- Мне кажется, это – хорошая идея, поскольку Вероника возбуждена…
- К бою!.. Приветствие… Встать в меру… Начали!..
Тонкие клинки столкнулись в воздухе. Уязвленная в своей собственной любви, Вероника ата-
кует с головокружительной скоростью, между тем как Деметрио беспорядочно отступает…
- Браво, Вероника, отлично… Превосходно!!
Деметрио никогда не мог даже подумать, чтобы женская рука обладала такой ловкостью и
49
силой. Он с трудом сдерживает первые удары, потому что больше чем кончик рапиры его пугают и ис-
пепеляют эти черные, великолепные, полыхающие огнем глаза…
Нет… Он не сможет бороться с Вероникой, он содрогается от ужаса лишь только подумав, что
может причинить ей боль, ранить это лицо, которое она отказалась защитить, хвастаясь смелостью и
отвагой. Но воспоминание о Рикардо неожиданно мелькает в его душе… Не затем ли он здесь, чтобы
мстить за него?..
Возможно, не она была именно той великолепной красавицей, из-за которой он потерял едино-
кровного брата?.. Быть может, он и сам не может противостоять ей?.. Не символизирует ли это состоя-
ние их жизнь в настоящем и будущем?..
- Осторожно!..
Деметрио грубо парировал меткий удар, почти оцарапав кончиком рапиры бархатистую щеку,
и внезапно начал атаку.
- Черт!.. Вероника, берегись!.. Он хочет измотать тебя!.. Чуть-чуть побольше благородства, Де-
метрио…
Деметрио не слышит и не видит никого, кроме девушки, находящейся напротив: горящие гла-
за, раскрасневшиеся губы и красное атласное сердце на белом нагруднике… На одно мгновение ему
отчаянно хочется, чтобы это не было игрой, он жаждет ранить и убивать, одним ударом пронзить ве-
роломное сердце, оказавшееся змеиным гнездом для его брата; покончить разом, погубить эту красо-
ту, эту грацию, этот набор совершенств, созданных для зла…
- Осторожно!.. Берегись... Этот гвардеец хорошо атакует, Вероника!..
Хулио Эстрада кричит не напрасно. Вероника отступила, защищаясь… Она чудом ускользает
от чудовищных ударов рапиры, отражая их в воздухе. Деметрио наносит удары, угрожая ее лицу, ще-
кам, ее шее, царапая красное атласное сердце на ее белом нагруднике…
- Стойте… остановитесь!.. Минутку!..
Деметрио продолжает свирепо атаковать… Сейчас он уже даже не замечает лица Вероники, он
смотрит только на красное пятно, на это блестящее украшение, ставшее вдруг бельмом, закрывающим
его глаза, сводящим его с ума… ослепившем его!..
- Ах!..
- Осторожно!..
Яростный удар разорвал атлас… Вероника делает шаг назад… и клинок Деметрио обрушива-
ется на ее клинок, словно молния!..
- Деметрио!..
- Стой!... Стой!..
Рапира выпала из руки Вероники от жестокого удара, ее лицо выражает скорее удивление, чем
испуг.
- Деметрио!..
Красное облако, ослепившее Деметрио де Сан Тельмо, мгновенно рассеялось, и с неестествен-
но учтивым лицом, поклонившись, он переворачивает свою собственную рапиру, вручая ее Верони-
ке…
- Возьмите мою рапиру!.. Продолжим!..
- Нет необходимости. Вы уже получили удовольствие, одержав надо мной верх…
- Вероника…
- Если Вы стремились к настоящей дуэли, для Вас нет ничего проще, чем убить меня, после то-
го, как Вы меня разоружили. Это Ваш триумф… И, кроме того, я должна признать, что устала. Вы –
опасный противник, инженер.
Дон Теодоро приближается хмурый и огорченный…
- Я считаю точно также!.. На этот вечер состязания для тебя закончились, Вероника!.. Иди, вы-
пей бокальчик "Опорто". Сеньор Сан Тельмо может продолжать фехтовать с этими сеньорами до тех
пор, пока не растратит излишний пыл… Иди, дочка, ступай…
- Я к Вашим услугам, если Вы хотите продолжить, инженер Сан Тельмо!..
