Как бы сильно я ни старалась стереть написанное, призрачные контуры букв на экране все равно оставались.
Я знала, что сейчас будет так же: его слова отпечатаются в моей голове на весь день.
А на тебе, подозреваю, все хорошо смотрится.
Найл Стелла действительно так сказал? Я не спятила? Смогу ли я думать о чем-нибудь еще всю оставшуюся жизнь?
Когда я пришла в себя, оказалось, что он двинулся к выходу и почти скрылся из виду. Ускорив шаг, я вышла вслед за ним через вращающуюся дверь и повернула налево, на Пятьдесят Шестую улицу.
А на тебе, подозреваю, все хорошо смотрится.
– …хорошо? – сказал он, и я заморгала.
– Прости, что? – спросила я, стремясь попадать в ногу с его большими шагами.
– Я спросил, все ли прислала Джо, моя ассистент? И все ли в порядке? Обычно я не стал бы тебе ничего присылать, раз ты не работаешь со мной, но подумал, что лучше, если у нас будет взаимопонимание.
– О, да. Да, – кивая, сказала я. – Письма пришли вчера, как только мы приземлились. Она… профессионал.
Найл Стелла посмотрел на меня, взмахнув своими неприлично длинными ресницами.
– Так и есть.
– Как давно она работает с тобой? – спросила я, и мой голос даже на свой слух звучал немного рассеянно. Я никогда еще не находилась рядом с ним при свете дня, как сейчас, и ощущала взволнованность, до чего же он хорош: его кожа была великолепна, чистая и гладкая, абсолютное совершенство. Очевидно, что он побрился, и все, что ниже висков, выглядело идеально. Интересно, он выверял их по линейке?
Он подсчитывал.
– Двадцатого сентября будет четыре года.
– Ого. Это… довольно точно.
Он улыбнулся и посмотрел на свой телефон.
А на тебе, подозреваю, все хорошо смотрится.
Утренний воздух обдавал мое лицо холодом, и я закрыла глаза, благодарная прикосновению пронизывающего ветра. Это помогло проветрить мозги, пока мы прошли квартал и повернули направо на Шестую авеню.
Только сейчас я поняла, что это происходит со мной: мое первое утро в Нью-Йорке. Да, Лондон ощущался большим городом, даже огромным. Но у меня всегда было чувство, что я находилась в месте, возраст которого сотни лет, и что деревья, здания и даже тротуары, по которым я прогуливалась, выглядят так же, с тех пор как появились. Конечно, и в Нью-Йорке были старинные здания, но преобладали современные и новые, из стекла и стали, устремляющиеся к небу. Это выглядело постоянным циклом перерождения. Здесь были строительные леса вдоль большей части тротуаров, и мы шли под ними или следовали знакам и обходили.
Я старалась использовать это время, чтобы мысленно пробежаться по тому, что нас ждет сегодня: договориться о встречах с местными чиновниками, получить полное расписание всех выступающих и составить список станций, наиболее нуждающихся в ремонте.
Но мне не удавалось сосредоточиться, и каждый раз, когда переставала обращать внимание на городской шум и начинала наконец-то связно мыслить, рядом со мной оказывался Найл. Заметив сломанную доску строительного настила, он касался моего предплечья и показывал на нее, предупреждая. Мы шли пять минут, и спроси меня кто-нибудь, о чем я думаю, я бы, заикаясь, выдала что-то невразумительное и неловко захихикала.
Мы дошли до перехода и остановились в ожидании сигнала светофора. Найл убрал телефон в карман и встал на приличном расстоянии, но при этом достаточно близком, чтобы касаться рукавом пальто моей руки, когда я поправляла на плече ремешок своей сумки. Было холодно, и с каждым его выдохом изо рта вырывалось облачко. Мне пришлось заставить себя не смотреть на его губы и как он их облизывал.
Как только свет сменился, толпа перед нами засуетилась, и я почувствовала, как его рука легла мне на поясницу, приглашая идти вперед.
