Держа скомканную записку в руке, он потянулся к дверной щеколде и остановился как вкопанный. Ему почудился какой-то шорох. Он застыл, прислушиваясь, сердце тяжело колотилось в груди, нервы напряглись до предела. Неужели Клер возвращается домой, о Господи! - только этого не хватало! Он столько прождал, чтобы убедиться, что Джоан наконец легла спать. Ему надо выходить.
Он заставил себя подождать еще немного, ровно столько, чтобы сердце стало биться нормально. Затем одним ловким движением распахнул дверь и выскользнул в ужасную ночь.
Машина Поля! Почему она здесь - прямо у крыльца, ключи не вытащены, дверца распахнута? Не ломай себе голову, подталкивал его утомленный мозг, шевелись! Через несколько минут, промокший до нитки и трясущийся от озноба, отчаявшись сдвинуть с места свою машину, которая наотрез отказывалась заводиться под проливным дождем, он мчался на машине Поля, не думая ни о чем, кроме того, что кто-то в нужный момент помогает ему.
Свирепый ветер гнал по обезумевшему морю могучие валы. Грохот волн, с неистовой силой бьющихся о зазубренные камни, перекрывал даже вой бури. Вдруг его пронзила мрачная мысль: в такую-то ночь умирать…
Но умереть вот так - Боже упаси! Из неупокоенной могилы прошлого на него воззрились, словно живые, отец и мать; в глазах их стоял упрек. Рассудком он понимал, что это фантомы его измученного воображения и издерганных нервов, но ему стоило огромного труда не закричать:
- Прочь! Оставьте меня! Прочь!
Ну, вот наконец - благодарение Богу - и бухта Крушения. Она где-то здесь у обрыва. Остановив машину, он схватил плащ Поля с заднего сиденья и, накрыв им голову, бросился в ураган, выкрикивая ее имя:
- Алли! Алли! Я здесь!
Боже, да где же она? Стараясь ступать осторожно, он двинулся вперед; рев бушующего моря становился с каждым шагом сильнее. Ты подошел слишком близко, слишком близко! - звенело у него в голове, слишком близко к краю обрыва! Не могла же она быть еще ближе к ужасающей притягивающей бездне.
- Алли! Где ты? Алли!
- Роберт! Мой отец - он хочет убить меня! Мне пришлось бежать!
Истерично рыдая, она выбежала из темноты прямо в его объятия.
- Алли! Что…?
- Я не могу больше возвращаться к отцу! Я должна пойти в пасторский дом и там остаться, пока ты не найдешь для нас место - и все…
- Алли, послушай! В пасторский дом нельзя! Моя сестра знает! Джоан знает!
- Знает? - Она отупело уставилась на него, волосы ее прилипли ко лбу как у утопленницы, зубы стучали. - Джоан?
- Она знает! Она видела, как мы были вместе вечером. Она угрожает рассказать все Клер, в приходе, всем, всем, если я не откажусь от тебя.
Ах, вот оно что. На ее личике отразился страх, смешанный с восторгом.
- Ты этого не сделаешь - не сможешь. А если она знает, рано или поздно узнают все. Нам надо бежать вместе. В Сидней!
Она пришла в возбуждение, он видел, детское воображение разгорелось при мысли о бегущих любовниках, настоящей любви, преследуемой и торжествующей вопреки всем и вся. Он знал, что сейчас ему придется пронзить ее сердце кинжалом.
- Я не могу, Алли. Не могу вот так взять и убежать. И тебе тоже незачем это делать. Я найду какое-нибудь безопасное место - скажем, у Молли Эверард - и Джоан слова никому не скажет. Я обещаю тебе, что…
- Молли Эверард?
Он понимал, что она все читает по его лицу.
- Потому что, Алли, - я не могу тебя впредь видеть - я больше тебя не увижу. Я обманул тебя, говоря, что люблю…
- Нет!
- …потому что я не свободен. Я связан по рукам и ногам. Я дал обет перед Богом и перед женой, которую взял перед Его ликом. Здесь много людей, надеющихся на меня - нуждающихся во мне. Я не могу так уйти - сбежать от них.
