На кухне пасторского дома стояла обычная тишина; две женщины убирались и мыли посуду после завтрака, но сегодня мирная дружественная атмосфера словно куда-то улетучилась. Нервозность Джоан выдавали побелевшие костяшки пальцев, яростно терших и без того чистую плиту, некогда открытое и милое лицо Клер приняло выражение отчужденности, свойственное ей последнее время. Джоан снова вернулась к причине разногласия.
- Мне это не нравится и все тут!
- Но ты никак не можешь мне объяснить, чем она тебе не нравится? - усталым голосом произнесла Клер.
Джоан закусила губу. Это была правда. Она не могла сказать Клер даже намеками про те тысячи мелочей, которые пугали и настораживали ее. Ну да, она видела Алли Калдер в машине с Полем. Но, может, он ее просто подвозил из чистой любезности, по-соседски. И как могла она сказать Клер, что инстинктивно чует в Алли соперницу, если не предъявляла никаких прав на Поля, если он никогда, несмотря на все ее усилия, не проявлял к ней ни малейшего интереса как к женщине. Она готова была заплакать от всего этого.
Клер продолжала сыпать соль на рану.
- Ты не хочешь оценить ее по достоинству, Джоан. Ты же знаешь, что всему, что умеет, она выучилась сама - готовить, шить; она сама сшила то платьице, в котором была вчера, я это выяснила. Алли очень способная. Вот что ей никак не дается - так это водить машину. Я обещала разузнать, не сможет ли Роберт научить ее. Или Поль.
Роберт. Или Поль. Сигналы тревоги где-то на заднем плане сознания Джоан достигли полной мощи.
- Научить ее водить? - она постаралась, чтобы голос не выдал волнения. - Мне кажется, это не совсем удачная мысль. - Она даже попыталась засмеяться. - Ты что, Поля не знаешь - да он за рулем настоящий Джекил и Хайд…
- Ну, пусть Роберт. Он с ней так мил. Сначала, правда, несколько набычился, но сейчас он явно рад видеть ее в доме, поверь мне.
Роберт? Да почему непременно либо тот, либо другой, хотела спросить Джоан. Но она видела, что Клер ничего не хочет слышать.
- Послушай, Клер, - сделала она новую попытку. - Не кажется тебе, что у Роберта и так дел по горло, чтобы еще учить кого-то вождению автомобиля? Ну, ладно, она в конце концов пришла сюда работать. Не значит же это, что тебе надо ее удочерить!
- Я бы с радостью!
Джоан совсем растерялась от этого неожиданного заявления.
- Удочерить ее! Но помилуй, у нее есть семья!
- Но у нее нет матери.
А у тебя нет ребенка! Ну конечно. О нет, подумала Джоан в тоске, нет! Этого быть не может! Это так жестоко. Судьба не может быть столь коварной! На память пришел последний визит девушки: Клер встречает ее у дверей и всячески обхаживает с такой любовью и материнским вниманием - ну вылитая Молли Эверард со своим выводком; вот она торопится в столовую с полной тарелкой утренних бутербродов и стаканом молока: копна темных волос так и кружится вокруг нежного девически белого облака, словно наседка над единственным цыпленком…
О нет. Сердце Джоан сжимается. Последние дни Клер перестала говорить о будущем ребенке. Джоан известно о тайном визите к врачу и неясных намеках на необходимость обратиться к специалисту пока не поздно. Она почувствовала, что здесь действуют мощные силы первозданной стихии, и признала их превосходство и неодолимость. И склонила голову.
- Ну, да… ну, да…
Спокойно попрощавшись, Клер ушла из кухни, и скоро Джоан услышала шум отъезжающей машины. Закончив уборку, она вышла в холл и взяла свое пальто и сумку. Дни становились короче, а вечера прохладнее. Джоан завернула в столовую. Алли Калдер сидела за столом, составляя из газетных вырезок книгу для выставки по случаю Столетия. Большая груда бумаг слева свидетельствовала о том, как успешно она справляется со своим делом.
