– Он проделал этот трюк со всеми нашими агентами. Прикрепил к портфелю каждого джи– пи-эс-устройство, чтобы Патрис знала, где человек работает и не прохлаждается ли в пабе. Очень пригодилось, когда Хьюи забыл портфель в вагоне метро. Мы полдня следили за его путешествием на экранчике Патрис.
– Нет, Габи, никаким джи-пи-эс он меня не снабдил, – заявила я, прикидываясь, что вопрос о гардеробе пропустила мимо ушей. – У него сейчас… пропасть дел.
– Больше, чем было в Лондоне?
– Да, – ответила я неожиданно тихо.
– Ну и ну! Наверное, в Нью-Йорке у него нет чудо-помощницы.
Я прикусила губу. Разговор был не о том, что меня интересовало прежде всего.
– Как дела в офисе? – спросила я.
– Потихоньку.
– Потихоньку?
– Когда нет Аллегры, все в порядке, – недовольным голосом сказала Габи. – Когда же она тут, э-э… порядка меньше, но, по счастью, ее хватает максимум на десять минут, так что волноваться не о чем.
Не успела я узнать подробнее, что значат столь неутешительные заявления, Габи протараторила:
– Мел, послушай, только без обид, я жду звонка. Поболтаем потом, ладно?
– Судно причалило к берегу? – пошутила я.
Но при мысли о Габи и Нельсоне мне на сердце вдруг лег тяжелый груз. Их историю окутывала романтическая дымка. Разлученные океаном. Не безумным рабочим графиком. Я отмахнулась от глупых дум.
– Что-что?
– Как Нельсон? Ты с ним общаешься?
– А-а, хм… нет. Я имею право ему позвонить, лишь если вспыхнет пожар или разорвется бомба. – Габи вздохнула. – Могу, конечно, написать письмо, но не исключено, что он получит его очень не скоро.
– М-да… – промычала я, думая о секретном номере, который Нельсон оставил мне. Я скучала по другу. Даже по его бесконечным нотациям Нельсон в два счета справился бы с моим странным настроением. – А квартира? Как продвигается ремонт?
По плану. Уже сняли старое покрытие с пола. Послушай, Мел, я свяжусь с тобой позже, ладно? Понимаешь, это очень важный звонок. Надо договориться насчет, хм… выходных.
– Да, да, конечно, – в некотором изумлении пробормотала я, и Габи, не давая мне возможности прибавить ни слова, положила трубку.
Я взглянула на часы. Четверть двенадцатого. Где сейчас Нельсон? Я открыла записную книжку, посмотрела на секретный номер и уже чуть было не набрала его, но меня что-то остановило.
Не нужно отвлекать его от рифовых узлов, подумала я, сознавая, что отказываюсь от своей затеи совсем не поэтому.
Нехорошо было звонить Нельсону, в то время как Габи даже не знала, что у него есть тайный номер. Мешало что-то еще…
Я потерянно уставилась на пустую чашку. Мне никогда не нравилось латте со льдом, но в "Дин и Делюка" на что, ни посмотри, все выглядело слишком уж аппетитно.
На столе заиграл сотовый, и, увидев на экранчике нью-йоркский номер, я почувствовала прилив радости. У меня и здесь есть друзья!
– Алло? Мисс Ромни-Джоунс?
– Да, я вас слушаю!
– Это Йоланда из гостиницы для собак на Парк-авеню. Храбрец погулял, искупался и ждет хозяев.
– Спасибо, – поникшим голосом пробормотала я. – Скоро буду.
Мы с белоснежным Храбрецом явились к входу в "Метрополитен" ровно в час тридцать, но Джонатана в толпе снующих туристов, увы, не оказалось.
Солнце нещадно палило. Я присела на ступеньку в кусочек тени, расправила юбку, чтобы из– под нее не выглядывали трусики, и принялась ждать. Храбрец лег у моих ног и, высунув язык, уложил на лапы большую пушистую голову. Я почесала его за ухом, и пес довольно заурчал.
Прошло четверть часа – Джонатана все не было. Так опаздывать и не позвонить – это не в его духе, подумала я, проверяя, не пришло ли на телефон сообщений. Не пришло.
