Положение казалось ему безвыходным. Назад дороги не было, а в Барнауле Петр больше никого не знал. Перебирая в уме всех, с кем встречался на Алтае, он поневоле вспомнил о своих знакомых в Добрынихе. "Интересно, как там живет со своей семьей бородач - Егор Анисимович? А Клава вышла за своего морского пехотинца?"
- Надо бы их навестить, - вслух решил он. - Все равно делать нечего.
Это его приободрило. Петр поднялся, разыскал в записной книжке телефон конторы "Сельхозтехники", где трудился сосед и однофамилец покойного Терентия Фомича Полторанина, и попытался дозвониться до таежного поселка. Связь с Добрынихой оказалась на удивление отличной, и ему долго ждать не пришлось. Более того, механик оказался на месте и очень обрадовался его звонку.
- Неужто это ты, Петро? Я не сразу и понял, кто звонит, когда мне сказали "Юсупов". Какими судьбами в Барнауле? В тайгу больше не собираешься? Слыхал, ты в Москве большими делами ворочаешь? - забросал его вопросами Полторанин. - К нам, случаем, не заглянешь?
- Да так, дела привели. Встречался с руководством прииска, - уклончиво ответил Петр. - К вам не собирался, но о вас вспоминал, и мне интересно знать: как вы все там живете. Клава-то вышла замуж?
Радость в голосе Егора Анисимовича сразу исчезла.
- Живем мы все тута в достатке, да вот у Клавушки беда приключилась!
Петру сразу вспомнилась ее болезнь в тайге, и он тревожно спросил:
- А что с ней? Снова что-то с желудком?
- Нет, Клава бабенка крепкая. Овдовела она в одночасье! - печально объявил Полторанин. - Ее Севку в тайге медведь задрал. Недавно сороковины были.
- Вот как… Жаль, хороший парень был, - искренне посочувствовал Петр. - Передайте ей мое соболезнование!
- Ты лучше сам бы заглянул к нам, Петро! Доставил бы радость! - горячо попросил Полторанин. - Мы все тебя здеся вспоминаем, а Клавушка - особенно! Ведь мы через тебя таперича богатеи.
- Это как понимать? - удивленно поднял брови Петр.
- А вот приедешь и своими глазами увидишь: как живем, и как изменился наш поселок Добрыниха! - с гордостью произнес Егор Анисимович и, словно вдруг вспомнив, добавил: - Да и дельце к тебе одно есть. Ты ведь геолог?
Это решило дело. "А что? И повидаться не грех, и "дельце" может оказаться стоящим: что-то внутри мне это подсказывает", - с внезапно проснувшейся надеждой подумал Петр и твердо пообещал:
- Хорошо, завтра ждите!
Воистину, надежда умирает последней!
* * *
В Добрынихе Петр не был более двух лет, и с тех пор маленький таежный поселок сильно изменился. В нем выросло много новых домов, в основном кирпичных и современной архитектуры, а в центре - даже двухэтажный супермаркет. Но главное, что поразило его - заасфальтировали главную улицу, и теперь по ней можно было ходить, не опасаясь утонуть в огромных лужах или в облаке пыли от проезжающих машин. Встретивший Петра еще на аэродроме Егор Анисимович остановил свой новый "уазик" возле супермаркета и, с гордостью указав на него, сообщил еще более потрясающую новость:
- А этот магазинище моей Клавке принадлежит. На кедрачах разбогатела - вот и построила. Весь поселок у нее отоваривается. Все есть - никуды нашим теперь ездить не надо.
У Петра от изумления отвисла челюсть, и Егор благодушно объяснил:
- Она у меня хозяйственная. То золотишко, что тогда ей досталось, сразу в дело пустила: собрала бригаду шишкарей. Кедровые орешки в большой цене - вот и скопила средствов, чтоб этот "супер" отгрохать. Нынче все наши бабы ей завидуют. Хотя… - он помрачнел, - не такая уж Клавка везучая…
- Ты это про гибель Севы? Расскажи, как это случилось, - отозвался Петр.
Было заметно, что Егор Анисимович колеблется, но когда отъехали, все же открыл ему правду:
- Невезучая потому, что жили они плохо с Севкой. Я так думаю, парень и пропал из-за этого.
- То есть как? - не понял его Петр. - Ты Клаву винишь в его смерти?
- Ну конечно, нет, - отрицательно мотнул головой Полторанин. - Но не люб он ей был - все у нас это знали.