- Нет! - Она тяжело обвисла в его объятьях. - Не можешь же ты вот так взять и отбросить меня! А что со мной? Или моего слова здесь нет? Ты заблуждаешься, Роберт, ты глубоко заблуждаешься! Ты любишь меня, и ты это знаешь!
Он почти ничего не видел сквозь марево боли.
- И всегда, всегда буду! - Он прижал ее к себе. - Прощай, моя любовь, - прошептал он. - Это прощание. - Он прижался оледенелыми губами к ее бледным и холодным как камень губам. - Прощай!
- Эвер-а-а-а-а-а-рд!
Такой вопль мог исторгнуться только из глотки поджариваемого в аду дьявола. В следующую же секунду сильный удар в голову чуть не сбросил Роберта вниз. Он рухнул на колени, тут же вскочил и оказался лицом к лицу со своим обидчиком.
- Вы! Вы! - Что-то щелкнуло в голове у Калдера. - Вы! Все время это были вы! Господи Иисусе! Вы, грязный, вонючий ублюдок, я убью вас…
Взвыв как сам дух смерти, он бросился на Роберта. Инстинктивно вытянув руки для самозащиты, Роберт нагнул голову и отпрянул, изо всей силы оттолкнув от себя старика. Джим пролетел мимо него и слишком поздно разглядел во тьме узкую полоску, отделявшую их от края утеса.
- Н-е-е-е-е-е-е-т!
Ноги его скребли землю, как гребет задними лапами пес, он пытался затормозить свой бег, но слишком тяжела была его туша. Он поскользнулся, упал и в отчаянии заскользил в каком-то замедленном движении к краю.
- Нет! Н-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-т!
Исторгнутый вой смертельного ужаса и крик Алли слились в демоническую музыку, перекрывшую бурю. Очнувшись, Роберт бросился на землю у края обрыва и попытался схватить Калдера. Пальцы его коснулись старика, и на секунду его железная лапа сомкнулась на его предплечье и затем вцепилась в руку. Но когда над ревущим и кипящим морем вспыхнула очередная молния, яркий свет вырвал из мрака калдеровские глаза, лицо и в последний миг - руки, тщетно хватающие пустоту, и потом его тело исчезло за краем обрыва и устремилось в бесконечном воющем падении вниз, в торжествующие объятья жестоких черных камней.
19
Этот крик застыл в ушах двух свидетелей на всю оставшуюся жизнь. Казалось, он прозвучал прямо из загробного мира.
- Папа! Папа! Папа!
Ему пришлось удерживать ее. В невменяемом состоянии она чуть не бросилась вслед за человеком, который еще секунду назад стоял перед ними во всей гордыне и ярости жизни. А перед внутренним взором потрясенного Роберта низвергалась с крутизны машина, и пожилые мужчина и женщина, падали, падали… вниз… вниз…
Он закинул голову и завыл.
- Алли - они ушли. Он ушел! Они мертвы! Все мертвы.
- Не может того быть! Не может!..
- Помощь! Нужна помощь!
Он повернулся, чтобы бежать. Пронзительный крик остановил его.
- А как же я?
Ничего не приходило ему в голову. Он не мог отвести ее в пасторский дом и препоручить нежным заботам Джоан. Что же делать?
- Стой здесь, Алли, - под деревом. Я туда и обратно.
- Нет!
- Но я должен, Алли! Вдруг он еще жив! Тогда, если поднять тревогу, есть шанс! - Дот шанс, которого не было у них - у папы и мамы, - тупо крутилось у него в голове, - тот шанс, который я должен дать Джиму, что бы там ни было". - Я мигом, буквально туда и обратно. Я вернусь за тобой, обещаю.
Говоря это, он отрывал от себя ее пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в его руку и шею.
- Не оставляй меня, Роберт! Не оставляй меня!
Ее отчаянный крик звенел в его ушах, вторя крику ее отца, и заставлял действовать. Инстинктивно он бросился бежать, забыв о машине, которая доставила его сюда. Он мчался, как зверь, пригнувшись к земле, качая головой в тщетной попытке уклониться от безжалостного дождя.
Помощь.
Помощь? Нужна помощь.
Так вот, значит, как.
