Там, где трава зеленее - Наталия Терентьева 16 стр.


- Как не помнить! Я все никак не мог тогда понять - что за странный ухажер у такой прелестной девушки…

- Ну у меня и другие ухажеры были не очень… - Я посмотрела на Варьку и решила про Виноградова тему не развивать.

- Мам, а кто такой ухажер? - вмешалась Варя. - Который все время уходит? Как наш папа?

Я засмеялась, Токмачев засмеялся, а Варя заплакала. Я бросилась ее обнимать:

- Ты что, малыш, ну вот…

- Почему он все время то уходит, то приходит?..

- Ну и что? А есть дети, у которых папы вообще нет.

- А у некоторых и мам нет, - вмешался Токмачев, аккуратно разворачивая конфетку. - У моего сына, например, мама сначала была, потом убежала.

- Куда? - страшно удивилась Варька и покрепче взяла меня за руку.

- В другую страну, где весь год - лето… - улыбнулся старик и осторожно откусил конфету.

- Будешь о папе своем плакать, я тоже убегу! - заявила глупая, жестокая Барина мама.

- Ма-а-а-ма-а-а! - завыла Варька и сначала бросилась меня обнимать, потом оттолкнула и ушла плакать в ванную.

Я хотела пойти за ней, но услышала, что она включила воду и громко умывается, сморкаясь и полоща рот. Я повернулась к Токмачеву, который сидел и неодобрительно качал головой:

- Испугалась сегодня девочка…

Я вздохнула:

- Да я тоже молодец, высказалась… Когда она была поменьше, я однажды на нее орала и пригрозила, видно, очень тогда допек меня ее папа: "Отдам папе, а он тебя продаст цыганам и купит себе новую машину…" И такое было.

- Неужели она не проговорилась ему?

- Нет. Варька - кремень. Только вот хорошо ли все это…

- Не корите себя, Леночка. Хорошо - это когда мама с папой идут за ручку, а на плечах у папы сидит малыш. Еще лучше, если мама при этом свободной рукой толкает коляску со вторым. Потом малыши вырастают, приносят своим родителям внучат, сажают им на коленки - на плечах уже не унести - и сами убегают, чтобы принести следующего.

Я знала - что он знает - что я знаю про его сына… А вот как ответить ему, чтобы не ранить, не знала, поэтому сказала:

- А у моей мамы третий муж на пятнадцать лет моложе.

- Ваша мама - красавица, - ответил Токмачев, который заглядывался на маму, когда она раньше редко-редко, но навещала нас с маленькой Варькой.

Тут пришла из ванной зареванная и умытая Варя, а Токмачев стал раскланиваться. Прикрывая за собой входную дверь, он обернулся, виновато посмотрел на меня и негромко сказал:

- Вы меня извините, Леночка… - и улыбнулся заплаканной Варьке, - а ведь на самом деле ухажер - это тот, кто уши жрет…

Мы с Варькой обе замерли.

- Как это? - искренне ужаснулась Варя и схватилась за свои уши.

- Комплиментами, - договорил очень довольный нашей реакцией Сергей Юрьевич.

Я представила себе огромного, громогласного сына Токмачева и подумала, что вот кто уши-то жрет, с удовольствием и аппетитом, у бедных сограждан и товарищей по дракам в думских кулуарах, и отнюдь не сладкими словами… Но конечно, ничего не сказала.

Когда Токмачев раскланялся и ушел, Варька подошла ко мне, обняла меня и вздохнула:

- Я поняла, мам, что комплименты - это совсем не алименты. Правильно?

Вечером я позвонила Нельке, пересказала ей всю эту чудовищную историю.

- И что ты собираешься делать? Может, позвонить Виноградову?

- Н-нет. Ни в коем случае.

- Тогда надо подавать в суд.

- Да что ты, Нелька! И что я скажу в суде?

- А ничего говорить не надо. Надо написать заявление, пусть его вообще выпишут из твоей квартиры.

- Да я же ходила в консультацию года два назад, помнишь? Когда хотела квартиру поменять, а он требовал заплатить ему двадцать тысяч долларов. Она всего-то тридцать стоила… Мне сказали, что нет такой статьи, по которой его можно выписать.