Пригорюнившись, он было умолк, но все же счел нужным объяснить:
- Из-за этого Севка все время в тайге шастал, чтобы дома поменьше бывать. Охотился вроде. Во все рисковые дела ввязывался - будто ему жизнь не дорога. Вот и с топтыгиным схватился…
Егор Анисимович замолчал и, лишь когда подъезжали к дому, попросил:
- Увидишь Клавдю, об этом не расспрашивай! Ей и так тошно.
- А она все в доме Фомича живет? - спросил Петр.
- Нет, брательнику Ване отдала. Она себе новый отгрохала - прям, царские палаты - со всеми удобствами! - в голосе отца прозвучала добрая зависть к дочери. - А мы, как видишь, живем в старом. Этот пятистенок еще моим дедом срублен.
К подъехавшему "уазику" встречать дорогого гостя из сеней выскочили его сын Иван со своей женой и детьми. Петр по-русски с ними расцеловался, ласково обнял ребятню, и все заторопились в дом. Хозяйка и Клавдия встретили его у порога горницы - хлебом-солью и тоже троекратно облобызали. Клаву не сразу было и узнать: так похорошела и элегантно, совсем по-городскому выглядела, но одета в черное - видно, траур еще не кончился. Да и сказала, не глядя ему в глаза, всего несколько слов:
- Очень рада тебя видеть, Петя!
В горнице уже был по-сибирски щедро накрыт длинный стол, и хозяйка радушно произнесла:
- Добро пожаловать, Петр Михайлович! Будьте у нас как дома! Вот ваше место, - широким жестом указала она на почетный край стола под образами. - Умойтесь с дороги и сядем за стол. Славно отпразднуем ваш приезд!
Русский народ знаменит на весь мир своим хлебосольством, а сибиряки в этом превосходят даже своих собратьев. Чем только не потчевали Петра, чем не поили! Были здесь и знаменитый расстегай с рыбой, и жаркое из медвежатины в горшочках, и, само собой, такие пельмени, что язык проглотишь! Ну а медовый квас и бражка были так вкусны - сколько ни пьешь, все мало! Тостов было много, а хмельного еще больше, и развеселились, как всегда так, что сначала пустились в пляс, а потом еще долго пели хоровые алтайские песни. Лишь поздно вечером, после чая с яблочным пирогом, Егор Анисимович, отозвав гостя в сторонку, сказал:
- Пойдем, немного охолонимся перед сном! Заодно поговорим - здесь не дадут.
Петр послушно кивнул, они прошли в сени и, надев валенки, овчинные полушубки и теплые шапки-ушанки, вышли на улицу. Ночь была темной, но выглянувшая из-за туч луна освещала расчищенную от снега дорожку около дома. После душной избы дышалось легко, и Егор Анисимович благодушно произнес:
- А ведь хороша наша сибирская сторонка! Небось в столице лишь бензин вдыхаете? У нас же в горах - сплошной озон!
И только когда прошли метров двадцать, он, наконец, сказал о том, ради чего затеял эту прогулку:
- Так вот, Петро, хочу предложить тебе снова прогуляться в тайгу. За неделю до своей последней охоты Севка в одном из распадков нашел диковинные камушки. Он хотел показать их геологам, но не успел.
Полторанин немного помолчал и добавил:
- Похоже, это - руда и очень ценная!
- Почему ты так решил, Анисимович? - усомнился Петр.
- Я-то мало понимаю, но летось по тем местам большая экспедиция шастала, и прошел слух: ищут, мол, какие-то редкие металлы. Кто-то болтал - будто даже уран. Вот ты и разберись!
Петр зябко поежился - сибирский мороз доставал даже сквозь тулуп.
- Хорошо, Анисимыч, давай завтра и посмотрим! - предложил он, поднимая воротник. - А сейчас пойдем спать. Утро вечера мудреней.
* * *
Когда наутро Петр проснулся в отгороженном закутке за большой русской печкой, уже совсем рассвело. В избе было жарко натоплено. Вчерашний хмель давал себя знать, и в голове у него немного шумело. Он встал, размялся, и не успел еще одеться, как в дверь заглянул Егор Анисимович.
- Ну как, выспался? - приветливо спросил гостя. - Пойдем, поснедаем! Мне скоро на работу идти.
Петр быстро закончил одеваться, умылся на кухне и прошел в горницу, где за столом с остатками вчерашнего пиршества уже хлопотала хозяйка.
