Я подавила еще один зевок и спросила, чем он занят в настоящий момент. Он стал распинаться, что сейчас он "доводит до ума один романчик об Африке", который ему показалось интересным написать с "этнической точки зрения". Потом начал жаловаться, какое это особенное дело - писательская работа. Желая сосредоточиться на ней, он даже забросил преподавание, так как творчество - "очень изнурительный труд, не оставляющий времени для других занятий". И так далее, и тому подобное. Боже, в нем было настолько же много от чудовища, насколько мало очарования. Уголком глаза я следила за разговором Пендла и Мэгги, сидевшей рядом с ним на софе, и мне совсем не нравилось, как Мэгги обнимала его за шею.
- А о чем ваш роман? - спросила я. Профессор Коуплэнд тут же погрозил мне своим длинным пальцем.
- Нет, нет, - сказал он, прищуривая глаза и растягивая губы в улыбке, которую, без сомнения, считал очаровательной. - Так дело не пойдет. У меня в прошлом украли слишком много хороших замыслов. Я знаю, что вы не поступите подобным образом намеренно. Но, вернувшись в Лондон, вы обязательно коснетесь этой темы в разговорах, а там уже… Я-то знаю, какие стервятники все эти рекламные деятели.
- Надеюсь, вы уже успели застраховать то, что написали, - сердито сказала я.
- Профессор, давайте выпьем, - вмешался в разговор Джек, ухитряясь одновременно наполнять стакан Коуппэнда и похлопывать меня по заду.
- Хорошо, но только совсем чуть-чуть, - согласился Коуплэнд. - Обычно я не пью, не вижу в этом никакого смысла. Но последняя неделя оказалась для меня слишком выматывающей. Так что я кое-что должен себе. Можно немножко расслабиться за стаканчиком вина в обществе прекрасной женщины.
Это был настоящий вечер Розы. Были Уэтмен, адмирал Уолкер, Коуплэнд и еще несколько старых хрычей, который соперничали за ее внимание. Роза достала старую пластинку "Ночь и день", поставила ее и начала танцевать, помахивая мундштуком с зажженной сигаретой и усыпая пол кучками пепла.
- Присоединяйтесь, адмирал, - весело сказала она. - Откроем наш бал.
Краснолицый и смеющийся, как Бэзил Браш, адмирал присвистнул от восхищения и заключил Розу в свои мужественные объятия, обнимая ее, правда, осторожно, как пакет с яйцами.
- Уж коли я добралась до вас, адмирал, - сказана Роза и захлопала ресницами, - не могла бы я попросить вас рассказать о море.
- Господи, как все это скучно, - проворчал Коуплэнд, в то время как адмирал прямо задыхался от возбуждения. - Он никогда не перестает болтать о своих чертовых конвоях. Надо бы поговорить с ним попозже о чем-нибудь более интересном. Я хочу выписать его дурацкий характер в своем романе, - добавил он и куда-то отошел.
Положительно, невозможно было оторвать Коуплэнда от созерцания собственной персоны более чем на секунду. Слава Богу, музыка наконец закончилась, и Роза пригласила его на следующий танец. В это время на сцену выступил Уэтмен. Он сбросил пиджак, открыв при этом огромные, потные пятна под мышками, и закружил партнершу Розы по бриджу в неистовом танце. Мне достался адмирал, который кипел от ярости, наблюдая за Розой и Коуплэндом.
- Какое счастье, что Малхолланда нет в живых, - бормотал он. - Он и близко не подпускал к своему дому таких "анютиных глазок". Даже молодому Тузу с ним не сравниться в этом отношении. Кстати, когда он возвращается?
- Говорят, завтра, - ответила я.
- Такое время, - продолжал адмирал. - Все здесь пришло в упадок с тех пор, как его нет с нами. Он был лучшим в нашей компании, а его сыновья… О, Джек, конечно, очарователен, но он совершенно не умеет себя вести, а Пендл вечно так холоден, как будто потерял несколько литров крови.
