– Насколько я знаю, нет, дорогая, – ответила мама. – Мне просто нравится вязать. Руки постоянно заняты. Следую совету одной дамы из "Женского института" – пытаюсь бросить курить. Она жизни не мыслила без сорока сигарет в день, а теперь вяжет по огромному покрывалу в неделю. К тому же когда мне становится совсем невмоготу, я теперь представляю себе, как втыкаю спицы в мерзкий папин нос.
– Еще не решили, как будете отмечать юбилей свадьбы? – поинтересовалась Аллегра. – В сентябре ведь тридцать пять лет, правильно?
Мамины пальцы задвигались быстрее.
– До юбилея еще несколько недель. Пока даже открытки не покупайте – слишком рано. Всякое может случиться.
– Что ты намерена делать? – спросила я у сестры, меняя тему. – У тебя, э-э?.. – Заговаривать о деньгах было неловко. Ненавижу подобные беседы. – Полиция не приняла каких-нибудь ужасных мер? Не заморозила твои счета?
Аллегра резко наклонила вперед голову, и ее черные как вороново крыло волосы заколыхались.
– Откуда, черт возьми, ты об этом знаешь?
– Просто предположила. – Не настолько я тупая. С папой подобное случалось дважды.
Аллегра вздохнула.
– Представь себе, ты угадала. Именно это и произошло. А брать взаймы у этого гада я не желаю.
– Ты о ком? О папе или о Ларсе?
– О папе. Ларс сам мне должен.
– Ну и правильно, дорогая, – пробормотала мама. – Папа все равно вряд ли дал бы тебе в долг.
– Точно, – поддакнула я. – И потом, папа всегда ставит условия.
Об этом я знала по личному опыту. Взять взаймы у мафии проще, нежели у нашего отца. Если ты своевременно не возвращаешь определенную сумму с процентом, бесплатно выполняешь папашины распоряжения.
– Я могла бы дать тебе денег, – предложила мама. – На ближайшее время хватило бы, но…
– Нет, нет, – твердо возразила Аллегра, кладя руки на колени. – Я должна найти работу. Ты ведь именно так поступила, Мелисса? Когда поняла, что богатый муж все никак не подворачивается?
Я пораженно на нее уставилась. По многим причинам.
– Шутка, – сказала Аллегра. – А что, так ли это сложно? В Лондоне мне много денег не потребуется. Тысяч пятьдесят хватило бы, думаю, за глаза. Есть у вас "Таймс"? Хочу заглянуть в раздел "Предлагаю работу".
Я слегка прищурилась, искренне надеясь, что не с этой неприятностью мне надлежит справиться. Я привыкла решать проблемы, колдовать же, увы, не умею.
– А ты подумала, чем могла бы заняться? – осторожно начала я. – Понимаешь, мест, где платили бы такие деньги столь неопытному человеку, как ты, найдется отнюдь не много.
На столе зазвонил телефон. Мама секунду пристально смотрела на него, будто пытаясь что– то определить по звуку, потом подняла трубку.
– Алло?
– У тебя размазалась помада, – сообщила, глядя на меня, Аллегра. – Я на твоем месте красила бы губы ярче либо вообще бы не красила. – Она помолчала, давая мне время на размышления, и прибавила: – А прозрачный блеск для губ ты никогда не пробовала?
Мама прижала трубку к груди и с сочувствием посмотрела на меня.
– Папа, звонит из кабинета. Ты не могла бы к нему зайти? Он хочет о чем-то с тобой побеседовать.
– Наверняка о наличных, – презрительно фыркнула Аллегра.
– Аллегра, – чуть слышно произнесла мама.
Я встала, удивляясь, что впервые в жизни не против сбежать в папашино царство ужасов.
