- Если бы вы ходили в церковь, Микаэль, то могли меня там увидеть. - Сердясь и досадуя, она старалась не спускать глаз с Поля, в то время как Мик кружил ее со всем щегольством коротышки, решившего показать, на что он способен.
Он был совершенно непробиваем.
- Что правда, то правда, я не великий ходок в церковь. Предоставляю это умникам, вроде вашего братца. Но вы здесь в свое удовольствие, чего нельзя сказать о вашем преподобном братике.
И он кивнул на Роберта, который как раз проходил мимо них, согнувшись под тяжестью повисшей на его руке Молли. Джоан посмотрела туда, куда указал Мик. Глаза Роберта были прикованы к танцующему на площадке Полю, а их выражение потрясло Джоан.
Поль? Почему бы это Роберту наблюдать за Полем? Она украдкой пыталась проследить траекторию его взгляда. Поль развернул свою партнершу, и на сцене появилась Алли Калдер. Она вся раскраснелась и была очень оживлена; изгибаясь в кольце сильных рук Поля, она весело смеялась его шуткам. И вдруг в секунду все изменилось. Она перехватила устремленный на нее взгляд Роберта, в котором было столько отчаяния и боли, и вздрогнула, словно ее ударили. Джоан видела, как глаза их встретились, и между ними произошел безмолвный напряженный разговор. Затем Роберт шагнул на площадку и похлопал Поля по спине.
- Разрешите?
Он взял девушку за талию и они застыли неподвижно, словно парализованные, не слыша музыки, погруженные в свой мир. Окружающее будто исчезло, растаяло для них в этот краткий миг остановившегося времени. Для них существовала только безбрежная гулкая тишина и биение их сердец.
- Эй!
Тишина раскололась, рассыпалась вокруг них, как осколки разбитого зеркала.
- Разрешите!
Хохоча от восторга, Поль сграбастал Алли из рук Роберта.
- Если вы не собираетесь танцевать, преподобный, - со смехом вскричал Поль, - я, пожалуй, верну ее!
Но мнение девушки он не спросил. Вся дрожа, она повернулась на каблуках, вырвалась из рук Поля и, плача, бросилась вон из зала.
- Эй, Алли!
Ошеломленный и сбитый с толку Поль побежал за ней. Но у двери путь ему преградила медвежья туша Джима Калдера.
- Что ты сделал с моей дочкой, Эверард? - взревел он. - На сей раз я тебе покажу, - клянусь Богом, на сей раз я тебе покажу!
С досадой Поль уставился на него.
- Ты пьян, Калдер! Не цепляйся ко мне! Я не сказал ничего обидного для Алли. Я хочу только понять, в чем дело! - Он выскочил наружу, крича: - Алли! Алли! Где ты?
В темноте стоянки он увидел сверкнувшие светлые волосы и побежал туда. Девушка плакала; щедро наложенная косметика размазалась пестрыми полосами, цвета смешивались в грязные подтеки. Он попытался успокоить ее дурацкой шуткой.
- Но послушай, Алли, я знаю, что я худший танцор в мире, но…
- Это не ты. Ты тут ни при чем.
- Так что же?
Молчание и слезы.
- Послушай, я могу помочь тебе, Алли… я твой друг… я правда хочу помочь…
Слезы и молчание.
- Давай капельку пройдемся, а? Или хочешь, я от везу тебя домой?
- Никуда ты ее не отвезешь, Эверард! Прежде тебя из города вывезут!
Перед ними, раскачиваясь и махая кулаками, стоял в дымину пьяный Калдер. Разразившись новыми рыданиями, Алли скрылась в ночной тьме.
- Алли! - в отчаянии кричал Поль. - Остановись! Ради Бога!
Люди выбегали из зала: сейчас все соберутся здесь. Поль всячески пытался отделаться от яростно наседающего Калдера. Нет, не лежит душа у него драться с этим пьяницей - он и тогда чуть сквозь землю не провалился от стыда, уложив этого подонка, хоть тот и сам напрашивался! Ах, если бы как-нибудь добраться до Алли…
- Ну, давай, давай, - подзуживал Калдер. - Ведь сам лез на рожон, так и получай. Чего ж это ты, струсил? Вот сейчас и получишь по заслугам, будешь драться или не будешь, Эверард, сейчас самое что ни на есть время!
От этого потока ругательств и проклятий и от бессмысленного размахивания руками его совсем одолела одышка.
