* * *
Зоя работала маляром в строительной фирме, дела которой шли из рук вон плохо. Как раз был день зарплаты, и она с кислым видом отошла от кассы, пересчитывая свою жалкую получку, когда дверь бухгалтерии приоткрылась, и ее окликнули:
- Зойка, тебя кто-то важный спрашивает по телефону! Вроде, представитель какого-то благотворительного фонда.
Звонил ей, конечно, Казаков, а назвался представителем, чтобы сразу заинтересовать Зою и вызвать на контакт. И когда она взяла трубку, уверенная, что произошла ошибка, еще больше изумилась, услышав:
- Это Зоя Трофимовна Линчук? Вы мать-одиночка, и у вас есть двухлетняя дочь Елена?
- Да, так. А кто вы? - пролепетала Зоя и испуганно заявила: - Хоть мне и трудно, но дочь я в приют не отдам!
- Не об этом речь, Зоя Трофимовна! Никто не собирается отнять у вас дочь! Мы просто хотим оказать вам материальную помощь. Наш фонд и создан для поддержки матерей-одиночек.
Не давая ей опомниться, Казаков предложил:
- Поскольку я прибыл сюда всего на два дня, давайте встретимся сегодня же! Я вручу вам деньги, и надо будет оформить документы. Все это можно сделать в холле моей гостиницы.
Он назвал гостиницу - одну из лучших в городе, и Зоя застенчиво возразила:
- Нет, туда меня не пустят. Лучше в другом месте, например, на почтамте.
- Со мной вас куда угодно пустят! - уверенно заявил Казаков. - Так что приезжайте к пяти часам, и я вас встречу у подъезда. Это устроит?
Зоя растерялась и не знала, что ответить. "Какая-то авантюра! Кому это вдруг понадобилось мне помогать? - тревожно думала она, так как отнюдь была неглупа. - Но, с другой стороны, мне позарез нужны деньги, а он их предлагает".
- Хорошо, я приеду, - наконец решилась она. - Какие нужны документы?
- Только паспорт, - ответил "благотворитель". - Ваша дочь там записана?
- Разумеется! - заверила его Зоя.
Ровно в пять, успев принарядиться, она подошла к подъезду гостиницы и была приятно удивлена, что ей приветственно помахал рукой очень элегантно одетый молодой господин в очках - его строгий облик вызывал доверие.
- Виктор Казаков, - представился он, слегка пожав ее руку. - Пройдемте в холл, и я вас долго не задержу.
Они прошли в гостиницу мимо огромного швейцара, который подозрительно уставился на Зою - таких "телок" он распознавал с первого взгляда, - но ничего не сказал. Там Казаков провел ее в укромный уголок, где стояли стол и два кресла, а когда уселись, открыл свой дипломат и, достав конверт, сказал:
- Здесь двести долларов. Это - единовременная материальная помощь. Но, - Виктор пристально посмотрел на нее поверх очков, - вы получите в пять раз больше, - чтобы усилить эффект, он сделал паузу, - если окажете содействие в одном благородном деле.
Однако, как раз это Зою успокоило. "Ну вот, я так и знала, - мысленно усмехнулась она. - Никто зря не швыряется бабками. Интересно, что ему надо? Ясно ведь, что не я сама. Как бы не продешевить". И, потупив глаза, спросила:
- А что это за дело? Оно, наверное, трудное - раз предлагаете штуку баксов.
- Совсем нетрудное, - заверил ее Казаков. - Но ответственное. Поэтому так дорого его ценим.
- Поня-атно, - протянула Зоя, решив поторговаться. - За него мне отвечать придется, - и с наглым намеком добавила: - Значит, дороже стоит.
"А она готова согласиться. Дело в деньгах, - мысленно обрадовался Виктор и, сделав вид будто колеблется, согласился:
- Ладно, мы вам набавим еще пятьсот, но это максимум!
