игнорирую его звонки в надежде, что он просто-напросто отвяжется.
– Почему ты хочешь, чтобы он отвязался? – участливо поинтересовалась она. – Все было
так плохо?
– Нет, – ответила я. Какое счастье, что могу говорить об этом! – Боже мой, это было так
изумительно, что, думаю, часть мозговых клеток у меня просто выкипела. Но начнем с
того, что я вообще не должна была этого делать. Я и впрямь сожалею о случившемся,
потому что сейчас хожу словно во сне, будто у меня эмоциональный раздрай или что-то
подобное. Не могу прийти в себя. И каждый раз, как подумаю о том, что я вот так взяла и
запрыгнула к нему в постель, мне становится неловко.
– Ему же не неловко, – указала София. – Почему тебе должно быть?
Я мрачно взглянула на нее.
– Он мужчина. Только потому, что я не согласна с двойными стандартами, не значит, что
их не существует.
– Мне кажется, – мягко заметила София, – в данном случае ты единственная, кто
придерживается двойных стандартов. – Закрыв посудный ящик, она повернула меня к себе
лицом. – Позвони ему, – потребовала она, – и скажи "да" или "нет". Прекрати себя
мучить. И его тоже.
Тяжело сглотнув, я кивнула.
– Я напишу ему.
– Лучше поговорить.
– Нет, во избежание невербальных сигналов это должно быть письменное сообщение.
– Что такое невербальные сигналы?
– Все средства общения, кроме слов, – пояснила я. – Например, интонация, или паузы, или
темп речи – быстрый или медленный.
– То есть то, что позволяет донести правду.
– Именно.
– Ты можешь просто быть с ним честной, – посоветовала она.
– Лучше я напишу.
Перед тем, как пойти спать, я открыла список сообщений на своем телефоне и заставила
себя прочитать последнюю эсэмэску от Джо.
"Почему не отвечаешь?"
Крепко сжав телефон, я сказала себе, что просто смешна. Я должна справиться с
ситуацией.
"Была занята", – написала я.
Он ответил с тревожной быстротой.
"Давай поговорим".
"Лучше не надо".
После длинной паузы, в течение которой он, несомненно, пытался решить, что ответить, я
добавила:
"Из этого все равно ничего путного не выйдет".
"Почему"?
"Для одной ночи все было идеально. Никаких сожалений. Но большее меня не
интересует".
Через несколько минут стало очевидно, что ответа не будет.
Остаток ночи я провела, пытаясь заснуть, сражаясь с собственными мыслями.
"Подушка слишком плоская. Одеяла слишком теплые. Может, выпить травяного чаю...
стакан вина... мелатонин... еще почитать... нет, прекрати думать, прекрати. Встать в три
часа – это слишком рано?.. может, подождать до четырех?.. "
Стоило мне наконец задремать, как зазвонил будильник. Со стоном я вылезла из постели.
После долгого душа натянула леггинсы и свободную вязаную тунику и спустилась на
кухню.
Мы с Софией жили в частично отремонтированном здании бывшей сигарной фабрики в
Монтроуз. Обе любили этот эксцентричный квартал с большим количеством картинных
галерей, элитных бутиков и причудливых ресторанов. Благодаря полуразрушенному
состоянию он достался мне почти за бесценок. Мы превратили первый этаж в просторную
студию с голыми кирпичными стенами и нескончаемыми рядами фабричных окон с
частым переплетом. На втором располагалась открытая кухня с гранитными
разделочными столами, в центре, вокруг электро-голубого секционного дивана, – зона
отдыха, и зона творчества со стеной идей и столами, заваленными книгами, образцами, обрезками и шаблонами. Моя спальня была на третьем этаже, а спальня Софии – на
четвертом.
– Доброе утро, – бойко поздоровалась сестра. Меня передернуло от ее бодренького тона.
– Боже. Пожалуйста. Приглуши чуток.