Хулио Эстрада дерзким тоном бросает ему вызов, но Деметрио, кажется, вдруг приходит в
50
себя… и откланивается, прощаясь…
- Премного благодарен… Мне кажется уже поздновато… Простите меня… С Вашего позволе-
ния…
Но теплый и мелодичный голос Вероники останавливает его…
- Деметрио!..
- Вы меня звали?..
- Состязания остались позади. И худшие враги, со спортивной точки зрения, потом протягивают
друг другу руку… Хотя Вы даже не подумали об этом, я умею проигрывать.
Сняв перчатку, она протянула правую руку так трепетно и с такой нежностью, что Деметрио
невольно сжимает ее своими руками, находясь под воздействием какого-то непроизвольного порыва.
- Я поздравляю Вас и напоминаю, что завтра мы едем кататься верхом на лошадях.
- Благодарю, Вероника… Я у Ваших ног.
Деметрио откланялся, попрощавшись также со всеми хозяевами дома, и быстро, даже слишком
поспешно, выходит, пока Теодоро де Кастело Бранко провожает его взглядом, не сдерживая открыто
выраженную досаду на лице.
- Идем, дядя… Бокал ‘Опорто", чтобы ты провозгласил тост в мою честь?..
- Мы немедленно выпьем. Иди сюда…
Между тем, Теодоро немного отдалилил Веронику от гостей, которые снова направлялись к
помосту, и с отцовским выражением лица утер ей лоб своим платком.
- Этот дурак не имеет понятия о том, что такое фехтование в зале. Я находился в ужасе от мыс-
ли, что он мог ранить тебя. Не фехтуй больше без маски, не фехтуй больше с этим самым Сан Тель-
мо. Боюсь, что его воспитание оставляет желать лучшего…
- Но он – очень достойный человек, дядя, превосходный кабальеро, и, кроме того…
- Не спорю, его заслуга, как конструктора мостов и дорог… может быть достойна восхищения и
очень почитаема, но он – не тот мужчина, которого я хотел бы видеть рядом с тобой, дочка… и от ка-
бальеро в нем…
- Но, дядя Теодоро…
- Никто из твоих друзей не был бы способен фехтовать подобным образом даже с другим муж-
чиной, и уж тем более, с девушкой…
- Это была моя вина – бросить ему вызов. Я была виновницей из- за этих шуток, которые я от-
пускала в его адрес раньше…
- Никакая шутка не оправдывает его поведение. Он был действительно груб, потому я и хотел, чтобы он это понял. Зачем ты позвала его, когда он уже уходил?..
- Ты обошелся с ним очень плохо, дядя… Все общество встретило его неприветливо… Он был
так растерян, так смущен, что, возможно, больше не вернулся бы…
- Это было бы превосходно. Это – как раз именно то, чего я хочу: чтобы он больше не вернулся.
- Не говори так, дядя… Если ты меня любишь, не говори так…
- Он так заинтересовал тебя?..
- Дело не в этом, дядя, просто это несправедливо… Он ничего не сделал, виновницей была я. В
конце концов, у него была причина; я несдержанна с парнями, бросая им вызов, превознося себя за их
счет, рассчитывая на их галантность… Теперь я отдаю себе отчет в том, что когда они фехтуют со
мной, то позволяют победить себя.
- Они относятся к тебе с уважением, которое ты заслуживаешь, и ничего больше. Уверяю тебя, что если бы я был лет на двадцать помоложе, то преподал бы урок этому джентльмену, как хотел это
сделать Хулио Эстрада; и то же самое я скажу этому глупцу Джонни… А, кстати, я ведь не знаю, где
он.
- Он по-прежнему плохо себя чувствует?..
