Я помедлила. А лучше ли? Тяжело было сравнивать. Я жила здесь совсем другой жизнью. Работа меня бодрила и увлекала, хотя порой действовала на нервы. Но разве это хуже, чем сидеть в конторе с девяти до пяти, днями напролет выполняя одни и те же рутинные действия? Моя личная жизнь в Орландо текла спокойно и неторопливо: я всегда была с Бретом или с тремя закадычным подружками. Здесь мою жизнь устраивала Поппи, я ходила на интересные свидания, а в свободные вечера по пивала сангрию в пещерах. Должна признать, мне было весело.
- Да, - медленно ответила я, впервые осознав это. - Здесь лучше.
- Скажи мне, разве Брет взял хоть несколько выходных, чтобы приехать сюда и извиниться? - спросила Поппи. - Разве он попытался тебя вернуть?
- Нет, - проронила я.
- И ты хочешь пожертвовать этой прекрасной жизнью ради человека, который не потрудился даже приехать? Его хватило на пару жалких звонков!
Я глядела в свой бокал с сангрией так, словно вот-вот увидела бы в нем ответ. Но ведь я уже знала все ответы, верно?
- Нет, не хочу.
Возможно, мне стоит заглянуть в свою душу и перестать напрасно себя винить. Я должна взять пример с Поппи и не позволять другим мною распоряжаться. Хватит быть размазней! В конце концов, на работе у меня это получается. Почему я так не уверена в том, что заслуживаю уважения и в личной жизни?
- Впрочем, через пару недель я вернусь в Орландо… - тихо сказала я.
Там все мое парижское самокопание забудется, как дурной сон.
Поппи молчала.
- Знаешь… я как раз хотела сказать… Мы поговорили с Вероник. Ты отлично работала все это время, и мы предлагаем тебе остаться.
- Что?!
Поппи улыбнулась.
- "KMG" готова заключить с тобой более длительный контракт. На весь следующий год.
- На год?!
- Да. Ну так что? Остаешься?
Когда Поппи легла спать, я еще долго сидела в гостиной, глядя в окно на Эйфелеву башню, пока огни не потухли и она не растаяла в темноте. Мне опять стало одиноко. Я посмотрела на часы: во Флориде только восемь вечера… Я сделала глубокий вдох и набрала номер Брета.
- Я пока остаюсь в Париже, - сказала я, когда он взял трубку.
Брет секунду молчал.
- Это что, шутка? - спросил он.
- Нет, - Я попыталась облечь свои чувства в слова: - Мне здесь хорошо, я счастлива. Наконец-то чувствую себя нужной и при деле.
- А то, что ты нужна мне, значения не имеет? Это для тебя пустяки?
- Я этого не говорила. - Мне вспомнились вчерашние слова Поппи. - И кстати, раз уж я так много для тебя значу, почему бы тебе не приехать? Мне здесь очень хорошо. В Париже мы могли бы начать все заново.
- С ума сошла? Я даже французского не знаю!
- Я тоже. Но ведь ты мог бы взять небольшой отпуск, хотя бы в счет медового месяца. Приезжай сюда, вдруг тебе понравится.
Я испытывала его чувства на прочность, и Брет это понимал. Я протянула ему руку, и если бы он ее взял, я с радостью дала бы Брету еще один шанс и признала, что Поппи ошиблась.
- Разве я неясно выразился, что хочу жить во Флориде? - через несколько секунд спросил Брет. - Если я не переехал в Нью-Йорк, то с какой стати поеду во Францию?
- Потому что я здесь.
В трубке воцарилась тишина, которую я попыталась заполнить (так всегда подсказывала моя природная робость - нарушить тишину, если она становится чересчур гнетущей).
- И вообще, я не прошу тебя переезжать. Просто посмотришь, как я тут устроилась. Теперь это моя жизнь, Брет. И я по-прежнему хочу, чтобы ты стал ее частью.
Не знаю, действительно ли я этого хотела. Но ведь я чем-то обязана Брету, верно? Меня не убудет, если я дам ему последний шанс, пусть он дал мне гораздо меньше. Я старалась жить по своим правилам, а не по его и иногда находила в этом утешение.
- Эмма, - медленно произнес Брет, словно обращаясь к ребенку, в чьих умственных способностях сомневался, - ты же сказала, что скоро вернешься домой.
Я взглянула на едва проступающий из темноты силуэт Эйфелевой башни, и мне вдруг стало спокойно как никогда.
- Да. Кажется, я дома.
Глава 14
Париж - чарующий город, такова его особенность. И дело вовсе не в галантных мужчинах, романтических свиданиях и дивных поцелуях, как убеждала меня Поппи. Дело в самом городе: в его затейливых улочках, живописных мостах, безупречно подстриженных садах, в великом разнообразии цветов, которые весной растут здесь повсюду. Ночью все подсвечено яркими огнями, звезды на небе выглядят так, словно их подвесила чья-то рука, и нежная рябь волнует Сену, похожую на мягкое одеяло, расстеленное между двух берегов. Очарование Парижа - в укромных кафе, в миниатюрных, но жутко самодовольных собачках и в булыжных мостовых, на которые можно наткнуться в самом неожиданном месте. В яркой зелени травы, синеве неба и ослепительной белизне базилики Сакре-Кёр.
