- О, но мне бы хотелось поговорить еще, если только ты можешь рассказать что-нибудь обо мне. Я имею в виду… ты же внучатый племянник сэра Джеймса и, наверное, часто бывал в Большой Сторожке, по крайней мере, после университета. Что за тайны мистер Б… то есть Лоренс? Например… - упорствовала я, несмотря на все предупреждения держать рот на замке, - вот ты сам не стал говорить мне, кто утонул в Горьком озере, а кое-кто еще сказал, что место это проклятое, но никто ничего не объясняет, и даже моя мать относится ко мне как к ребенку, который не должен задавать никаких вопросов и получать на них ответы. Мне девятнадцать, и я думаю, настало время для объяснений. Моя мать - всего лишь экономка в Большой Сторожке. Как она умудрилась оплатить мое дорогостоящее образование в Брюсселе? Или поездку домой? Или… или все остальное, - закончила я, заикаясь.
Теперь Лоренс уставился на меня. Мне стало не по себе из-за того, что щеки мои полыхали, и еще потому, что я наговорила много лишнего. Но когда он заговорил, в голосе его послышалась мягкость:
- Бедняжка! Бедная Вера!
- Не надо жалеть меня! - вспыхнула я. - Просто я надеялась, что ты не такой, как все остальные. Но ты и в поезде перестал говорить со мной, как только услышал мое имя, и я начинаю думать, что Роуланды в прошлом сделали что-то, позорящее их.
Лоренс Бракнелл поднялся и произнес:
- Нет ничего такого. По крайней мере, ничего, что было бы мне известно. И уж точно ничего, порочащего тебя. Но действительно, есть кое-что, о чем лучше промолчать. Не выйдет ничего хорошего, если начать рыться в прошлом. Надо смотреть в будущее.
Я сделала попытку засмеяться:
- Не думаю, что у меня есть какое-то будущее в Восдейле.
- Тебе стоит найти друзей подходящего возраста, - посоветовал он, надевая пальто. Я хотела было возразить, что он сам не намного старше меня, но он больше не желал разговоров. Он снова замкнулся в себе. Все было тщетно. - Что ж, пора мне вернуться к работе. Поедешь на автобусе? Показать, откуда он отходит?
- Нет, спасибо. Я сама в состоянии приглядеть за собой.
- Это точно, - многозначительно рассмеялся он, но смех этот не нашел отклика в моей душе. Он обидел меня.
Я поднялась и высказалась довольно резко:
- Хочу повторить, что мне девятнадцать и за мной не надо приглядывать.
Он не потрудился ответить на это, коротко попрощался, сказал, что заплатил за мой чай, и удалился.
Сначала я хотела побежать за ним и заставить взять мои деньги, потом решила, что это будет выглядеть глупо. Но удовольствие от встречи с ним испарилось к тому времени, как я подошла к автобусной остановке, и на пути обратно я вновь почувствовала себя одинокой. Все, что я поняла, - это то, что мне никогда не удастся найти настоящего друга в лице Лоренса Бракнелла. Он дал мне понять, что гораздо старше и мудрее маленькой Веры Роуланд. Мои мысли обратились к ужасной Рейчел Форрестер, которая запросто могла позвонить ему среди ночи и сказать, как она соскучилась. Я была абсолютно уверена, что между ними что-то есть.
Когда Унсворт привез меня домой, я окончательно погрузилась в черную депрессию.
Мама заметила это за ужином.
- Не знаю, что и делать с тобой, Верунчик! - вздохнула она. - Начинаю подумывать, что привозить тебя сюда было большой ошибкой. Здесь так мало развлечений.
- Было бы лучше, если бы со мной не обращались как с неразумным дитятей, - проворчала я в ответ.
Мама засмеялась. Она чинила белье, и я взяла нитку с иголкой, чтобы помочь ей. В доме все еще сохранилось много великолепных расшитых простыней с инициалами "Дж. и "Г.". Я никогда не видела таких. Джеймс и Грейс. Странно было думать, что это были те самые простыни, которые входили в приданое юной Грейс. Бережная ручная стирка, без всех этих современных машин, продлила их жизнь на долгие-долгие годы. Но теперь и они нуждались в починке.