Стоило мне войти внутрь футов на десять – с такого расстояния отец обычно начинал орать, – как желудок свело, а ладони повлажнели: когда я была ребенком, строгие беседы проводились со мной именно в этих увешанных книжными полками стенах. Разговаривали в основном об эффективности моего обучения в очень дорогих школах, но порой, для разнообразия, на другие темы. Однажды отец объяснял нам в своем кабинете, что мы должны переехать во Францию, дабы избежать последствий скандала из-за неуплаты налогов. В другой раз речь шла о постыдной истории с помощницей по хозяйству. Одну из главных ролей в этом скандале, как ни нелепо, играла сумка из-под моей пижамы с изображением Снупи…
Я могла бы продолжить, но не буду. Утешало единственное воспоминание: о заявлении, на ко торое года два назад отважилась мама. Она сказала тогда, отец не имеет права отчитывать меня за то, что в учебе я не достигла особых высот. Из коллекции книг, купленных на распродажах в Глостершире и расставленных по дубовым полкам, он сам ни одной не раскрывал за исключением, пожалуй, работ Джилли Купер.
Тем не менее, восседая за столом в своем обшитом деревом кабинете, отец по сей день нагоняет на меня такой страх, что я вся сжалась, несмотря на то, что вот уже год успешно работала в качестве Милочки. Теперь на просьбу Эмери собственноручно сшить ей занавески я могла спокойно ответить: лучше купи готовые; с папашей, однако, дела обстояли иначе.
Пока я шла по коридорам, направляясь в тот конец дома, где располагался кабинет, отец достал графин и наполнил большой бокал скотчем. Когда я постучала, он, подобно злоумышленнику из фильма про Бонда, резко повернулся на вращающемся стуле и сложил пальцы домиком. Ненавижу этот его жест. Он означает: папаше что-то известно, но мне об этом знать рановато.
– А, Мелисса. – Отец кивнул на стул, будто я пришла на собеседование. – Присядь. Пусть ноги отдохнут от тяжести.
Я постаралась не вдумываться в смысл фразы.
– Давненько мы с тобой не болтали с глазу на глаз, верно? – задумчиво произнес отец, сделав глоточек скотча. – Если не ошибаюсь, в последний раз ты приходила ко мне перед свадьбой сестры. Тогда и рассказала, что у тебя эскорт-агентство.
Добавлю: свадьбой, которую организовала я. Без посторонней помощи.
– Не эскорт-агентство! – горячо возразила я, невольно попадаясь на удочку. – А…
– Да-да. – Отец махнул в мою сторону рукой. – Называй, как хочешь. Как идут дела? С блеском?
– Не жалуюсь, – осторожно ответила я.
– Наверняка обрастаешь связями?
Я пристально посмотрела на отца, пытаясь угадать, что он задумал, ведь хитрец явно к чему-то клонил. Чему-то такому, что мне не понравится.
– Да-а.
Папаша сдвинул брови, видимо желая сделать вид, будто он все понимает.
– Может, теперь перечень оказываемых агентством услуг корректирует твой смертельно скучный бойфренд? Готов поспорить, у него свой взгляд на твои способы зарабатывать. Так?
Откуда он обо всем знает? Может, читает мои мысли на расстоянии? Меня бросило в жар и в холод.
– Нет, – твердо произнесла я, наверное, в миллионный раз. – Джонатан рад, что у меня агентство. В последнее время я в основном обновляю гардеробы и организую вечеринки, но если кому-то из клиентов потребовалась бы… – Я замолчала, сознавая, что вот-вот солгу. Впрочем, пути назад не было. – Потребовалась бы помощь иного рода, Джонатан все правильно бы понял.
"Дзинь!" – прозвучал в ушах голос Нельсона.
Черт!
Отец наклонил голову набок и улыбнулся, будто перед ним сидела очень маленькая безмозглая девочка.
Что ж, весьма мило. Не воспользоваться такой блестящей идеей будет непростительной глупостью.
Столь неожиданный поворот поставил меня в тупик. Когда мы обсуждали деятельность моего агентства в прошлый раз, папаша обозвал меня шлюхой и заявил, что я позорю честь семьи.
– Раз уж твои дела идут прекрасно, наверное, улаживая их одна, ты сбиваешься со своих весьма массивных ног? Верно?
– Хм…
– Ну, чего молчишь? Успешно продвигаются твои дела или нет?
– Успешно.
– Значит, в твоем агентстве найдется занятие и для Аллегры. – Отец отодвинулся от стола с видом человека, отлично справившегося с работой, и принялся просматривать карточки дружков в визитнице "Ролодекс". – Нагрузи ее работой, и пусть оставит нас в покое.