И, вынув из дипломата лист бумаги с отпечатанным текстом, объяснил:
- Богатый человек, возглавляющий наш фонд, - друг вашего знакомого, Голенко. Ваша помощь нужна ему, чтобы вызволить друга из беды, и это благородное дело! Разве вы не согласны?
Лицо у Зои - даже под толстым слоем макияжа - сразу потемнело.
- Этот гад ползучий - предатель, и тюрьма для него - самое подходящее место! - запальчиво бросила она. - Пусть получит, что заслужил!
Явно сгоряча, она вернула Казакову конверт.
- Ничего не сделаю для этого негодяя! Мало он надо мной поиздевался!
Но умный Виктор знал, что это вспышка временная, и мягко произнес, отводя ее руку с конвертом.
- Одно к другому не относится, дорогая Зоя Трофимовна! Эти деньги вам даны как материальная помощь. А вот полторы тысячи долларов, - он вновь сделал паузу, - надо еще заработать, и мой совет: не отказывайтесь!
Зоя промолчала. По лицу было видно, что внутри нее идет борьба, а Виктор продолжал ее убеждать:
- Ну досадил вам этот Голенко, так стоит ли ему мстить? Больше он вас не побеспокоит: его друг, о котором, наверное, слыхали, берет к себе в Москву. А такие деньги вам здесь очень пригодятся!
Это решило дело. Зоя взяла в руки бумагу и, не читая, спросила:
- Я ее должна подписать? А меня саму за это не посадят?
- Не бойтесь! - заверил ее Казаков. - В ней вы лишь свидетельствуете, что пострадавший напал с ножом на Голенко, и вы видели, как он сам напоролся на свой нож. Вы и в дальнейшем должны утверждать это!
- А что? Ведь почти так и было, - приободрилась Зоя, беря протянутую им ручку. - Я все поняла и подтвержу это хоть под дулом пистолета.
* * *
На юге зимы почти не бывает. Вот и в тот день снег растаял, на улицах была слякоть, и шел мелкий осенний дождь. Но Дмитрий, выходя из тюремного изолятора, этого не замечал - у него было отличное настроение. А на улице его уже ждала машина. В ней сидел Казаков. Завидя Голенко, он приоткрыл дверцу и, махнув рукой, крикнул:
- Дмитрий, сюда!
Голенко плюхнулся на заднее сидение рядом с Казаковым.
- Большое спасибо, что вытащили из тюряги! - задыхаясь от радости, сказал он Казакову. - Я Пете век буду благодарен.
- Ты это выскажешь в Москве, а здесь не забудь поблагодарить Зою, - ответил Виктор. - Ей не меньше ты обязан тем, что вышел на свободу. Это она убедила судей, что ты невиновен, тогда как пострадавший упорно доказывал обратное.
- Да, Зойка вела себя молодцом. Я от нее этого даже не ожидал, - признался Дмитрий и проницательно взглянул на Казакова: - Наверное, вы ей заплатили - уж больно старалась.
- Какая разница? - уклонился от прямого ответа Виктор. - Важен результат.
- Значит, заплатили, - сделал вывод Голенко. - Но вы правы: она здорово мне помогла!
Некоторое время ехали молча, потом Казаков открыл свой кейс и достал из него толстую пачку денег и проездные документы.
- Этих денег тебе вполне хватит, чтобы добраться до Москвы, и на первый месяц жизни, - сказал он, вручая все Дмитрию. - Смотри, не потеряй авиабилеты. Сейчас их достать непросто.
- А вы когда обратно? Может, полетим вместе? - больше из вежливости спросил Голенко. Он вовсе не спешил в Москву - ему хотелось погулять, во всю отпраздновать свое освобождение.
- Нет, я сегодня же вечерним рейсом возвращаюсь домой, - ответил Виктор. - Тебе делать нечего, а меня ждут дела!
- Как жа-аль! - фальшиво вздохнул Голенко. - А я-то надеялся, что мы вместе отпразднуем мое освобождение. Но все равно, мой первый тост будет за вас с Петей. Если бы не вы, видел бы я и сейчас небо в клеточку!
