–7 подьячих.
Российский историк П.П. Мельгунов писал о деятельности приказов: "Светский суд и приказы пользовались далеко не блестящей репутацией. "Московская волокита" – так называлась процедура этого суда, она славилась и на севере, где подьячие устроили себе на посулы-взятки палаты "неудобосказаемые", славились и на Украине, где подьячие хуже басурман разоряли жителей, славились в Пскове, где, по словам летописца, прежняя правда на небеса улетела, а московская кривда поселилась в городе".
На протяжении XVI–XVII веков в России существовало до полусотни приказов. Помимо своей основной задачи государственного управления многие приказы заведовали определенными территориями государства, находившимися в разных местах, доходы с которых поступали в данный приказ. Для этих московских земель именно приказ являлся административным, финансовым и судебным органом.
Большинство приказов размещалось в Московском Кремле, на Ивановской площади, в приказных палатах и избах. Приказ обычно помещался в просторной избе из двух-трех срубов. Изба отапливалась глиняными печами, а двери и слюдяные окна для тепла были обиты сукном и войлоком. В избе находились простые столы и скамейки. Дела хранились в лубяных и осиновых коробах. Судьи и дьяки сидели в хорошо обставленной горнице. Просители стояли и сидели в сенях или на крыльце.
Выдающийся русский исследователь С.Б. Веселовский досконально исследовал "Приказной строй управления Московского государства":
"Ведомство и число приказов определяли ближайшие нужды и задачи управления. Когда территория государства разрасталась, когда возникали новые потребности, то московские цари, чуждые отвлеченных соображений, распределяли по приказам новые дела так, как им казалось удобнее в данный момент: разъединяли и соединяли приказы, создавали для новых нужд новые, или поручали удовлетворение их какому-нибудь старому. Приказной строй рос, подобно двору домовитого хозяина, который не любит, чтобы что-нибудь пропадало, а строит, перестраивает, надстраивает и пристраивает различные службы по мере необходимости. Этим объясняется как нестройность и сложность приказной системы, так и ее прочность и практичность.