Теперь уже никакой ошибки не было.
Женский крик.
Сжавшись в кабине своего фургончика, Мик Форд знал, что больше себя обманывать нельзя. Когда они добрались до мыса, его охватила тайная радость, что голубого "доджа" Поля Эверарда нигде не видно.
- Ясно, он направляется в Вестерн-Пойнт, просто катается или что там ему взбрело, и никакого отношения к Алли это не имеет, - пытался он убедить приятеля.
Но радость его была преждевременной. Джима Калдера не так-то просто было сбить со следа, по которому он так долго шел.
- Он здесь, говорю я тебе, - сипел он, - я чую его!
И тут слабенькие фары фургончика осветили голубой "додж".
- Что я говорил!
Отрывисто приказав Мику стоять на месте, не выключать фары и не выпускать подонка, если тот вознамерится улизнуть, Джим Калдер растворился в ночи.
Мик не мог с уверенностью сказать, что первый услышанный им крик принадлежал человеку. Может, какая птица. Ветер так завывал…
Вот снова? И опять крик смолк прежде, чем он успел вслушаться и понять, что это такое.
Но сейчас - он не мог ошибиться - это был женский крик, полный отчаяния или ужаса - но точно, женский. Он задрожал от страха Что, черт побери, ему делать?
Вдруг в световом круге от фар что-то мелькнуло. Высокий мужчина, сильно пригибаясь, промчался мимо Мика и скрылся из вида, волосы его были словно приклеены дождем к черепу. Эверард! Но где же Джим? А Алли! Это был ее крик, чей же еще, какая женщина тут может быть? Но где она?
Так муторно ему никогда не было; натянув козырек кепки на самые глаза и плотнее запахнув свой непромокаемый плащ, он выбрался из фургончика. Подбадривая себя, Мик отважился продвинуться до края блеклого светового круга, отбрасываемого фарами, и во всю глотку, чтобы перекрыть разыгравшиеся стихии, заорал:
- Алли? Алли!
Он не знал, сколь долго так стоял, вновь и вновь выкрикивая имя девушки под вой ветра. Наконец боковым зрением он заметил какое-то движение и повернулся. Это была Алли, несомненно, Алли, она бежала по самому краю обрыва вдоль ужасной бездны, бежала так, словно вся ее жизнь зависела от этого бега, не обращая ни малейшего внимания на грозящую ей опасность.
- Алли!
Испытывая страх и облегчение одновременно, он рванулся вперед и помчался вдогонку. Однако нескольких шагов в темноте ему за глаза хватило. Мир объяла непроглядная тьма, и только у кромки обрыва было немного посветлее. Мика охватил ужас. Надо убираться отсюда, еще шаг - и ему крышка! И он не будет первым! Дух старого пастора и его жены, покойных Мейтлендов, возник перед его мысленным взором, и он остановился, как вкопанный.
- Алли! - кричал он опять. - Алли!
Но ответа не было.
Никто не отзывался: ни она, ни Джим. У нее, положим, размышлял Мик, есть основания мотать от него и ее папаши, но Джим? Если Эверард сделал ноги, и Алли туда же, то есть только одна причина, по которой Джим не вернулся с дикой бранью в фургончик, требуя от Мика немедленно жать на газ и мчаться в погоню. Только одна-единственная в этом или в ином мире причина.
С тяжелым сердцем Мик вернулся к фургончику и покатил в Брайтстоун, в полицейский участок. Он парковал машину, когда до него вдруг дошло, что протяжный вой, сопровождавший его всю дорогу, был не выражением его скорби, а сиреной на шахте.
Для слуха того, кто вырос в шахтерском городке, зловещий вой сирены, сообщающий о несчастье в забое, способен был пересилить гром, дождь, ветер, бурю и любые катаклизмы. Джоан услышала его сквозь сон и была на ногах, готовая бежать раньше, чем зазвонил телефон.