- Ну может, теперь появилась? Ты же собственник, и вообще отношения к этой квартире он никакого не имеет, если по правде…

- По правде-то - не имеет. А кого эта правда интересует?

Неля вздохнула. Мы помолчали, я слышала, как она что-то скребет. Похоже, начищает кастрюли. Жаднющий Нелькин муж не разрешает покупать хорошую посуду, называет это все отрыжками капиталистического общества. А сам постоянно приобретает эти отрыжки в виде стодолларовых галстуков, пятисотдолларовых ботинок с особой терморегуляцией для прогулок с собакой, в которых можно прогуливаться и летом и зимой, ну и, разумеется, в виде элегантных неброских иномарок. Хотя Неля не ропщет и с удовольствием пользуется всеми благами, которыми ее муж одаривает семью, и радуется тем, которыми он балует самого себя в первую очередь.

- Слушай, а помнишь того адвоката, про которого ты писала, давно еще, до ТАССа? Или он, кажется, был по уголовным делам…

- Ну, еще раз они вот так ввалятся - и придется брать адвоката по уголовным.

Я помаялась-подумала после нашего разговора, нашла телефон того самого Игоря Савельева, про которого, по его же заказу, писала лет семь назад, и позвонила ему.

- Елена Воскобойникова! Разумеется, помню! Слушаю вас. Надеюсь, вы никого не убили?

- Пока нет… Но все к тому идет, - невесело пошутила я.

- Ясненько… Готов выслушать вас.

Мне он не очень понравился, еще когда заказал о себе статью. Но тем не менее я взялась за работу - очень боялась, что после временного перерыва в работе мне будет сложно - потеряю навыки, связи, какое-никакое имя.

Это было вскоре после рождения Вари, совершенно некстати при моем режиме - грудное вскармливание, недосыпы… Грудной ребенок - это словно часть тебя, которая выйти-то вышла на свет божий, но еще, как минимум, год является твоей неотъемлемой частичкой, главной и требовательной. Ты спишь ночью столько, сколько спит твой малыш, ешь непонятно сколько и когда, потому что главное - накормить его, вместе с ним гуляешь и совершаешь первые победы в покорении и освоении мира.

Сейчас я подавила невольное раздражение, услышав голос не слишком симпатичного мне человека. Я помнила, что, начав писать "по автозаказу", удивлялась, что такой необаятельный человек может оказаться действительно великолепным адвокатом, не проигравшим практически ни одного дела за пятнадцать лет практики.

- Игорь, может, это и не по вашей части… - Я вкратце, опуская эмоции, пересказала ему свою ситуацию.

- Да, это совершенно не по моей части. Но я, пожалуй… гм… да, пожалуй, мог бы взяться, просто из уважения к вам и из большой симпатии. Я проконсультируюсь с коллегами. Только вы мне поподробнее и поточнее ответьте на пару вопросов. Самое главное - а как он оказался прописанным в вашей квартире?

- По глупости. Это был фиктивный брак. Мы вместе учились на журфаке, только он не доучился, его выгнали на третьем курсе.

- Так его должны были забрать в армию? Скосил?

- Да, очень удачно симулировал шизофрению. Потом его, кажется, сняли с учета, через несколько лет.

- Да-а… это не очень хорошо… и то, что был диагноз, и что теперь сняли… невнятно… Так. Ладно. И - что? Фиктивный брак?..

- Да, мы даже толком не дружили. У меня оказалась эта квартира… Там все было так сложно и так глупо… Вы помните, в начале девяностых, когда квартиры еще только-только начали продавать, никому в голову не приходило, что можно иметь квартиру, без прописки, а то и две, и три - как сейчас?

- Да, очень хорошо помню. Сам купил тогда в девяносто первом году квартиру в Мытищах и не мог открыть финансово-лицевой счет, потому что прописываться не хотел. В мою квартиру даже пытались кого-то селить вместо меня.