– Свет? – спросила она и потянулась к выключателю.
– Нет, жизнерадостность.
Встревожившись, София налила чашку кофе и протянула мне.
– Плохо спалось?
– Нет. – Я добавила в кофе заменитель сахара, сухие сливки и перемешала. – Ночью я
наконец написала Джо.
– И?
– Выложила все как есть. Сказала, что возможность еще раз с ним увидеться меня не
интересует. Он не ответил. – Я пожала
плечами и вздохнула. – Словно гора с плеч. Надо было написать еще несколько дней назад.
Слава богу, что не нужно больше беспокоиться по этому поводу.
– Ты уверена, что приняла правильное решение?
– Без сомнения. Может, я провела бы еще одну потрясающую ночь, но меня не привлекает
перспектива стать дешевым
развлечением богатенького мальчика.
– Рано или поздно ты с ним столкнешься. Еще одна свадьба, или какое другое
мероприятие...
– Да, но к тому времени это будет уже не важно. Он меня забудет. И мы оба будем вести
себя как взрослые люди.
– Судя по невербальным жестам, ты обеспокоена, – заметила сестра. – Чем я могу помочь, mija?
Не представляю, во что бы превратилась моя жизнь без Софии. Улыбаясь, я чуть
наклонилась, так, что на миг мы соприкоснулись головами.
– Если меня когда-нибудь арестуют, – пошутила я, – свой единственный звонок я истрачу
на разговор с тобой. Вытащи меня оттуда – этим ты мне поможешь.
– Если тебя арестуют, – парировала София, – я буду в тюрьме как твой сообщник.
Этим утром Вэл пришла на работу как обычно в девять. Доказательством ее врожденного
такта послужило то, что, хотя она, без сомнения, заметила мой неряшливый вид, но ничего
не сказала, а просто прошла проверить почту и ответить на сообщения с автоответчика.
Однако, когда несколько минут спустя зашел Стивен, он не был столь же сдержан.
– В чем дело? – осведомился он, в ужасе взглянув на меня, когда я села на диван.
– Ни в чем, – отрезала я.
– Тогда почему ты одета в бойскаутскую палатку?
Прежде чем я смогла отреагировать, София отчеканила:
– Не смей критиковать внешний вид Эйвери!
Стивен язвительно осведомился:
– То есть тебе нравится, как она одета?
– Конечно, нет, – ответила София. – Но если я промолчала, ты должен был поступить так
же.
– Спасибо, София, – сухо проговорила я и предупреждающе взглянула на Стивена. –
Тяжелая ночь. Сегодня не самый лучший
день для нападок на меня.
– Эйвери, – взволнованно позвала Вэл со своего места в зоне творчества, – у нас письмо от
личного секретаря Холлис Уорнер. В субботу ты приглашена на закрытую вечеринку в
особняке Уорнеров. Благотворительный вечер, форма одежды – вечерняя. Их ежегодный
аукцион современного искусства и ужин.
София вскрикнула от восторга.
Казалось, из студии мгновенно выкачали весь воздух – мне с трудом удавалось вдохнуть
необходимое количество кислорода. Я постаралась говорить спокойно:
– В приглашении упоминается еще один гость? Мне бы хотелось пойти с Софией.
– Про это ничего не сказано, – ответила Вэл. – Если хочешь, я могу позвонить и
уточнить...
– Нет, не надо, – тут же откликнулась сестра. – Давайте не будем навязываться. У Холлис, возможно, имеется причина
пригласить только тебя.
– Скорее всего, – отозвался Стивен. – Но это не важно.
– Почему? – одновременно вопросили София, Вэл и я.
– Потому что Уорнеры нам не по зубам. Если эта свадьба планируется еще масштабнее,
чем у Эмспечеров-Кендриков, а, по словам Холлис, так оно и есть, то наш список
поставщиков для нее не достаточно широк. В распоряжении крупных организаторов
праздников в Хьюстоне и Далласе самые лучшие профессионалы и эксклюзивные
контракты на места проведения мероприятий. Мы не так давно появились на сцене.