- Я ухожу, - сказала Джоан, не замечая своей грубости: она даже не поздоровалась. - Когда закончите, оставьте книгу на столе. Я вернусь с работы и просмотрю.
- Хорошо, мисс Мейтленд, - спокойно ответила девушка. Смотри на здоровье, сама прекрасно знаешь, что ничего там не найдешь, можно было прочесть в ее глазах, уставившихся на Джоан. Вы и сами понимаете, что говорите это, только чтоб достать меня. Да, только ничего из этого не выйдет, мисс Мейтленд.
Джоан вспыхнула.
- И сохраняйте здесь полный порядок, - резко закончила она. - Очень важно, чтоб все было на месте, вы понимаете.
- Понимаю. - Глаза Алли потемнели и стали жесткими и холодными, что совершенно не вязалось с почти детски нежным личиком, на котором суровые испытания жизни не оставили следа, чего Джоан не могла бы сказать о себе, хотя ее детство и близко нельзя сравнивать с детством этой девочки…
- Миссис Мейтленд вернется только к обеду, но вы уже к тому времени закончите и уйдете, не правда ли?
Снова спокойный непробиваемый взгляд.
- Боюсь, что нет.
- Вы все успеете, если не будете прохлаждаться и попусту тратить время, болтая по телефону. - Джоан понимала, что все это чистый маразм, что она своим занудством напоминает старую деву-учительницу.
- Мисс Мейтленд, - даже в самом обращении было что-то саркастическое, она бросала его как вызов, - я не звоню отсюда никому. Мне незачем пользоваться здешним телефоном.
- Ладно, ладно, - Джоан сердилась все больше, испытывая при этом острое недовольство собой, но девушкой еще сильнее. - В общем, как закончите, можете уходить. Нечего здесь попусту торчать! И не забудьте уйти через боковую дверь, как я вам показывала. И не беспокойте преподобного Мейтленда в его кабинете. Ему нужна тишина, вы понимаете.
Преподобный Мейтленд! Если б только бедняга могла слышать самое себя! В каком возвышенном стиле она говорит о собственном брате. Алли повторила про себя: "Роберт". Он сам решит, нужно его беспокоить или нет. И что бы там ни бубнила "мисс Мейтленд", он не будет иметь ничего против, если его побеспокоят.
- Да, мисс Мейтленд.
Она отвела глаза. Ну вот и хорошо, мрачно подумала Джоан. Укажи ей место, будь стойкой, пусть знает кто есть кто. Все еще, может, не так плохо. И чего это она, в конце концов, так разволновалась? У Поля тысячи девчонок; и эта ничем не лучше других. А Роберт - чего она так трясется за него? Сейчас он выглядит гораздо счастливее и спокойнее, чем неделю-другую назад. Все как-то образуется. Должно! И она повернулась, чтобы уйти.
- О, мисс Мейтленд…
С очаровательной невинностью - прямо ангел во плоти - Алли остановила ее:
- Мне кажется, вам следовало бы знать, что у вас сзади видна комбинация и на зубах помада. - Она торжествующе улыбнулась. - Я просто подумала, что лучше сказать…
В своем кабинете Роберт услышал, как вздрогнул весь первый этаж, когда Джоан в бешенстве хлопнула дверью, уходя на работу. Клер тоже ушла. Он совсем один.
Впрочем, не совсем.
Бесшумно поднявшись из-за стола, он пересек кабинет и вышел в холл. Дверь в столовую была открыта, и он увидел уголок стола с грудами книг и бумаг, пару маленьких ручек, орудующих ножницами и клеем, изящную круглую головку, склоненную над работой, водопад серебристых волос…
Он так же бесшумно вернулся к столу, оставив дверь открытой. Просто поразительно, как быстро он привык к ней, как спокойно ему в ее присутствии. И чего было поднимать такой шум из-за пустяков, - решил избегать ее, запретил себе встречаться с ней! Хотя тогда он поступил правильно, но и сейчас все идет хорошо! Даже удивительно, как все вышло. Он так беспокоился из-за Клер, а это сама Клер, его возлюбленная Клер совершенно непреднамеренно, без чьей-либо указки, увидела, что в девушке есть что-то необычное, что-то такое, ради чего стоит проявить к ней интерес, и ввела ее в дом, не поколебавшись ни на секунду.
