Уставшая, Ана вскоре задремала. Пейшенс подождала у дверей, пока Стюарт укрывал ее и целовал на прощание.
* * *
– Теперь понятно, почему она называла всех котов Найджелами: она сохраняла память о возлюбленном, – сказала Пейшенс, как только они вышли в коридор. Сердце разрывалось от сочувствия Ане, всю жизнь горевавшую по своей единственной любви. Как мог Теодор разрушить счастье сестры лишь потому, что она полюбила не того человека?
– Я знал, что мой дед мог быть холодным и равнодушным, но мне казалось, что случай с Глорией… что это она его соблазнила. А сейчас… – Стюарт уставился в пол. Пейшенс догадывалась, о чем он думает: Стюарт возлагал большую часть вины на Глорию, а рассказ Аны уравновесил эту вину. – Ирония судьбы? – усмехнулся он. – Мой дед стремился защитить фамилию и состояние Даченко, а сам спустя десятки лет женился на охотнице за наследством.
– Ты слышал, что говорила Ана. Он был эгоистом, а эгоисты думают исключительно о себе, о своих желаниях.
– Да, это так. – Он шумно выдохнул. – Никому нельзя верить.
– Неправда, – возразила Пейшенс. – Ты можешь верить Ане. И мне. – Она посмотрела прямо на него – пусть заглянет ей в душу и поймет, что она говорит искренне. – Я клянусь.
– Знаю.
Вполне естественно поддаться порыву – обхватить его руками и прижать к себе. Что она и сделала. Он колебался всего секунду, тоже обнял ее и уткнулся подбородком ей в плечо.
– Знаешь, а я нисколько не лучше его.
– О чем ты? – Она нахмурилась и немного отстранилась. – Если о твоем деде, то тут ты сильно ошибаешься. Я наблюдала, как ты заботишься об Ане. Ты навещаешь ее каждый день, ты обеспечил ей лучших докторов, лучшее лечение. Черт, да ты отправился вместо нее на благотворительный прием. Ты никогда не смог бы поступить так, как твой дед поступил с Аной. У Аны есть причины восхвалять тебя. Ты хороший человек, Стюарт Даченко, – прошептала она ему на ухо.
– Звучит очень убедительно… и патетически.
– Каждый иногда нуждается в том, чтобы его приободрили, – улыбнулась она.
Улыбка вернулась на его лицо.
– Да? А ты знаешь, какая ты необычная, Пейшенс Раш? И мне здорово повезло, что наши пути пересеклись.
Нет, это ей повезло.
– Спасибо, что ты здесь. – Он наклонился и поцеловал ее. Долгий, нежный поцелуй… И она с каждой секундой проваливается куда-то в глубину, голова кружится. Он высвободился из ее рук, пересек коридор и пошел к двери. Там он остановился со словами: – Увидимся дома?
Она молча кивнула, потому что голос ее не слушался. Если у нее и был крошечный шанс уберечь свое сердце и не влюбиться, поцелуй Стюарта уничтожил эту возможность.
Глава 9
Ночь они провели на крыше особняка, лежали на диване, прильнув друг к другу, их ноги переплелись. Пейшенс и не подозревала, что Стюарт превратит поцелуи в целое искусство. То требовательные, то нежно-благоговейные… У нее на глаза наворачивались слезы.
Как трудно не прислушиваться к внутреннему голосу, предупреждавшему ее, что он в конце концов поймет, что она ему не подходит.
Но темные мысли отошли на задний план, стоило Стюарту прикусить ей нижнюю губу и прошептать:
– Я влюблен в твой рот, лапушка.
Сердце подпрыгнуло, но она заставила себя подавить радость. Это всего лишь слова. Она провела голой ногой по ноге Стюарта, и у него вырвался стон.
– Что означает "лапушка"? – спросила она.
Он приподнялся на локте:
– Ты серьезно?
– Сгораю от любопытства.
– "Лапушка" означает маленькую лапку. И прежде чем ты спросишь почему, объясняю – понятия не имею.
– Мне нравится. Лапу-у-ушка. – Она протянула второй слог. – Так мило.
– Лучше, чем mon petit chou, что по-французски означает "моя капустка".
