- Но поскольку рисковать я больше не хочу, мы должны заключить брачный контракт! Так принято на Западе, они относятся к браку серьезно… Вы согласны со мной, Лев Григорьевич?
Юхновский встал с колен, стараясь скрыть, что озадачен. "Это неспроста она затеяла, - мысленно встревожился он. - Но сейчас все выясню". И он, снова сев в кресло, уклончиво ответил:
- В общем, да. А что конкретно, Дашенька, ты хотела бы туда включить?
- Главным образом, три пункта, - твердо поставила она условие, которое заранее хорошо обдумала. - И первое - это раздельное владение имуществом, чтобы никто не посмел обвинить меня в корысти!
- Благородно! - не удержавшись, одобрил олигарх и, понимая, что остальные условия - главные, нетерпеливо спросил: - Ну, а еще?
- Выкупить и перевести на имя сына контрольный пакет акций "Алтайского самородка" и безвозмездно вернуть мне фамильные драгоценности, которые - по традиции - я должна передать его будущей жене.
Юхновский облегченно вздохнул, резонно опасаясь значительно больших требований, и все же поинтересовался:
- Насчет наследства бояр Стрешневых ясно, а вот зачем твоему сыну этот обанкротившийся концерн? Не лучше ли мне положить на его имя парочку миллионов долларов!
- Я же сказала, что не желаю грязных сплетен: будто вышла за тебя из корыстных побуждений! - досадливо морщась, объяснила Даша. - А концерн "Алтайский самородок", основанный его отцом, даст Юре со временем не только достаток, но и солидное положение в обществе.
- Если он не обанкротится, - усмехнулся Юхновский, но, немного подумав, одобрительно заметил: - Хотя этого допустить нельзя, чтобы не испортить его репутацию, сохранить на будущее добрую славу Юрочкиной фамилии, - и уже перейдя на ты, добавил: - Ведь он у тебя, если помню, княжеского рода?
Даша не ответила, лишь улыбнулась, и он великодушно заключил:
- Ну что ж, быть по сему! Срочно начнем оформлять твой развод. Я сумею провести эту операцию в темпе и в отсутствие твоего беглеца.
* * *
Собрав чемодан с самыми необходимыми вещами, Петр в конце рабочего дня приехал в офис "Алтайского самородка", чтобы передать последние дела из рук в руки Казакову и уже оттуда отправиться прямо в аэропорт. Расставание с дедом и бабушкой было тягостным. Вера Петровна не могла простить внуку его разрыв с родителями, а профессор - того, что в поисках удачи безответственно бросает маленького сына и Дашу, которую старый интеллигент обожал и считал совершенством.
- Нет, я тебя не узнаю - ты стал каким-то чужим! - горестно посетовала Вера Петровна, помогая ему укладывать вещи. - И пенять могу только на себя, ведь это я тебя маленького воспитывала. Но разве учила быть эгоистичным и черствым?
Петр, насупив брови, не отвечал, и она напоследок выразила надежду:
- Ну что ж, Бог тебе судья! Только он точно знает: что хорошо и что плохо. Теперь же мечтаю об одном: чтоб он образумил тебя, Петруша, и послал удачу!
А Степан Алексеевич, выйдя в прихожую, когда Петр уже уходил, лишь хмуро сказал на прощанье:
- Я все же надеюсь, что добрые задатки, которые все мы старались в тебе развить, и врожденное благородство заставят тебя одуматься и исправить то, что ты сгоряча натворил. А до этого, - пригрозил он, еле сдерживая гнев. - знать тебя больше не хочу!
Лицо деда перекосилось от боли, и он схватился за сердце. Перепуганная Вера Петровна сразу бросилась к мужу и увела его в комнату, лишь бросив на внука укоризненный взгляд. И теперь, передавая Казакову последние важные документы, Петр ему пожаловался:
- Ну никто меня не понимает! Может, я и вправду такой негодяй? Но ведь не могу поступить иначе - хоть веди на расстрел!
- Я хорошо понимаю тебя, Петя, - посочувствовал ему Казаков, пряча в сейф документы. - Завидую силе твоего характера и уверен, что тебя ждет успех! - он запер сейф и, поправив очки, произнес, как непреложную истину: - Потому, что Бог сильных любит!
Казаков хотел еще что-то добавить, но секретарша по селектору сообщила, что прибыл и просит его принять юрист от Юхновского.