Его рука на моей пояснице... Всего в нескольких дюймах от попы. И если бы он прикоснулся к ней, это было бы все равно что он опустил руку мне между ног. Так что да, мой мозг отреагировал на это так, будто Найл Стелла коснулся моего клитора, и я едва не споткнулась и не растянулась прямо на перекрестке.
Мы дошли до противоположной стороны улицы, и он, казалось, специально начал замедлять шаг.
– Тебе не обязательно идти медленней, – сказала ему я. – Я смогу угнаться.
Найл Стелла покачал головой:
– Что, прости? – изображая непонимание, спросил он.
Что ж, пункт первый: он пытался быть вежливым и не обращать внимание на то, что мои ноги были существенно короче его, и я изо всех сил старалась не отставать. И второй: врушка из него так себе.
– В тебе два с половиной метра роста, а ноги в два раза длиннее моих. Конечно же, ты ходишь быстрее. Но я смогу не отставать, обещаю тебя не задерживать.
Легкий румянец окрасил его щеки, и он улыбнулся.
– Был момент, когда ты чуть не упала, – поддразнил он, показывая позади нас.
Мое сердце колотилось как сумасшедшее, и это ничего не имело общего с быстрой ходьбой по улицам Нью-Йорка.
– Я старалась оставаться спокойной и сделать вид, что ничего не случилось, – смеясь, сказала я. Я была рада, что он смотрел вперед, иначе увидел бы мою широченную улыбку во все лицо. – Забудь о модных туфлях, в следующий раз я надену кроссовки.
– А они не плохи, – сказал он, кивая на мои сапоги. – Довольно милые, правда. Я помню, Порция всегда носила очень высокие каблуки, даже в путешествиях. Она… – он сделал паузу, взглянув на меня, будто только что сообразил, что я ничего об этом не знаю. – Прости. Не хочу утомлять тебя всеми этими деталями.
Ого, что?
Мне даже в профиль было видно, как он нахмурился. Он явно не собирался пускаться в воспоминания. Но я не могу отрицать, что тайная и темная часть меня радовалась, что он проговорился. Что почувствовал себя комфортно и приоткрылся.
– Порция – это твоя бывшая жена? – спросила я, стараясь держать легкий непринужденный тон. И ни в коем случае не показывая, что ловлю каждое его слово. Он упоминал о ней в самолете, но еще ни разу не называл по имени.
Мы прошли несколько шагов, прежде чем он кивнул, не добавляя ничего больше. Однажды я мельком видела экс-миссис Стелла, но не знала, что это она, пока та не прошла мимо, и было уже слишком поздно как следует ее разглядеть. Я слышала рассказы о ней, небольшие урывки там и сям, но ничего больше. Казалось, это было своего рода негласное правило офисных сплетен: для начала немного обнадежить, а потом дать понять, что все остальные детали будут дурно пахнуть.
Мы прошли мимо скульптурного трио из бронзы с зеленой патиной: безголовые статуи перед огромным небоскребом, одна стояла с одной стороны здания, две другие – с другой.
– Должно быть, они изображают Венеру Милосскую, – указывая на них, сказала я. – Это трио называется "Глядя в сторону проспекта".
Он проследил за моим взглядом.
– Но у них нет головы, – заметил он. – Им нечем глядеть.
– Об этом я не подумала, – сказала я. – Зато груди красивые.
Найл издал звук, будто задыхался.
– Что? – смеясь над выражением его лица, спросила я. – Красивые ведь! Город, наверное, получает на них кучу жалоб.
– По поводу грудей или отсутствия голов? – поинтересовался он.
– Может, по обоим вопросам?
– Откуда ты вообще об этом знаешь? Ты сказала, что никогда не была здесь раньше.
– У моей мамы было что-то вроде романтического увлечения Нью-Йорком. Я вполне могу быть твоим гидом и утомить огромным количеством всяких деталей.
– Звучит как удивительное приключение, – произнес он, но его тон был незнакомым. Был ли это сарказм или же…
О боже.