* * *
Поздним вечером того же дня, когда могучий авиалайнер уносил Виктора Казакова в столицу, за сдвинутыми столиками в кафе "Якорь", где праздновал с друзьями освобождение Голенко, царило буйное веселье. Выпивки и закуски было вволю, и шампанское лилось рекой. А виновник торжества все заказывал новое, щедро расплачиваясь сотенными купюрами, прямо из пачки, полученной им от Казакова. Оркестр только закончил играть заказанное им томное танго, а он уже достал очередную хрустящую бумажку и поманил пальцем руководителя - неопрятного толстяка с волосами, завязанными на затылке хвостиком.
- А сыграй-ка нам "Мурку" и эту… - Дмитрий попытался вспомнить название песни, но не смог, - "…кондуктор, нажми на тормоза!" Ведь сможешь?
- Мы все сможем! - ответил толстяк, выразительно глядя на купюру, которую тот держал в руке. - Только отстегивай!
"Стольник" тотчас перекочевал в его карман, и оркестр с жаром исполнил известный блатной шлягер, а когда солист вывел страдающим голосом:
Не жди меня мама, хорошего сына,
Твой сын не такой, как был вчера…
Голенко расчувствовался и по его щекам потекли пьяные слезы. Он вскочил, передал певцу еще сотню и, вернувшись на место, бросил друзьям:
- Вот уж точно! Все матери хотят сделать из нас людей, а мы… - он махнул рукой, - ведем себя… как… как последние сволочи!
- Да брось ты каяться, корешь! Давай бухнем! - чокнулся с ним стаканом коренастый увалень с бычьей шеей. - Мало ли, что мамашам хочется…
Когда Голенко окончательно захмелел, его нагло обобрала сидевшая рядом и жавшаяся к нему пышногрудая красотка. На глазах у всех обнимая и целуя взасос, она ловко выудила столько денег, что в результате ему еле хватило рассчитаться. Видя, что делать больше нечего, все стали расходиться. Бросила Дмитрия, заснувшего за столом, и пышногрудая, которую увел с собой кто-то из его собутыльников. Лишь приземистый малый, собравшись уходить, растолкав Дмитрия, посочувствовал:
- Вот суки! Как гулять на халяву - они тебе кореша, а как все вылакали - ты им уже не нужен. Вставай! Ты что, ночевать здесь собрался?
Дмитрий с трудом разлепил веки, но немного протрезвел и заплетающимся языком спросил:
- А что… пора… уже… уходить?
- Давно пора - все уже разошлись. Одни мы остались, - ответил коренастый и дружески предложил: - Давай провожу! Еще свалишься по дороге.
- Не-е, пешком… не пойду! - пьяно замотал головой Дмитрий. - Вызови такси!
Он полез в карман, но вытащил только одну бумажку - все, что осталось от толстой пачки, выданной ему Казаковым. Сразу отрезвев, стал шарить по карманам, но кроме мелочи там ничего не нашел.
- Да, за стольник нас отсюда ночью никто не повезет, - резонно рассудил коренастый и, бросив взгляд на растерянного "кореша", проявил великодушие:
- Ладно, добавлю уж из своих.
Он легко подхватил большого и грузного Дмитрия под руки и потащил к выходу. А когда вышли на улицу, от ночного холода Голенко совсем протрезвел и уверенно потребовал:
- Бери тачку и вези меня к Зойке!
- Это к твоей бывшей марухе, что на суде выступала?
- Ну да! У нее есть бабки, и она с водилой за нас рассчитается.
* * *
Как обычно "приняв" перед сном, Зоя крепко спала, когда в дверь забарабанила соседка.
- Вставай, шалава! Тебе там звонят среди ночи! Иди, посмотри - кто пришел!
Она разбудила ребенка, и Лена громко заплакала. "Кого это леший принес так поздно? - с трудом соображая со сна, подумала Зоя и пришла в ярость: - Если Митька посмел припереться - я его спущу с лестницы!" Чертыхаясь, она набросила халат, сунула ноги в тапочки и заковыляла по длинному коридору к входной двери. Посмотрела в глазок - и впрямь он.