– Я думала, что ты не знаешь французского.
– Это – предел моих познаний.
– Ну, теперь я хотя бы смогу так назвать Пайпер, когда она позвонит мне в следующий раз.
Взгляд у Стюарта сделался рассеянным, и Пейшенс тронула его за щеку:
– Ты думаешь о том, что нам рассказала Ана?
– Дедушка Теодор отнял у нее… столько всего. У нее могла бы быть совершенно другая жизнь. – Он опустил глаза. – Я вот что думаю: нет ли возможности хоть немного уменьшить ее горе.
– Но как? Время вспять не повернешь.
– Вообще-то… – Он перевернулся на бок. – Я думал об этом днем.
– О том, чтобы вернуть время назад?
– Что-то в этом роде.
Она тоже повернулась на бок и внимательно на него посмотрела:
– Что именно?
– Я думал о картине… той, что была на фотографии – где нарисована Ана.
– Помню, но она сказала, что твой дед скупил все картины.
– Но что, если ему это не удалось? Что, если он не смог скупить их все? Ана говорила, что было много картин и рисунков. Вполне возможно, что одна или две картины уцелели. Дедушка Теодор был, конечно, влиятельным человеком, но не всемогущим, каким он себя считал.
– Ты действительно думаешь, что картины остались?
– Это возможно, и если хоть одна осталась, тогда Ана вернет себе частичку того, что потеряла. Немного, но…
Какой замечательный, благородный жест!
– Но Найджел умер много лет назад, – напомнила она Стюарту. – Каким образом мы выясним что-нибудь о его картинах?
– Мы можем хотя бы попытаться. Я уже поискал в Интернете: у Найджела, оказывается, была сестра.
– Да ну? И она жива?
– Жива, и живет в Париже. Если кто и знает, что случилось с его работами, то это она. Все, что нам нужно, – это чтобы кто-нибудь поехал туда и поговорил с ней. Тебе не приходит в голову, к кому мы могли бы обратиться? – спросил он, смахивая у нее со лба челку.
– Смешной вопрос. Представь, я это знаю, – улыбнулась Пейшенс. – Я уверена, что Пайпер будет рада помочь. Она знает, как много Ана для меня значит. Я позвоню ей завтра. Если повезет, то она уже на этой неделе сможет поговорить с сестрой Найджела.
– Было бы здорово. Спасибо.
– После всего, что Ана для меня сделала, это такая малость. Мне не меньше чем тебе не терпится отыскать эту картину.
И вернуть часть возлюбленного женщине, спасшей ее. Это больше, чем коробка с вырезками на память или вереница котов, носящих его имя.
Вспомнив про котов, Пейшенс тихонько засмеялась.
– Почему тебе смешно? – спросил Стюарт.
– Я подумала, что если у котов была индивидуальность Найджела, то выходит, что он никогда не переставал есть.
– Интересное соображение. Как-нибудь спросим у Аны. А пока что, – он приподнялся над ней, – у нас есть несколько часов до того, как позвонить твоей сестре. Ведь в Париже еще полночь. – Он схватил ее за талию и подмял под себя. Пейшенс взвизгнула. – Нам придется чем-то убить время.
Пайпер с радостью согласилась пойти к сестре Найджела.
– Мы со Стюартом будем тебе весьма признательны, – сказала Пейшенс.
– Стюарт? О! – Пайпер приблизила лицо к экрану компьютера. – И как у вас с ним дела? Он все еще переживает по поводу… клуба?
У Пейшенс в мозгу промелькнуло то, что происходило у них со Стюартом в постели.
– Кажется, он это переварил.
– Послушай, я тебе говорила, что он поймет. Ты же пошла туда работать не потому, что тебе нравилось танцевать раздетой на столе.
Пейшенс поморщилась.
– Ты права: Стюарт говорит, что он понимает.
– Подожди… что означает "говорит, что понимает"? Ты ему не веришь?
– Нет, верю. Стюарт… он замечательный.
– Тогда что не так?
– Ничего. – Как объяснить, что проблема именно в том, что Стюарт такой замечательный. Даже слишком замечательный. А вот она… Черт, она не стоит его. Рано или поздно этот сон закончится. Пейшенс вздохнула. А Пайпер, разумеется, это заметила.