- А что ему от меня надо? - удивленно поднял брови временный глава концерна и тут же добавил: - Хотя, впустите его! Юхновскому отказать нельзя!
Он и Петр с любопытством уставились на вошедшего в кабинет осанистого посланца олигарха в очках с золотой оправой, а тот, увидев их обоих, самодовольно воскликнул:
- Ну и везет мне, господа! Как я рад, что застал вас обоих! Ведь у меня важное дело не только к вам, Виктор Иванович. Мне очень нужен также Петр Михайлович, и я уж собирался его разыскивать!
- Вам действительно повезло. Через несколько часов я улетаю из Москвы и довольно далеко, - немного заинтригованный им, ответил Петр и поторопил визитера: - Не будем тогда терять драгоценное время: говорите, что нужно от нас Юхновскому.
Казаков кивнул в знак согласия и жестом указал на совещательный стол. Гость достал из кейса два листа и, протянув один Виктору, объяснил:
- Это доверенность Юхновского на приобретение контрольного пакета акций вашего концерна. Прошу отнестись серьезно к его предложению, так как оно того заслуживает.
Словно декламируя стихи, продолжал:
- При низкой котировке на бирже Лев Григорьевич готов дать за них - сколько запросите! И еще гарантирует, что не допустит банкротства!
Заявка была настолько же заманчива, насколько и непонятна. Казаков как всегда снял, протер очки и, проницательно глядя на юриста, потребовал:
- Говорите прямо: в чем его заинтересованность - иначе у нас продолжения разговора не будет!
- Вы уж очень круто ставите вопрос, - замялся юрист. - Разве в вашем положении не следует ухватиться за это? Ну ладно, раз так, открою секрет: это будет свадебный подарок шефа его будущей жене.
Петру сразу стало все ясно. "Значит, Даша решилась-таки за него выйти, - с горечью подумал он. - Продает себя, дурочка, думая мне помочь… Жаль! Но пусть будет то, что будет".
Однако Казакова не устроила недоговоренность:
- Ваше объяснение слишком туманно, и я отказываюсь дальше обсуждать этот вопрос. Тем более, что контрольный пакет уже продан.
- Кому же? - быстро спросил юрист.
- Одесскому "Союзу промышленников". Заправляет им некто Резник.
- Этого мне вполне достаточно! Спасибо вам, уважаемый Виктор Иванович! - удовлетворенно произнес посланец олигарха. - Шеф будет вам признателен!
Он убрал в кейс свою доверенность и, протянув вторую бумагу Петру, почтительным тоном, но со скрытой иронией, пояснил:
- А сей документ - это тщательно подготовленное моими специалистами по бракоразводным делам ваше письменное согласие на расторжение брака с гражданкой Волошиной. По-моему, особенных комментариев он не требует, - и остро взглянув, добавил: - Если, конечно, вы не передумали…
Было заметно, что он старается скрыть волнение, но Петр его успокоил:
- Нет, решения своего я не меняю.
И, приняв от юриста услужливо протянутую ручку, размашисто подписал отречение от своего счастья.
* * *
На лимузине концерна, приняв бразды правления от Петра, теперь разъезжал Казаков, но водителем по-прежнему оставался Голенко. Уверенный в его причастности к афере с хищением денег, новый шеф уволил бы Дмитрия, но Петр категорически этому воспротивился:
- Не делай этого, Витя, если дорожишь нашей дружбой! Я Митьку сюда притащил, и его вина не доказана! - попросил он, передав дела, но по жестким ноткам в его голосе Казаков понял, что с заменой водителя лучше повременить.
И в аэропорт Домодедово к ночному рейсу вместе со своим новым шефом Петра вез Голенко. Естественно, Казаков не жаловал своего личного водителя, но держался с ним корректно, обходясь короткими указаниями. По надутой физиономии Дмитрия было видно, что это унижает его самолюбие. "Может, сам уйдет, и не придется из-за мерзавца с Петей ссориться, - видя его недовольство, понадеялся было Виктор, но Голенко - непонятно почему - упорно держался за свое место. Вот и сейчас, нахмурив брови, он молча вел машину, не вмешиваясь в их разговор, и лишь бросая искоса злобные взгляды.
- Ты не слишком шпыняй тут Митьку, - заметив это, попросил друга Петр и почти шепотом добавил: - Ведь твои подозрения пока не подтвердились и, слава Богу, надеюсь, никогда и не подтвердятся.