В общем, все идет хорошо. Теперь она здесь, и он может получше узнать ее, выяснить, как она жила, подумать, чем он может быть ей полезен как пастырь и как друг. Он чувствовал, что в ее жизни было нечто такое, чего он пока не понимал. Роберт уже не раз ловил на себе странный глубокий взгляд, но и в нормальном общении он чувствовал, что девушка наблюдает за ним, как бы присматриваясь. Что бы ни мучило ее, он должен до этого докопаться, сколько бы времени это ни заняло. Но в то же время он чувствовал какое-то безотчетное беспокойство, какое-то нетерпение, будто он всю жизнь чего-то ждал… но чего? И это беспокойное ожидание было связано с ней.
Но это не было беспокойство физического влечения, в этом он уверен. Она привлекательна, это правда - и не просто привлекательна - каждая линия ее тела, каждое движение всего ее существа в своей естественности и невинности были само обаяние. Он любил смотреть, как движется она по дому, и поражался, как буквально светлели комнаты мрачноватого старого дома, стоило ей появиться там. Но он был ее работодатель, ее священник, человек, намного ее старше, наконец, счастливо женатый мужчина. С ним она находилась в полной безопасности. Он мог наслаждаться ее Богом данной красотой, не чувствуя ни малейшего искушения воспользоваться ею. Все это было просто немыслимо, непростительно, достойно презрения. Он доказывал это себе каждый день ее присутствия здесь. Он может это подтвердить и сейчас. Движимый внутренним порывом, Роберт отбросил работу и пошел в столовую.
Алли почувствовала, что он идет к ней, каким-то странным животным чутьем, и ее глубокой синевы глаза уже смотрели на дверь. Безотчетно она потянулась к транзистору.
- Извините, вас беспокоит? Я думала, что сделала совсем негромко.
- Да нет, что вы. Все нормально, - улыбнулся он. - Меня это совсем не беспокоит.
Глаза у него такие добрые, такие ясные, а когда он так улыбается, у него появляются такие морщинки - просто закачаешься, подумала она. Ах, если б только он не был тем, что есть.
- Я просто… я просто собрался выпить чашечку чая, - продолжал он. - Хотел спросить, может, вы тоже не откажетесь?
В ответ она улыбнулась, и эта улыбка на маленьком чуть настороженном личике показалась ему внезапно вышедшим из-за туч солнцем.
- О да, - сказала она. - Конечно. Да. Не откажусь.
ОСЕНЬ
11
От нее исходил такой чистый запах, будто она полчаса назад купалась в детском шампуне Джонсона. В замкнутом пространстве машины он ощущал особую духовную и физическую близость. Длинные пряди пепельных блестящих волос закрыли от него ее лицо, но он помнил его сосредоточенное выражение - дуги бровей сошлись в одну прямую линию, кончик розового язычка чуть заметно высунулся между крепко сомкнутых губ. Он почувствовал, что улыбается. Ну кто бы подумал, что можно получать такое удовольствие от уроков вождения!
- Расслабьтесь, Алли! Это всего-навсего мотор, а не свирепое чудовище. Он вас не унесет, не бойтесь.
- Но так уже раз было. - Голос ее звучал громче обычного, манеры стали более раскованными, даже смелыми. Она явно не собиралась упускать полученный шанс.
- Что вы хотите сказать?
- Я уже пробовала учиться водить, - она бросила взгляд искоса, желая видеть его реакцию, - машина как раз и унесла меня, представляете? Прямо в дерево.
- Врезалась в дерево? Когда же это было?
- Перед окончанием школы. У одного мальчика была своя машина. И мне удалось уговорить его поучить меня водить.