- Ну надо же, все очень похоже. Только я ее не купила, мне ее за символическую плату оставила одна наша родственница, уехавшая в Америку, моя двоюродная тетка. Мы не знали, как это оформлять - я была прописана в большой родительской квартире, и мама не хотела, чтобы я теряла на нее права. А других прав, кроме прописки, никто тогда не знал. Да их, собственно, раньше и не было.

- А мама почему не хотела, чтобы вы выписывались?

- Чтобы людей побольше прописано было. У одной ее подруги тоже умер муж, литератор, и начались проблемы с четырехкомнатной квартирой - ей предложили переехать в маленькую. Ну времена же такие были… Излишки площади. Старые законы - ненормальные были, новые - непонятные.

- А мамина квартира - конечно, государственная, не кооперативная? - уточнил Игорь.

- Ну да. Это теперь мама ее приватизировала. И комнат - пять. На Маяковке.

- Ясно.

- И тут подвернулся Гарик. Может, он как-то и услышал о моей личной квартире - я делилась с подружками, что смогу теперь жить одна, только не очень хочется. Он даже пытался вроде как за мной ухаживать. Но он мне не нравился, мне вообще никто не нравился тогда. Я была страшно увлечена учебой, такие события происходили в стране… И вот, когда у него не вышло с ухаживанием, Гарик стал предлагать мне деньги за фиктивный брак с пропиской.

Тетка моя вот-вот должна была уехать, а с квартирой мы так ничего и не решили. Как ее оформлять, на кого. Пошли мы с моим отчимом в юридическую консультацию. И там обратились к самому опытному и пожилому адвокату. В этом была наша ошибка. У него был громадный опыт советских тяжб и полное незнание современной жизни - он за ней не успевал. И посоветовал нам следующее. Чтобы сохранить мою прописку у родителей и приобрести эту новую квартиру, надо найти какого-нибудь верного человека, нуждающегося в прописке. Пусть тетка сделает на него дарственную, он в квартире пропишется, а потом подарит ее мне. Квартира будет не "пустая", никакое правление кооператива ее у меня не отберет, никого туда не поселят, а верный человек этот, получив московскую прописку, благодарный и счастливый, квартиру эту покинет навсегда.

Все шло нормально до момента, когда Гарику надо было "покидать" квартиру. Тетя оформила на него дарение, он прописался. Правда, тут же начались небольшие сбои. Для начала он попросился поночевать в квартире, пока я не сделала там ремонт. Когда я начала ремонт, он сначала никак не мог уйти, а потом взялся активно помогать - достал дефицитные в то время дубовые плинтуса, что-то прибивал. Опять стал ухаживать за мной, очень настойчиво… Отчим, правда, советовал мне его гнать в шею, вернее, поторопить с оформлением дарственной на меня и потом гнать. Я поторопила, и Гарик исчез, ничего, разумеется, не оформив.

Несколько месяцев от него не было ни слуху ну духу. Потом я поехала в летний стройотряд в Дагомыс, на уборку орехов и абрикосов, а когда приехала, обнаружила у себя в квартире Гарика с какой-то девицей, хотя ключи я давно сменила. Дверь он как-то открыл, вернее, взломал, и тоже поставил новый замок. Тут уже пришлось ломать дверь нам с моим отчимом, потому что Гарик ну ни в какую не хотел признавать нас не то что за хозяев квартиры, но вообще за знакомых ему людей. Он призывал на помощь милицию, и надо сказать, милиция ему верила и помогала. А с другой стороны - все документы на квартиру были у него.

- Достаточно невероятная история, особенно если знать вашего отчима.

- А вы помните его, Игорь?

- Разумеется, тем более что я знал его гораздо раньше, чем услышал о вас. Я ведь даже собирался защищать вашего отчима, когда его посадили. Одно из первых громких мошенничеств… Не так уж много денег получил, но как ловко все сделал… Это уж потом по его стопам многие пытались отправлять туристов в никуда…

- Да, я тоже не представляю, как он-то мог обмануться. И вообще решиться на эту авантюру с дарственными…

- Да, а с другой стороны, ведь он-то как раз ничего не приобретал и ничего не терял… Ну да ладно. А как же вы заставили Гарика оформить на вас квартиру? Как я понимаю, ведь владелица теперь вы?