На мое замечание по поводу отношения ко мне окружающих мама ничего не сказала, и тут я вдруг вспомнила легенду о Черной Собаке. Я знала, маме не нравится, когда я задаю вопросы, но в этом случае я не увидела ничего такого.
- О, это старая сказка! Ее даже напечатали в некоторых путеводителях. Ерунда все это, - отмахнулась с улыбкой мама.
- Хочешь сказать, что никто на самом деле не видел Черного Пса и он никому не лизал руки в темноте? - Я была разочарована.
- Конечно же нет!
Романтик в душе, я настаивала на своем:
- Но я верю в это. Буду ждать полнолуния, и тогда проверим, придет ли ко мне несчастное животное.
- Надо же, несчастное животное! Убийца! - заметила мама.
- Это его злой старикан натаскал, вот он и был таким. А теперь душа его полна раскаяния.
- Боже, милая моя! - воскликнула мама, качая головой. - Неужели ты никогда не изменишься! Всегда была впечатлительной маленькой девчонкой! - Я пожала плечами, а она продолжала: - Кроме того, я не верю, что у животных есть душа.
- А я верю, - упрямилась я, - и если я увижу эту собаку, то поглажу ее. Я не испугаюсь.
Мама снова рассмеялась. Это разрядило атмосферу и прогнало печаль. Мы, болтая, хорошо провели время за ужином.
Но счастье мое было недолгим.
Я умылась и вышла подышать свежим воздухом. Стояла чудесная звездная ночь. И вдруг за углом, на дороге у парадного подъезда, я увидела старенький "остин" Лоренса Бракнелла. Я различила фигуру стройной рыжеволосой Рейчел, и в ночной тиши отчетливо прозвучал ее голос:
- Лори, как я рада видеть тебя. Заходи!
Я развернулась и пошла к себе. Войдя в спальню, я закрыла дверь и, стиснув зубы, прислонилась к ней спиной. Он приехал побыть с Рейчел. Другой причины не было, потому что старого прадядюшку он не стал бы навещать в столь неурочный час. Было восемь вечера, и больной, должно быть, уже давно спал.
Точно, между ними что-то есть. Даже сама эта мысль была мне ненавистна, а уж гадкая сиделка - и подавно!
Но это не имело ко мне никакого отношения. Если Лоренсу Бракнеллу пришло в голову стать бойфрендом Рейчел Форрестер, это его дело. Для него я была всего лишь девчонкой, только что из стен монастырской школы. И ничего, абсолютно ничего, кроме этого.
Я стянула с себя свитер, посмотрела на свое отражение и увидела красное от злости лицо. Выгляжу как дурочка и чувствую себя так же, разъяренно подумала я, отвернулась от зеркала и разревелась.
Глава 6
Однажды утром мама поручила мне подходящую работу - расставить цветы в холле. Не то чтобы в наши дни в Большой Сторожке было много посетителей, но сэр Джеймс хотел, чтобы на длинном дубовом столе справа от камина, над которым висел портрет его жены, всегда были свежие букеты.
Старый садовник принес мне корзину с первыми в этом году нарциссами и блестящими глянцевыми листьями вечнозеленых деревьев.
Я внесла последние исправления в композицию и водрузила ее на полированную поверхность стола, надеясь, что мое творение сделало честь прекрасному китайскому кувшину, расписанному в голубых с золотом тонах.
Не могу сказать, что я была слишком довольна жизнью. Особо радоваться было нечему, потому что, переехав из католической школы в Большую Сторожку, я просто сменила одну тюрьму на другую, а мама стала моей новой директрисой, но в каком-то смысле дома было еще хуже, потому что в школе у меня, по крайней мере, были подруги.