Мне следовало бы заступиться за Пендла, но я понимала, что адмирал злится из-за Коуплэнда. - Никогда он не позволял заявляться сюда голубым, - снова проворчал он.
- Он пишет книгу об Африке, - вставила я.
- Никогда там не был. И не собираюсь, хоть там куча черных красоток. Я вообще не верю писакам, читаю только биографию Монти. Вот он, bella, был настоящим человеком.
Я попробовала перевести разговор на другую тему, но это оказалось так же невозможно, как увести собаку, поджидающую свою хозяйку перед магазином, где продают кости.
Уэтмен решил прерваться на некоторое время и подкрепиться, пятна от пота на его рубашке стали гораздо обширнее. Он пошел к столу и с энтузиазмом принялся за pate и бисквиты. Партнерша Розы по бриджу мгновенно воспользовалась открывшейся возможностью и сбежала от него.
- В какой дикой части света его откопала Роза? - спросила она прерывающимся от ужаса шепотом.
Я оставила ее с адмиралом, а сама подошла к Пендлу.
- Веселишься? - спросил Пендл, слегка искривив губы в усмешке.
- К моему удивлению, да, - ответила я. - А почему ты не приглашаешь меня танцевать?
Уэтмен разошелся не на шутку и теперь пытался отбить Розу у Коуплэнда.
- Могу я персонально поздравить прекрасную хозяйку дома с великолепно приготовленным pate? - вопрошал он. - И попросить о милости потанцевать со мной?
- Через минутку, Арнольд, - весело закричала Роза.
Уэтмен еще немножко подкрепился и прикончил несколько стаканов с остатками выпивки. Мы с Пендлом с восхищением наблюдали за ним. Внезапно позади нас раздался вздох ужаса. Мы обернулись и увидели Мэгги, ее лицо позеленело.
- В чем дело? - спросил ее Пендл.
- Вам чаша из-под pate ничего не напоминает? - обморочно спросила Мэгги.
- Ну, она почти пуста, - сказала я.
- Это же миска Колриджа и Уордсворта. Я просто забыла поставить ее на место. Надо же, Рамботам заглотил целую банку "Чаппи".
Мы все оторопело посмотрели друг на друга, потом непроизвольно начали хихикать и в конце концов дошли до гомерического хохота.
- Пойду-ка я лучше запью все это виски, - сказала Мэгги, вытирая выступившие от смеха слезы, - пока Рамботам не начал задирать ноги по углам.
- "Подари мне, подари мне…", - напевал профессор Коуплэнд, кружась с Розой в фокстроте.
- "Ты же знаешь, я почти умираю, когда ты целуешь меня…", - подпевала Роза, улыбаясь ему.
Адмирал уже побагровел от ярости.
"Боже, бедный адмирал", - подумала я. Здешняя ситуация была похожа на "гонку за лидером": отсутствующая сейчас Линн гонялась за Коуплэндом, адмирал за Розой, Джек за мной, я за Пендлом, а Пендл - чего я особенно опасалась - за Мэгги, и наконец Мэгги, как мне казалось, за Тузом.
Я должно быть слишком много выпила, поэтому немного приоткрыла Пендлу плоды моих размышлений.
- Все в этом доме влюблены не в тех людей, в каких надо.
Он проницательно посмотрел на меня и спросил:
- Что ты имеешь в виду?
Но до того, как я успела ему ответить, к нам подошел Джек и пригласил меня на танец. Я не очень твердо держалась на ногах, поэтому как мешок повисла у него на шее, и мы стали медленно двигаться под какую-то допотопную мелодию.
- Я видел, у тебя был глубокомысленный диалог с профессором, - завел разговор Джек.
- Он чудовище, - сказала я. - А адмирал думает, что он тюфяк. А ты как считаешь?
- Нет, дорогая, - ответил Джек голосом армейского сержанта, - он не тюфяк. Но вполне может при необходимости сойти за лежак.
Эта шутка не была такой уж смешной, но я от души расхохоталась. Руки Джека покрепче обняли меня.
- Господи, как же ты красива.
