мужчиной – смертный грех?
Я притянула его руку к своей талии и встала на цыпочки, умышленно прижимаясь к нему, такому теплому и сильному. Джо крепко обнял и начал целовать, медленно и глубоко, так, словно приближался конец света и это была последняя минута последнего часа
последнего дня. Что он вытворял ртом, языком... то, как он угадывал мои желания и
исполнял их, было похоже на разговор. На секс. От этого поцелуя я получила больше
удовольствия, чем от любого акта физической близости, который случался в моей жизни.
Отстранившись, Джо прижал мою голову к груди. Так мы и стояли около минуты, тяжело
дыша. Беззащитная, чувствуя внутри полнейший хаос, я ощущала лишь необходимость
прижиматься к нему, чувствовать его кожу. Я схватила его смокинг за лацканы и
постаралась стянуть. Он сорвал его и бросил на пол. Не колеблясь, снова обхватил меня за
щеки и нашел рот. Джо был пылким и решительным, он целовал меня так, будто не мог
оторваться, будто ел что-то невероятно вкусное. Среди жарких поцелуев Джо стиснул мои
бедра и прижал к твердой, нетерпеливой плоти. Желание становилось все острее, пока не
стало казаться, что, не получив требуемого, я умру. Ничто и никогда не вызывало во мне
подобных чувств. И никогда не вызовет.
С такими чувствами нужно бежать навстречу солнцу, навстречу мечте.
– Пойдем в постель, – прошептала я.
И услышала быстрый, неровный вздох, почувствовала борьбу желания с сомнениями.
– Все в порядке, – взволнованно заверила я. – Я знаю, что делаю. И хочу, чтобы ты
остался...
– Ты не должна... – начал он.
– Нет. Должна. – Я опять его поцеловала, вся дрожа от возбуждения. – Ты должен, –
шепнула я ему в губы.
Как и меня, его накрыла волна желания, и Джо жадно ответил на поцелуй, все ближе, все
крепче прижимая меня к себе. Немного погодя он начал нас раздевать. Дорожка из
сброшенной на пол одежды вела к постели. Мы потушили лампу, и лишь свет звезд,
проникавший через щель между штор, слегка смягчал темноту.
Я стянула покрывала и, трепеща, забралась на кровать. Джо опустился на меня. От
прикосновения волосатых рук и ног кожа моя стала до боли чувствительной. Я ощущала
на шее его горячее дыхание.
– Скажи мне, если захочешь остановиться, – услышала я сиплый голос. – Как бы ни было
трудно, я остановлюсь, если ты решишь...
– Знаю.
– Хочу, чтобы ты поняла...
– Понимаю. – Я притянула его к себе.
В этой тихой комнате все казалось нереальным. Со мной вытворяли и я в пылу
чувственной лихорадки вытворяла такое, чего, была уверена, буду потом стыдиться. Джо
целовал мою грудь, ласкал языком изящные округлости, пока соски не приподнялись, и
тогда он начал их облизывать и посасывать так, что все мои чувствительные местечки
запели от наслаждения. Я обхватила его за плечи и вслепую гладила упругие мышцы его
спины.
Умелые уверенные руки Джо поддразнивали внутреннюю поверхность моих бедер,
побуждая их раскрыться. Подушечкой большого пальца он задел место настолько
чувствительное, что я вскрикнула и выгнулась навстречу. Его палец проник глубоко в
меня, неистово лаская влажную пульсирующую плоть. Я напряглась всем телом, чтобы
удержать это ощущение, вобрать в себя наслаждение.
Всем своим весом Джо навалился на меня и развел мои ноги своими. Задыхаясь, я едва
смогла выдавить несколько слов... "У нас нет защиты, нам нужно что-нибудь..."... Он
успокоил меня хриплым шепотом, потянулся к прикроватному столику за своим
бумажником – я даже не заметила, когда он его туда положил. Услышала, как разрывается
фольга. На миг отвлекшись, удивилась, когда он успел, как умудрился...