Он достал из кармана бумагу и, передавая Казакову, сказал:
- Забыл отдать тебе в офисе. Это - доверенность на твое имя. Я заготовил ее еще позавчера, когда рассорился с родителями, а стариков лишней заботой загружать не хочу.
- Какие-то остались дела, Петя? - Виктор, даже не взглянув, убрал бумагу в кейс, лежавший рядом с ним на сидении.
- Я еще до продажи акций решил загнать кое-какое имущество. Карман-то у меня пустой. Но это дело тягучее, и оттуда вести переговоры с покупателями, как понимаешь, мне не с руки.
Казаков сделал кислую мину, но согласно кивнул:
- Ладно. Хоть у меня дел - свыше головы.
- Знаю, Витя, да больше попросить сейчас некого, - извиняющимся тоном, объяснил другу Петр.
Они уже подъехали к аэровокзалу. Голенко достал чемодан из багажника и, опустив голову, хмуро сказал Петру:
- Вот как хреново получилось! Даже подумать не мог… - с фальшивым сожалением повысил он голос, - чтобы ты, Петя, с такой высоты свалился! Видишь, что делает судьба? Не одного меня бьет!
- Ладно, не причитай! Рано меня оплакивать! - перебил его Петр и, принимая из его рук чемодан, на прощанье пожелал другу детства: - Ты только тут, Митька, не дури! Без меня заступиться за тебя будет некому!
Он пожал подлецу руку и, поддавшись порыву, крепко обнял. Если бы Петр мог видеть огоньки злобного торжества в этих черных навыкате глазах, его дружеские чувства сразу бы угасли. Но их заметил Казаков и холодно приказал своему водителю:
- Оставайтесь, Голенко, здесь, при машине! Я провожу один. Времени еще много, и нам надо поговорить о делах.
Они с Петром вошли в здание аэровокзала. Регистрация еще не начиналась и, чтобы скоротать время, друзья расположились за стойкой бара. Казаков заказал шампанское и, подняв бокал с игристым напитком, с искренним сожалением сказал:
- Мне будет очень недоставать тебя, Петя! Да что говорить - всем нам тебя будет здесь не хватать. Пью за твое скорейшее возвращение!
И видя, что его друг с безнадежным видом отставил бокал, горячо добавил:
- А я считаю: теперь это реально! Если контрольный пакет акций вернется в вашу семью, то есть, прости, - поспешно поправился он, заметив болезненную гримасу на лице друга, - если они будут принадлежать Даше…
Но Петр уже проглотил эту "горькую пилюлю" и тоже поднял свой бокал:
- Давай лучше выпьем за нашу крепкую дружбу, Витя, которая одна и поддерживает меня в эту минуту. Мне жаль расставаться с тобой, с любимым делом, да и с родными, хоть все они на меня сейчас злятся. Не знаю - когда, но я еще вернусь!
Глава 14
В одиночестве
Рейс Петра задержали "по техническим причинам", и самолет прибыл в Барнаул лишь под утро. На Алтае стояла чудесная погода. Все утопало в снегу, и он искрился в лучах восходящего солнца. Было морозно, но это лишь придавало бодрости. Яневичи встретили его тепло, но явно обрадовались, когда Петр сказал, что забронировал номер в гостинице. По случаю встречи Раиса Васильевна угостила его своим "фирменным" блюдом - сибирскими пельменями и, когда традиционно выпили за встречу и здоровье, хозяин перешел к делу.
- Как я понял из твоего письма, Петя, ты рассчитываешь на должность руководителя геологоразведки. Не так ли? - осторожно спросил Яневич и, глядя куда-то в сторону, добавил: - Но она у нас не вакантна - ее занимает хороший специалист, который справляется со своими обязанностями.
- Ну и что? Он ведь не смог до сих пор расширить зону добычи золота и найти новую богатую жилу, - парировал его возражение Петр. - Его можно оставить замом без потери в окладе. Думаю, он не будет в обиде: ведь все еще помнят, кто основал этот прииск.
- Старые заслуги быстро забываются, и люди живут сегодняшним днем, - смущенно ответил Яневич, по-прежнему избегая смотреть ему в глаза. - У нас многие имели акции "Алтайского самородка" - и понесли материальный ущерб, когда они обесценились.