– Пейшенс?
Пейшенс растерянно заморгала, встретившись с настороженным взглядом сестры.
– Ты чего-то недоговариваешь, да? – строго спросила Пайпер.
– М-м-м… – Пейшенс закусила губу. Только бы Пайпер не заметила, как она покраснела! Вся надежда на старую несовершенную фотокамеру в компьютере сестры.
Но надежда не оправдалась.
– О боже! У тебя с твоим хозяином что-то происходит не так?
– Он – внучатый племянник хозяйки.
– Какая разница?
– Разница… Разница, как между свиданиями с боссом и соседом, – ответила она. – Представь это себе.
Пайпер выкатила глаза.
– Ради бога… Единственный наш сосед – это одиннадцатилетний мальчик, а мой босс еще даже…
Сестра почему-то не договорила и отвела взгляд от экрана.
– Даже что? Пайпер?
– Прости, я забыла, что хотела сказать. А ты не ответила на мой вопрос. У тебя роман со Стюартом Даченко?
– В настоящее время – да.
– Ничего себе! Это же классно! – У Пайпер рот был до ушей. – Я так рада за тебя.
– Не делай поспешных выводов. Ничего серьезного.
Конечно, она так и не сказала ему одну вещь. Не было подходящего случая… после его ласк. Такое не выболтаешь просто так, как ни в чем не бывало.
"Послушай, Стюарт, кстати, в прошлом я не только танцевала обнаженной, но было еще кое-что, о чем я тебе не рассказала. В общем, была еще история с полицией…"
Пейшенс снова вернулась к разговору о сестре Найджела Ружо.
– А это, – сказал Стюарт, – библиотека фирмы. – Он указал на полки и чмокнул Пейшенс в висок.
У нее задрожали колени от интимности, которую он вложил в этот поцелуй. А тут еще в их сторону повернулось несколько голов, но тут же все вернулись к работе, увидев Стюарта.
– Они тебя боятся?
– Представь – я умею быть грозным.
– Знаю. Когда я тебя впервые увидела, то испугалась.
– Неужели? Я и не догадался. Ты меня тогда здорово осадила.
– Да я даже слова не сказала. – Пейшенс хихикнула, и опять в их сторону повернулись головы. Она почувствовала на мгновение гордость и самодовольство. Ей хотелось сказать: "Правильно. Ваш босс развлекает меня".
Конечно, это иллюзия… ну то, что они, якобы, пара, но ей хотелось немного пофантазировать. Сегодня домой вернется Ана, а вскоре Стюарт переедет, и конец их общению. А пока… пока она насладится иллюзией.
– Столовая рядом, – сказал Стюарт. – Хочешь поесть там или в моем офисе?
Вот почему она здесь. Стюарт пригласил ее на ланч, чтобы обсудить, что еще нужно сделать в особняке к возвращению Аны.
– Ты хозяин, и тебе решать.
– Значит, мой офис. Там я смогу обольстить тебя после того, как мы поедим, – прошептал он ей на ухо.
У Пейшенс снова затряслись колени.
– Мне подходит.
– Что именно? Еда или обольщение?
И то и другое. А также то, что они будут наедине. Она чувствовала смущение, обходя со Стюартом его юридическую контору. Хотя она сменила джинсы на юбку до щиколоток и блузку, но все равно ей было как-то неловко среди деловых костюмов. Когда она высказала ему свои сомнения, то он удивился:
– Никто не ждет, чтобы моя девушка выглядела так, словно ее представляют ко двору.
Если бы он только знал, что творилось в ее душе после этих слов!
– Вас искал Боб, – обратилась к Стюарту женщина, когда они подошли к его офису.
– Знаю, – ответил Стюарт. – Я получил его сообщение. Если это по поводу дела Пиви, то пусть перешлет отчет прямо Джону Гринвуду.
– Он упомянул другое дело. Это доклад, который вы просили его подготовить.
Он замедлил шаг, и Пейшенс увидела, как он напрягся.
– А! – ответил он. – Скажите ему, что я поговорю с ним позже. – Голос у него прозвучал сдавленно.