Все мысли улетучились, стоило почувствовать давление его плоти, неспешные движения, тесное вращение. Джо скользнул в меня медленным, но мощным толчком, одно ощущение
расцветало вслед за другим, горячее, сладкое и сводящее с ума. Я вскрикнула.
– Ш-ш-ш... – шепнул мне Джо на ухо.
Он просунул руку мне под бедра, приподнимая. Каждым движении он словно ласкал меня
своим телом, волоски на его груди дразнили мою грудь. Никогда я не ощущала столько
всего сразу. Каждый миг между ударами сердца и вдохами заполнялся первобытным
удовольствием, пока я уже больше ничего не видела и не слышала. Разрядка отозвалась
наслаждением в каждой мышце, нарастая, пока я не содрогнулась в длинных,
растекающихся чистым экстазом конвульсиях. Крепко обнимая меня и прерывисто ловя
ртом воздух, Джо последовал за мной. Он целовал мне шею и плечи, нежно гладил
руками. Провел пальцами по животу вниз, между ног, к тому месту, где наша плоть
соединялась, и я почувствовала его сокровенные ласки, то, как он поддразнивал, едва
касаясь средоточия желания. Изумленно застонав, я погрузилась в чувственную тьму, где
не было ни мыслей, ни прошлого, ни будущего, только наслаждение, такое мощное, что я
извивалась в бессильном экстазе.
Утром я проснулась одна, с легкой болью, оставшейся от вторжения чужого тела в мое –
едва заметное жжение кожи, которую целовали и целовали, и чувствительное натяжение
внутренней части бедер.
Я не знала, что и думать про свое поведение.
Джо, уходя, почти ничего не сказал, если не считать обязательного "я позвоню".
Обещание, которое никто никогда не выполняет.
Я напомнила себе, что имею право переспать с кем захочу, даже с незнакомцем. Нет
оснований себя осуждать или чувствовать вину.
И все же... Казалось, будто у меня что-то отняли, только я не представляла ни что это, ни
как это вернуть. И чувствовала, что уже никогда не буду прежней.
На глаза навернулись слезы, и я, неровно вздохнув, промокнула их простыней.
Затем сильно надавила на глаза.
– Ты в порядке, – прошептала я. – Все в порядке.
Когда я откинулась на влажную подушку, то вспомнила, как в начальной школе для
научного проекта мы изучали бабочек. Под микроскопом было заметно, что их крылья
покрыты мельчайшими чешуйками, похожими на перья или черепицу крыши.
Учитель объяснил, что, если прикоснуться к крылу бабочки, часть чешуек отпадет и
никогда больше не отрастет. У некоторых бабочек были открытые, прозрачные на свету, участки на крыльях. Но даже такие бабочки, без чешуек, могли летать.
Значит, и я все это переживу.
Глава 6
Перевод - Annabelle
Редактирование - Nadin-Z
Иллюстрации – Кристюша
Всю долгую дорогу домой мы с Софией разговаривали о свадьбе Кендриков, вновь и
вновь обсуждая каждую деталь. Я старалась поддерживать легкий настрой, время от
времени заставляя себя смеяться. На вопрос Софии, было ли у меня что-нибудь с Джо
Тревисом, я ответила:
– Нет, но я дала ему свой номер. Возможно, он как-нибудь позвонит.
По ее быстрому, испытующему взгляду я поняла, что она не до конца мне поверила.
Когда София подключила сотовый к магнитоле и поставила веселую техасско-
мексиканскую песню, я наконец-то позволила себе задуматься о прошлой ночи и
попыталась понять, откуда взялись беспокойство и чувство вины. Возможно, все оттого, что случайная связь – это так на меня не похоже... но, раз уж я это сделала, значит, все-
таки похоже.
На новую меня.
Почувствовав зарождение паники, я усилием воли ее подавила.
