Повлиять на правление молодого Ивана IV попыталась "Избранная рада" – ближний круг царя, состоявший из А. Адашева, Сильвестра А. Курбского. С ее деятельностью 1550–1560 годов связан лучший период царствования Ивана IV – в 1552 году было завоевано Казанское ханство, в 1556 году занято Астраханское, были проведены серьезные реформы.
Казанское ханство, в котором воцарились крымские Гиреи, попыталось стать наследницей Золотой Орды. Ее войска ежегодно разоряли русские земли, доходя до Владимира, Костромы и даже до Вологды. Русских пленных продавали в Астрахани, Крыму, Средней Азии.
Казань была взята с третьего раза, благодаря таланту воевод А. Горбатого и А. Курбского. В кровопролитной резне татарская столица пала. Русский историк Р.Г. Скрынников писал об Иване IV:
"Что касается молодого царя, то он довольствовался почетной, но на деле второстепенной ролью в общем военном руководстве. В первые дни осады он участвовал в расстановке полков, ездил "во все дни и в нощи" вокруг татарской крепости. В дальнейшем Иван стоял со своим полком в версте от крепости. По решению боярского совета государев полк предполагалось ввести в дело в день последнего штурма 2 октября. Начало общего штурма застало Ивана в походной церкви за молитвой. Дважды воеводы присылали к Ивану с напоминаниями, что ему пора выступать. Но царь не пожелал прервать молитву. Когда государев полк появился, наконец, под стенами крепости, на них уже развевались русские знамена. Промедление Ивана дало пищу для неблагоприятных толков в полках". С.Ф. Платонов писал:
"Завоевание Казани имело громадное значение для народной жизни. Казанская татарская орда связала под своей властью в одно сильное целое сложный инородческий мир: мордву, черемису, чувашей, вотяков, башкир. Они задерживали колонизационное движение Руси на восток, а набеги татар и прочих язык на русские поселения страшно вредили им, разоряя хозяйства и уводя в полон много русских людей. Казань была хронической язвой московской жизни, и потому ее взятие стало народным торжеством, воспетым народной песней. После взятия Казани, в течение всего 20 лет, она была превращена в большой русский город; в разных пунктах инородческого Поволжья были поставлены укрепленные города как опора русской власти и русского населения. Народная масса потянулась, не медля, на богатые земли Поволжья и в лесные района среднего Урала. Громадные пространства ценных земель были замерены московской власть и освоены народным трудом. В этом заключалось значение "Казанского взятия", чутко угаданное народным умом. Занятие нижней Волги и Западной Сибири было естественным последствием уничтожения того барьера, которым было для русской колонизации Казанское государство". О внешней политике Московского царства на востоке писал Л.Н. Гумилев:
"Сторонники Турции спровоцировали войну с Россией и поплатились за свои амбиции собственными жизнями и самой Казанью. На месте татарской Казани был построен русский город, но при этом значительная часть татарского населения уцелела. Прочие народы, входившие в Казанское ханство, были присоединены к России на условиях гораздо более легких. С приходом русских никого уже не хватали и не продавали в Персию или Турцию. По окончании войны на землях Казанского ханства было освобождено 100 000 русских пленных. Война с Казанским ханством была единственным по-настоящему кровавым эпизодом в продвижении России "встречь солнца".
В 1556 году без боя была взята Астрахань – русские заняли все течение Волги, вышли к Каспийскому морю и Кавказу.
В 1550 году был реформирован Судебник 1497 года, он ликвидировал судебные привилегии удельных князей, регламентировал положение холопов – домашних рабов. Через год был составлен "Стоглав" – сборник постановлений канонического характера. В 1555 году была наконец отменена система кормлений. Служилых людей поделили на "разряды". Введение местного самоуправления натолкнулось на сопротивление царя. Второй конфликт Ивана IV с "Избранной радой" произошел в 1558 году из-за желания царя начать Ливонскую войну, что его советники считали преждевременным. Иван IV необоснованно обвинил их в смерти свой жены Анастасии и сослал. Царь начал править сам.
В начавшейся в 1558 году Ливонской войне после первых успехов русские войска были разбиты войсками польского короля Стефана Батория, с трудом остановленного под Псковом. По Ям-Запольскому миру 1582 года Россия потеряла завоеванные западные земли, а Швеция получила балтийские земли и устье Невы. Виновником поражения был царь. Л.Н. Гумилев писал:
"Опричнина была создана Иваном Грозным в припадке сумасшествия в 1565 году и официально просуществовала 7 лет. Задачей опричников было "изводить государеву измену", причем определять "измену" должны были те же самые опричники. Таким образом, они могли убить любого человека, объявив его изменником. Одного обвинения было совершенно достаточно для того, чтобы привести в исполнение любой приговор. Самыми мягкими были обезглавливание и повешение, но, кроме того, опричники жгли на кострах, четвертовали, сдирали с людей кожу, замораживали на снегу, травили псами, сажали на кол.