Когда пластинка закончилась, Мэгги поставила новую с записями Рода Стюарта. И начала танцевать сама с собой. Трудно было вообразить более удачное слияние с ритмом мелодии, а в моем танце прорывалась и какая-то дикая чувственность. Я быстро оглянулась на Пендла, но он неотрывно смотрел на Мэгги и казался невероятно спокойным.
- Давай, Пен, иди и потанцуй со мной, - мягко попросила я.
Он в мгновение ока вскочил на ноги. Раньше он никогда не танцевал со мной, но Мэгги, наверное, вдохновила его. Я еще ни разу в жизни не видела такой манеры танцевать: движения его бедер были весьма вызывающи, а лицо оставалось абсолютно равнодушным. Бледный, тонкий, извиваясь в танце, он казался таким же опасным, как кобра. Это сразу напомнило мне его поведение в суде.
Все остальные расползлись по углам отдыхать, только Коуплэнд с Розой продолжали шумно разглагольствовать, стоя посреди комнаты.
Джек зажег для меня сигарету и закурил сам.
- Боюсь, мы присутствуем сейчас при своего рода химической реакции, - сказал он ровным голосом. - Пойдем лучше поглядим на луну.
Он взял меня за руку и повел через холл. Там мы обнаружили Уэтмена, звонившего по телефону.
- Моника, я уже скоро еду домой, - говорил он в трубку, - тут накопилось очень много бумаг…
Джек привел меня в столовую. Здесь было тихо и темно. Луны не было видно, она скрылась за легкими светлыми облаками, покрывшими все небо. Дождь наконец прекратился, и в долине таинственно мерцало озеро.
- Правда, красиво? - спросил Джек. - Я очень люблю это место, хотя дом уже разваливается, и Мэгги его ненавидит. Я часто замечаю, когда у меня работы навалом и мы вынуждены жить в Лондоне, она чувствует себя намного счастливее.
- Она очень красива, - тупо сказала я.
- Пендл уже давно подбирается к ней. - Я замерла в темноте. Наконец-то его прорвало.
- Но она не хочет его.
- Не хочет? - переспросил Джек, затягиваясь сигаретой. - Не знаю. Ну она, конечно, хочет, чтобы он продолжал бегать за ней, а это по сути дела одно и то же. Надо бы ему пожить рядом с ней с полгодика. Это бы его сразу излечило.
- Я не понимаю, зачем он притащил сюда меня, - беспомощно сказала я.
- Скорее всего, до него дошли слухи, что у нас с Мэгги возникли проблемы. Вероятно, от нашей матери - она обожает трепаться на эту тему. Он прекрасно знает про мою страсть к рыжим женщинам, особенно, если они при этом еще и красотки, вот он и притащил тебя сюда, чтобы подразнить меня. Мэгги возбуждает только одна вещь - когда я гоняюсь за другой женщиной.
- Значит, ты думаешь, что Пендл не осуждает меня за необдуманные поступки? - спросила я, стараясь подавить дрожь в голосе.
- Дорогуша, я думаю - ты крапленая карта в его колоде. И совершенно неважно, нравишься ты ему или нет. Он желает только одного - снова заполучить Мэгги, и добивается этого он уже довольно давно. За его твердокаменной внешностью скрывается такое же каменное сердце. Знаешь, его можно охарактеризовать словами Родни: "Я говорю тебе это, потому что ты мне очень нравишься, - я хочу, чтобы ты убралась от меня подальше, пока дело не зашло слишком далеко".
Я почувствовала, как слезы катятся по моим щекам. Оказывается, прошедшие месяцы были потрачены впустую.
- Я заставил тебя плакать. Прошу прощения.
- Это не важно, - сказала я, всхлипывая. - Мне тоже следует извиниться перед тобой. Ты не мог бы дать мне свой носовой платок? - Джек вытащил платок из кармана и подал мне. Платок был шелковый и пах дорогам лосьоном после бритья. Я с шумом высморкалась.