Мысленно вернувшись к нашему с Брайаном знакомству, я постаралась вспомнить,
сколько ждала перед тем, как с ним переспать. По крайней мере, два месяца. Не имея
никакого желания подобно матери метаться от одного мужчины к другому, я не торопилась
с близостью. Секс должен был случиться на моих условиях, с границами, установленными
мной. Брайан все понимал, не торопил меня, был согласен подождать, пока я не буду
готова.
Мы познакомились через общих друзей на вечеринке, которая проходила в саду скульптур
в Мете. И сразу почувствовали себя друг с другом так легко, так свободно нашли общий
язык, что наши друзья, смеясь, обвинили нас в том, будто мы уже знакомы. В то время нам
обоим было по двадцати одному году, оба были полны амбиций и энергии и только что
переехали из других городов – я из Далласа, Брайан из Бостона.
Никогда в жизни я не была так счастлива, как в первый год в Нью-Йорке, городе, который
постоянно заставлял меня ожидать чего-то великого или, по крайней мере, интересного за
каждым углом. Меня, привыкшую к неторопливому, словно изнуренному солнцем, ритму
жизни Техаса, где из-за жары все берегут силы, осенняя прохлада и жизненная энергия
Манхэттена словно возродила. "Твое место здесь", – казалось, кричал мне город
сигналами разноцветных такси, скрипами и бряцанием строительных машин, мелодиями
уличных музыкантов и баров, громыханием метро... Я была там, где кипела жизнь.
Я легко нашла друзей, нескольких девушек, которые в свободное время занимались
волонтерской работой, ходили по клубам, брали уроки иностранных языков, танцев,
тенниса и тому подобного. Страсть жителей Манхэттена к самосовершенствованию была
заразительна, и вскоре я обнаружила, что записываюсь в клубы и на уроки, стараясь с
пользой провести каждую минуту.
Оглядываясь назад, я иногда задавалась вопросом, насколько моя влюбленность в Нью-
Йорк усилила мою влюбленность в Брайана. Встреть я его в другом городе, не уверена, что мы бы пробыли вместе так долго. Он был хорошим, внимательным в постели
любовником, но из-за особенностей работы на Уолл-стрит трудился по шестнадцать часов
в сутки и был вечно озабочен числом занятых в несельскохозяйственной сфере или тем, что творилось в Блумберге в час ночи. Всегда уставший и рассеянный, Брайан употреблял
алкоголь, снимая стресс, что не лучшим образом сказывалось на нашей личной жизни. Но
даже в начале наших отношений я никогда не испытывала ничего, что хотя бы отдаленно
напоминало прошлую ночь.
С Джо я была совершенно другим человеком. Но я не готова была стать этим совершенно
другим человеком – слишком уж привыкла быть женщиной, которую Брайан Паломер
бросил у алтаря. И просто не представляла, что произойдет, если я расстанусь с этой своей
сущностью. Мне было страшно даже вообразить возможные варианты. Я лишь знала, что
никогда больше ни один мужчина не ранит меня так, как Брайан, и я – единственная, кто
может уберечь себя от подобной участи.
Позже этой ночью, когда я сидела с книгой в постели, на прикроватной тумбочке зазвонил
и завибрировал сотовый телефон.
Увидев номер Джо, я задержала дыхание.
Боже мой. Он говорил правду, когда обещал позвонить.
Мое сердце болезненно колотилось, грудь стеснило так, будто ее стянули миллионом
резинок. Я зажала уши, закрыла глаза и не реагировала на настойчиво игравшую мелодию.
Выждала, пока звон прекратился. Я не могла с ним разговаривать – не представляла, что, черт возьми, сказать. Познав его в библейском смысле, я все же совсем его не знала.
Хоть спать с Джо и было безумным наслаждением, повторения я не хотела. Для этого же
не обязательно должна быть причина?
Нет. Я не должна ему объяснений. Я даже себе не обязана ничего объяснять.