- Уже одиннадцать лет. Это было так же невероятно. Гарик очень странный человек. Трусливый и алчный. Я ему дала денег. Оплатила его долг. Не так много, но его за этот долг искали какие-то люди, которых он боялся. И он пошел и оформил на меня дарственную. Если честно, то он уже тогда начал сильно пить. Я даже удивилась, что нотариус стала с нами разговаривать. Гарик в то утро едва-едва протрезвел от вчерашнего. Я ему еще заплатила, чтобы он не очень расстраивался. Может быть, он это сделал потому, что вообще не видел толка в этой собственности. Тогда никто почти не видел в ней толка. Прописка же у него осталась. А я еще несколько лет туда не прописывалась, пока мама в собственность квартиру на Маяковке не оформила.

- И что, он в этой квартире больше не жил?

- Пытался несколько раз под разными предлогами - то он в меня вдруг снова влюбился, то ему совсем негде переночевать, то за ним гонятся киллеры или рэкетиры, а то уголок просил сдать… Но я ни разу его не пустила.

- И разумеется, за квартиру он не платил?

- Ни разу, ни копейки, но такого закона ведь нет, вы знаете, наверное. Вы можете не платить за квартиру и в ней не жить, но выписать вас не могут.

- А есть, кстати, куда выписывать? Потому что на улицу действительно нельзя.

- Есть, то есть было. Он жил последнее время в квартире матери в Электростали, которую та оформила на него в собственность. Правда, Гарик сказал, что квартиру эту он продал… Но я в этом сильно сомневаюсь.

- Это надо проверить в первую очередь.

- А если правда, что им негде жить?

- Значит, придется покупать им какую-то комнату в Подмосковье. Это недорого. Хорошо, Елена Витальевна, м-м-м… Леночка, я понял. Чем смогу - помогу. Вы мне пошлите по электронной почте копии всех документов, какие у вас есть. Значит, брак был фиктивный?

- Ну да…

- А, простите, зачем?

- Потому что я в эту квартиру прописаться должна была потом, когда-нибудь… и мы думали, что так лучше… На всякий случай… Это как раз отчим придумал - подстраховаться, если Гарик не "подарит" мне квартиру. Или, кажется, юрист говорил, что без брака он не имеет права подарить мне квартиру…

- Да, у вас был точно самый опытный и пожилой в консультации юрист, - засмеялся Игорь. - То есть дольше всех поживший при советской власти. Ну ясно… Да, хорошо. Гарик ваш заочно мне напоминает моего обычного клиента - не важно, защищаю я его самого или от него. Надеюсь, мне это поможет. Он, кстати, не сидел?

- Не знаю… Я его много лет уже не видела и не слышала. Дядя его всю жизнь сидит.

- Да, только дяди-рецидивиста нам не хватало… А чем он сейчас занимается, этот Гарик?

- Похоже, ничем… На вид он совсем опустился.

Я не стала пока говорить Игорю о своей беременности. Мне казалось, что лишних деталей, затрудняющих понимание и доверие моего собственного адвоката, говорить не надо. Ему будет проще меня защищать.

После разговора у меня осталось хорошее ощущение. Игорь оказался гораздо приятнее, чем когда просил написать о себе хвалебную статью, чтобы, в частности, открыть собственное юридическое бюро. Я ведь даже не спросила, открыл ли он фирму и как его дела. Мы договорились встретиться через неделю, когда он изучит все документы и составит предварительное заявление.

Ночью мы с Варькой спали беспокойно. Она все пыталась разговаривать во сне, мне же сначала снился Гарик с выбритым черепом, который пытался меня соблазнить и для этого расстегивал штаны и вываливал их содержимое - странные мужчины, кстати… и меня во сне подташнивало… а под утро приснилась мама Саши Виноградова, Ирина Петровна. Она поила меня чаем, звонко целуя меня в щеки. Отхлебнет чайку, потянется ко мне - чмок! Еще глоточек - чмок! чмок!