Я еще держала трубку в руке, когда она возвестила о поступившем СМС-сообщении вполне приемлемым для англичан и неприличным для ньюйоркцев дверным звонком. Парочка туристов, испугавшись, повернули головы.
"Где найти специалиста по чрезвычайному к законодательству?"
От Аллегры. Поскольку в ее делах давно разбиралась целая команда юристов – лучших было не сыскать, – я решила, что специалист требуется клиенту, сотворившему такое, после чего совестно обращаться к семейному адвокату. Я отправила ей телефон Нельсонова приятеля, что водил знакомства с изворотливыми юристами, и снова огляделась вокруг, ища глазами рыжеволосого Джонатана.
Телефон сообщил о новой эсэмэске.
"Не подойдет. Нужен королевский адвокат".
Вот это да. Дело было, видно, нешуточное. Я писала ответ, объясняя Аллегре, де, мы не должны ввязываться в чужие судебные разбирательства, когда сотовый зазвонил.
– Мелисса, здравствуйте! Это Лори, из офиса мистера Райли.
– Добрый день, Лори, – сказала я. – Звоните сообщить, что Джонатан на встрече?
– Как вы догадались? – серьезнейшим тоном поинтересовалась секретарша– Правильно. У него встреча с… – Ее голос на мгновение смолк. – С одним клиентом. Приехать он не может, но попросил послать машину. Должно быть, она уже на месте.
Я посмотрела на дорогу. У обочины на другой стороне улицы красовался черный "линкольн– континенталь". Водитель крутил головой, глядя на тротуар.
– Да, я вижу.
Я поднялась на ноги. Храбрец проснулся и, ворча, засунул нос в мою сумку.
– Эй! – прикрикнула я.
– Простите?
– Это я собаке, извините. Не вам. – Для порядка мгновение-другое поупиравшись, Храбрец последовал за мной на поводке. Мы сошли со ступеней. – Когда Джонатан планирует освободиться?
– Приедет, как только сможет. Ему очень и очень жаль. Он сказал водителю, куда вас отвезти, и передал вам карту.
"Линкольн-континенталь" действительно ждал меня. Шофер открыл дверцу, и я села на заднее сиденье. Храбрец поначалу не желал забираться внутрь, а когда водитель попытался взять его на руки, злобно оскалился.
– Нельзя! – крикнула я, испепеляя пса гневным взглядом. – Плохой мальчик!
Нет, честное слово! До сих пор он был самой сговорчивостью. Впрочем, в такую жару я от себя-то не знала, чего ожидать. Если бы Джонатан не твердил, что любит, когда на мне длинные платья, я, ей-богу, надела бы любимые легкие брюки. Плевать, что мой зад в них как экран огромного телевизора.
– Что, простите? – Голос Лори прозвучал растерянно. – Видите ли, возникли непредвиденные обстоятельства. Мистер Райли присоединится к вам при первой же возможности.
– Нет-нет, – извинительно пробормотала я. – Я опять обратилась к собаке! – Храбрец попытался вспрыгнуть на кожаное сиденье, но я пригрозила ему пальцем. – Пожалуйста, передайте Джонатану спасибо за машину. Я подожду его.
– Конечно передам, – ответила Лори. – Если что-нибудь понадобится, звоните.
Он с Синди? – чуть не спросила я, но вовремя прикусила язык и откинулась на спинку сиденья, поворачиваясь к окну. Куда меня повезут, я понятия не имела – Джонатан не сообщил.
Если он с ней, тогда, вне всякого сомнения, не желал посвящать меня в подробности встречи. Бывшая жена, разумеется, имеет больше прав на ланч с ним…
Эй, перестань, сказала я себе. Синди всего лишь его клиентка.
Когда-то Джонатан тоже был твоим клиентом, прозвучал в голове голосок.
– Нет! – вырвалось у меня, и Храбрец резко поднял голову, не понимая, в чем провинился на сей раз.
Дабы загладить свою вину, я принялась чесать его за ухом.
Сегодня голосок звучал громче обычного. А тревожных мыслей было уже не счесть.
Проехав всего несколько кварталов, машина затормозила, и водитель снова вышел открыть мне дверцу.
– Центральный парк, мадам. Пройдите, пожалуйста, к лодочной станции.