- Этого я не знаю. Пойду, поищу его. И не переживай больше, и не принимай во внимание таких
гостей. Помни, что ты – краса и гордость этого дома…
- Спасибо, дядя…
- И что я хочу всегда видеть тебя в нем сияющей, занимающей более важное место…
51
- Дядя Теодоро…
- Нечего стыдиться и краснеть… Ты и Джонни – два моих любимца; больше я ничего тебе не
скажу… Увидимся позже…
Секунда – и Вероника валится в удобное кресло, лаская свою куклу; несмотря на то, что она
еще огорчена, странная улыбка появилась на ее губах…
- Дядя прав… Он – не кабальеро, он – дикарь… Очаровательный дикарь… Страстно желаю-
щий нежности…
Глава шестая.
- Джонни!..
- Ну что… Кто там?..
- Я, сынок…
- А-а-а, папа! Гости уже ушли?..
Пока еще – нет, за исключением одного, но там остались Вероника и Сара, они позаботятся о
гостях. Ты по-прежнему плохо себя чувствуешь?..
- Нет, папа, мне лучше.
Теодоро де Кастело Бранко подходит к сыну поближе, с глубоким интересом наблюдая за его
бледным и расстроенным лицом. Он находится в просторных и скромных комнатах внутри типичного
особняка, образующих уютный уголок, предоставляющий удобство и независимость его единственно-
му сыну: спальня, небольшой кабинет, пристроенная ванная, веранда и скрытая дверца, выходящая в
парк.
Именно там и укрывался Джонни, спрятавшись ото всех… кажется, что улыбки ранят его, са-
мые простые слова и учтивые фразы, звучащие вокруг Вероники, приносят ему душевные страдания; ее присутствие, которое он едва может выносить, и даже сердечная заинтересованность его отца, по-
хоже, лишь усиливают его беспокойство и тоску.
- Позаботься о моих друзьях и извинись за меня, если сможешь…
О них уже заботятся женщины, не считая того, что те кто остался – свои люди. Твой непрошен-
ный инженер Сан Тельмо только что ушел.
- Сан Тельмо…
- Да, после того, что вел себя с Вероникой как грубиян.
- Что?..
- Я уже сказал ей, что не вижу необходимости в том, чтобы вы относились к нему, как к заду-
шевному другу. Если этот человек тебе симпатичен, если ты согласен с его профессиональными идея-
ми, очень возвышенно и очень хорошо, что ты имеешь с ним дело, но встречайтесь с ним в казино, или в театре, или в клубе инженеров… да где пожелаешь.
- Что сделал Деметрио?..
- Ты этого не видел?..
- Нет.
- Ты же находился в зале, когда начался поединок…
- Я сразу же ушел. Жара была невыносимой.
- Вероника слишком добра с этим типом не нашего круга.
- Боюсь, что это входит в привычки Вероники.
- Что?..
- Водить дружбу с людьми не нашего сорта.
- Откуда ты это знаешь?
- Я…
- Я бы не допустил этого, да и она не была бы способна на подобное, и не столько из-за гордо-
сти в крови, сколько из-за воспитания и из принципа. Подумай, это ведь ты привел в дом этого вы-
скочку, о котором на самом деле никто не имеет ни малейшего представления.
- А Рикардо Сильвейра не был выскочкой?..
- Рикардо Сильвейра?..
52
- Да, твой адвокат, или секретарь, или кем он там был… кто как говорит, который жил почти два
года в этом доме.
- Он был совсем другим…
- Да неужели, ну надо же!..
- Рикардо был превосходным парнем: по своему воспитанию, по своей обходительности, по
своим моральным качествам. Простой служащий стал, будто член семьи, за свои собственные заслуги.
- За свои собственные заслуги, или, может быть, потому, что твоя любимая племянница посове-
товала тебе это!..
- Кто?..
- Вероника, ну да, Вероника!..
- Джонни, но ты же говоришь, как безумец… Что с тобой происходит?..
- Ничего!..
- Нет, это невозможно. Ты был абсолютно здоровым, а сейчас, кажется, ты сошел с ума от гнева.