Я остановилась, как вкопанная, и Найлу пришлось обернуться.
– В чем дело? – спросил он, глядя вперед, пытаясь понять, на что я смотрю. – Ты в порядке?
– Радио Сити Мьюзик Холл, – ахнула я, ускоряя шаг.
– Тот самый, – согласился он с оттенком веселого замешательства в голосе, идя рядом со мной, когда я уже практически бежала.
– Они каждый год устраивают рождественские шоу, мама умрет от восторга, что я была так близко, – из-за перчаток было невозможно понять, что у меня в карманах и как выудить оттуда телефон. – Сфоткаешь меня?
По его лицу вы бы решили, что я попросила его нарисовать меня обнаженной.
– Я не могу… – начал он и покачал головой, оглядываясь по сторонам. – Хочу сказать, мы не можем вот так просто тут стоять.
– Почему нет?
– Потому что это…
Он не сказал вслух "несолидно", но выражение его лица просто кричало об этом.
Я оглянулась и увидела десятки людей, занятых тем же самым.
– На нас никто не обратит внимание. Мы сделаем фото, стоя на тротуаре, а люди просто будут проходить мимо.
Его глаза расширились, прежде чем он вздохнул и вытащил свой телефон.
– Я сфотографирую на свой и скину тебе. А то на твоем чехле эти жуткие девчачьи стразики, – крошечная улыбка приподняла уголок его губ. – Посмотри на меня. Я слишком мужественный для таких штучек.
Я еще хранила привкус прошлого вечера, но все же была ошеломлена увидеть это снова: Найл Стелла был обходительный, замечательный, утонченный, и да, сдержанный, но при этом он способен быть и флиртующим парнем.
Я знала, что искушала судьбу, но, черт возьми, он выглядел таким милым, стоя там, посреди толпы спешащих туристов, когда включил камеру на телефоне. Он мог сколько угодно упрямиться, но выражение его лица, когда он сделал фото, было немного… очарованным?
– Готово, – сказал он и повернул телефон, чтобы показать мне. – Довольно симпатично.
– Так, иди сюда, – он подошел ко мне, и я взяла его телефон, рассматривая фото. – Давай сделаем одно вместе, – предложила я, держа телефон перед нами.
– Чт… – начал он и тут же передумал. – Твои руки не достаточно длинные.
– Ты шутишь, что ли? Да я спец по селфи! Просто… присядь немного, а то моя голова вровень с твоим плечом, и – не пойми меня неправильно – это в общем-то не плохо, но…
– Не могу поверить, что докатился до такого, – выхватывая у меня из рук телефон, сказал он.
– Обещаю, не сдам тебя Максу, что ты делал селфи на Шестой авеню, – прошептала я, и он повернул голову, взглядом встречаясь с моим.
Он был всего в нескольких дюймах от моего лица. Мы были практически единым целым.
Некоторое время он удерживал мой взгляд, прежде чем прочистил горло.
– Ловлю на слове.
Он сделал несколько попыток, чтобы получить снимок под нужным углом, а на последнем обнял меня за талию и прижал к себе.
Вот оно. Я мысленно написала "один" в колонке Количество Раз, Когда Найл Стелла Обнял Меня И Прижал К Себе. Это ощущалось, будто я отпраздновала Рождество, все Дни рождения, новую должность и испытала лучший оргазм в своей жизни одновременно.
Он посмотрел на получившееся фото и повернул мне. Это была классная фотка, просто обалденная. Мы оба улыбались; камера поймала нас, когда мы смеялись от того, что он пытался, не снимая перчаток, нажать на экран.
– Какой у тебя номер? – глядя на экран, спросил он. Я наблюдала, как от резкого холодного ветра его щеки становились все краснее.
Продиктовав, я смотрела, как он его записывал. Нажав "Отправить", он мне улыбнулся: немного смущенно, немного игриво; в улыбке было что-то еще, я не уверена, но готова поверить. В этот момент он не выглядел как вице-президент, объект моего пугающего влечения или как человек, закончивший университет, когда ему не было и двадцати. Он выглядел как привлекательный парень рядом со мной на улице.
