- А ты нет? Плохо… - Он не шутил, он отчего-то злился. - Кстати, дальше по Хорошевке еще дом строится, там будут совсем большие квартиры… Метров по триста… Вот там, наверно, будет получше… Всем нам…
Я смотрела на него и пыталась понять - верит ли он сам в то, что говорит.
- Саша… Те дома еще когда построят… А я хочу жить сегодня, ну завтра, по крайней мере… Ты же сам это говорил… И потом, я ведь буду с малышом, надо жить в отремонтированной квартире, а не носиться с бригадами маляров…
- Лен, ну не получается же у тебя… И не надо.
Я посмотрела на Варю, которая, как обычно, вынужденно присутствовала при всех наших разговорах. Варя внимательно смотрела на Александра Виноградова, который за этот год приучил ее к мысли о "братике". "Или сестричке"…
- Варюша, я видела у входа автомат, сходи поиграй, может, выиграешь какую-нибудь игрушку, а?
Варя глянула на меня с сомнением - не просто так я разрешаю то, о чем обычно приходится ей просить, - взяла деньги и ушла, оглядываясь на нас.
- А может быть, это у тебя не получается? - решила я на сей раз не беречь ранимого Александра Виноградова.
- Мне надо провериться? - совершенно неожиданно спросил романтик секса.
- А зачем? Если ты говоришь, что "и не надо"?
- И то правда, - как-то уж слишком просто согласился он. - Тем более, что нервы ты мне так измотала…
- Саша… - Я глупо пыталась остановить то, что, по всей видимости, было запланировано и подготовлено. - И это говоришь ты…
- А кто уехал с дачи под самое Рождество? Я что, для этого торчал с вами на даче, пока нормальные люди отдыхали с девочками на островах, чтобы демарши твои терпеть? А кто летом в Турции ходил узнавать, сколько стоит билет до Москвы?
- Но ты же меня обидел на даче и безобразничал в Турции…
- А! - отмахнулся Александр Виноградов.
- То есть… - Я смотрела на него, а он - на меня. Он ждал. Я по сценарию должна была быстро все сообразить, обидеться и сказать: "Все!"
Я решила потерпеть. Подождать, что предложит автор и режиссер нашей с ним совместной жизни.
- То есть ты меня достала, - сказал автор, с подозрением глядя на меня. - Слушай, плачь дома, а? Не здесь. Неудобно.
Я и правда почувствовала, что начинаю совершенно некстати переживать. И постаралась взять себя в руки.
- Понимаешь, Лена, я уже даже не знаю, в какой форме нам жить…
- А мне кажется, что жить можно только в одной форме - жить вместе или не жить.
- Бывает по-разному… - Он прищурился, не глядя на меня.
- Ты имеешь в виду жесткие жизненные обстоятельства - тюрьма, дальнее плаванье?.. Да, тут никуда не денешься. Садись в тюрьму, я буду тебя ждать.
- Ага, сейчас. - Он залпом допил виски.
- А все остальное, все остальные формы совместной жизни, Саша, - это лукавство. Не видеть друг друга каждый день, чтобы не надоедать друг другу? "Как же мы будем друг без друга? - Как друг без друга".
- Чего-чего? Я тебя умоляю, только не надо писать стихов. У тебя и без этого заморочек хватает.
- Это Вера Павлова. Поэтесса очень хорошая…
Он отмахнулся:
- Вот и читай ее, а меня не доставай.
Он несколько секунд помолчал. А потом вдруг рыкнул, ни с того ни с сего:
- Достала. Достала!..
- Саша…
- Достала! Прижимаешь к стенке.
- Нет, я хочу знать. Я не могу больше жить в иллюзиях и неведении…
- Что? Что?!
- Хочу знать - ты не хочешь больше с нами жить?
- Не хочу. Ты меня достала.
- Чем?
- Не важно.
- Ладно. И не хочешь больше второго ребенка?
- Не хочу. Опять будет как с Варькой. Сначала человек родится, а потом мы уже будем разбираться, можем ли мы жить вместе.
- У нас для этого было четырнадцать лет, Саша…
- Вот именно.