Твое недомогание в оружейном зале не было физическим, что-то тебя до крайности разозлило, заста-
вило тебя потерять опору, и почти лишило рассудка… как мне представляется, причиной этого послу-
жил тот самый Деметрио…
- Не впутывай в это Деметрио. Он не имеет с этим абсолютно ничего общего! Возможно, он
грубиян, дикарь, но, это же очевидно, что он – честный человек. А вот тот, другой, – напротив!..
- О ком другом ты говоришь?.. Я не думаю, что весь этот гнев был рассчитан на одного челове-
ка, с которым ты даже не был знаком, и который никогда не смог бы сделать тебе ничего плохого.
- Он доставил мне наихудшее из всех бед!
- Джонни!.. Что ты говоришь?..
- Ничего. Я не должен, не хочу, не могу сказать.
- Наоборот, я считаю необходимым, чтобы ты немедленно рассказал.
- Ты знаешь, где может находиться Рикардо Сильвейра?..
- Откуда мне это знать?.. Он уехал почти год тому назад. Я так никогда и не узнал, ни зачем, ни
куда он уехал… Его уход из этого дома был необычным и странным… Но что следует из всего этого?..
С каждой секундой ты заинтриговываешь и запутываешь меня все больше. Что с тобой случилось, что
тебе рассказали?..
- Ты считаешь возможным, что кто-то сообщил мне о месте пребывания Сильвейра?..
- Я так не думаю. Но для чего тебе необходимо знать его местонахождение?.. Ты говоришь об
этом сумасбродстве так, словно рассказываешь о чем-то жизненно важном. Ты не хочешь рассказать
мне все… и говорить ясно?..
- Сказать… сказать!.. Я ничем не смогу быть полезным, если мы не можем ничего больше, кро-
ме как говорить …
- Что ты хочешь сказать?..
- Ничего, отец. Забудь этот бессмысленный, глупый, бестолковый разговор… Возвращайся к
своим гостям, позаботься о них, и забудь про меня.
- Джонни, я – не ребенок, которого можно обмануть. С тобой происходит что-то очень серьез-
ное. Я не сдвинусь с этого места, пока ты мне все не расскажешь.
- Даже если я дал честное слово молчать?.. Даже если поклялся, что об этом никто не узнает, чтобы иметь право услышать это?
- Ты не считаешь меня способным хранить секрет?..
- В таком случае я оказался бы неспособным сохранить его.
- Ну, хорошо, будь, что будет, пообещал ты, или поклялся, мне все равно. Тебе рассказали что-
то такое, что тебя мучает, что от злости свело тебя с ума, что-то, связанное, вероятно, с Вероникой.
Если ты отказываешься разговаривать, я спрошу у всех!..
- Нет, папа, только не это, ты не можешь устроить скандал, она ничего не должна знать…
- Что?..
- Ничего… ничего!.. Лучше, чтобы ты меня оставил, папа!..
- Ты отлично знаешь, что я не должен оставлять тебя. Ты можешь рассказать мне сейчас, что
53
произошло, я даю тебе честное слово молчать, и уверяю тебя, что, если ты этого не сделаешь, я за-
ставлю Веронику прийти сюда, и вдвоем…
- Нет, отец, в данный момент я не смог бы вынести ее присутствие!..
- Значит, дело в ней!.. Тебе рассказали что-то о ней?.. Но кто оказался этим сплетником… отку-
да пришла эта клевета?..
- Это не сплетня и не клевета; к несчастью, все логично, даже слишком.
- Кто обвиняет Веронику?.. Надеюсь, что это не имеет отношения к твоей матери…
- Нет… это не она. Бедная мама…
- Но ведь это кто-то очень близкий… Вирхиния!..
- Откуда ты это знаешь?..
- Я этого не знаю, я спрашиваю. Однако, поневоле ты дал мне ключ… Так что же такого пове-
дала тебе Вирхиния о Веронике?..