Со времени моего приезда в Восдейл я получила несколько писем от Крис и ответила на них. Она была в Лондоне и чудесно проводила там время, но в этом я ей абсолютно не завидовала. Я не любила большие города, мне нравилась дикая природа и сельская местность, такая, как Озерный край, и я была слишком застенчивой по натуре, чтобы вести жизнь, состоящую из одних пирушек. Да еще слишком энергичной, чтобы долгое время не заниматься ничем полезным в жизни. Но работа, которая выпадала на мою долю в мрачной Сторожке, была мне не по душе, а парочка-другая вечеринок совсем бы не повредила.
Чем дольше я тут жила, тем неуютнее чувствовала себя. Атмосфера в доме угнетала, слишком большое количество комнат было закрыто, слишком много мебели затянуто чехлами, коридоры были слишком темные и длинные, а под ними - слишком много сырых подвалов. Что же касается старинных башенок, которые придавали зданию вид замка, то это, по моему мнению, точно была обитель призраков. Я так и не смогла выбросить из головы легенду о Черной Собаке и трагические подробности гибели Мелинды Халбертсон. Я столько об этом думала, что у меня даже появилось нездоровое желание пойти на эту лестницу и своими глазами увидеть то самое место, где разыгралась кровавая драма. Но когда я попросила у мамы разрешение сделать это, она отказала без объяснений.
- Держись в нашей половине, - таков был ее ответ.
Потом была еще ненавистная мисс Форрестер. Сиделка явно не питала ко мне нежных чувств, так же как и я к ней. При встречах она либо холодно кивала мне, либо старалась уязвить и выдавала что-нибудь неприятное типа "Тебе не следует находиться в этой части здания…" или "Не шуми, сэр Джеймс спит…". Одним словом, всегда пыталась поставить меня на место. Но когда я смотрела на нее, то не могла не припомнить ту, другую Рейчел Форрестер, которая так задушевно и с такой страстью говорила с мистером Бракнеллом.
С Лоренсом я не перекинулась ни словом с того самого дня в Эгремонте, когда мы пили чай в кафе. Я даже заставила маму свозить меня в Кесвик в глупой надежде на то, что он окажется там и, может, пройдет мимо, а я смогу хоть мельком взглянуть на него. Но этого, естественно, не произошло, и по приезде домой я уже на все лады обвиняла себя в полном отсутствии гордости. Странно даже думать о мужчине, который был влюблен в Рейчел Форрестер. По крайней мере, я считала, что влюблен.
Я написала Кристине о Лоренсе очень откровенно, должна заметить. Мы с Крис всегда делились Друг с другом своими секретами. Я знала, что она уже нашла себе кавалера. Подруга рассказала мне об этом в письме - и о том, каков он и как он влюблен в нее. Счастливая! Ответ на мое послание был таков:
"Твой Лоренс - просто душка. Он, наверное, невероятно хорош собой. Не сдавайся только потому, что ты думаешь, что он влюблен в эту ужасную сиделку. В школе ты не отличалась смелостью, дорогая, но уж постарайся и хоть теперь сделай что-нибудь! И прекрати повторять, что ты некрасивая. Я показала своему брату Чарльзу твое фото, тому, что служит на флоте, ну ты помнишь. И знаешь, что он мне ответил на это? Почему я не свела тебя с ним раньше, ведь у тебя такая фигура и замечательные ноги!!! Вот бы мне такие! Твои волосы и глаза он также нашел просто великолепными. Не пойму, почему у тебя начисто отсутствует уверенность в себе? Хотела бы я быть такой же милашкой, как ты!
Я сказала бы, что твой Лоренс путается с этой медсестрой только потому, что больше не с кем. Займись им, сладкая моя, и дай мне знать, что из этого получится…"
Вот в этом она вся! Веселая, современная и такая милая. С одной стороны, я всегда чувствовала себя с ней лучше, а с другой - еще больше замыкалась и ощущала свою ущербность. Думаю, все это из-за моего прошлого, из-за недостатка домашнего тепла и любви.
Что же касается того, чтобы "заняться" Лоренсом Бракнеллом… я просто не могла. Не могла, и все тут.
Но все равно продолжала думать о нем.