В кармане моего пальто завибрировал мобильный.
Я старалась не думать о том, что теперь у него в телефоне есть мое фото и нас двоих. Старалась не думать, что у него есть и мой номер. И так же постаралась не задумываться, как все оказалось легко, когда я перестала беспокоиться, правильно ли я веду себя с Найлом Стеллой, и просто наслаждалась этим беззаботным моментом с Найлом. Просто Найлом.
Когда он убрал свой телефон в карман и жестом пригласил меня следовать за ним к пешеходному переходу, я заметила его широкую улыбку.
Я постаралась не думать, что он так же, как и я, выглядел довольно взволнованным всем этим.
***
Наше временное место работы было на пустом этаже офисного здания. Все остальные помещения были арендованы Управлением столичного городского транспорта. Ну а нам, беднягам, выбирать особенно не приходилось: офис был размером с мой душ в отеле, а жара стояла такая, что можно грешников в аду мучать. Окна были заколочены, и мы выяснили это, после того как Найл боролся с ними в течение добрых пяти минут. Безусловно, в это время он завладел моим вниманием. Его широкая спина заслуживала целого рекламного постера: Найл Стелла И Его Плечи.
А на тебе, подозреваю, все хорошо смотрится.
Слишком маленький офис означал, что Найл весь день был от меня на расстоянии максимум полуметра, из-за чего мне было практически невозможно сосредоточиться даже на самой простой задаче. А из-за жары уже через час после прихода он снял пиджак и – после некоторых колебаний – ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Потом закатал рукава до локтей. Будь это возможно, я бы подкрутила обогреватель еще на десять градусов, чтобы можно было полюбоваться его обнаженным торсом. Обратите внимание: вот почему мне нельзя давать волю.
Мне еще ни разу не доводилось видеть его предплечья (согласно графе Количество Раз, Когда Я Видела Обнаженные Предплечья Найла Стеллы), и, как я и ожидала, его кожа была идеальна: мускулистые руки, переходящие в длинные, сильные и изящные запястья и пальцы. Скрываясь изо всех сил, я наблюдала за игрой мышц, когда он печатал что-то на компьютере, как они одна за одной приходили в тонус, когда он в раздумье крутил карандаш по столу, как работали сухожилия, когда он барабанил кончиками пальцев по ручке кресла.
Найл Стелла был беспокоен.
Мы почти не разговаривали, работая каждый за своим столом, распаковывая коробки и сортируя их содержимое. На ланч мы вышли к продавцу хот-догов на углу. Мне пришлось затратить усилия на уговоры.
– Тебе нужно вставать в самую длинную очередь, – объясняла я, терпеливо ожидая свою очередь. – Ты когда-либо был на Food Network? [сайт с рецептами, рекомендациями поваров и адресами ресторанов – прим. переводчика]. Видел, какой огромный там лист ожидания? А на другой стороне улицы только два человека. Там, где маленькие очереди, хот-доги, наверное, сделаны из бродячих кошек.
Он вздохнул, бормоча что-то со своим шикарным британским акцентом о том, что, все скорее, к концу дня будет мертв, и добавил:
– Может, закажем твои чипсы?
– Как твой брат вообще выжил в городе, не зная таких элементарных вещей? – поддразнила я.
– Без понятия.
– Постой, ты что делаешь? – остановила его я, когда он стал намазывать тошнотного цвета горчицей свою булочку. Да еще с семенами, ради бога!
Он посмотрел на меня, держа бутылочку над хот-догом, будто мы с ним говорим на разных языках.
– Ты не можешь мазать этим уличный хот-дог, – сказал я. – Тут есть ряд правил.
– Наслаждайся своей обычной искусственно окрашенной горчицей, – и я практически слышала, как издевательски он произнес это слово. – А я буду своей.
Наша новая степень близости уже стала предполагать поучения.