- Зря я тебе поверила, когда ты пришел и лег на пол, и предложил жить вместе… То есть я ведь тебе не поверила, ты помнишь?
Александр Виноградов поморщился:
- Лена… Ну я тебя прошу… Умная женщина… Бразильский сериал закатываешь… Поверила - не поверила… не надо было верить… Все, душа моя, все. Мы оба измучены.
- И?..
- Ты же сама все понимаешь. Вот и скажи.
Я встала, взяла Варину кофточку, саму Варю с новой игрушкой, которую она действительно выиграла у "однорукого пирата", и ушла. Потом вернулась:
- Это все, Саша.
- Ну все так все. Слушай, неудобно, человек поет про свое наболевшее… Послушай, песня какая классная… А ты стоишь и чего-то хочешь от меня.
- Саша… - Повинуясь непонятному импульсу (я действительно не думала об этом уже полтора года, у меня не было причин на это), я спросила: - У тебя другая?
- А у тебя? - Александр Виноградов взглянул на меня серьезно и строго.
- Господи… У меня - нет. А у тебя?
- А у меня есть другая женщина. Все?
Я смотрела на него, а он - на музыкантов, играющих негромкий блюз. Девушка с очень черными блестящими волосами с душой пела по-английски. Если бы Виноградов понимал слова, он бы очень удивился - как кстати.
"I will say "Good-bye", I will walk away, I will not look back, for I've heard you say… More than just "good-bye", more than "farewell", it will be as if we'd never met…"
Я скажу "пока" и уйду. И все будет так, как будто мы и не встречались никогда. Наивная и трогательная режиссура жизни.
- Теперь все. Нет. А как же Варька? Ты ведь говорил ей: "наша дача", "наша семья", "наша квартира", ты показывал ей комнату, где она будет жить…
- Не надо меня шантажировать Варькой. Мало ли людей расходится… Ты что-то еще хочешь спросить, Лена?
- Она намного моложе меня?
- Она моложе тебя.
- Она лучше, чем я и Варька?
- Фу-у-у… Нет, вы лучше всех.
- Тогда зачем тебе это надо? Я ни о чем не прошу. Я не понимаю.
- Когда я сам пойму, я тебе позвоню, идет?
- А мне пока что делать?
- Тебе? Работать… Варьку растить. В уважении ко мне. Что-то она опять сегодня волчонком на меня смотрит.
А почему я должна растить ее в уважении к человеку, который вынул мою душу, потер на терочке, посолил, поперчил, потом попробовал и даже есть не стал. Не понравилось. Объелся. Захотел другого.
- Я уволилась с работы, Саша. Ты же говорил…
- Ну что, будем теперь вспоминать, кто что когда говорил? Ты тоже много чего говорила и обещала.
Ну, ну, Лена, бей по морде, бей при всех, выливай в эту наглую самодовольную жестокую морду свежевыжатый морковный сок с пышной пенкой, пусть утрется этой пенкой, и уходи с гордо поднятой головой! Больше чем "good-bye"! Как будто и не встречались! Скажи ему: "Пошел к черту!" Скажи те слова, которые ты в ярости можешь сказать Варьке! Ну что ж ты, Лена!.. Уходи и подавай на алименты - Варька же официальная дочь этого мерзавца. И больше - никогда! Никогда…
Я поставила стакан с соком на стол и ушла.
Меня ломало, колотило, выкручивало несколько дней. Я не спала, не ела, ни с кем не разговаривала. Кормила Варьку, помогала ей с уроками и просила ее не спрашивать меня, почему я молчу и плачу. Варька обнимала меня и садилась рядом.
Через несколько дней я позвонила ему ночью. Не знаю, один ли он был, он не поднял трубку, но перезвонил мне с мобильного. Наверно, не один. Не важно.
- Да, Ленка. Слушай. Ты прости, если я орал в ресторане.
- Лучше бы ты меня просто убил, чем так.
- Лен, ну, наверно, не получается у нас…
- Я не буду больше уходить с вещами…
- Да не то… Такой быт начался… Может, вернемся к тем нашим отношениям…
- Когда ты приходил то раз в неделю, то раз в месяц?