Телефон замолчал. На экране высветилось оповещение о голосовом сообщении.
"Не обращай внимания", – велела я себе, взяла книгу и уставилась в нее невидящим
взглядом. Через пару минут осознала, что уже три раза перечитываю одну и ту же
страницу, не поняв при этом ни слова.
В раздражении отбросила книгу и схватила телефон.
Я слушала сообщение, и его неторопливый протяжный говор словно проникал внутрь
меня и растворялся, как горячий сахар, и от этого у меня аж пальцы на ногах
поджимались.
– Эйвери, это Джо. Хотел узнать, как ты добралась до Хьюстона. – Пауза. – Я думал о тебе
весь день. Позвони мне, когда захочешь. Или я попробую дозвониться до тебя позже. –
Еще одна пауза. – Скоро поговорим.
Меня бросило в жар, щеки раскраснелись и запылали. Я положила телефон на тумбочку.
"Если хочу вести себя как взрослый человек, – размышляла я, – то надо перезвонить,
сдержанно и разумно поговорить с ним, объяснить, что не заинтересована в новой
встрече".
"Из этого ничего не выйдет", – можно было бы сказать.
Но вместо этого я решила игнорировать его звонки, пока он не отстанет, потому что от
одной мысли о разговоре с ним бросало в холодный пот.
Телефон опять зазвонил, и я в недоумении уставилась на него. Неужели Джо опять
звонит? Этак он очень быстро выведет меня из себя. Однако, посмотрев на номер, я
поняла, что это Жасмин, моя лучшая подруга из Нью-Йорка, директор раздела моды
крупного женского журнала. Она была мне другом и наставницей, эта сорокалетняя
женщина, которая, казалось, все делала, как надо, и никогда не боялась высказывать
собственное мнение. И ее мнение обычно было правильным.
Стиль был для Жасмин религией. Она обладала редким даром улавливать модные веяния
на улице, в блогах о покупках и из болтовни в интернете, добавлять туда последние
культурологические тенденции и делать из всего этого очень ясное заключение – что
происходит и будет происходить в мире моды. От друзей Жасмин требовала абсолютную
преданность и платила тем же. Дружба – единственное, что она ценила почти так же
высоко, как стиль. Пытаясь удержать меня в Нью-Йорке, она обещала использовать свои
связи, чтобы подыскать мне работу специального корреспондента по вопросам моды для
местного развлекательного шоу или, может, объединить с каким-нибудь работающим в
одиночку дизайнером свадебных платьев, который хотел бы выйти на рынок свадебных
нарядов для среднего класса.
Я была искренне благодарна за желание помочь, но отказалась, поскольку чувствовала
себя разбитой и уставшей, и мне нужно было отдохнуть от моды. Но больше всего мне
хотелось пожить со своей недавно обретенной сестрой и построить с ней отношения.
Хотелось иметь в жизни кого-нибудь родного. Какой-то частичке меня нравилось, как
София смотрит на меня снизу вверх, я нуждалась в этом. Жасмин не то чтобы поняла, но, пообещав когда-нибудь найти способ заманить меня обратно в Нью-Йорк, отступила и
больше к этому не возвращалась.
– Жас, – радостно воскликнула я. – Как дела?
– Милашка. У тебя есть время поговорить?
– Да, я...
– Отлично. Слушай, мне надо бежать на вечеринку, но у меня есть новости, которые не
могут ждать. Дело вот в чем. Ты знаешь, кто такой Тревор Стернс?
– Конечно.
Я восхищалась Тревором Стернсом с той поры, как училась в дизайнерской школе.
Легендарный организатор свадеб был также суперуспешным модельером подвенечных
платьев, создателем и ведущим телепередачи "Чумовая свадьба". Шоу, съемки которого
проходили в Лос-Анджелесе, представляло собой искрометную смесь стиля,
сентиментальности и драмы. В каждой серии Тревор и его команда устраивали свадьбу
мечты для невесты, у которой не хватало денег или воображения организовать все самой.