– Работа на Холлис может стать нашей взлетной площадкой, – указала я.
– Это сделка с дьяволом. В обмен на известность, которую она принесет нам в качестве
клиента, от нас будут ждать минимальной комиссии. Что не поможет бизнесу, Эйвери.
Сейчас мы этого просто не потянем. Нам надо расти, сосредоточившись на проектах
поменьше.
– Я никому не позволю нас использовать, – заверила я. – Но, без сомнения, пойду на эту
вечеринку. Что бы из этого ни вышло, это возможность завязать полезные знакомства.
Весь его вид источал сарказм.
– И что же ты наденешь?
– Вечернее платье, конечно.
– То черное, в котором ты была на благотворительном вечере в пользу больницы? С
буфами на плечах? Нет, в особняк Уорнеров ты в нем не пойдешь. – Стивен поднялся и
начал искать ключи и бумажник.
– Что это ты делаешь? – осведомилась я.
– Мы с тобой идем в "Нейман". Найдем какое-нибудь презентабельное готовое платье и к
пятнице его подгоним.
– У меня уже есть вполне приличное платье, и я не собираюсь тратить деньги на новое, –
возразила я.
– Послушай, если захочешь вырядиться как клоун в свободное от работы время, это твое
дело. Но когда ты заводишь полезные знакомства и пытаешься заполучить состоятельных
клиентов, это становится моим делом. Твой внешний вид отражается на агентстве. А твой
личный вкус пускает на ветер хорошие генетические данные. Что трагично.
Я перевела гневный взгляд с него на Софию и Вэл, молча призывая их заступиться за
меня. И с отвращением заметила, что сестра внезапно с головой погрузилась в чтение
своих сообщений, а Вэл начала тщательно выравнивать стопки журналов на кофейном
столике.
– Ладно, – проворчала я, – куплю новое платье.
– И сделай новую прическу. Потому что эта тебе не идет.
– Думаю, он прав, – осмелилась добавить София, прежде чем я успела вставить хоть
слово. – Ты все время зачесываешь
волосы вверх.
– После каждой стрижки моя прическа выглядит как шлем Дарта Вейдера.
Не обращая внимания на мои возражения, Стивен обратился к Софии:
– Позвони в салон "Один" и попроси их втиснуть Эйвери в расписание. Если начнут
упрямиться, напомни, что они наши должники с тех пор, как мы в самый последний
момент нашли поставщика для свадьбы их владельца. И еще позвони оптометристу
Эйвери, нужно подобрать контактные линзы.
– Исключено, – заявила я. – Никаких линз. У меня от них глаза болят.
– Это самая меньшая из твоих проблем. – Стивен нашел ключи. – Пошли.
– Подождите, – доставая из ящика какой-то предмет, воскликнула София и поспешно
протянула его Стивену. – На случай, если не хватит денег, – пояснила она.
– Это наша рабочая кредитка? – возмутилась я. – Предполагалось, что мы будем
использовать ее только в чрезвычайных ситуациях.
Стивен оценивающе взглянул на меня.
– У нас чрезвычайная ситуация.
Когда я взяла сумочку, и Стивен повел меня к выходу, София крикнула нам вслед:
– Не пускай его в примерочную, Эйвери. Помни, он не гей.
Я ненавидела примерять одежду, ненавидела, ненавидела.
Больше всего терпеть не могла примерочные универмагов. Трельяж, который
подчеркивает каждую маленькую поблажку, которую я себе делала, каждый лишний
килограмм. Флуоресцентный свет, из-за которого цветом лица я становилась похожа на
мостового тролля. То, как продавщицы распевали "у вас все в порядке?" в то самое время, когда я была замотана в какую-нибудь тряпку, словно в смирительную рубашку.