- Я поклялся в том, что никому не скажу этого, и уж Веронике меньше, чем кому бы то ни бы-
ло… Я пообещал, что у нее не будет никаких неприятностей, что я смогу молчать и притворяться, сохранив для себя единственное преимущество – знание правды. Ты не заставишь меня нарушить
клятву и мое слово…
- Я не заставлю тебя, но необходимо, чтобы я узнал всю правду. Если Вероника совершила
ошибку, если она в опасности, ты – первый, кто должен помочь мне защитить ее, спасти ее, хоть бы
даже и от нее самой, и поскольку мы с тобой – мужчины в доме, то наш долг – со всей нашей храбро-
стью и честностью защищать и оберегать наших женщин, даже от их собственных слабостей!..
- Но!..
- Это – отличительный признак мужчины и кабальеро из рода Кастело Бранко!.. Женщины в
каждой семье, такой, как наша, словно знамя Отечества. Они показывают тебе, что необходимо забо-
титься о них и защищать наши собственные кровные узы, и позор и бесчестье нам, если женщина ока-
зывается в чужих руках!..
- Папа!..
- Подними голову и расскажи мне все, что узнал, все, что тебе рассказали. Я мог бы приказать
тебе, но я прошу тебя об этом, Джонни… расскажи немедленно, говори!..
- Хорошо, ты все узнаешь, я расскажу тебе все!
***
- Что случилось с моей голубкой, она кажется сильно испуганной?..
- Со мной?.. Со мной – ничего, тетя Сара… Однако, тебе не кажется очень странным, что ни дя-
дя Теодоро, ни Джонни, ни Вероника не спустились к ужину?..
В роскошной столовой, немного мрачноватой от великолепия, Вирхиния и донья Сара нахо-
дятся одни. Стол, с расставленными на нем пятью столовыми приборами, кажется большим и несу-
разным, за столом – двое, и донья Сара, неисправимая гурманка и сладкоежка, восхищенно смакует
яства, к которым Вирхинии насилу удается едва притронуться.
Два лакея в ливреях прислуживают в абсолютной тишине с безупречной вышколенностью,
вновь наполняя белым вином изящный хрустальный бокал, который Вирхиния уже несколько раз с
жадностью опустошила.
- Это не первый раз, когда Вероника и Теодоро ищут предлог, чтобы ужинать в своих комна-
тах…
- Но этого не случалось с тех пор, как вернулся Джонни, а сейчас еще и сам Джонни не при-
шел…
- Он плохо себя почувствовал в оружейном зале, ты же уже это знаешь…
- А дядя Теодоро?..
- Теодоро – маньяк, не нужно обращать на него много внимания. Ты уже знаешь его теории о
том, что человечество слишком много ест. Если бы все было, как он хочет, мы погибли бы от голода.
54
Подай мне еще немного куропатки, Хенаро, она восхитительна… Теодоро, как всегда, непременно по-
вторял бы мне свои предсказания заболеваний. Но ты же не кушаешь, доченька…
- У меня нет большого желания. Вероника, вероятно, с ними, или в его комнате, тетя Сара?..
- Зачем она будет находиться с ними?.. Ты не заметила, что она направилась в свою комнату, как только разошлись молодые люди?.. Точнее говоря, едва ушел Деметрио де Сан Тельмо. Теодоро
должен поговорить с ней, сделать ей выговор за эту абсурдную манеру фехтовать с ним…
- Дядя Теодоро никогда не выговаривает ей. Сан Тельмо – вот кем он был недоволен.
- Мне показалось, что дуэль настоящая. Был момент, когда я подумала, что они убьют друг дру
га, но, хорошо, что Вероника столкнулась с достойным соперником, как ты говоришь.
- Ты думаешь?..
- Этот парень крутого нрава, вспыльчив и раздражителен!.. Ах, если бы они поженились, если
бы он увез ее очень далеко, если бы мы не должны были больше терпеть ее!.. Ты сильно повеселела
бы, правда?..
- Ай, тетя зачем ты спрашиваешь меня о таких вещах?.. Ты отлично знаешь, что Вероника меня
огорчает, что заставляет меня страдать и мучиться, но я не желаю ей ничего плохого…