Я округлила глаза.
– Шутишь?
Отец вскинул голову.
– Для тебя развод Аллегры – шутка?
– Нет, конечно, но…
– Такое впечатление, что на сестер тебе наплевать, – заметил папаша с укором. – Если бы я на тебя не надавил, ты бы и пальцем не пошевелила, чтобы помочь с подготовкой к свадьбе Эмери. Не оттого ли это, что ты у нас старая дева? В наши дни, моя дорогая, это не столь большая беда. А работать не грех при любом раскладе.
– Я не могу взять Аллегру! – взвыла я. – Не найду для нее занятия, при всем своем желании. Но хотела бы ей помочь. Естественно, хотела бы. По-моему, она должна работать где-нибудь в художественной галерее. Для нее нет ничего лучше… хм… искусства. Разве не так?
О том, что Аллегра распугает всех моих клиентов, если раз семь ответит на телефонные звонки, я не желала говорить. Общаться с людьми она умеет не лучше расхитителя могил, а большинство парней, что звонят в агентство, отличаются повышенной ранимостью.
Отец снисходительно посмотрел на меня.
– Разумеется, Аллегра стала бы находкой для любой галереи, Мелисса. – Мы оба понимали, что он несет чушь. – Но я заботливый отец и не посмею снова отправить дочь на рынок труда в таком…
– Впервые отправить, – уточнила я. – Аллегра никогда всерьез не работала.
–Совершенно верно, – согласился отец. – Тем более нельзя обрекать ее на мучения: собеседования, возможные отказы…
– К тому же за каждым ее шагом следит полиция, – прибавила я.
– Знаю, – ответил отец. – Надо учитывать и то… – Его голос настороженно стих. – Видишь ли, теперь, куда ни сунься, тебя везде подкарауливают чертовы журналисты. А вы, девочки, и так настрадались оттого, что родились в семье известного политика.
Он взглянул на меня поверх пальцев выпученными глазами, и тут я поняла. Щелк, и все встало на свои места.
– Ты хочешь, чтобы я пристроила Аллегру в своем офисе, потому что боишься, как бы она не привлекла к себе внимание в чьем-то чужом!
– Угадала, – ответил отец, принимаясь просматривать газеты на столе, словно давая понять, что собеседование подходит к концу. – Нельзя допустить, чтобы какая-нибудь слишком любопытная дама из отдела кадров стала совать нос в наши дела и чтобы фотография Аллегры появилась на первой странице "Сан", когда она попадется, скачивая из Интернета порнуху, или принимая наркотики в туалете, или за другим мерзким занятием, на какие она способна.
– Но я не смогу платить ей и трети того, что ее бы устроило, – запротестовала я, вспомнив о непомерно высокой цифре, которую назвала Аллегра. – Я и сама столько не зарабатываю!
– Лишь бы она чем-нибудь занималась, – сказал отец. – А ее заработок, как бы это сказать, будет поступать из моего кармана.
Я уставилась на него, пытаясь вычислить, где кроется подвох. Отец определенно темнил. Раздавать деньги просто так не в его характере.
– Я мог бы помочь и тебе: у меня есть интересное предложение, – великодушно сообщил он. – Мне не мешало бы ознакомиться с правилами международного этикета: в связи с подготовкой к Олимпиаде предстоит много общаться с высокопоставленными особами. У кого спрашивать совета, как не у лучшего в Лондоне специалиста в этом деле?
Если первая папашина идея показалась мне невообразимой, вторая вообще огорошила. Заметив мое колебание, он накинулся на меня, точно ястреб на хромую полевую мышь.
– Что скажешь, Мелисса? – спросил он с нажимом. – Разве не здорово? Ты сможешь не просто участвовать в проекте международного значения, а еще тем самым и помогать родному отцу! К тому же развивать свой бизнес! И получать неплохие деньги! Возможно, – прибавил он, немного подумав, – даже повстречаешь стоящего молодого человека!
– У меня есть стоящий молодой человек, спасибо.
Отец презрительно фыркнул.