Джонатан прислал машину, чтоб меня довезли до Центрального парка? Я вышла, сбитая с толку.
– Я могла и прогуляться! Правда.
Водитель лишь почтительно улыбнулся и протянул мне карту, на которой Лори отметила путь до станции.
Выбрав наиболее тенистую аллею, мы с Храбрецом прибрели к восхитительному озеру. В ресторанчике я заказала себе чая, а собаке воды.
И мы продолжили ждать Джонатана.
А его все не было.
И не было.
Ждать пришлось так долго, что я успела составить новый список первоочередных дел, записать несколько свежих идей по работе агентства, отправить три сообщения Габи, настоятельно прося ее выяснить, зачем Аллегре юрист, выпить два чайника чая и сделать столько пометок в блокноте, что официанты, наверное, решили, будто я явилась к ним с проверкой.
Каждые полчаса мне названивала бедняжка Лори и приносила новые извинения. Я, хоть и неизменно отвечала, будто приятно провожу время, уже сидела как на иголках. То злилась, то жалела себя, то просто не знала, как быть.
А под конец совсем расклеилась и позвонила к Габи.
– Как думаешь, глупо звонить в полицию, если с назначенного часа прошло два с половиной часа, а кавалер так и не явился на свидание? –спросила я.
– Зависит от того, кто твой кавалер и где может быть.
Судя по звукам, Габи отдыхала в баре. Люди кругом смеялись и пьянствовали.
– Он на встрече с клиентом. Больше Лори ни слова не говорит.
– С Синди? – тут же поинтересовалась Габи.
– Понятия не имею!
Меня затошнило.
– Думаешь, она зарезала его в прежней квартире и подожгла ее, чтоб уничтожить следы преступления? Или он ее зарезал, а теперь аккуратно расчленяет труп и придумывает неопровержимое алиби, что-нибудь связанное с расписанием железнодорожных поездов?
– Габи! Брось дурацкие шуточки!
Габи захихикала. Я отчетливо услышала и мужской смех, потом ее приглушенный голос: "Это Мел Он над ней издевается, честное слово!"
– С кем ты? – потребовала я. – И где?
– В "Хаше". – Габи снова хихикнула. Потом заговорила со всей серьезностью, на какую после, надо полагать, бокалов трех только была способна: – Послушай совета тетушки Габи и отправляйся домой. Пусть знает, как измываться над тобой. Болван. Ни один другой парень не посмел бы так мучить тебя, тем более если бы вы давно встречались, как с этим. Пора ему задуматься, что в жизни главное.
Она говорила все громче и громче. Тут я заметила рыжие волосы Джонатана, поблескивавшие на солнце. Он весьма неуклюже бежал по аллее. Я поднялась на ноги – удостовериться, что не ошибаюсь.
– Габи! Все в порядке! Я его вижу. Перезвоню потом.
Я поспешила нажать на кнопку, прерывая связь.
Храбрец подтвердил, что это действительно Джонатан, залившись лаем, в котором так и звучало: "Наконец-то!" Люди вокруг закрутили головами.
– Ш-ш! – прошипела я. – Не показывай, что мы на седьмом небе от счастья.
Джонатан подбежал к моему столику, сел и, тяжело дыша, наклонился вперед. Трижды в неделю он занимался большим теннисом, потому нормализовать дыхание ему не составило труда.
– Привет, дорогой, – произнесла я, насилу удерживаясь, чтобы с ходу не спросить: "Был с Синди?"
– Мелисса, мне нет прощения, – пробормотал Джонатан, проводя рукой по обычно бледному, но теперь раскрасневшемуся от жары и перенапряжения лицу. Отчасти, наверное, и от чувства вины. – Ты наверняка страшно обиделась. Последние полтора часа я что только ни придумывал, пытаясь вырваться, – без толку! Прости меня, если можешь.
– Успокойся, – сказала я, удивляясь, что голос звучит так ровно. – Мне постоянно звонила Лори. За все время, что мы с ней общались, можно было спеть "Зеленые рукава".
– Что? – не понял Джонатан.
– Так, ничего. Теперь ты здесь.