Только чтобы доказать свою точку зрения: что мой хот-дог лучше его, – я без конца стонала, пока ела.
Он закрыл глаза, пряча веселье, и покачал головой.
– Знаешь, – сказал я, проглотив гигантский кусок, – если бы я время от времени не ловила бы тебя на улыбках исподтишка, то предположила, что ты либо ты лучше всех на Земле держишь под контролем свои эмоции, ну, как герой фильма "Бегущий по лезвию", либо это все ботокс.
– Ботокс, – он откусил огромный кусок своего хот-дога.
– Я так и думала, – сказала я. – Но тебе удалось спрятать свою косметичку.
Он подавился хохотом и стащил салфетку у меня из рук.
– Так и есть.
***
Мы вернулись в офис, но телефонные линии еще не работали, было жарко (и я началась жаловаться, что вот-вот расплавлюсь), и ничего толком не было сделано. Встречи начинались только на следующий день, и мы распаковали несколько ящиков с файлами, но оба казались рассеянными – я уверена, по разным причинам – и уже в два часа он собрался уходить.
Найлу нужно было просмотреть кое-какие документы и сделать несколько звонков, а со всем этим можно было справиться и в отеле.
Назад мы шли в молчании, по противоположной стороне от Радио Сити, но я могла поклясться, что, когда мы прошли мимо него, его губы еле заметно дрогнули в улыбке.
***
На следующее утро я проснулась раньше будильника, желая, чтобы день поскорей начался, и – все потому, что я безнадежная – пойти кое с кем на работу. Но на моем телефоне, после сообщения от брата и трех от Лолы, одно было от этого Кое-Кого:
"Возьми машину и поезжай без меня. Появились дела, я буду позже".
Надежды рассыпались, как карточный домик. Я ответила согласием, но брать машину не стала, а прошла несколько кварталов пешком, выбрав другой маршрут и попутно делая фото для мамы. Когда пришла в офис, там было все еще душно, и я поблагодарила себя за короткий рукав и что сообразила не надевать Spanx [марка утягивающего белья – прим. переводчика]. Мне в любом случае не для кого было выглядеть немного стройнее.
Одной было чертовски скучно, но телефоны уже работали, и я смогла сделать кое-что по работе, убедить Тони, что все в порядке, и познакомиться с народом из соседних офисов. Найл появился около полудня с пакетами в руках.
Он поставил их на свой стол и стул, пока я с любопытством за ним наблюдала.
– Доброе утро, – вешая пальто на крючок возле двери, сказал он. – Или день, скорее. Смотрю, здесь по-прежнему жарко, как в аду.
– Я позвонила, и завтра приедут, чтобы починить. Но тебе повезло, что я надела трусы.
– Спорный вопрос, – пробормотал он.
Или мне показалось, что он так сказал.
– Что, прости?
Он проигнорировал вопрос и поставил большой пакет из магазина на стол и отвлекся на его содержимое. Он сегодня в очках. Боже правый. На ком-то еще такая оправа – темная с хромированной полоской посередине дужек – выглядела бы слишком тщательно продуманной. Но я знала, Найл Стелла выглядел безупречно, потому что выбирал лучшее и был придирчивым до перфекционизма – и не потому, что уделял внимания модным тенденциям.
– Тебе оправу подобрала женщина, – сказала я, указывая на его лицо.
Он оторвался от пакета, достал и положил на стол папку, выглядя сбитым с толку.
– Извини?
– Эти очки выбрала продавщица. Ты пришел в магазин, в мгновение ока она тебя набросилась, потому что… – я многозначительно прошлась взглядом по его телу, давая понять, что именно я имела в виду. – И настояла на поиске идеальных очков.
В течение нескольких секунд он изучал меня взглядом, после чего поднял свою большую великолепную фирменную руку Найла Стеллы, приспустил очки вниз по носу и спросил:
– И что это означает? – повторяя мой взгляд уже по моему телу, пряча улыбку.
– Это означает, "пришел привлекательный мужчина, и у него нет обручального кольца? Налетай!"