- Теперь я поняла, как все это несправедливо с его стороны, - сказала я. - Я думала, у него серьезные намерения. Он ни на шаг не отходил от меня. Обычно люди так поступают только в определенных случаях.
- А я совсем не удивлен, - сказал Джек и нежно обнял меня за плечи.
Странно, но мое несчастье подняло во мне волну неистовой чувственности. Джек, конечно, был красивым мужчиной, но он целовал меня только потому, что я была несчастна. Сначала я была равнодушна к нему, но стоило мне только ощутить под своими пальцами его мощные плечи, роскошные густые волосы и вдохнуть аромат его дорогого одеколона, и он показался мне прекрасным как божество. Мой ответный поцелуй был настолько страстен, как будто предназначался последнему мужчине на земле.
- Ого! - выдохнул Джек. - Ого! - и снова поцеловал меня. Мы были так поглощены друг другом, что даже не услышали звука открывающейся двери. Внезапно столовую залил яркий свет, и мы с Джеком начали ослепленно оглядываться по сторонам, он все еще обнимал меня за плечи. В дверном проеме стоял мужчина, которого я мгновенно узнала, хотя раньше видела только на фотографиях. Это был Туз Малхолланд. Он с легким интересом в глазах смотрел на нас обоих.
- Как и обычно, все играют в генерала Поста, - сказал он наконец. - Вот теперь я по-настоящему дома.
Джек закричал от восторга и рванулся к нему, широко раскрыв объятья.
- Господи! Туз! Как здорово! А мы ждали тебя только завтра.
- Да уж вижу, - сухо заметил Туз.
- Роза! Идите все сюда, Туз приехал! - закричал Джек через холл. Роза приглушенно вскрикнула и через несколько секунд уже неслась вниз по лестнице. Ее платье задралось почти до бедер, волосы находились в полном беспорядке. Бог знает, чем она занималась там наверху.
- Ради Бога, Джек, прекрати свои идиотские розыгрыши, - простонала она. Но тут она увидела Туза и сразу побледнела.
- Боже мой, Туз, как здорово снова тебя видеть.
- Приятно чувствовать себя желанным гостем, - все так же сухо ответил Туз.
Я больше не могла этого выносить. Поднимаясь вверх по лестнице, я услышала, как он спросил:
- Кто это? Честно говоря, я на мгновение подумал, что Мэгги похудела.
- Это подружка Пена, - ответил Джек. - Ее зовут Пруденс.
Туз засмеялся.
- Весьма неподходящее имя в данном случае, - прокомментировал он.
В ванной комнате я ужаснулась, посмотрев на себя в зеркало: слезы размыли косметику, губная помада размазалась вокруг рта после поцелуев, так что лицо смахивало теперь на маску клоуна. Верхняя пуговица у платья была оторвана, одна бретелька соскользнула с плеча и болталась где-то в районе локтя. Я умылась, привела в порядок одежду и начала собираться с духом, чтобы снова спуститься в гостиную.
Внезапно в дверь постучали, и я подскочила от испуга. К моему изумлению, это оказался Пендл.
- Пру, с тобой все в порядке? - спросил он. - Ты так неожиданно исчезла. Туз приехал на день раньше, и моя мать в истерике. Пойдем, познакомишься с ним.
Он взял меня за руку и повел вниз по лестнице. Внезапно он остановился на полдороге, обернулся ко мне и сказал:
- Извини, я вел себя как чурбан. Это место всегда очень плохо на меня влияет. Ты такая хорошая, спасибо тебе, - он пожал мою руку и вдруг неожиданно поцеловал в щеку.
Это снова вывело меня из равновесия, и я чуть было не расплакалась. Какого черта он опять завел эту песню после сегодняшнего? Наверное, его интрижка с Мэгги так продвинулась вперед, что он решил позволить себе быть нежным и со мной. Но, если посмотреть с другой Стороны: что у меня есть против него - только слова Джека. А ведь вся эта история про Пендла и Мэгги могла быть придумана им самим, чтобы отбить меня у своего брата!