Я лучезарно улыбалась, искусно маскируя гнев, граничивший с паникой. Если бы я заставила его из-за работы томиться в столь долгом ожидании, он непременно затянул бы знакомую песню "Что для тебя важнее?", надулся бы и отменил свидание. В Нью-Йорке мне, видите ли, вообще следовало забыть о делах. Потому что я приехала к нему?
– Ты с собакой, – недоуменно спросил Джонатан. – Кажется, опыт показывает, что с ним в парках небезопасно?
– Конечно с собакой. – Я ласково потрепала Храбреца по уху. – Это тебе не модный аксессуар, а член семьи. Если хочешь, чтобы он слушался, надо уделять ему внимание, и не только в минуты, когда, вспоминая, что у тебя есть пес, забираешь его из собачьей гостиницы.
– Да, да, – сказал Джонатан, с недоверием поглядывая на Храбреца. – Но скажи ему, чтобы был паинькой.
– Сам скажи.
– По-моему, он плохо меня понимает. Наверное, из-за акцента. Или просто не хочет делить со мной тебя.
Я посмотрела прямо Джонатану в глаза.
– Все эти дни я общаюсь в основном с ним, тебя вижу куда реже.
Джонатан с виноватым видом прикусил нижнюю губу и запустил руку в аккуратно уложенные гелем волосы – рыжие завитки тотчас легли, как желали.
– Правильно, поругай меня. Я заслуживаю.
– В каком-то смысле – да. Впрочем, ты наконец пришел. Давай не будем терять время. День чудесный. – Я поднялась со стула. – Куда направимся?
Джонатан тоже встал и взял меня за руку.
– Первоначальный план был такой: мы приезжаем сюда, гуляем по парку, будто случайно выходим к лодочной станции, ты изумляешься: сказочное озеро посреди города! Говоришь, что хочешь покататься, и мы берем лодку. – Он криво улыбнулся. – Я надеялся, все получится именно так.
Бедный Джонатан. Я знала, как он страдал, если не мог претворить в жизнь планы.
Я рука об руку с мужчиной моей мечты, светит солнышко, жара спадает, и на мне платье, в котором чувствуешь себя Джиной Лоллобриджидой, подумала я. Глупо портить целый набор приятностей дурным настроением. Глупее некуда.
– Ой, смотри! – воскликнула я, глядя в шутливом изумлении сначала на озеро, потом на Джонатана. – И представить не могла, что увижу посреди Нью-Йорка такую красоту!
– Серьезно? – спросил он, подыгрывая мне. – Не хочешь прокатиться на лодке?
– Разумеется, хочу! – ответила я, и мы всей компанией пошли к станции.
Джонатан позволил мне выбрать лодку, помог нам с Храбрецом забраться в нее и на удивление уверенными движениями заработал веслами.
– В Принстоне я занимался греблей, – объяснил он, хоть я и сама догадалась: подготовка у него солидная. Мы проплывали мимо других лодок, управляли которыми гораздо менее умело. – Весьма успешно.
Я то и дело восхищенно ахала. Хоть и всегда относилась к гребцам настороженно. По моим наблюдениям, они гораздо жестче регбистов, а игроков в крикет с гребцами в этом смысле нельзя и сравнивать. Крикет требует сноровки, но в него можно играть и в перерывах между принятием пищи. Гребля же – сплошные выкрики да боль. Восемь гребцов должны мыслить как один.
– Я тоже умею грести, – сказала я, не желая казаться слабачкой. – Само собой, не как участник лодочных гонок. Но с такой лодкой, думаю, справлюсь. Училась на надувной, Нельсоновой, когда они брали меня с собой поплавать.
– Правда?
Мы ловко обогнули другую лодку, и Джонатан отпустил весла.
– М-м-м. Конечно, главным гребцом всегда был Нельсон. Мы с Роджером чаще бегали в прибрежные магазины – купить продуктов.
– Что ж, если хочешь, на обратном пути греби ты.
– Э-э… Хорошо.
Тогда, пожалуй, минут через десять надо будет трогаться, подумала я, но вслух не сказала ни слова.
Джонатан с легкостью положил весла в лодку, взял портфель и встревоженно посмотрел на Храбреца.
– Мне ужасно не по себе: я показываю тебе, как привык отдыхать в родном Нью-Йорке, мы в парке, на озере, и с нами этот цербер.