- Когда ты была моей любовницей… Ты хочешь быть моей любовницей опять, Ленка?..
- А сейчас я кто?
- Ну кто… Разве с любовницей покупают удобрения для огорода? Помнишь, ты меня спрашивала, куда девались мои… м-м-м… разные всякие там… желания… сложные… Почему у нас все стало так просто и одинаково… Помнишь?
- Конечно. Я думала, что тебе больше это не нужно…
Я радовалась, что тебе больше это не нужно. Я думала, что странности и чудные желания на грани извращения переплавились в нежность. Если бы я дала себе труд сформулировать это раньше, я сама бы ужаснулась от чудовищности этой мысли.
- Мне это нужно, Леночка, нужно. Еще как. Просто желания смешались с куриным пометом и… псссы-ыть… разлетелись… То полаялись насчет засоренных фильтров в скважине на даче, то всерьез обсудили проблему моего поноса… какие тут особые желания…
- Кроме как позвонить другой?
Кто просил меня говорить это? Мастер формулировок. Мастер-ломастер.
- Ну вот, ты и сказала.
- Саша… Пожалуйста. Ты можешь все это прекратить, а? Ради нас с Варькой.
- Что прекратить конкретно?
- Эту женщину прекрати. Если можешь…
- А ты? Что можешь ты?
- Могу не покупать салаты в магазине… Могу махать в окно… - Я вспомнила его недавние капризы.
- Не утрамбовывать с женитьбой… - ловко ввернул Виноградов Александр, четырнадцать лет наслаждающийся свободой рядом со мной, первой красавицей журфака выпуска восемьдесят восьмого года.
- Не мечтать больше о четырехкомнатной квартире…
- А что, жить можно только там? Давай я дам денег, купишь себе большую двухкомнатную…
- И буду твоей любовницей?
Александр Виноградов вдруг сказал:
- Погоди… - и положил трубку.
Наверно, другая, которая еще только собирается утрамбовывать его с женитьбой, сбросила с себя во сне одеялко и проснулась. Сука. У него же полно моих и Варькиных вещей дома и на даче. На нашей даче. Где моими руками сшиты все шторы, где в четыре руки мы красили Варьке песочницу и качели в цвет спелого каштана. Получился цвет мореного дуба, но мы были счастливы. И красить, и смотреть, как наша Варька качается на качелях и строит из песка дачи для принцесс.
Просто теперь принцессы живут на дачах, на благоустроенных дачах с собственной артезианской скважиной, садовником и сторожем. А потом на эти дачи приходят другие, которые тоже хотят стать принцессами…
Глава 4
- Леночка, - неожиданно раздался над моим ухом голос Женьки Локтева. - Какая ты умница, что пришла!.. Ты поверишь? Я звонил тебе вчера весь вечер, хотел пригласить сегодня в мой ресторан. А у тебя ни один телефон не отвечал.
- Я вырубаю иногда все телефоны, Женя. Привет.
- Я тоже, - неожиданно признался Женька. - Это твоя дочка? - Он нежно потрепал Варьку по руке. - Сейчас, погоди. - Женька быстро ушел куда-то своей знаменитой походкой, чуть приподняв одно плечо и склонив к нему голову.
Через минуту к нашему столу подкатили столик. На столике стоял тортик в виде… Женькиной головы, с воткнутыми вместо волос горящими свечками. Разноцветные свечки были закручены в виде спиралек, при горении издавали легкий треск, блестели, как бенгальские огни, и очень приятно пахли ванилью с апельсином.
- Ой, мама! Мама! - только и сказала Варька, засмеялась, захлопала в ладоши.
Наш стол уставили фруктами и маленькими блюдами с разными закусками. К нам опять подошел Женька, тоже хлопая и смеясь. Остальные посетители смотрели на нас во все глаза. Кто-то начал аплодировать. Женька легко раскланялся во все стороны.
- Нравится? - Он смотрел на меня радостными глазами. - Тортик? Я сам придумал. Сделан из изумительного марципана, с этими… Ой, там чего только нет! Они делают их по два в неделю…
- По три с половиной дня делают один тортик? - посчитала ученица первого класса Варька.
- Ага! Типа того! - Он приобнял Варьку.