Когда примерка одежды становилась неизбежной, я предпочитала примерочную "Нейман
Маркус". Хотя, с моей точки зрения, выбирать любимую примерочную почти так же
приятно, как выбирать любимый способ казни.
В "Нейман Маркус" это была просторная и красиво украшенная комната, с зеркалами в
полный рост, регулируемым верхним освещением и световыми колоннами с каждой
стороны.
– Прекрати, – потребовал Стивен, неся кипу платьев, которые он взял с вешалок, пока мы
шли по крупнейшему магазину дизайнерской одежды.
– Что прекратить? – Я отложила два черных платья, которые выбрала вопреки протестам
Стивена.
– Прекрати выглядеть так, словно ты один из этих щеночков в клетке на плакатах
Общества защиты животных.
– Ничего не могу поделать. Когда передо мной стоит зеркало с пьедесталом, я чувствую
угрозу и прихожу в уныние, а ведь я еще даже ничего не примерила.
Стивен взял несколько вещей у услужливой продавщицы, закрыл дверь и повесил их на
двухслойную вешалку.
– Человек в зеркале – не твой враг.
– Нет, сейчас враг – это ты.
– Примеряй давай, – ухмыльнулся Стивен.
Он взял платья, которые выбрала я, и пошел к выходу.
– Почему ты их уносишь?
– Потому что на вечеринку Холлис Уорнер ты не наденешь черное.
– Черный стройнит. Это цвет власти.
– В Нью-Йорке. В Хьюстоне цветное – цвет власти.
Дверь за ним закрылась.
Продавщица занесла бюстгальтер-бюстье и пару туфель на высоком каблуке и оставила
меня одну. Раздевшись как можно дальше от трельяжа, я ухватила застежку на спине и
повернула ее вперед. Бюстгальтер, с его пластинками в корсете и диагональными швами, бесстыдно высоко поднимал мою грудь.
Я сняла первое платье с вешалки. Это оказалось ярко-желтое облегающее платье с
расшитым лифом и атласной юбкой.
– Желтый, Стивен? Я тебя умоляю.
– Любая женщина может носить желтый, главное подобрать правильный оттенок, –
отозвался он из-за двери.
Я втиснула себя в платье и потянулась назад, к застежке. Молния не поддавалась.
– Зайди, помоги застегнуть.
Стивен вошел в комнату и бросил на меня оценивающий взгляд.
– Неплохо.
Стоя позади меня, он с трудом застегнул платье.
Когда я ковыляла к зеркалу, мне было тяжело дышать.
– Слишком узко. – Вид растянутых и искаженных швов поверг меня в уныние. – Можешь
подать следующий размер?
Стивен приподнял этикетку и, хмурясь, прочел.
– Это самый большой размер.
– Я ухожу.
Стивен решительно расстегнул молнию.
– Мы не сдаемся.
– Нет, сдаемся. Я надену платье, которое у меня уже есть.
– Его больше нет.
– В смысле, нет?
– Как только мы вышли, я написал Софии, чтобы она избавилась от него. Пути к
отступлению отрезаны.
Я нахмурилась.
– Я убью тебя одной из этих шпилек. А Софию – другой.
– Примерь еще одно платье.
Он вышел, а я, кипя от злости, потянулась к голубому шелковому платью в пол с верхним
слоем из органзы, расшитой стеклярусом, без рукавов и с V-образным вырезом. К моему
облегчению, оно с легкостью скользнуло по моим бедрам.
– Всегда хотела тебя спросить, – заговорила я. – Это правда, что София мерила одежду у
тебя на глазах?
– Да, – отозвался из-за двери Стивен. – Но она была не голая, на ней было белье. –
Немного помолчав, он задумчиво добавил: – Комплект. Черное кружево.