Особенно страшной расправе в 1570 году был подвергнут Новгород, где было истреблено почти все население. Даже младенцев опричники бросали в ледяную воду Волхова. При расправе с Новгородом, как и при других подобных "мероприятиях" погибло множество бояр, но самое важное, что так же страдали и простые люди. Главным содержанием опричнины стали совершенно беспрецедентные и бессмысленные убийства ради убийства".
С двенадцати лет будущий царь полюбил забираться на крыши кремлевских теремов и сбрасывать оттуда принесенных холуями кошек и собак. Через два года он сбрасывал и людей. В 15 лет с друзьями-боярчонками он врезался в толпу на рынках и давил лошадью людей, не брезгуя подбирать разбросанные товары. Тогда же он начал травить псами и бояр. Когда к нему пришла делегация челобитников с жалобами, он обливал людей кипящим вином и свечой жег волосы и бороды.
В Москве и Пскове началось восстание. Вооруженные горожане ворвались в Кремль, перепуганный молодой садист с трудом сбежал в подмосковное село Воробьево. Разъяренная толпа двинулась и туда и ее появление повергло царя в ужас. Бояре с трудом успокоили горожан и подавили восстание. Очевидно они не предвидели, что скоро начнутся массовые боярские казни. Гвардия Ивана III Великого сошла с исторической сцены, внуки сподвижников государя не смогли подняться до уровня своих дедов. До программы репрессий против боярства был один шаг и Иван IV не застоялся на месте. Из бояр его действия поддержал только член Боярской думы А.Д. Басманов, помощником которого был А. Вяземский. Холуи царя предложили ему создать особый отряд дворцовой охраны.
В декабре 1564 года Иван забрал у московских церквей самые почитаемые иконы и на сотнях нагруженных подвод с государственной казной уехал в Александрову слободу. Оттуда царь потребовал у Боярской думы чрезвычайных полномочий и получил. Дети великих отцов ответили Ивану покорным согласием, попутно "сдав" покорителя Казани А. Горбатого – лидера Боярской думы.
В феврале 1565 года был обнародован указ об опричнине, по которому территория страны подлежала разделу на две части – опричнину, своеобразный государев "удел", в котором царь стал полным властелином и хозяином, и земщину, остальную часть страны, управлявшуюся Боярской думой. Царь забрал в опричнину лучшие земли. Началось переселение населения из одной части государства в другую, что изменило русский национальный характер – как можно строить свою жизнь и род, сажать сады, осваивать пашню, строить дом, зная, что очередной маньяк на троне прикажет из Коломны переехать в Вологду, зимой, в мороз, погубив половину семьи, оставляя за собой могилы прадедов.
Неограниченные полномочия позволяли царю права без совета с думой подвергать опалам и казням всех, кого он считал нужным, "с отбором на государя" их казны и земель. Для реализации задач по разгрому государства был создан особый корпус опричников, ставший личной гвардией царя. Опричное войско с 1000 разрослось до 6000 убийц. В опричнину принимали лишь тех, кто не имея родственных или дружеских связей с земскими людьми. Опричник давал клятву, что впредь он не будет вступать ни в какие связи с земщиной. Для опричников вводились особые "знаки различия" – голова и метла. В состав опричников нередко входили представители знатных княжеско-боярских родов. Однако, опричный двор был, конечно, более худородным по составу, чем земский двор, а на закате опричнины худородные провинциалы доминировали в опричном руководстве. Руководители опричнины составили опричный двор и опричную думу, структуры которых совпадали со структурой доопричных Государева двора и Боярской думы. Опричные приказы существовали параллельно с земскими. Первоначально – "для обеспечения хозяйственных потребностей" – в опричнину были включены богатые города и уезды – Двина, Каргополь, Вологда, Белоозеро, Великий Устюг, Старая Русса, Галич, Подмосковье и часть Москвы. На опричных землях земские бояре и дворяне выводились со своих вотчин и поместий. Для содержания опричнины с земщины взяли 10 000 рублей.