- Тебе чего надо? Отправляйся откуда пришел, - не отпирая двери, крикнула она бывшему сожителю. - Здесь тебе делать больше нечего!
За дорогу Голенко пришел в себя и уже хорошо соображал. А пустой карман заставлял действовать изобретательно. Предполагая, что именно так встретит его Зоя, Дмитрий придумал как ее обмануть.
- Не злись, открой на минутку! - попросил он ее ласковым голосом. - Я через час улетаю и меня внизу такси ждет. Как знать, может, мы больше не свидимся!
- А мне на это начхать! Проваливай! - истерично выкрикнула она. - Ни к чему мне эти нежные прощания!
- Ну что ж, не хочешь прощаться - и не надо, - Голенко изобразил тихую грусть. - Но ты все же открой! Мне надо передать то, что поручил Казаков.
Он конечно нагло врал, но Зоя попалась на эту удочку и, отперев замки, впустила его в квартиру. Если б она знала, что за этим последует! Ни слова больше не говоря, почти бегом, бывший сожитель прошел в ее комнату и, когда она его догнала, запер дверь на ключ. Времени было мало - его ожидала машина - и Дмитрий, сбросив маску, грубо потребовал:
- А ну, быстро отстегни мне пятьсот зеленых - из тех, что за меня получила! Тогда уйду, и ты отделаешься неприятным воспоминанием.
От такого вероломства и наглости Зоя онемела, а выйдя из шока дала отпор.
- Как это за тебя? За себя, за то, что тебя выгородила! Это с тебя причитается! - яростно выкрикивала она, готовая выцарапать глаза бывшему любовнику. - Давно знаю, что ты - подлец, но чтобы такой!
Но Голенко были не впервой ее истерики, и он знал, как добиться своего. От его затрещины Зоя отлетела в угол и упала на кровать. А негодяй, приподняв, снова отвесил такую оплеуху, что бедная женщина замолкла и лишь тихо всхлипывала. Решив, что взял верх, Дмитрий хладнокровно предупредил:
- Если не дашь, что прошу - получишь еще! Смотри, не оставь дочь сиротой, - он криво усмехнулся. - Я улечу и исчезну!
Зоя знала, что он на это способен, но все же попыталась защитить кровное.
- А что толку? Все равно ничего не получишь! - отчаянно врала она. - Баксы я сразу отвезла к матери. Здесь же у меня не разживешься. Если б было, все бы отдала - лишь бы тебя больше не видеть!
От ее слов Голенко пришел в бешенство. Неужели остался ни с чем? У матери получить мог только на дорогу. Он и не думал себя винить за то, что все спустил в кабаке. Яростно замахнулся на Зою, будто из-за нее попал в тяжелое положение, но опомнился и свирепо пригрозил:
- Если сейчас ничего не найду - убью!
Дмитрий принялся лихорадочно обыскивать ее комнату, выбрасывая на пол содержимое платяного шкафа и ящиков комода - он отлично знал, где его сожительница прятала деньги. А Зоя, лежа на кровати, боязливо наблюдала за ним, молясь Богу, чтобы ничего не нашел. Правда, основную сумму - целое состояние - на этот раз схоронила в ящике, где держала картошку, но конверт с "материальной помощью" лежал под бельем. И Голенко его нашел!
- Не знаю, что бы с тобой сделал, если б даже это не нашел! - очень довольный, бросил ей на прощанье Дмитрий. - Наверное, не соврала мне, что остальное отвезла к матери. С тебя и того хватит!
Он вышел, оставив ее с дочкой ночью среди этого разора, и Зоя даже не поднялась, чтобы прибрать в комнате. Она лежала ничком на кровати, глотая злые слезы и посылая проклятия своему бывшему любовнику.
- За что ты так наказал меня, Боже, - рыдая, горько сетовала она. - Я ли не любила его, не заботилась? Даже от тюрьмы спасла! Он же меня не только предал, а еще и обворовал!