Неважно как, подумала она. Да он слишком возвышен, чтоб спрашивать об этом.
- Но толку от этого не было. В первый же раз я потеряла управление и вылетела с дороги. Машина всмятку.
- Бедняжка Алли! Это было, вероятно, ужасно!
Она подумала, склонив голову набок.
- Да нет, не особенно. Машина-то не моя. Я расстроилась только, что так никогда и не научусь водить, что всегда буду во что-нибудь врезаться.
Он засмеялся.
- Ну, если дело только в этом, то все проще. Наметь себе дерево, в которое собираешься врезаться, и мы точно проскочим мимо него!
Она засмеялась в ответ каким-то неожиданно низким смехом и ослабила хватку на рулевом колесе.
- Ну что ж, уже лучше, - ободряюще заметил Роберт. - Никогда не встречал такого способного ученика, как вы.
Снова почти вызывающий взгляд искоса.
- Вообще-то правда… Я быстро всему учусь. Мне нужно только, чтобы кто-нибудь показал, как надо.
Наступила пауза. Внезапно он почувствовал себя не в своей тарелке, почти на грани паники. Похоже, она заигрывает с ним, прямо заманивает. Роберт нахмурился. Надо не позволять ситуации выходить из-под контроля - это его вина. Он отвернулся.
Подобно чуткому барометру ее настроение мгновенно изменилось. На смену самоуверенности пришла робость.
- Ну вот, - забормотала она ни к селу, ни к городу. - Ну вот, я же говорила, вот опять, ну вот.
Он до сих пор никак не мог привыкнуть к ее странной манере выхватывать что-то из сказанного им и возвращать в виде полуответа-полуутверждения.
- Что вы имеете в виду? - уже в который раз за последние дни спрашивал он ее.
- Вообще-то я учусь быстро, правда ведь? Потому что мне многому надо научиться. Но я не могу научиться у вас - ведь так?
Костяшки пальцев у нее побелели: с такой силой она снова вцепилась в руль. И вновь он всем существом почувствовал ее близость, золотистый пушок на руке, линию бедра под тонким хлопком юбки. Лето было на исходе; с каждым днем становилось прохладнее и грустнее - сколько еще пробудет с ними это очаровательное существо, это дитя-цветок? В первый раз он вдруг увидел будущее без ее легкой ладно скроенной фигурки, ее нарядов, подчеркивающих каждый изгиб, каждую ямочку на девичьем теле; еще совсем немного - и она уйдет из его жизни, и не будет больше приходить в их дом три-четыре раза в неделю. У него было такое чувство, что время начинает двигаться вперед слишком быстро.
Напряжение в машине стало почти осязаемым.
- Помедленнее, не давите так на акселератор, - он перехватил управление. - Не гоните. Зачем так гнать?
- Это вам незачем гнать.
- Что вы имеете в виду?
Ну что он, действительно, заладил одно и то же? Почему из-за нее он чувствует себя чужаком, пытающимся понять язык, на котором он в жизни не говорил?
Она аккуратно сделала поворот и подумала, прежде чем ответить.
- А с какой стати вам гнать? У вас уже что-то есть, вы в своей жизни кое-что сделали, вы здесь, на своем месте, у вас все в порядке.
Ему показалось, что откуда-то сзади повеяло холодом. На своем месте? Все в порядке? Да так ли это? Он передернул плечами и почувствовал подступающую волну горечи. Может, в ловушке - это правильнее. Да о чем он говорит? Он избрал эту жизнь, он следовал своему призванию. Конечно, он должен с этим согласиться! На месте, в порядке - ну да! Что здесь плохого? Это замечательно, миллионы людей об этом мечтают.
- Ну в известном смысле, да. Но я надеюсь, и у вас все в порядке.
- Еще бы не в порядке! У вас положение, у вас работа! А у меня, у меня ничего нет.
- Ну будет, Алли! - запротестовал он. - У вас есть…
- Что? Что у меня есть?