– Тревор и его продюсеры, – продолжила Жас, – планируют отснять дополнительные
серии на Манхэттене.
– Не надоест ли тогда программа? – спросила я. – В смысле, сколько людей готовы ее
смотреть?
– Если и существует предел, то он еще не найден. Шоу Тревора постоянно крутят по
кабельному телевидению, и рейтинг у него запредельный. Итак, мысль такова – Тревор
хочет найти ученика. Желательно женщину. Он сотворит звезду. Кого бы он ни выбрал,
счастливчик станет ведущим "Чумовая свадьба: Нью-Йорк", и, пока шоу еще не встанет
крепко на ноги, Тревор будет
появляться в нем в качестве гостя. – Жас сделала паузу. – Понимаешь, к чему я клоню,
Эйвери?
– Думаешь, мне стоит попытаться? – потрясенно спросила я.
– Это идеально тебе подходит. До сих пор помню те интервью, которые ты брала на
"свадебной неделе" – перед камерой ты смотрелась просто изумительно, столько
харизмы...
– Спасибо, конечно, но, Жас... они никогда не выберут человека с таким маленьким
опытом. Кроме того...
– Я бы не была так уверена. Ты не знаешь, что они ищут. Возможно, они этого и сами еще
не знают. Я соберу в одну видеозапись твои самые разные работы перед камерой, ты
вышлешь свое резюме и приличное фото крупным планом, и я позабочусь, чтобы
продюсеры Тревора Стернса все это увидели. Если они заинтересуются, то организуют
тебе перелет сюда, чтобы лично побеседовать, так что, по крайней мере, ты получишь
бесплатный билет и встретишься со мной.
Я улыбнулась.
– Ладно. Ради одного этого стоит попробовать.
– Отлично. Теперь говори скорей – у вас все хорошо? Как твоя сестра?
– Да, у нее...
– За мной уже приехали. Позвоню позже.
– Хорошо, Жас. Береги...
Связь оборвалась. Все еще ошарашенная пулеметным темпом разговора, я уставилась на
телефон.
– И Джо Тревис заявил, что это я говорю быстро, – произнесла я вслух.
За следующие полторы недели Джо позвонил мне еще два раза и оставил несколько
сообщений, спокойный тон которых сменился озадаченным нетерпением. Он, очевидно,
понял, что я его избегаю, но не сдавался. Даже попробовал дозвониться мне на работу и
оставил сообщение, которое, хоть и было вполне безобидным, вызвало значительный
интерес у коллег. София утихомирила их, заметив деланно легким, радостным тоном, что, хожу я на свидания с Джо Тревисом или нет, это мое, и только мое, дело. Но после работы
сестра приперла меня к стенке на кухне и спросила:
– Ты сама не своя, mija. Со свадьбы Кендриков ты ведешь себя как-то странно. Все в
порядке?
– Конечно, – быстро проговорила я, – все отлично.
– Тогда почему у тебя приступ ОКР (обсессиивно-компульсиивное расстроийство – прим.
пер.)?
– Я просто немного прибралась и переставила вещи, – защищаясь, ответила я. – Что тут
плохого?
– Ты разложила все меню еды на вынос в папки по цветам, а все журналы – по датам. Это
слишком, даже для тебя.
– Я просто хочу, чтобы все было под контролем. – Я смущенно открыла ближайший ящик
и начала перекладывать столовые приборы. София молчала, терпеливо выжидая, пока я не
удостоверилась, что все лопатки лежат в одном отделении, а шумовки – в другом.
– Вообще-то, – торопливо заговорила я, вертя в руках набор мерных ложек, – ночью после
свадьбы я переспала с Джо Тревисом, и сейчас он зовет меня на свидание. Но я не хочу
встречаться с ним еще раз и не могу заставить себя сказать ему об этом. Поэтому