Это понимал и Петр: он насупился и умолк. Возникла неловкость. Все ели, уткнувшись в свои тарелки, и глава прииска, тяжело вздохнув, спросил:
- А ты уверен, Петя, что сумеешь отыскать в зоне нашего прииска жилу, хоть сколько-нибудь похожую на ту, что открыл с Полтораниным? Ведь мы исследовали буквально все вокруг. Здесь повсюду есть золото, но где бы ни ткнулись - находили одну мелочь!
- И мы с Фомичем тоже. Весь район - золотоносный и, чтобы найти среди бедных жилок богатую на самородки, нужна особая удача, - согласился с ним Петр, однако с надеждой добавил: - Но я хорошо помню одно местечко в соседнем распадке, где нам стало попадаться хорошее золото.
- Тогда почему вы перешли в другое место? - удивилась Раиса Васильевна.
- Покойный Фомич всю жизнь мечтал отыскать именно ту богатейшую жилу, на которой стоит сейчас прииск, и я не смог его уговорить, - объяснил ей Петр.
Это убедило Яневича принять решение:
- Ладно, поставлю этот вопрос на Совете директоров. Однако предупреждаю заранее, Петя: держись! Тебя наверняка встретят в штыки!
Он налил всем по новой и высоко поднял свой бокал:
- Выпьем за наше новое плодотворное сотрудничество!
* * *
Опытный бизнесмен Яневич оказался прав: как он ни старался поддержать Юсупова, напомнив членам Совета директоров прииска - кому они обязаны его существованием, - все дружно обрушили на Петра шквал упреков. И самым непримиримым из них был старый его оппонент, местный банкир.
- Я человек суеверный и категорически против! Да, Юсупов основал этот прииск. За это ему честь и хвала, не считая доходов, - желчно подчеркнул он. - Но теперь, когда профукал свой концерн, он и нам принесет неудачу!
- Позвольте, Алексей Прокофьевич, - перебил его Яневич. - Причем здесь неудачи концерна? Тем более, вы все знаете о его ограблении. Это - форс-мажорные обстоятельства, и Юсупов в них не виноват!
Глава прииска обвел взглядом членов Совета.
- Я призываю вас, господа, отречься от эмоций и высказаться по существу! - потребовал он. - Петр Михайлович берется резко поднять добычу золота, открыв в зоне прииска новую жилу, богатую самородками. Надо думать о выгоде, а не сводить счеты!
- Это же явная демагогия! - враждебно взглянув на Петра, заявил молодой холеный чиновник, представитель областной администрации. - Здесь все, что можно, уже открыто. А Юсупов дает обещания, которые не выполнит, лишь бы получить место в нашем Совете после провала в Москве.
Неожиданно для Петра против него выступил в прежние времена всегда его поддерживавший крупный пайщик, глава местной фармацевтической фирмы.
- Мне тоже не верится, что замена нашего геологоразведчика на Юсупова даст толк. И претензии к нему за банкротство концерна - это не сведение счетов, - с горечью заявил он. - Большинство из нас, и я в том числе - держатели акций "Алтайского самородка", а они обесценились!
Все взоры обратились на понуро сидящего Петра. Уже осознав свой провал, он даже перестал волноваться. "Ну вот, и тут лажа, - лишь безнадежно подумал он, приняв решение: - Надо хоть уйти, сохранив достоинство". И, сделав над собой усилие, чтобы казаться спокойным, ответил:
- Прежде всего, хочу немного успокоить владельцев акций концерна. Если не поторопитесь их продать, очень скоро они вновь поднимутся. А теперь скажу по существу, - он повысил голос. - Я сделал вам выгодное предложение, так как действительно знаю, где залегает золотая жила, - вероятно, не хуже той, которая уже почти истощена сейчас.
Петр поднялся и жестко посмотрел на присутствующих.
- Теперь же попробуйте отыскать ее без меня! После того, что услышал, я и сам не желаю с вами сотрудничать, раз вы так… - он хотел сказать "бездарны", но сдержался и смягчил выражение, - недальновидны. Прощайте!
Яневич вскочил с места, пытаясь его удержать, но Юсупов стремительно вышел из кабинета, и он понял, что их многолетней дружбе и тесному сотрудничеству пришел конец.
Добравшись до своего номера, Петр повалился на застеленную кровать и предался мрачным мыслям. "Ну вот, я и остался совершенно один, - думал он, чувствуя, как его охватывает отчаяние. - Надежды на Яневича и интересную работу на прииске рухнули. Неужели я, и правда, такой отпетый неудачник? Что же мне делать?"