– Я отвлекаю тебя от чего-то важного? – спросила Пейшенс.
– Ничего такого, что не могло бы подождать.
Его поведение моментально изменилось. Беспечный Стюарт исчез, словно на него опустилась тень, игривый взгляд погас.
– Я серьезно… если тебе необходимо поработать, то я могу…
– Нет, – чуть ли не выкрикнул он. – Боб со своими делами может подождать.
– Но раз он так настойчиво хочет поговорить с тобой… Мало того, что послал сообщение, так еще и сам пришел. Видно, что-то важное.
Стюарт покачал головой.
– Мне уже известно, что он хочет мне сообщить, и в этом нет никакой срочности.
– О’кей. Тебе лучше знать.
– Вот именно.
Кабинет Стюарта был его отражением – элегантный, с красивой мебелью.
Она стояла посередине комнаты, а он, закрыв дверь, повернулся к ней с озорной улыбкой.
– Мы собираемся есть? – спросила она.
– Конечно. – Он взял ее за руку и подвел к роскошному кожаному креслу, возвышавшемуся за письменным столом. – Но на первом месте другое. Я ведь, кажется, что-то говорил об обольщении.
– Я точно помню: ты сказал, что это произойдет после еды.
– Предъяви мне иск. Я соврал.
Она не успела превратить это в шутку, как он обхватил ее за талию, и она оказалась у него на коленях.
Можно только дивиться на его прыть. Поцелуи Стюарта, то страстные, то нежные, завораживали ее, как и в первый раз, когда он ее поцеловал.
– Дверь-то я не запер, так что обольстить по-настоящему не удастся. Придется с этим подождать до дома.
– Но там будет твоя тетя.
– Она периодически спит. И если я правильно понял, рекомендовано устроить ей спальню на первом этаже, а это означает, что мы можем не опасаться, что будет слышен шум. – Он спустил у нее с плеча блузку и прижался губами к голой коже.
О боже. Ей будет не хватать этого, когда он уедет. Пейшенс положила руки ему на плечи и осторожно отодвинула от себя.
– Я думала, что нам нужно поговорить, как лучше устроить Ану в доме, – сказала Пейшенс, на что Стюарт застонал, но спорить не стал.
– Компания медтехники доставила сегодня утром кровать, – продолжала Пейшенс. – Ана не возражает против перестановки. – Они со Стюартом уже обсудили и решили, что на несколько недель комнаты Аны будут на первом этаже. Доктор О’Хара беспокоился насчет лестниц, а Стюарта и Пейшенс волновал еще и Найджел, о которого Ана могла опять споткнуться.
– Ана не в восторге, но доктор О’Хара, кажется, убедил ее, что это необходимая мера. Я сказал ей, что ты перенесешь большую часть ее вещей вниз, а спальню устроишь в передней гостиной. Постельное белье и ночной столик уже внизу. А когда я уходил, Найджел занял место на кровати. – Кот свернулся клубочком посередине матраса на том же месте, какое привык занимать. – Рядом с Найджелом она почувствует себя уютнее. Да, раз уж заговорили про Найджела… Тебе удалось поговорить с сестрой?
– Нет. Утром я получила от нее сообщение, что она хочет поговорить по скайпу, но соединиться не получилось, и я не знаю, смогла ли она посмотреть картину.
– Посмотрела. У меня от нее имейл – получил как раз перед твоим приходом.
– Получил? А почему мне не сказал?
Вместо ответа, его указательный палец заскользил у нее по руке.
– Она что-нибудь узнала? – Пейшенс старалась не обращать внимания на мурашки, пробежавшие по коже.
Стюарт расплылся в улыбке.
– Похоже, что мы были правы. Дилер скупил все картины Найджела сразу после его смерти – подозреваю, что это был тот человек, которого нанял дедушка Теодор, – но оказалось, что Найджел успел продать, по крайней мере, две свои работы. Сестра Найджела дала Пайпер имя владельца галереи, который был посредником при этой сделке. Пайпер и ее босс собираются завтра поговорить с ним.
– Здорово! Но подожди… Ты сказал, что ей помогает ее босс? – удивилась Пейшенс. Судя по словам сестренки, она почти с ним не общалась.