- Как чувствуете себя, Петр Михайлович? Небось головка бо-бо? - с улыбкой встретила она его и заботливо предложила: - Может, рассольчику принести?
- Спасибо, я уже в порядке - хоть начинай по новой, - шутливо ответил Петр, садясь рядом с хозяином. - Хотя мешать водку с бражкой все же не стоило.
Однако опохмелиться вместе с ними не отказался. А когда закончили завтракать, и хозяйка убрала со стола, Егор Анисимович достал из комода и выложил перед ним несколько бесформенных осколков горной породы. Уже при беглом осмотре невзрачных с виду и ничем не привлекательных для несведующих камней, у Петра возбужденно заблестели глаза.
- Это несомненно куски богатой руды, содержащей какой-то редкий металл, - задумчиво произнес он, напрягая в памяти свои познания. - Мне известно, как выглядит необработанная порода, из которой добывают кобальт, ванадий и даже уран. Но это, похоже, что-то другое…
Он умолк, прикрыв глаза, и перед его мысленным взором возникли образцы горных пород, которые когда-либо видел воочию или на снимках. Но таких, как эти, припомнить не смог.
- Нет, Егор Анисимович, не могу пока тебе сказать ничего определенно, - наконец заключил он. - Но это точно - не уран и не те редкоземельные металлы, которые знаю. Хотя синевато-серый цвет, хрупкость и резкий запах частиц породы чем-то напоминают мне описание осмистого иридия - минерала, содержащего осмий.
- А что это за… осьмий, и с чем его едят? - поразился бородач, еле выговорив чудное название металла. - Я и не слыхивал о таком.
- Положим, таблицу Менделеева в школе все изучали. Хотя не ты один ее позабыл, - с улыбкой ответил Петр. - Подробней потом о нем расскажу - раз спешишь на работу. Но этот твердый металл поценнее будет и золота, и платины!
Он помолчал, размышляя, и предложил:
- Поступим так. Я вернусь в Барнаул и сделаю там нужные анализы. Ежели это подтвердится, нам надо будет добраться до места, где их обнаружил Сева.
- Рисковое это дело, но попробовать можно. Тот распадок, где их нашел Севка, всего километрах в пяти от прииска. Три из них можно пройти на "уазе" по накатанной просеке - по ней лес заготавливают и постоянно расчищают. Но вот как преодолеть оставшиеся два? Через чащобу сейчас не пробиться.
Бородач озадаченно почесал затылок, но Петр резонно заметил:
- Не ломай пока голову, Анисимыч! Сначала надо проверить - что за руда. Если же игра стоит свеч - тогда и подумаем. В зиме есть и свои преимущества. Может, по руслам рек на снегоходе доберемся? Во всяком случае, - пошутил он, - хоть мошкара донимать не будет.
На том и порешили.
* * *
Петр вернулся из Барнаула через два дня в приподнятом настроении. На этот раз его встретила Клава и с аэродрома на своей машине - подержанном, но в хорошем состоянии джипе - доставила к себе домой, где его уже ждал накрытый для встречи стол, за которым привычно хлопотала ее мать.
- С приездом, Петр Михайлович! Вижу, вы привезли добрые вести, - как всегда радушно встретила она его. - Небось проголодались с дороги?
И догадавшись, почему он озирается, добавила:
- Моего на работе начальство задержало. Сейчас подъедет.
А вернувшаяся в дом Клава - она загоняла машину в гараж - предложила:
- Пойдем, Петя, я покажу тебе, пока нет папы, свои хоромы! Убедишься, что и в нашей глуши можно жить, не хуже, чем в городе.
Было видно, она очень гордится своим отличным жильем, и Петр, чтобы доставить Клаве удовольствие, послушно последовал за ней, осматривая все комнаты и подсобные помещения. Естественно, удивить его ничего не могло, но для маленького таежного поселка дом был на редкость благоустроен: имел центральное отопление, современно оборудованную кухню и санузел со всеми удобствами; все комнаты были красиво обставлены, а в уютной гостиной радовал глаз пылающий камин и широкоэкранный телевизор со спутниковой антенной.
- Богато живешь! Очень рад за тебя, Клавочка! - одобрительно заметил ей Петр, когда присели у камина передохнуть. - И как ты смогла здесь все так благоустроить? Особенно - отопление и канализацию.
- Сейчас это не проблема - даже у нас. Были бы силы и деньги, - скромно ответила Клава, но было видно - ей очень приятна его похвала. - И того, и другого у меня, слава Богу, хватает.