Как только я закончила с цветами и отступила на шаг, чтобы полюбоваться своей работой, вниз по лестнице соизволила спуститься сестра Форрестер собственной персоной. Она остановилась на полпути и наклонилась через перила, глядя на букет:
- И зачем все это?
Я взглянула на прекрасное лицо, за которым, без сомнения, скрывалась черная душа, и почувствовала, что в словах поэта о том, что "…красота женщины в ее глазах…", есть правда.
- Я помогаю маме. Она говорит, что под ее портретом всегда должны быть цветы. - Я кивнула в сторону изображения леди Халбертсон.
Рейчел перевела взгляд на чудесную фигуру на гнедой кобыле и скривила губы:
- Больной старикан сентиментален до отвращения.
На меня вновь нашло то состояние, когда я не могла управлять своими эмоциями, и я взорвалась:
- Не думаю, что это отвратительно! Наоборот, очень даже трогательно!
- Правда? - Рейчел проделала остаток пути и теперь стояла передо мной, руки в карманах униформы, и сверлила меня своими странными аквамариновыми глазами, такими же жесткими и бездушными, как этот камень.
- Да! - выпалила я. - Если бы умер кто-то, кого я любила, я бы тоже ставила цветы перед их портретами.
- Не думала, что вы, подростки, такие сентиментальные!
- Ну, некоторые даже очень, а мне, между прочим, почти двадцать!
Она рассмеялась:
- Но ведь только почти. Все равно несовершеннолетняя!
- Только в глазах закона. - В голосе моем царила зимняя стужа. - Уверяю вас, я уже достаточно взрослая!
- Школьная форма и все такое, - издевалась она.
Я просто взбесилась. В то утро на мне действительно была зеленая школьная форма, мама считала, что она как раз подходит для работы по дому. Но, стоя под оскорбительным взглядом мисс Форрестер, я поклялась, что больше никогда не надену ее. Я заставлю маму купить мне одежду по моде! Раз она могла позволить содержать меня в таком дорогом месте, то сможет потратиться и на что-то приличное, в чем не стыдно было бы появляться на людях!
Тем временем Рейчел Форрестер продолжала:
- Сегодня у меня выходной, и где-то через час за мной заедут. Еду в Сискейл, так что передай своей матери, что на этот раз нет никакой необходимости звонить доктору Вайбурну. Сэр Джеймс нормально себя чувствует, и чем меньше его беспокоят, тем лучше.
- Почему бы вам самой не сказать это моей матери? - грубо заметила я, а в душе подумала, не с ним ли она собирается встретиться в городе. (Как же я ее ненавижу!)
Она удивленно сверкнула глазами, но рассмеялась:
- Думаю, что ты вполне способна передать послание. Я слишком занята, чтобы идти на служебную половину.
Служебную половину! - оскорбленно подумала я. А она-то кто? Я развернулась и пошла прочь, но по дороге успокоилась, решив, что опушусь до уровня мисс Форрестер, если позволю такой ерунде расстроить меня.
Когда я рассказала об этом своей матери, та тоже разозлилась.
- Почему ты не поставишь ее на место, мама? Я думаю, что она обращается с тобой просто по-свински! - воскликнула я.
- Не забивай себе голову сестрой Форрестер Время придет… я просто выжидаю…
- Время для чего? - заинтересовалась я, но получила привычный ответ:
- Не обращай внимания. Это не твое дело.
Я возмутилась:
- Почему это она думает, что может командовать тут всеми только потому, что она - сиделка сэра Джеймса?
- Частные сиделки частенько много воображают о себе и пытаются взять в руки весь дом, - спокойно ответила мама.
Объяснение абсолютно не удовлетворило меня.
- Просто она мне не нравится, - нетерпеливо проговорила я. - Она более чем недружелюбна и некультурна, она - злобная!
- Пока она хорошо выполняет свои обязанности, все остальное - не имеет значения, Верунчик.
- А ты уверена, что это так?
Мама пораженно уставилась на меня:
- Что ты такое несешь?
- Сама не знаю, - пробормотала я.
- Давай закроем эту тему. Раз ты поставила цветы, почему бы не пойти и не подышать свежим воздухом перед обедом, дорогая?