– Возможно, он помогал ей переводить.
Тогда понятно – французский у Пайпер оставляет желать лучшего.
– Скрестим пальцы на удачу, чтобы у владельца галереи сохранились записи.
– Пальцы рук, ног, – сказал Стюарт. – Я очень хочу, чтобы у Аны оказалась эта картина.
– И я тоже, – подхватила Пейшенс. Особенно если при этом она будет видеть улыбку Стюарта. Да она сделает все, лишь бы видеть его улыбку.
* * *
Стюарт не проводил за ланчем по два часа. Ну если только не совмещал ланч с деловой встречей. Но рядом с Пейшенс время пролетело незаметно.
"Приятель, а ты втюрился, не так ли?"
В первый раз он позволил себе услышать свое подсознание. Да, он увяз, но, к его изумлению, эта мысль его не отпугнула. А с чего ему пугаться? Пейшенс не Глория. Пейшенс не претендует на то, чтобы быть кем-то еще или говорить то, что он хотел услышать. Она вполне довольна просто быть с ним, с таким, какой он есть: человеком, который носит массивные очки и рассуждает о долготе дня. Даже когда он был одурманен – кажется, такое старомодное слово употребила тетя – страстью к Глории, душа у него не пела, а вот с Пейшенс поет. Итак, его не огорчает то, что он, вероятно, влюбился. Наоборот, он с удовольствием представляет, как влюбляется все сильнее.
Кто-то кашлянул. Стюарт взглянул на дверь, и внутри все сжалось.
– Привет, Боб. Входите.
Очень высокий и очень энергичный на вид юрист вошел в кабинет и плотно закрыл за собой дверь. Ясно – для конфиденциальности. Стюарт поморщился.
– Детектив нашел нужную вам информацию, – сказал Боб, помахивая тонким коричневым конвертом. – Знаю, что это заняло больше времени, чем предполагалось, но у нас было два серьезных дела, а поскольку это – личное и вы…
– Я же послал вам сообщение, чтобы вы прекратили расследование.
– Вы… разве… – Боб побледнел. Он был честолюбив и болезненно переносил ошибки. – Я не видел никакого сообщения.
– Я послал две недели назад. – В субботу сразу после благотворительного приема. Стюарт точно помнил, как набрал сообщение на компьютере, прежде чем лечь спать. Как раз в этот момент на стол прыгнул Найджел, требуя внимания.
Неужели он забыл нажать клавишу "отправить"?
Стюарт удрученно провел рукой по лицу, а Боб расценил это как неудовольствие.
– Простите. Наверное, сообщение каким-то образом пропало… Я… – Он вручил Стюарту конверт. – Вы уверены, что вам не нужна эта информация? Я бы сказал, что там много интересного.
– Вы прочитали?
Боб снова побледнел.
– Ну, только чтобы убедиться, что отчет полный. Я не собирался проявлять любопытство.
Черта с два не собирался. Стюарт взглядом показал Бобу свое недовольство и произнес:
– Не важно. Я уже знаю все, что детектив мог выяснить.
– Все? – спросил Боб. – Даже криминальную часть?
Криминальную? Стюарт с такой силой сжал подлокотники кресла, что дерево едва не треснуло. Ему стоило огромного труда сохранить равнодушный вид.
– Да, даже это.
– О’кей. Тогда пойду заканчивать резюме для Гринвуда.
– Конечно, – ответил Стюарт.
Компаньон кивнул и быстро вышел. Стюарт остался один, глядя на конверт.
Это должно быть ошибкой. Пейшенс рассказала ему все, ведь так? И он ей доверял.
Но что если… Он едва не задохнулся.
Есть единственный способ проверить. Он вскрыл конверт.
– Черт возьми! – Он ударил кулаком по столу, не замечая боли в локте. Эта боль – ничто по сравнению с той, что разрывает ему грудь. Там, в начале отчета, было все то, чего он не хотел знать.
– Найджел, это – новая постель Аны, не твоя. Ты подвинешься, правда, чтобы ей было где лечь, когда она вернется со Стюартом из больницы? Договорились?