Столицей опричнины стала Александрова слобода. В.О. Ключевский писал:
"Среди глухих лесов возникла новая резиденция – опричная столица с дворцом, окруженным рвом и валом, со сторожевыми заставами на дорогах. В этой берлоге царь устроил дикую пародию монастыря, подобрал три сотни самых отъявленных опричников, которые составили "братию", сам принял звание игумена, покрыл этих штатных разбойников монашескими скуфейками, черными рясами, сочинил для них общежительный устав, сам с царевичами по утрам лазил на колокольню звонить к заутрене, в церкви читал и пел на клиросе и клал такие земные поклоны, что со лба его не сходили кровоподтеки. После обедни за трапезой, когда веселая братия объедалась и опивалась, царь за аналоем читал поучения отцов церкви о посте и воздержании, потом одиноко обедал сам, после обеда любил говорить о законе, дремал или шел в застенок присутствовать при пытке". Опричник ездил весь в черном с головы до ног, на вороном коне в черной сбруе, потому современники прозвали опричнину "тьмой кромешной".
Л.Н. Гумилев анализировал поведение Ивана IV: "Царь и его опричники были абсолютно уверены в благости своих чудовищных злодеяний. Сначала Иван, убивая тело, стремился также "убить душу" – тела рассекали на мелкие части, а в русском простонародном православии существовало и до сих пор существует предубеждение, что "без тела" покойник не может предстать на Страшном суде. Потом царь стал заносить имена своих жертв в синодик, служил по ним панихиды и искренне считал свое покаяние совершенно достаточным для образцового православного христианина. Более того, Грозный создал совершенно особую концепцию царской власти. Он полагал царское величие равным Божьему и потому лишил подданных права как-либо обсуждать его поступки.
Добро и зло меняется местами. Старинное русское слово "опричь", то есть "кроме", дало современникам повод называть соратников Грозного кромешниками. Ад – "тьма кромешная", "небытие", самая суть зла. Значит, кромешники – это люди, одержимые ненавистью к миру, слуги абсолютного зла. Наши предки хорошо умели осмысливать суть вещей".
Иван IV казнил всех, кто ему возражал, доказательно противоречил, был уважаем в народе, был талантливее его. Боярам и их малолетним детям рубили голову и привозили их Ивану, сажали на кол, ссылали сотнями. Земли опальных бояр царь присваивал. Возможно, это и было главной целью опричнины. Княжеское землевладение было уничтожено, боярская "оппозиция" царю-маньяку подавлена. Только по инсценированному делу брата царя Владимира Старицкого опричники казнили более 3000 невиновных.
Митрополит Филипп попытался остановить террор, и после долгого разговора с царем наедине на проповеди в кремлевском Успенском соборе лишил Ивана благословения и говорил о необходимости упразднить опричнину. Митрополита поддержало большое количество народа. Царь объявил всем: "Я был слишком мягок к вам, но теперь вы завоете". Престиж царя в народе упал "ниже плинтуса" и Иван опять начал резню. Окружение Филиппа на глазах всей Москвы забили палицами, царю каждый день несли доклады – "отделано… человек". Людей казнили без следствия и суда, для наиболее знатных проводили фикцию суда, на телах убитых в Москве опричники оставляли записки. Филиппу царь прислал голову его брата. Историк Р.Г. Скрынников писал:
"Филиппа судили в присутствии Боярской думы и высшего духовенства. На соборном суде главным свидетелем обвинения выступил Соловецкий игумен Панасий, бывший ученик Филиппа, которому за предательство обещали епископский сан. Филипп отверг все обвинения и попытался прекратить судебное разбирательство, объявив о том, что слагает с себя сан по своей воле. Но царь отказался признать отречение Колычева. Он не забыл пережитого унижения и желал скомпрометировать опального главу церкви в глазах народа.
Филипп принужден был служить службу после того, как соборный суд вынес ему обвинительный приговор. В середине службы в Успенский собор ворвались опричники. При общем замешательстве Басманов огласил соборный приговор, порочивший митрополита. С Колычева содрали клобук и мантию, бросили его в простые сани и увезли в Богоявленский монастырь.
Смолкли голоса недовольных в земщине. На страну опустилась мгла".
Со времени Ивана III, собиравшего все документы в удельных княжествах, все архивы хранились в Кремле – в больших деревянных ящиках с большими свитками-столбцами внутри. Архивы располагались в подземных каменных подвалах, защищенных от пожаров – Москва часто горела. При Иване IV архивы исчезли. Царь лично исправлял официальную летописную историю своего правления. Ему это не помогло – рукописи не горят. Наступала пора платить по счетам.
В Московском царстве началось "великое разорение". Упадок экономики, сельского хозяйства, голод, чума в 30 городах привели к гибели сотен тысяч людей. Некоторые историки пишут, что Иван IV казнил меньше людей, чем было убито во Франции в Варфоломеевскую ночь, забывая добавить к казненным заваленную трупами Россию. Крестьяне массами бежали в "дикое поле" – необжитые окраины государства.