Вот утром мне Ирина Петровна и позвонила. Ее обычную сухость я давно объяснила себе сложной профессией, постоянной близостью к человеческому горю, как правило безысходному. Ирина Петровна много лет проработала в онкологическом центре на Каширке, правда, не хирургом, а лечащим врачом. Но мне кажется, это еще страшнее - хирург работает над отключенным телом, а Ирина Петровна каждый божий день по семь-восемь часов разговаривала с больными, их родственниками, на нее валились все эмоции, все горе - сиюминутное и затянувшееся. В последние годы Саша уговорил ее перейти на работу в частную клинику. Она согласилась, работает директором клиники, обычной, многопрофильной, но это мало повлияло на ее отношение ко мне.

И сейчас, как обычно отчужденно и сухо, она сообщила:

- Лена, я хотела бы повидаться с внучкой. Я и Нинуся.

Нинуся, сестра Виноградова, это - отдельный разговор.

Меня Нинуся невзлюбила с нашей первой встречи много-много лет назад, даже не со встречи, а с первого взгляда. Взглянула - и невзлюбила.

Она очень некрасива, если вообще бывают некрасивые женщины. Иногда говорят - как посмотреть, как одеть, как любить… Но она правда некрасива и зла - просто по природе своей. Я не слышала от нее ни в чей адрес хорошего слова за всю жизнь. Этот - идиот, его жена - козлиха, их дети - уроды… а этот - ничтожество, его жена - неудачница, их дети - придурки… третий - импотент, его жена - проститутка, их дети - клептоманы… и так до бесконечности.

Варе было года четыре, когда я первый раз прочитала сказку ей "Подарки феи", где в результате нехитрых действий фея определяет, что одна сестра добрая, а другая злая. Добрую она наделяет чудесным даром - лишь только та открывает рот, из него сыплются цветы и жемчуга с бриллиантами. Бедную же злючку, отказавшуюся напоить фею водой, та не щадит: превращает каждое ее слово в жабу или змею.

Варя долго смотрела на картинку и поделилась со мной наблюдением: злючка похожа на нашу Нинусю. Я решила, что Варя увидела чисто внешнее сходство - там действительно была нарисована девушка, отдаленно напоминающая Сашину сестру. Но после этого при первой же встрече с теткой Варя внимательнейшим образом заглядывала ей в рот и с некоторой опаской спросила меня тихо:

- А почему они не падают? Она их проглотила?

- Кого, дочка?

- Змей и жабов…

Нинуся умудрилась тем не менее выйти замуж. Через два года она чуть не убила своего мужа - он попал в реанимацию. За что - семейная тайна Виноградовых. Которую знают все, благодаря слышимости квартирных перегородок. Муж Нинуси разбил ее духи "Нина Риччи", о которых она мечтала с юности и купила на всю зарплату. А случилось это несчастной для нашей страны зимой 1991 года.

Те, кто не сделал себе в ту зиму первую тысячу долларов на турецких и польских кофточках, помнят очереди за сыром и маслом, пустые полки в магазинах и аптеках, повышение цен каждые два-три дня… Потом был месяц, когда кроме очередей за молоком в магазинах ничего не было. Я прекрасно помню, как покупала четыре литра молока и варила из него сыр - по радио каждый день передавали рецепты изготовления сыра, а также пудингов, пирогов и пирожных - из макарон и ракушек, если они имелись у запасливых хозяек.

Муж Нинуси перед Новым годом случайно задел туалетный столик, упали именно новые духи. И разбились. Нинуся взяла тяжелую бронзовую лампу и стала бить мужа, била до тех пор, пока он не упал и не затих. Потом она вызвала маму, а мама - "скорую". Выйдя из больницы, муж в суд подавать не стал - его долго уговаривали Саша с Ириной Петровной, но с Нинусей развелся. С тех пор Нинуся не любит не только всех женщин, но и всех мужчин.

Мне никогда не казалось, что моей Варе полезно общаться с Нинусей. Уж больно она зла. Зло как бы сгущалось вокруг нее, окутывая окружающих плотным облаком. Мне всегда казалось, что я даже чувствую какой-то особый запах. Был ли это запах зла или запах самой Нинуси - не знаю. Не буду очень оригинальна, если скажу, что Нинуся пахнет серой. Пополам с ядреным хозяйственным мылом и чесночными котлетами.

Назад Дальше