- Да? Да, слышала. Очень плохо? - Ее мрачный кивок подтвердил ответ. - О, Господи. Да поможет им Бог, мистер Уилкес. Да, конечно, мы сейчас будем. Роберт? Разумеется, он поможет, я только разбужу его, он сразу же прибудет. Да, послушайте, не могли бы вы прислать машину? Нам нужны руки и дополнительный транспорт, чтобы собрать все одеяла и подушки для шахты. Вы пришлете двоих младших служащих? О’кей, благодарю - скажем, минут через десять-двадцать? Мы будем готовы.
Она повернулась и бросилась к лестнице, крича:
- Роберт! Роберт!
- Здесь.
Он стоял в холле; входная дверь нараспашку. Его трясло с головы до пят, а глаза чернели на белом как мел, лице. Он промок до нитки и еле дышал, как после долгого бега.
- Помощь! - выдавил он. - Нужна помощь!
- Роберт! Ты с шахты? Как ты мог услышать об этом? Уилкес говорит, что дела плохи, насколько плохи, они не знают, пока не начнут раскопки. Но им бы хотелось, чтоб ты прибыл как можно быстрее, там нужны все здоровые мужчины, чтобы помочь расчищать проходы. Как обстоят дела, можно будет выяснить только когда вниз спустятся спасательные команды и определят точное место обвала…
- Спасательные команды… да… именно спасательные команды… туда… на мыс…
- На мыс? - у нее мороз пошел по коже. - Роберт - что ты имеешь в виду?
- Я… я убил Джима Калдера, - с трудом выдавил он. - Ненамеренно, но убил.
- Убил Джима Калдера?
- Он начал драку. - Роберт бы в шоке. Джоан отметила это почти с медицинской точностью, видя, как его колотит. - Напал на меня… как безумец. Я не собирался драться с ним. Он упад. Свалился с утеса…
- Где?
- В бухте Крушения. Он свалился с обрыва - с криком…
- Роберт, выслушай меня. - Она схватила его за руку и что есть силы потрясла. - Ты в шоке. Ты не знаешь, что говоришь. А теперь слушай. Ты не убивал его! Понимаешь?
Он стоял перед ней и качал головой в знак несогласия.
- Да возьми ты себя в руки и давай все обдумаем! - продолжала Джоан настойчиво. - Ну, спокойнее, спокойнее. Кто-нибудь видел тебя? С тобой кто-нибудь был? - Она могла прочесть ответ на его сером лице. - Алли Калдер!
- Да! - выдохнул он. - Я оставил ее там, сказал, что бегу за помощью, за спасательной командой, вернусь за ней!
Он был уже у телефона. Со скоростью, изумившей ее саму, она вырвала из его рук трубку. Он во все глаза смотрел на нее, дыша, как измотанный борец. Затем лицо его просветлело - ну, конечно, она хочет помочь ему.
- Хорошая идея, Джоан, - с трудом произнес он, все еще тяжело дыша. - Ты вызовешь помощь, а я бегу туда, на мыс.
Она швырнула трубку на рычаг, оттесняя его от двери.
- Роберт, - резко произнесла она, вдохновляемая злым гением, - ты не пойдешь на мыс! За тобой уже едут. Они с минуты на минуту будут здесь!
- Полиция? Ну, разумеется. Он мертв. Я это знаю. Я все им расскажу.
- Нет! Нет! Ты не должен!
Он покачал головой.
- Но это правда, Джоан!
- Да… но… ты должен подумать о ней!
- Об Алли?
- Ну, да, об Алли! - Она легко импровизировала, уже понеслась, и ничто не могло ее удержать. - Если ее обвинят в содействии - ты бы не хотел этого, Роберт, - ведь не хотел - чтобы ее посадили в тюрьму, может, на долгие годы? Ты должен подумать о ней! Она не настолько сообразительна, чтобы обмозговать все это сама! Ничего не говори сейчас - никому ничего не говори - ты понимаешь меня?
Он кивнул головой.
- Ничего не говорить - ради Алли?
- Да! Ничего! Ни слова!
- Джоан! - Он вялым движением отбросил прядь волос с глаз. - О чем ты говоришь?
Она услышала негромкий шум мотора, затем скрип тормозов и шелест колес по гравию перед входной дверью.