– А, тот американец. Ну да, конечно. Итак, по рукам?
Я чувствовала, что чего-то не уловила, но не могла сообразить, где прячется подводный камень.
– А если я скажу "нет"? – отважилась спросить я.
Отец взял телефонную трубку.
– Не стану отвечать. Но сестрица в любом случае на твоей совести. Я не потерплю, чтобы она болталась тут, как летучая мышь-вампир. У меня море дел. Заниматься Аллегрой да еще и тобой я просто не в состоянии.
– Э-э, я подумаю, – сказала я. У меня не было иного выхода. – Постараюсь ей помочь.
– Вот и замечательно.
Отец одарил меня жуткой улыбочкой, показав все зубы – старые и новые.
Я извинилась и пошла на кухню успокоить нервы вкусненьким.
Глава 3
В воскресенье я едва ли не с утра до вечера выгуливала собак, дабы не наблюдать жаркое юридическое разбирательство, что разгорелось в гостиной. Домой ехала выжатая как лимон и всю дорогу представляла себе, какие фразы могла бросить в лицо папочке, если бы мозг не отказался вчера работать.
А старик прав, размышляла я, терзаемая угрызениями совести, когда черепашьими темпами продвигалась по М25 к Лондону. Наверное, мне следовало самой задуматься, как помочь Аллегре в тяжелую минуту. Она, что бы там ни было, моя сестра, детство далеко позади, с тех пор много воды утекло. Может, мы даже в чем-то похожи, просто я не трудилась замечать сходство.
Сидя в пробке, я попыталась отыскать в положении три плюса. У меня железное правило: находить три преимущества пусть при самых скверных обстоятельствах. Это отвлекает от мрачных мыслей, даже если не приносит другой пользы.
Во-первых, Аллегра моя сестра.
Во-вторых, бегло говорит по-шведски – пригодится при сборке мебели "Икеа", которую так любят мои клиенты, – и по-русски, знает разговорный норвежский и немного исландский, в основном ругательства. Это можно применить… Помогая по хозяйству иностранцам?
В-третьих…
Я сдвинула брови. Непременно найдется и третий плюс.
В-третьих…
В-третьих, она ни от кого не станет выслушивать разный бред, а не этого ли мне порой не хватает, когда я – Милочка?
В непроглядном мраке, неизменно окружавшем Аллегру, вдруг забелел лучик света. Может, я правда найду для нее занятие в офисе? Она наверняка согласится обсуждать условия с трудными клиентами, артистичности ведь ей не занимать…
Аллегра крайне безнравственна, высокомерна, криклива и весьма жестока. Не будь она моей сестрой, я с уверенностью прибавила бы, что порой в ней проявляются клептоманские наклонности. Увы, не лучший материал для офисной работы, даже в Лондоне.
Перед моими глазами мелькнула картинка: Аллегра посреди "Селфриджез" орет Тристраму Харт-Моссопу: "Хватит распускать нюни, пойди и кого-нибудь трахни!", и я, почувствовав, что под мышками выступил холодный пот, чуть не задела боком "субару" автопоезд.
Надо обо всем подумать. Как следует.
Едва я переступила порог дома и вдохнула аромат ужина с жареной курицей, от которого чуть не потекли слюнки, сердце наполнилось благодарностью. Было в жизни и чему радоваться. Например, соседству с Нельсоном, который готовит подливки по собственным рецептам.
Нельсон прекрасно знал, какая у меня семья, поэтому вечером, когда я возвращалась из родительского дома, встречал меня вкусным ужином Сегодня пахло исключительно: яблочный соус, курица и, по-моему, жареная картошка Я повела носом, уловив запах чего-то еще. Хлебного пудинга? Я втянула в себя воздух, как мальчик в рекламе "Бисто", и в желудке радостно заурчало. Обожаю хлебный пудинг. Нельсон всегда настаивал, чтобы я съела целый кусок со сладким кремом домашнего приготовления. Белье не обтягивало бы мои формы так плотно, если бы не Нельсонов кулинарный дар.
Боже, да у меня лучший сосед в целом мире, подумала я в миллионный раз. Мы жили как настоящая семья, но не выполняли "супружеский долг", потому можно было не столь часто удалять волосы с ног.