- Вбей ты себе в свою тупую башку, Калдер, и уразумей, наконец, - выкрикивал Поль. - Я не хочу драться ни с тобой, ни с кем-либо другим! - Сильно толкнув Калдера в грудь, он воззвал к топчущимся в недоумении вокруг них людям. - Ну-ка, кто-нибудь там, попридержите его! Он тронулся! Не могу же я драться со старым пьяницей!
- Пошли, Джим!
Вездесущий Мик Форд был тут как тут, как всегда на подхвате; обхватив старика за пояс, он повел его прочь.
- Сюда, сюда, ну давай, раз-два.
Он ловко дотащил спотыкающуюся, стенающую тушу до своего фургончика, припаркованного неподалеку, и аккуратно погрузил в открытую часть машины.
- Ну, вот, порядок, Джим, теперь ты не вывалишься. На сегодня убийств хватит, будя!
Ты сделал так,
Что я влюбилась,
А я так не хотела,
А я так не хотела…
В глубине зала оркестрик наигрывал как ни в чем не бывало, даже не заметив разразившегося скандала. Однако желающих танцевать совсем не было. Продрогшие под пронизывающим ветром люди толпились на крыльце, не зная, что предпринять.
- Что случилось с Алли? - раздраженно спросила Клер. - Роберт, я считаю, что тебе надо поехать к Калдерам и посмотреть, все ли с ней в порядке.
Но он не отвечал, с холодным безразличием отметила Джоан. Вместо него ответил Поль.
- Я поеду за ней на "додже", разыщу и отвезу домой. Она не может далеко уйти.
- И не знаю, - выразила свое сомнение Клер. - Боюсь, не было б беды. Ты же сам знаешь, что действуешь на ее отца, как красная тряпка на быка.
- Ерунда. Он теперь до утра будет пить с Миком Фордом. Я верну ее, и я буду не я, если не докопаюсь, что там так ее достало!
- Выбрось это из головы, Поль. - В голосе Роберта слышалась жесткость, которой раньше они за ним не замечали. - Просто поезжай и посмотри, все ли с ней в порядке. И позвони мне домой - как бы ни было поздно - скажешь, как она, ясно?
ЗИМА
16
Что-то случилось. Что-то очень неправильное. Все было из рук вон плохо. Никогда Джоан не видела Роберта таким. Казалось, в сердце его ноет незаживающая рана. Всю жизнь прожив рядом с этим человеком, горячо любя и понимая каждое его душевное движение, она всем сердцем болела за брата. Но никогда еще не чувствовала себя такой беспомощной. Чем она может помочь? Если б только знать причину! Если б только знать, как помочь ему. Ведь она всегда умела это сделать!
- Еще кофе, Роберт? - подступала она.
- М-м-м-м? А, нет.
В столовую вошла Клер. Она складывала в сумку учебники, нужные сегодня для работы. Взгляд ее упал на Роберта, с отключенным видом сидящего за столом перед чашкой давно остывшего кофе.
- Бог ты мой, Роберт, ты все еще здесь? Я думала, сегодня твой день посещать госпиталь - навестить шахтеров, пострадавших от обвала.
Он взглянул на нее холодным, почти невидящим взглядом.
- Я думаю, что сам разберусь со своими делами, Клер, спасибо.
Наступила неприятная пауза.
- Да я так, напомнила просто, думала, ты забыл. - После некоторых колебаний решилась вставить Клер.
Но его уже и след простыл.
* * *
- Что-то давненько вас не видно, преподобный. По горло были заняты? Еще бы, столько дел с этим Столетием, а? Ну, слава Богу, теперь все позади. На ближайшую сотню лет, правда? Чашечку кофе не желаете, а?
- Да, будьте любезны, Вик.
Он должен увидеть ее. Надо рискнуть. Все лучше, чем это бездействие - от него только боль и боль. И все же явиться в кафе вот так открыто - разумно ли это? Что он здесь делает? Тем более, что еще с улицы он заметил, что ее здесь нет. Может, в подсобке?..
- Лучший кофе, преподобный. Это лучший кофе во всем Брайтстоуне. Вот только попробуйте, сами увидите.
- Благодарю.
- Как поживаете, что поделываете? Вы что-то выглядите не того, уж извините, что лезу. Не больны ли часом, а?
Роберт подвинул табурет, взял протянутый кофе, уселся за стойку и попытался выдавить из себя улыбку.
- Да нет, все в порядке. Нет такой болезни, которую бы не излечил ваш знаменитый кофе.