- Послушай, Роберт, ты не знаешь, что случилось. На шахте ужасная, невероятная катастрофа, и ты там нужен, там внизу люди, много людей, им грозит гибель; нужны все здоровые мужчины, чтобы откапывать завалы; ты должен ехать туда и посмотреть, чем можно помочь! - Говоря это, она схватила плащ и теплый шарф с вешалки и, сунув их ему в руки, подтолкнула его к двери: - Калдер мертв, а они живы, по крайней мере некоторые из них. Вот где ты должен быть.
У крыльца уже ждала машина с шахты; боковая дверь была открыта Он сделал шаг и замер. Она знала, что сейчас последует.
- А что будет с Алли?
- Не беспокойся, Роберт. - Помахав приветливо людям в машине, она крикнула: - Он здесь, ребята! Малость полусонный! Пришлось в спешке будить его, так что вы с ним полегче, ладно? Подождите секундочку!
Это самый важный ход в игре, напомнила она себе. Главное, не испортить дело. Наматывая ему на шею шарф и всовывая его руки в рукава плаща, словно он был маленьким мальчиком, она прошептала:
- Предоставь ее мне, Роберт. С ней будет все в порядке. Я об этом позабочусь. Можешь довериться мне.
- О, Боже! Мой Боже!
- Сюда, доктор, сюда!
- Где мой Джонни? Джонни Андерсон? Что ним? Кто знает, сколько человек подняли - кто жив?
Сцена у шахты напоминала средневековую картину ада. Из огромной зияющей дыры в земле выбивались языки пламени высотой почти в сто футов, разгоняя мрак ночи и посрамляя последние потоки стихающей бури. На фоне ярко-оранжевого и красного неба огромное колесо и кран над шахтой смотрелись как злая карикатура на все безобразное, темное и опасное в беспокойном мире человека. На переднем дворе крошечные фигурки мужчин и женщин суетились, как муравьи, - в тщетной попытке исправить то, что человеческая же ненасытная алчность и жадность сумела натворить.
- Сюда! Сюда!
- Где Джим Калдер? Или Поль? Надо кому-то возглавить работы?
- Слушайте все! Мы должны собрать партии в каждую боковую штольню, чтобы попытаться оттуда пробиться к главному стволу и забоям. Там могут быть еще живые, если мы вовремя успеем добраться до них!
Двигаясь как зомби, Роберт взял из груды каску и встал в строй. Он с трудом расслышал слова человека, стоящего сзади.
- Где Поль, черт бы его побрал! Нам нужны люди, которые знают что делать! Это дело шахтеров, преподобный, а не любителей!
- Да заткнись, Ниппер! - Джорди было не до вежливости. - Когда такое творится, всякая помощь хороша! Он, может, и преподобный, но человек молодой и сильный, вполне в состоянии держать в руках кирку, как и все прочие. И, клянусь потрохами, работа его сейчас важнее молитвы - хотя, боюсь, она понадобится, когда мы выясним, сколько парней там засыпано! - Он яростно выругался. - Сюда, преподобный!
Из темноты к Роберту подошла женщина, ее лицо с крупными чертами выражало скорбь.
- Мистер Мейтленд! Вы должны помочь мне! Джонни там внизу! Сынок мой Джонни! Я знаю, что он там! И никто ничего не говорит.
- Миссис Андерсон!
Роберт с трудом припоминал ее. Одна из его самых верных прихожанок; вся горькая история этой женщины была написана на ее изможденном лице. Муж погиб на шахте, единственный сын решил следовать по стопам отца, несмотря на все ее слезы и мольбы - и вот он тоже там в завале, погиб?
- Джонни Андерсон, - обратился он к Джорди, неизбывное горе матери вернуло его к действительности. - О нем что-нибудь известно?
- Главный ствол, - откликнулся Джорди. - Он был в забое. Пока ничего!
Роберт взял женщину за руку.
- Я сейчас туда спускаюсь. Если что-нибудь услышу, хоть что-нибудь, сразу же скажу вам. Вы будете знать - обещаю!
Она уцепилась за его руку, плача и умоляя:
- Не оставляйте меня так, не оставляйте меня!
Не оставлять ее… не оставлять… о, Алли… Сердце его окаменело.
"Я должен, - говорил он себе. - Там… внизу… люди… Я должен идти туда… прости…"