– Она тебе нравится? – спросила я, продевая руки и натягивая платье. Когда он ничего не
ответил, я продолжила: – Забудь, я и так знаю, что да. – Я помолчала. – И этот интерес не
без взаимности.
– Это твое мнение или установленный факт? – уже не так спокойно спросил он.
– Мнение.
– Даже если бы она меня интересовала, я никогда не смешиваю работу и личную жизнь.
– Но если ты...
– Не собираюсь обсуждать Софию с тобой. Ты скоро?
– Да. Думаю, это платье вполне подходит. – Я повернулась, чтобы застегнуть застежку на
спине. – Можешь входить.
Зайдя в примерочную, Стивен окинул меня одобрительным взглядом.
– Годится.
Из-за тяжести расшитой узорами ткани платье приятно облегало тело. Пришлось
признать, что фасон в имперском стиле выгодно подчеркивает мои формы, а расширенная
юбка уравновешивает фигуру.
– Надо будет укоротить до колен, – решительно заявил Стивен. – Ноги, подобные твоим, следует выставлять напоказ.
– Красивое платье, – признала я. – Но чересчур яркое. Слишком сильный контраст с
волосами.
– Цвет идеально подходит к твоим волосам.
– Это не я. – Развернувшись, я кинула на него извиняющийся взгляд. – Мне неудобно в
одежде, которая заставляет
чувствовать себя настолько...
– Уверенной? Сексуальной? Притягивающей взгляд? Эйвери... с людьми, которые всегда
находятся в своей зоне комфорта, никогда не случается ничего интересного.
– Как человек, который покидал свою зону комфорта в прошлом, могу авторитетно
заявить, что значение этого опыта переоценивают.
– И все же... Если ты отказываешься меняться, то никогда не добьешься желаемого. И мы
сейчас даже не говорим о чем-то существенном. Это одежда, Эйвери. Нечто весьма
незначительное.
– Тогда почему ты поднимаешь из-за нее такой шум?
– Потому что устал видеть тебя одетой как монашка. И все остальные – тоже. Ты –
последняя женщина на земле, которой нужно скрывать фигуру. Давай купим тебе милое
платье, может, дизайнерские джинсы, парочку топов. И жакет...
В мгновение ока Стивен заручился поддержкой двух продавщиц, которые начали
приносить всё новую одежду всех цветов радуги. В один голос они втроем сообщили мне, что я покупаю больший размер, чем мне необходим, и в стиле, противоположном тому,
который должна носить женщина с моей фигурой.
К тому времени, когда мы со Стивеном вышли из "Неймана Маркуса", я купила голубое
платье, блузку с цветочным рисунком, пару футболок с добавлением шелка, дизайнерские
джинсы и обтягивающие черные брюки, шелковые шорты, сливовый кожаный жакет,
персиковый кардиган без пуговиц, костюм с юбкой матово-белого цвета и четыре пары
туфель. Все это были изящные и простые наряды, которые подчеркивали талию.
Если забыть про огромную сумму, которую я заплатила за наш склад-дом в Монтроуз,
никогда в жизни я не выбрасывала столько денег за один раз.
– Твой новый гардероб просто сногсшибательный, – сообщил Стивен, когда мы, держа в
каждой руке по сумке, выходили из магазина.
– Как и сумма, списанная с моей кредитки.
Он проверил сообщения.
– Сейчас к оптометристу. После этого в салон.
– Просто из любопытства, Стивен... в моем внешнем виде есть хоть что-нибудь, что тебе
нравится?
– Брови неплохи. И у тебя красивые зубы.
Пока мы ехали, Стивен небрежно поинтересовался:
– Ты когда-нибудь расскажешь, что же произошло между тобой и Джо Тревисом на
свадьбе у Кендриков?
– Ничего.
– Будь это правдой, ты бы сразу мне так и сказала. Но ты молчала полторы недели, значит, что-то все же случилось.
– Ладно, – признала я. – Ты прав. Но я не хочу говорить об этом.