В голосе ее не было и капли жалости к себе. А сразу посуровевшее лицо ясно давало понять, что она с таким же безжалостным презрением выслушает любое утешение, если он попытается с таковым обратиться к ней. Здесь, в уединении замкнутого пространства кабины, вдали от дома, она отбросила все формальности их отношений и обращалась к нему совершенно иначе. Сейчас она была предельно откровенна, ничего не скрывая от него и ничем не защищаясь. Снова его охватило острое желание помочь ей, исцелить, удержать эту трепещущую, уносимую ветром птаху в руках хоть ненадолго, прежде чем отпустить на волю.
- Но у тебя есть дом, Алли, семья - люди, которые тебя любят…
- Люди, которые…
Она вспомнила тот последний вечер, когда у них был Мик Форд, и двое взрослых мужиков заставляли ее сидеть с ними весь вечер, готовить им жратву и приносить выпивку, опустошать пепельницы, но главное - слушать невыносимо дебильный треп, который становился все более мерзким, пока оба не вырубились.
- Люди, которые любят меня…
В остервенении она отбросила волосы со лба. Он не мог понять, действительно ли в уголках ее глаз закипели слезы, или это ему показалось. Она попыталась притормозить, чтобы переключить скорость, и беспомощно дергала рычаг.
- Выжми сцепление - медленно - переключи на нужную скорость. Нет, нет, это задний ход, попробуй вторую.
- Да я могу. Просто нога не туда попала. - В ее голосе вновь зазвучали непокорные нотки.
- Ничего, ничего, все бывает. На этой старушке не только твоя нога ошибается. Еще раз выжми сцепление, помедленней.
Машина снова начала набирать скорость, но ни критиковать, ни обсуждать ее действия не хотелось. Ему было не до этого.
- Знаешь, Алли, для нас - для нас обоих - ты стала чем-то большим, чем просто приходящий помощник по административным делам. Если у тебя какие-то проблемы - надеюсь и очень прошу помнить, что ты можешь всегда обратиться ко мне за помощью.
Машина завиляла из стороны в сторону.
- Ну да, конечно…
Маленькие ручки вцепились в руль. Он всем существом чувствовал, как напряженно работает ее голова.
- Благодарю вас, Роберт. Да, я знаю, что вы заботитесь обо мне. - Он почувствовал, как между ними медленно, незаметно растет напряженное отчуждение. - И я обязательно приду к вам за помощью, если понадобится. Поживем - увидим! - Она взглянула на него с победоносной улыбкой и притопнула ногой. Машина дернулась и рванула вперед на бешеной скорости.
Конец лета; в этом всегда есть что-то отчаянно грустное. Что было, того не вернешь, а будущее не сулит особых радостей. С удивлением поймав себя на сих философских размышлениях, Поль продолжал шагать вниз по тропинке, вьющейся среди утесов, на последний в это лето пикник на пляже - паломничество со складными стульями, пляжными зонтами и тяжело набитыми сумками-холодильниками. Позади шли до предела навьюченные Джоан и Клер. Роберт чуть задержался на вершине утеса, чтобы бросить взгляд на море. Внизу открывалась совершенная чаша бухты Крушения, вдали на многие мили тянулись дюны. Впервые в жизни этот пейзаж поразил его своим меланхолическим пустынным видом: здесь можно пропасть… умереть - и никто даже не спохватится.
"Ну вот, по крайней мере Роберт намного спокойнее и собраннее эти дни", - не без грусти отметил Поль. Неплохая была идея дать им помощницу! И как это его осенило предложить Алли в пасторский дом! Как оказалось, она прямо рождена для этой суеты со Столетием, с места в карьер влезла во все мелочи, поняла, что от нее требуется, и будто играючи, незаметно все переложила на свои плечи. Как знать, может тут-то и вся заковыка: Роберт слишком много берет на себя, и распределить работу некому. Теперь у него прямо девичник - и неизменные услуги "Бюро по найму Поля Эверарда", лучшего из лучших. Алли просто здесь все оживила.