Вздохнув, я надела пальто, повязала на голову шарф и отправилась на очередную одинокую прогулку. Не было даже собаки, которую можно подрессировать. Ни одного животного на всю Большую Сторожку. Единственное - это колли Хатчинса.
На какой-то миг мне даже захотелось, чтобы легенда о Собаке в конце концов оказалась правдой: может, Черный Пес придет и лизнет мне руку и я попытаюсь освободить его душу, а он перевоплотится и вернется из ада, чтобы охранять меня.
Но на самом деле я нервничала с того самого дня, как услышала легенду, и в душе не хотела этого. В воскресенье будет полнолуние, первое со времени моего возвращения. Я была уверена, что мне не удастся сомкнуть глаз в ожидании несчастного привидения собаки-убийцы и я все буду думать, не явится ли оно ко мне.
Я пошла вниз по дороге. Утро было чудесное - свежее, с голубым небом и ярким солнцем. Я остановилась у ворот, пропуская машину. Это был Лоренс Бракнелл, но не на стареньком "остине", а на сверкающем черными боками шикарном автомобиле, явно купленном совсем недавно.
Поравнявшись со мной, он высунулся в окошко:
- Доброе утро! Наконец-то оно и в самом деле такое, тебе так не кажется? У Озерного края плохая репутация, но когда погода хорошая, здесь просто великолепно!
Я стояла и не могла пошевелиться, язык словно к нёбу прирос, а сердце пустилось вскачь, как это всегда бывало при виде этого сильного, красивого лица. Но в это утро я и любила, и ненавидела его. Все-таки это он должен был заехать за мисс Форрестер!
- Как тебе моя новая игрушка? - Тон его был довольно милым. - Это "вольво-спорт".
- Я не очень-то разбираюсь в автомобилях. - Мой ответ позвучал холодно.
- Подумал, пора избавляться от старой рухляди, она портила мне репутацию преуспевающего архитектора… - рассмеялся он.
Я отметила, что впервые слышу его смех и этот звук очень понравился мне. Белозубая улыбка всегда делала его моложе и веселее. Он продолжал:
- Запрыгивай! Подброшу тебя до дома и заодно покажу, какая она - просто супер!
У меня не хватило гордости отказаться, так что я открыла дверцу и забралась внутрь. Сиденье действительно было очень удобным, и я испытала истинное наслаждение.
- Просто чудо! - воскликнула я.
- Тебе нравятся машины?
- Я не так много ездила на них, - призналась я.
- Ну да, припоминаю… твою прошлую жизнь не назовешь веселой и полной приключений.
- Но это действительно приключение!
Он скосил на меня глаза, и мне показалось, что в его взгляде сквозила и жалость, и еще что-то, но я так и не разобралась, что именно. Сомнение или тревога? Могло ли быть такое? Каким образом какая-то Вера Роуланд может волновать наследника сэра Джеймса?
Лоренс нажал на акселератор, и мы понеслись вперед. Машина была великолепной, и я наслаждалась каждой минутой ее движения.
Как только мы притормозили у Большой Сторожки, дверь отворилась, и из нее выплыла мисс Форрестер. Всю мою радость от поездки с ним в его новой машине как ветром сдуло. Я окинула соперницу хмурым взглядом. Ее хорошенькая фигурка была облачена в коротенькую юбочку и короткий жакет из меха бобра, рыжие волосы сверкали под голубым шелком шарфа. В руках у нее была сумочка из крокодиловой кожи, а на ногах - крокодиловые туфли. Я с завистью подумала, что она прямо-таки как те шикарные дамы, которых я видела в Брюсселе. Я все время поражалась, как простая медсестра может позволить себе такую дорогую одежду, но, что и говорить, меня все поражало в этом доме, и ни одна живая душа не собиралась просвещать меня.
Лоренс сказал:
- Надеюсь, тебе понравился "вольво".
- Машина - просто блеск! - При мысли о том, что Рейчел Форрестер не только займет мое место, но, может быть, даже проведет с ним весь день, меня передернуло.