- Я верю, что ты звонил, потому что я со вчерашнего вечера все думала: "А не взять ли Варьку и не пойти ли с ней к Жене поужинать?" Причем раньше эта мысль не приходила мне в голову.
- Ну, прекрасно, прекрасно, кушайте… Ты что-то хотела заказывать на горячее?
- После таких закусок… Мы не очень много едим…
- А вы и не ешьте закусочки… Так, попробуйте то, это… Знаешь, а на горячее… - Он подозвал официанта, который наготове все это время стоял в стороне.
Официант с грубоватым рябым лицом подошел к нам неожиданно плавной походкой. Женя спросил, быстро взглянув на его табличку:
- Коля, у нас сегодня рыбка свежая? Белая?
- Узнаю, момент.
- Узнай… Ай, пойду сам… Ну вот как не знает - свежая рыбка или нет? А если придут гости без меня и наедятся?.. Вы рыбу будете?
- Будем, не беспокойся так, пожалуйста. - Я с любопытством наблюдала за Женей и немного жалела, что вижу его в таком качестве, уже написав статью. - Надо было тебе раньше так за мной ухаживать.
- Ты была бы необъективна! - Женя засмеялся, выразительно глядя мне в глаза.
Посетители, наверно, думали, что я… Мне даже не хватает фантазии предположить, кем надо быть, чтобы Женя Локтев, настоящая звезда и легенда наших первых театральных антреприз, герой многих лучших фильмов и спектаклей, так за тобой ухаживал. Ну статья, ну "Размер"…
Женя вернулся через минуту, потирая руки и словно стряхивая при этом капельки с кончиков пальцев. Я видела его в одном шекспировском спектакле в очень смешной роли. Именно так он там и делал.
- К вам больше никто не придет? Родственник ваш?
Я вдруг заметила его внимательный взгляд.
- Тот? Нет.
- А другой? - Он засмеялся.
А я растерялась.
- Н-нет… Тоже нет. Он у нас один, такой родственник. Это был Варин отец.
- Муж?
- Нет. - Я вздохнула. - Бывший… жених.
- Тогда, если Варя не возражает, я с вами тоже покушаю. Ай… - Он сел на придвинутый официантом Колей стул.
Как только Коля сообразил, что хозяин хочет сесть? Стоял, стоял далеко, смотрел и вдруг метнулся к нам и отодвинул стул. Ловко подставил его Жене под слегка широковатый зад, чуть поклонился и отошел.
- У меня - это просто невероятно - Два выходных вечера подряд. Ты думаешь, я для прессы жаловался, что выходных дней у меня бывает два-три в году? Кроме двух недель отпуска, если удается отбояриться от съемок… Но сейчас так трудно отказываться… Все самые лучшие режиссеры опять снимают… Денег у всех много, дают на съемки… сам вот уже так назарабатывал здесь, что хочу дать сто тысяч, больше, правда, не могу… - Женька понизил голос и произнес одним из своих самых смешных голосов: - Сто тысяч… этих самых… которые можно стирать в машинке… одной очень талантливой женщине - чтобы сняла фильм.
- Про что?
Женя улыбнулся:
- Про любовь. Всего лишь про любовь. Ни пистолетов, ни умничанья… Я случайно прочитал книгу, когда ехал в поезде в Питер на съемки. Маялся ночью от изжоги. Вставал, увидел - у соседки книжка лежит, взял и просто зачитался… А потом мне вдруг предлагают роль в сценарии с таким же названием. Я запомнил, не спутаешь: "Женькина любовь". Представляешь себе? Там, правда, Женька - девушка, главная героиня… ну не важно… И когда я узнал, кто режиссер, такой мастер многосерийных уродцев… Я представил, что он накроит в два прихлопа - три притопа… Опа-опа - вышла жопа! Пам-па-рабарам-пам-пам! - Женя станцевал руками изящный матросский танец у себя на коленках и бедрах. - Так я сам предложил продюсеру денег. Режиссера привел, хорошего очень, я у него два раза снимался. Роляку там себе присмотрел, классную… Пятидесятилетнего композитора, похожего на тролля, который хочет жениться на беременной девушке. А она ему отказывает. Варенька, тебе не скучно с нами? - спросил он Варю.