- Да уж, знаю. И про кедровые орешки, и про магазин. Но теперь тебе одной трудно будет управляться с таким большим хозяйством, - посочувствовал Петр.
Клава небрежно пожала плечами.
- Если ты Севу имеешь в виду, то от него, пусть простит меня Господь, - она мелко перекрестилась, - помощи было мало: все время в тайге пропадал. Мне брательник Ванюша подсоблял.
Она взгрустнула, и Петр, чтобы отвлечь ее от мрачных мыслей, тепло произнес:
- А я, Клавочка, никогда не забуду, как ты меня спасла в тайге! Я точно бы загнулся, и мы бы с тобой сейчас здесь не говорили.
- Если б мы с Глебом тебя тогда не нашли? - вопросительно взглянула на него Клава и дружески коснулась его руки. - Нет, Петя! Бог все видит! Такому замечательному парню, как ты… нельзя было зря погибнуть!
Петр почему-то сразу подумал о ее покойном муже, вспомнил, что говорил Егор Анисимович, и у него непроизвольно вырвалось:
- Значит, мне зря погибнуть - было нельзя, а Севе… можно?
Клава сразу ему не ответила, лишь скорбно опустила голову, но потом, как бы решившись, выпрямилась и с горечью произнесла:
- Не говори так, Петя! Ну что ты о нас знаешь? Сева - он, конечно, не плохой. Но у меня не жизнь была с ним, а мука.
И вновь понурилась, прошептав:
- Женщина бы меня поняла…
Но Петр тоже все понял. Перед его мысленным взором предстал - как живой - богатырского облика Сева, и он с грустью подумал: "Да уж, видно обделила его в чем-то природа. Им обоим не повезло: не нашли свою половинку". Тут его мысли невольно обратились к Даше, и, словно клещами, сжало сердце. "Но ведь я нашел свою половинку, и она тоже. А теперь - лишил нас обоих счастья, и прощенья мне нет!" - мысленно осудил себя Петр, глядя на бушующее в камине пламя и представляя муки ада, на которые добровольно обрек себя и любящую его женщину.
Но тут приехал Егор Анисимович, и их позвали к столу.
- Ну расскажи, Петро, что порешили геологи! - попросил он, когда выпили по первой и закусили. - По телефону я лишь понял, что дело у нас будет!
- Все обстоит не просто. Я не ошибся: установили, что это редкоземельный металл - осмий-87, который на мировых рынках ценится намного выше золота и платины, - с увлечением сообщил Петр. - Лишь один килограмм его стоит миллионы долларов, и получить право на его добычу будет нелегко! Во всяком случае, здесь, на месте, это не удастся.
- Выходит, паря, тебе надо двигать в столицу? - верно понял его Егор Анисимович. - И там ты сумеешь у главных барыг выбить право на добычу этого… - он запнулся, припоминая чудное название, - осьмия?
- Думаю, что сумею, - ответил Петр. - Но для этого надо, к тому, что уже есть, точно определить местонахождение залежей осмистого иридия, с приложением грамотно оформленных документов и, желательно, новых образчиков породы.
- Выходит, не избежать похода в тайгу, - сделал вывод Полторанин. - Ну что ж, паря, пока тебя не было, я все прикинул, и, думаю, мы сможем туды махнуть на снегоходе. Вот смотри!
Он вытащил из заднего кармана брюк сложенный лист бумаги и, развернув, положил его перед Петром.
- Я нарисовал тута план местности. Вот здесь прииск, - ткнул он в рисунок своим заскорузлым ногтем. - А это - вырубленная лесоповальщиками просека. Где отмечено крестиком, мы оставим машину, а дальше попробуем добраться на снегоходе по долине горной речки. Снегу там навалило дополна. А если техника подведет, - у нас при себе будут лыжи.
- Понятно, я сам предполагал примерно то же, - одобрил его Петр, но с опаской добавил: - А как быть, если весь распадок завален снегом? Нам и за месяц его не расчистить!
- Не боись, паря! Главное - туды добраться! Глубокого снегу там быть не должно: и ветра, и оттепель его вниз сносят, - успокоил его бородач. - И потом покойный Севка точно указал место. Так что докопаемся!
Желая на этом поставить точку, Егор Анисимович налил по полной и провозгласил тост:
- Давайте выпьем, чтоб мы пупки надрывали не зря! Чтоб энтот, - он опять запнулся, - осьмий… для всех нас чистым золотом обернулся!