В углу за столиком сидели брайтстоунские пожилые дамы, торопясь поделиться новостями за неделю. Кажется, его прихожанки, как-то тупо отметил Роберт. Не хватает только, чтоб видели, как он гоняется за девчонкой… может, и повезло, что ее нет. Хотя вроде сегодня ее день. Впрочем, полной уверенности в этом не было.
- Выдали все, как я велел?
- Да, Вик.
Он сидел спиной к улице и не слышал, как звякнула дверь. Она входила в молочный бар, с отсутствующим видом направляясь за стойку с сумкой, полной мелочи, наменянной в банке.
- Все монеты, какие вы просили и сколько нужно - вот.
Алли повернулась и увидела его. Встретившись с ним взглядом, она отшатнулась, и все краски исчезли с ее лица. Затем глаза загорелись гневом и яростным негодованием, как тогда, во время праздника. Она повернулась к нему спиной и ушла в подсобное помещение позади стойки.
- Здравствуйте, Алли.
Она не ответила.
Вик был поглощен пересчитыванием мелочи.
- Эй, я тебе, кажется, давал десять баксов, - раздраженно заворчал он. - Где остальные деньги? И принеси преподобному еще кофе!
Двигаясь как робот без всякого выражения на лице, она взяла кофейник и направилась к Роберту. Он бросил взгляд на Вика. Хозяин кафе весь ушел в пересчитывание содержимого пакетиков с монетами.
- Мне надо было повидать тебя! - страстным шепотом начал он.
Она бросила на него взгляд, полный ненависти, и прошипела:
- Заблудились!
Вик поднял голову.
- Ну, чего стоишь там, девушка? У тебя куча дел!
Она пошла прочь. Роберт видел, как она уходит, оставляет его, удаляется.
- Вы часто купаетесь, Вик? - в отчаянии закричал он. - Я люблю ходить на мыс, гулять по берегу, купаться, если можно. Малость холодновато сейчас, конечно, но я все равно каждый вечер туда наведываюсь.
- Не может быть, - пробормотал Вик безразличным голосом.
- Да, да! Почти каждый вечер! На закате лучшее время, я вам скажу!
Он возвысил голос, чтобы его было слышно в подсобном помещении кафе, и почти кричал. Однако не мог быть уверен до конца, что она его слышит. Вик уставился на него в недоумении и даже встревожился, словно преподобный рехнулся. Да, наверное, так оно и было. Бог ты мой, что он делает, таким идиотским способом пытается назначить ей тайное свидание?..
- Роберт!
Это была Молли Эверард. Он сделал неимоверное усилие, чтоб не выдать свое смятение. Что она слышала? И насколько поняла?
- А мы тут с подружками судачим, и вдруг слышу твой голос. Что-нибудь случилось? Что ты здесь делаешь?
- О, просто проезжал мимо, думаю, заскочу, выпью чашечку кофе.
- С тобой все в порядке? - Молли внимательно смотрела на него. - Выглядишь ты не очень…
- Да что вы, все отлично. Отлично. Просто решил выпить чашечку кофе, чтоб взбодриться. Ну, ладно, мне пора. Всего хорошего, Вик. Всего хорошего, Молли. Увидимся.
Молли посмотрела на удаляющуюся фигуру и рассмеялась.
- Да, это не самая лучшая реклама твоему хваленому напитку, Вик!
И они уставились на чашку кофе, так и оставшуюся нетронутой.
Купаться, опять? В такую погоду? Днем, бывает, солнце выглянет на пару часиков, тогда воздух малость нагреется, даже в начале австралийской зимы. Но на закате, простите, теплом и не пахнет. А он купаться. Каждый вечер, всю неделю. Клер недоуменно покачала головой, пересекая холл пасторского дома. Что-то здесь не так. Интересно, знает ли что-нибудь Джоан - если он ей еще доверяет…
К немалому ее изумлению, вечно занятая Джоан неподвижно сидела в эркере кабинета, выходящего на бухту, и смотрела в море.
- Джоан, чего ты свет не включаешь? Солнце уже садится.
- Да нет, все нормально. Ты уезжаешь?
- Да, к маме. Не знаю, когда вернусь - не ждите меня. Роберт пошел купаться.
- Да, знаю.
Клер помешкала.
- Странно как-то, это купание вдруг ни с того, ни с сего, ты что думаешь?
- Не знаю, что и сказать. - Джоан передернула плечом. - Пройдет. На следующей неделе он уже думать об этом забудет.