Девчонка моя запихивала в рот, не глядя, одну за одной маслины, фаршированные чем-то нежным и непонятным, и смотрела на Женю как на живого Волшебника Изумрудного города. Я пыталась несколько раз привлечь ее внимание, но совершенно безуспешно.
- Мне? - Варя замахала рукой, потому что чуть не подавилась. - Нет! А вы не похожи на старого тролля.
- И так не похож? - Женя сделал очень смешное лицо, оттопырив нижнюю губу, отогнув уши и сначала собрав глаза у носа, а потом разведя их в разные стороны.
- Так похож…
- А на кого я вообще похож, Варюша?
- На мужчину, - ничтоже сумняшеся ответила Варька.
Женька засмеялся:
- Тут уж как вышло, я не виноват.
- Варюша, а знаешь что… - Я сама не знаю, почему я тогда это сделала. - Жень, а у вас есть какие-нибудь автоматы… однорукие пираты?
Женя посмотрел на меня:
- Нет, к сожалению, ни бандитов, ни пиратов… Но… есть зато… Ты не видела еще нашего крокодила?
- Крокодила? - Варя застыла с приоткрытым ртом.
- Дожуй, пожалуйста, закрой рот, - попросила я.
- Сейчас мы тебе маленькую экскурсию устроим… У нас тут еще на втором этаже есть такое… Вот смотри, я сейчас позову дядю, он не очень красивый, правда?
Варька чуть сморщилась и кивнула.
- Вот видишь, какая ты. Я точно такой же. Не люблю уродства. Но зато он умный и добрый. Коля! - Он подозвал рябого официанта. - Иди сюда. Проведи, будь другом, маленькую леди по нашим кунсткамерам.
Когда Варя послушно ушла с Колей, не очень, правда, довольная, я заметила:
- Как ты все понимаешь… Это от игры на сцене, да? Привычка?
- Да ты что! - Женя засмеялся. - Такие партнеры бывают! Ничего не видит, не слышит, спроси на сцене: "Тебя как зовут?" - он никогда не скажет, в зажиме. Не-ет! Это я просто тебя как-то понимаю.
- Жень, я только прошу… Не обижайся… Я хочу задать тебе один вопрос… Только я сейчас не журналистка. Ты ведь знаешь, я очень странная журналистка. Простая и порядочная, до глупости… не сенсационная… Мне почему-то раньше не приходило это в голову, только сегодня… - Я посмотрела в его грустные клоунские глаза, знаменитые, которые очень легко нарисовать в виде карикатуры, - небольшие, чуть разные по размеру, с опущенными уголками.
И он посмотрел мне в глаза:
- Не бойся, спрашивай.
- Ты ведь… девушка, правда?
Он улыбнулся и кивнул:
- Правда. Это не обидный вопрос. Это моя жизнь. Я не знаю, как быть другим. То есть я знаю… у меня же родился сын, когда мне было двадцать два года… и я помню, как для меня все это было мучительно…
- Понятно. - Мне вдруг захотелось взять его за руку, но я не решилась. Он же заметил или опять почувствовал мой импульс и сам дал мне руку.
- Ты ведь вначале с некоторой брезгливостью отнеслась ко мне?
- Ты что!.. - поспешила отказаться я, которая вначале отнеслась к нему с некоторой брезгливостью. - Просто вы другие… Для меня - как инопланетяне…
- Это не совсем так. Просто в шкуре медведя - принц. Вернее, принцесса. Она же не виновата. Что ее заколдовали. Вот тебе нравятся женщины?
- В каком смысле? - Я переспросила, хотя поняла, что он имеет в виду. - Нет, не нравятся.
- И мне в этом смысле - не нравятся. Вот и все. А в других - нравятся.
- Слушай… А все-таки, как же ты играешь? Тебе не противно - на сцене, перед камерой?
- М-м-м… Не противно, нет, но бывает сложно. Я играю это. В это. На самом деле играю. Не живу, не проживаю, вопреки нашей знаменитой школе. Хотя… Не знаю… Ой, не люблю теоретических разговоров об этом…