Храбрец, лежа на деревянном лодочном дне, повел глазами.
– Не переживай. – Признаться, мне казалось, пес напутан. Снова потрепав его по уху, я почувствовала, что он слегка дрожит. – Храбрец в последнее время просто молодчина, правда, дружок? Хороший мой, маленький мальчик.
– Ну, раз ты так считаешь… Ладно. – Джонатан с торжественным видом извлек из портфеля два бокала и бутылку шампанского и поставил их на свободное сиденье. – Закуска осталась в такси, не поместилась в портфель. Надеюсь, водитель связался с Лори, и она все забрала. Ничего, что предлагаю тебе выпить на голодный желудок?
Я сидела как зачарованная.
– Конечно ничего! Как здорово ты придумал.
Волшебные были минуты. Солнце медленно садилось, на покрытой рябью поверхности озера плясали золотистые блики. Становилось прохладнее. Над верхушками деревьев высились замысловатые жилые здания Верхнего Уэст– Сайда. Автомобильный шум тонул в зелени парка; благодатный покой нарушали лишь пение птиц да плеск воды.
– Спасибо, – сказала я, когда Джонатан протянул мне бокал.
Шампанское до сих пор было столь холодным, что тонкое стекло тотчас запотело.
– Бокалы подходящие? – спросил Джонатан, поводя бровью. – Видишь? Твоим советам я старательно следую.
Я улыбнулась – душу согрело тепло. До чего же приятно, когда воспоминаниям о минувших днях можно радоваться, не краснея ни за себя, ни за родственников! Совет о том, какие бокалы лучше подходят для шампанского, я дала Джонатану в день знакомства, на вечеринке "Дин и Дэниелс", которую сама же и организовала. В ту пору он и решил нанять меня в качестве ненастоящей подруги.
– С того дня, как мы познакомились, прошло ровно пятнадцать месяцев, – пробормотал Джонатан, легонько стукая своим бокалом о мой. – Тогда ты преподала мне первый урок. Помогаешь и по сей день. За тебя!
– Ну что ты, – запротестовала я, чокаясь с ним.
Джонатан наклонился и легонько коснулся губами моих. Поцеловаться с большим чувством – мы сидели в лодке и держали бокалы – не получилось бы, но и это проявление любви заставило кровь быстрее помчаться по жилам.
– В чем тебе помогать? – Я вздохнула, чуть отстранилась и окинула восхищенным взглядом аккуратно закатанные рукава Джонатановой рубашки. – Ты не нуждаешься в коррективах. Тебе не приходится подсказывать, где покупать приличные туфли, или объяснять, что назначать даме свидание в забегаловке – дурной тон. – Я улыбнулась, смакуя мгновения полного счастья. – Взгляни на себя. Когда ты едешь купить новый костюм, не тащишь за собой советчика.
– У меня отличный портной. – Джонатан сделал глоточек шампанского. – А в "Саксе" с каждым клиентом работает личный помощник.
– В том-то и дело! – с жаром воскликнула я. – Ты ездишь в "Сакс", не в "ТК Макс", и не хватаешь первое, на что упадет взгляд. К тому же ты всегда настолько опрятный, что не придерется даже Габи.
– Ну, уж если Габи… – Джонатан усмехнулся. – Кто-кто, а она в этих делах знает толк, ведь убивает на походы по магазинам половину свободного времени, даже из офиса делает по Интернету заказы.
У меня от щек отлила краска.
– Но все это лишь внешняя сторона, а под ней бардак, – сказал Джонатан. – Я к тому, что был бы счастлив, если бы в один прекрасный день мы поехали в магазин вместе и новую одежду выбрала бы для меня ты.
– О нет! – воскликнула я. – С этим ты и без меня прекрасно справляешься! У тебя исключительный вкус.
Джонатан покривился.
– Я вполне серьезно, милая. И не настолько я собран, как кажется. Я такой благодаря тебе.
– Если хочешь, считай так, дорогой, – ответила я, вытягивая и подставляя лучам заходящего солнца свои белые ноги.
Моя "собранность" проистекает из непрестанной суетливости и пристрастия к еженедельникам в мягких кожаных переплетах. Джонатан же организован по природе, потому действует точно и планомерно, что бы ни случилось.