– Привет, дорогой! Я дома! – прокричала я, опуская сумку на пол в прихожей.
Шмотки Габи от известных дизайнеров исчезли с одежных крючков. Я сразу обратила на это внимание и повеселела еще больше.
– Привет, Мел.
На пороге кухни появился Нельсон, вытирающий руки о фартук в сине-белую полоску – первый атрибут домашнего кулинара-профи.
Мы были как брат с сестрой, только не походили друг на друга. Я брюнетка и, хм, весьма плотного сложения, скажем, типа водяного спаниеля, а Нельсон высокий, с темно-русыми волосами и напоминает золотистого ретривера. На Нельсона можно положиться, он симпатичный, всегда протянет руку помощи слепым и детям. Но немного задается.
Впрочем, нет, не совсем так. Нельсон никогда особенно не пекся о людях; работал в благотворительной организации, но не заставлял меня покупать шоколад "Фэйртрейд" и не читал лекций, допустим, о том, что выхлопные газы единственного автомобиля могут убить в год до семнадцати деревьев. Был на самом деле отличным парнем.
Выходит, слишком он хорош, так?
Есть у него и недостатки. Например, отвратительный слух. Когда он поет, особенно в Рождество, ты, слава богу, понимаешь: рядом не совершенство.
– Судя по запаху, намечается грандиозный ужин! – воскликнула я, отправляя в рот кочанчик брюссельской капусты и принимаясь искать штопор. – Как я мечтала провести спокойный вечер дома! – Мои губы растянулись в широкой улыбке. – Если собираешься посмотреть DVD,обещаю, не стану мешать разговорами. При условии, что ты помассируешь мне ступни.
Вопреки моим ожиданиям, Нельсона столь великодушное предложение не обрадовало, и, растерявшись, я замерла с бутылкой в руке, пытаясь угадать по странному выражению лица, о чем он думает. Обычно я понимала его с полувзгляда.
– Очень мило с твоей стороны, Мел, – сказал Нельсон. – Я не стою таких жертв. Как съездила домой? Родители здоровы? – подозрительно спокойным тоном спросил он.
– Во всяком случае, живы, – ответила я.
– Как мама?
– Э-э… По-моему, в порядке. Насколько это возможно при нынешних обстоятельствах.
Я налила вина Нельсону, потом в большой бокал себе, чтобы настроение не упало до нуля, и тяжело опустилась на стул у кухонного стола. Облегчение оттого, что я дома, стало таять, как сливочное масло в тепле.
– При нынешних обстоятельствах? – переспросил Нельсон, поворачиваясь к плите и продолжая помешивать соус. – Что ты имеешь в виду? Несчастье быть замужем за Тефлоновым Мартином? Или алкогольно-наркотическую зависимость?
– Нельсон! – Честное слово, если бы он не знал моих родителей настолько хорошо, я возмутилась бы. – Я о том, что мама, естественно, немного встревожена. На сей раз не из-за отца. Попробуешь угадать, что стряслось?
– Нет, Мелисса, все равно ошибусь, – без особого энтузиазма произнес Нельсон.
– Ну же, а вдруг попадешь в точку? Удивительно: вдали от Ромни-Джоунсов говорить о них было куда проще.
Нельсон вздохнул.
– Что бы я ни предположил, правда все равно окажется более безумной. Хм… Твоя мать соблазнила садовника?
– Не болтай ерунды! – закричала я. – Наш садовник лысый!
– Твоя бабушка призналась, что таинственный джентльмен, с которым она жила в пятидесятых, был герцог Эдинбургский?
– Нет!
Впрочем, это не исключено.
– Ну, хватит, Мел. Рассказывай.
Я удивилась, что Нельсон так быстро сдался; обычно он дразнит меня по поводу семьи битый час. Наверное, дело было в усталости.
Я отмахнулась от догадки, кто настолько его утомил.
– Аллегра бросила Ларса, – сообщила я, доливая вина в бокалы. – Его обвиняют в контрабанде наркотиков. Аллегра вернулась к родителям, ее дом в Хэме обыскивает полиция.
– Не может быть.