Опричники резали, убивали, грабили страну, не делая исключение даже для монастырей. В 1571 году войска крымского хана без особых проблем подошли к Москве и сожгли столицу царства. Перепуганный царь, убежавший в Ростов, предложил татарам Астрахань. Поддержанное турками Крымское ханство решило ликвидировать власть царя-убийцы и подчинить себе все Русское государство. Только возможная гибель государства смогла остановить опричный террор.
Народ считал опричников страшнее татар. Все суды государства получили распоряжение Ивана IV: "Судите праведно, наши виноваты не были бы". Опричники отнимали земли и имущество, делали что хотели, процветали политические доносы – изветы, подметные доносы без подписи. Кровавые погромы и убийства беззащитных людей были возведены в ранг государственной политики. Сам царь плясал под псалмы, казнил казанских мусульман, не принявших православие, после взятия Полоцка утопил всех местных евреев. Р.Г. Скрынников писал, что Иван IV лично душил своих незаконнорожденных детей. Его казна, которую он постоянно таскал за собой, занимала 450 подвод. Сожжение Москвы привело его в ярость. На следующий, 1572 год, Крымская орда пошла на Москву с целью захвата Московского царства. Решалась судьба страны и в битве при Молодях земские войска под руководством И. Воротынского и Д. Хворостинина полностью разгромили татар. Сам крымский хан с небольшой свитой еле ушел за Перекоп. Слава победителей была велика, ими восхищалась вся Русская земля. Чуть позже за это Иван IV уничтожил спасителя государства И. Воротынского.
В битве в очередной раз "отличились" опричники. Л.Н. Гумилев писал:
"Нужно было отражать нападение крымцев, и от имени царя было приказано собираться всем, кто может носить оружие, в том числе, конечно, и опричникам. И вот тут то "особые люди" показали себя. Опричники либо просто дезертировали, либо прикидывались немощными и заболевшими, "объявляли себя в нетях". Убийцы беззащитных, они оказались неспособными сражаться с вооруженным и сильным врагом. Головы вождей опричнины, испугавшихся татарских луков и сабель, слетели на плахах".
В 1572 году опричнина была отменена, Ивану IV, к тому времени уже обладавшему одной из лучших в мире коллекций драгоценных камней, сильно разросшееся опричное войско уже не представлялось надежной опорой, и не было способно даже исполнять свои обязанности по охране личности государя, а тем более по обороне страны.
Итальянский разведчик докладывал руководству о опричных нравах:
"Русские наши в обыкновенных разговорах не прибегают, когда бранятся, как это обыкновенно делается у многих народов, к заклятиям небесными и подземными богами, но доходят почти до богохульства, пользуясь постоянно бесстыдными выражениями. Рассерженные чем бы то ни было, они называют мать своего противника жидовкою, язычницей, нечистью, сукою и непотребною женщиной. Своих врагов, рабов и детей они бесчестят названиями щенят и выблядков, или же грозят им тем, что позорным образом исковеркают им уши, глаза, нос, все лицо и изнасилуют их мать".
Иностранный посол докладывал "по начальству" о русских нравах времен Ивана Грозного:
"Русские как бы рождены для рабства. Рабами и крепостными являются они все. Подобно тому, как все подданные высокого и низкого звания называются и должны считаться царскими "холопами", то есть рабами и крепостными, так же точно и у вельмож имеются свои рабы и крепостные работники и крестьяне. Князья и вельможи обязаны проявлять свое рабство и ничтожество перед царем еще и в том, что они в письмах и челобитных должны подписываться уменьшительным именем, например "Ивашка", а не "Иван", или "Петрушка, твой холоп". Иностранцы, находящиеся на службе у великого князя, должны унижаться таким же образом.
В тех случаях, когда рабы и крепостные слуги вследствие смерти и милосердия своих господ получают свободу, они вскоре опять продают себя вновь. Так как у них нет больше ничего, чем бы они могли поддержать свою жизнь, они и не ценят свободы, да и не умеют ею пользоваться. Правда, русские, в особенности из простонародья, в рабстве своем и под тяжким орлом из любви к своему властителю могут многое перенести и перестрадать, но если при этом мера оказывается превзойденной, то дело кончается опасным мятежом, причем опасность обращается не столько против главы государства, сколько против низших властей.
Русское управление должно считаться находящимся в близком родстве с тираническим. Вельможи должны безо всякого стыда, помимо того, что они ставят свои имена в уменьшительной форме, называть себя рабами и переносить рабское обращение. Они ставят своего царя весьма высоко, упоминают его имя во время собраний с величайшим почтением и боятся его весьма сильно, более даже, чем Бога. Никто из них, под страхом телесного наказания, не смеет самовольно выехать из страны.