Клер улыбнулась.
- Надеюсь, ты права - как всегда. Ну, пока.
- Пока.
* * *
Купаться.
Опять.
Даже Клер - Клер, с головой погрузившаяся в свои печали насчет ребенка, - и та заметила.
А если не купание - то прогулки. Долгие - по два часа и более блуждания по мысу, маршруты, после которых он возвращался домой измотанный физически, но такой же издерганный душевно, о чем свидетельствовали неестественный блеск в глазах и нервозность. Слава Богу, хоть Клер не очень все это замечает: у нее свои ежемесячные разочарования, и каждый раз это как маленькая смерть, после которой наступает период траура. И к тому же Клер так скучает без этой девушки после окончания празднования Столетия; она сама признавалась. Но рано или поздно даже Клер заметит - не сможет не заметить…
Но что? Из окна Джоан видела, как Роберт носится по мысу, словно за ним гонятся все силы ада. В сотый раз пыталась она собрать все в цельную картину и осмыслить то, что ей известно. Роберт переживает какой-то кризис, здесь ее не проведешь. Она видела, как он следил за Полем и этой девушкой на балу. Тогда она впервые обратила внимание на то, как странно он себя ведет. Здесь явно что-то не то.
Ну, положим, тогда он впервые понял, что Поль в своих чувствах зашел слишком далеко. А он не мог допустить, чтобы его шурин, брат Клер, связывался с этой девицей. Девочка рассказывала Клер о своей матери и родственниках (вернее, отсутствии таковых!), к тому же Роберт теперь познакомился с ее драгоценным папашей.
Он что-то знает - это как пить дать! - что-то ужасное об этой девушке и ее семейке, какую-то страшную тайну ее прошлого, и поэтому всеми силами пытается не дать Полю влезать в эту историю. И уж, само собой, он не может рассказать об этом, и в первую очередь Полю, пока, во всяком случае, не выяснит, действительно ли намерения Поля в отношении этой особы достаточно серьезны в матримониальном плане или это его очередное увлечение в бесконечной веренице флирта и побед, никуда не ведущих и ничем не кончающихся.
И потом Клер. Эта чертова девица замешана и здесь, со злобой думала Джоан. Любой муж будет обеспокоен чувствами своей жены, столкнувшейся с угрозой бесплодия. Когда эта девушка была здесь, Клер казалась счастливой, от этого никуда не уйдешь. "И вообще, то была прежде всего идея Клер - пригласить сюда девчонку, я бы и на порог не подпустила эту маленькую шлюшку!" - злобно ярилась Джоан, - хотя - ну да, конечно! Ведь это Поль порекомендовал и ввел ее в пасторский дом…
Итак, все было распрекрасно, пока она находилась здесь. И вот ее нет. Не пытается ли Роберт заполучить девицу обратно каким-нибудь образом, так, чтоб она была здесь уже на законных основаниях во ублажение Клер? Как все это устроить, на какие средства: денежные затруднения давали себя знать все более настойчиво после всех этих расходов, связанных с поездкой в Сидней, квартальных счетов, посыпавшихся в связи со сменой сезона и началом затяжной зимы, и еще эта машина, которая становится все менее и менее надежной?
Каждое из этих соображений могло быть реально - а то и все они вместе. Но это не все. Она знала, есть что-то еще. Маленькое облачко страха замаячило в ее сознании. Торжественная служба в честь Столетия явилась воистину большим успехом, об этом говорили все. Она была прекрасно организована и как никогда блестяще проведена Робертом - выбор песнопений, новые молитвы, специально им написанные к случаю, и особенно трогательная, сильная и проникновенная проповедь, потрясшая всю паству. Но архиепископ не явился. А епископ, хотя это и лестно, прибыл прямо к началу службы и отбыл фактически сразу же по ее окончании, якобы призываемый другими заботами. И с этого воскресного вечера Роберт в таком подавленном состоянии - столь задерганный и раздражительный.
Да вот, кажется, где собака зарыта! Вот оно! Уж кому как не ей знать, насколько честолюбив Роберт, как жаждет он продвижения, лучшего места, более широкого поля деятельности, более многолюдной паствы, более достойного поприща для его веры и дела. Она знала это так хорошо, потому что сама желала для него того же, об этом только и мечтала. Он почувствовал, что две высокие и могущественные особы пренебрегли им. А значит, впереди еще пять, десять, а то и двадцать пять лет в Брайтстоуне, как это было с его отцом. И душа его вошла во тьму ночи.