Только войдя в гостиную, я наконец вздохнула с облегчением. Здесь мало что изменилось. Правда, все гости уже испарились, а разговоры стали тягучими - все тщательно скрывали тот факт, что почти готовы отрубиться. Всеобщий хаос ничуть не уменьшился: на столе выстроился батальон пустых бутылок, а в углу беспорядочной кучей валялись пластинки без конвертов.
- Пру, дорогая, - сказала Роза, очень тщательно выговаривая слова. - Познакомься, это Туз. Он приехал на двадцать четыре часа раньше, и мы все очень рады. - Туз поднялся на ноги и пожал мне руку. Он ни взглядом, ни жестом не показал вида, что уже встречался со мной при гораздо более неблагоприятных для меня обстоятельствах.
- Пожалуйста, проходите и присаживайтесь, - сказал он, показывая мне на большое кресло по правую руку от Джека. Пендл устроился на подлокотнике моего кресла. Джек и Мэгги, взявшись за руки, сидели на софе.
- Почему ты вернулся на день раньше? - спросил его Джек.
- Да… - протянул Туз, - так. Эти венесуэльские бунтовщики были разбиты намного раньше, чем кто-либо мог вообразить себе. Там уже нечего было делать, и я прилетел обратно.
- И долго ты здесь пробудешь? - спросила Роза.
- Трудно сказать. Возможно, останусь навсегда. Би-би-си предложила мне сделать новую программу.
- Значит, теперь ты, вероятно, останешься в Англии? - едва слышно проговорила Роза.
- Да, - ответил Туз без тени улыбки на лице. - И теперь я смогу все время за всеми вами присматривать, не так ли? А как поживает Люкаста? - Повернулся он к Джеку и Мэгги.
- О, она стала совсем очаровательной, - с энтузиазмом заговорила Мэгги. - Она приедет сюда на следующий уик-энд, и ты сможешь увидеть ее собственными глазами.
В ее голосе, естественно, не было и следа тона злой мачехи.
- Лицемерие - это совершенно нормальное явление после девяноста дней, проведенных в открытом море, - невнятно пробормотала я для себя.
Теперь я наконец смогла понять, почему все были так осторожны в разговоре с ним. Туз был высоким - самым высоким из трех братьев - и еще шире в плечах, чем Джек. Его кожа загорела до шоколадного оттенка. Он отрастил черные усы, которых не было на его последней фотографии, и теперь сам стал похож на венесуэльского бандита. Было очевидно, что он не спал последние несколько ночей. Но даже в таком истощенном состоянии выглядел он очень грозно. Туз принадлежал к числу тех жестких, самоуверенных мужчин, которые бродят по всему миру в поисках истины, всегда устремляются в самые горячие точки на земном шаре, горя желанием понаблюдать за развязыванием войн и падениями правительств. Всякий раз, когда он открывал рот, я ожидала, что он скажет: "Программа "Панорама" в эфире" и начнет вести репортаж.
У него была привычка резко задавать вопросы, как бы выстреливать ими в собеседника, а потом внимательно вслушиваться в ответ. Я сидела в каком-то полукаталептическом состоянии, пока он расспрашивая Джека и Пендла о делах, на работе, а Мэгги - об их с Джеком новом доме. Это было похоже на серию мини-интервью. Всякий раз, когда Роза пыталась ввязаться в разговор, он обрывал ее и продолжал говорить сам. Иногда он посматривал на меня. Наверное, моя очередь давать ему интервью подойдет позднее. Я решила про себя, что он мне не нравится, и вообще, что он задира и хвастун.
Через несколько минут, после того, как Туз в очередной раз отбил попытку Розы встрять в разговор, она поднялась и обиженно заявила, что отправляется спать. Я тоже поднялась и пошла вслед за ней. В холле кто-то забыл повесить трубку. Роза это заметила и сказала с укором:
- Какое ужасное расточительство, такая трата энергии.
Я поднялась по лестнице, вошла в свою комнату, разделась, разбросав одежду по полу, и улеглась в постель. И стены кружились у меня перед глазами.