Это не город, а мечта. Мечты всегда пленительны. Возможно, если долго прожить в таком совершенном городе, совершенной станет и твоя жизнь.
Накануне отъезда в Лондон я задержалась на работе и возвращалась домой одна, предвкушая вечер, который посвящу только себе. Поппи уехала на день раньше, чтобы навестить лондонских друзей и закончить кое-какие дела. Повернув на свою улицу, я залюбовалась Эйфелевой башней и в сотый раз подумала, какая это удача что я живу именно здесь. Разве можно всерьез думать о возвращении домой, когда рядом такая невероятная красота?
Поглощенная этими мыслями, я не заметила, как передо мной распахнулись двери Американской библиотеки и из них вышел мужчина с огромной шаткой стопкой книг в руках. Он не смотрел в моем направлении, а я не видела ничего, кроме Эйфелевой башни, поэтому с размаху налетела на него. Книги рассыпались по тротуару.
- О! - в ужасе крикнула я. - Простите ради бога! Э-э… je suis dйsolйe! Давайте я вам…
Я умолкла на полуслове, когда человек выпрямился, и я увидела его улыбчивое лицо.
- Здравствуй, Эмма! Надо же, вот и столкнулись. В прямом смысле слова.
Я изумленно открыла рот и выдавила:
- Гейб… Это ты.
- Собственной персоной! - весело сказал он и поглядел на разбросанные вокруг книги, похожие на груду мусора. - Решила отомстить мне за рассыпанные ручки, да?
- Что? Нет! Я случайно! Я тебя даже не видела! - Ну-ну, - хмыкнул Гейб, приподняв брови.
На секунду я опешила, потом сообразила, что он шутит, и натянуто улыбнулась.
- Кстати, ты тоже не смотрел, куда идешь.
- Верно подметила, - кивнул Гейб с шутливой торжественностью. - Мож ет, все-таки уберем это безобразие?
Я помогла Гейбу собрать книжки.
- На выходные запасся? - спросила я, передав ему последнюю книгу - роман Джеймса Паттерсона.
- Не знаю, как ты, я в выходные еду на лондонскую презентацию, - с улыбкой ответил Гейб - А это так, легкое чтиво в дорогу.
Я тоже улыбнулась.
- Рада за тебя. Слушай, я хотела сказать спасибо за прекрасную статью…
- Ерунда, не стоит благодарности, - отмахнулся Гейб.
- Да, но… - Я умолкла. - Интервью вышло немного странное. Гийом вел себя не слишком… учтиво. Ты мог его разгромить. Я очень ценю твою доброту.
Гейб вздохнул.
- Слушай, мне нелегко это говорить… Парень-то псих. Но он очень талантлив, Эмма, пусть и бывает порядочной свиньей. Я написал о нем чистую правду.
Я не нашлась, что ответить. Помолчав, Гейб закатил глаза и рассмеялся.
- Хорошо, хорошо! Редакторы тоже просили меня не злобствовать.
- А… - проронила я.
И с чего это я как воды в рот набрала? До меня вдруг дошло, что я впервые вижу Гейба в обычной одежде, а не в деловой. На нем были простые темные джинсы, серая футболка и бордовые кроссовки. Пришлось признать, что он вовсе не выглядел назойливым и ушлым журналистом, каким я его воспринимала.
- Вообще-то, Эмма, я очень рад, что мы встретились - сказал Гейб, - У меня к тебе одна просьба.
- Понятно… - Я мысленно застонала. Везет же мне! Столкнулась на улице с самым упертым журналистом на свете! - Какая?
Я морально приготовилась к вопросу о психическом здоровье Гийома. Или о его предполагаемом алкоголизме. Или еще о чем-нибудь ужасном.
- Ты катаешься на роликах?
Я удивленно заморгала. Это что, какой-то жаргон? Так во Франции спрашивают о чем-нибудь неприличном?
- Что? - переспросила я.
- На роликах катаешься? - повторил Гейб.
- В смысле… Просто на роликах? - осторожно уточнила я.
Он покивал.
Я замешкалась. Сверкающие глаза, широкая улыбка… Гейб выглядел таким же ненормальным, как Гийом.
- Э-э, ну да, - не сразу ответила я. - Во Флориде каталась. А… что?
- Отлично! - воскликнул Гейб, просияв, - Тогда ты просто обязана покататься сегодня со мной!
Я наморщила лоб.
- То есть?
- Сегодня же "Pari Roller"! - возбужденно проговорил Гейб, как будто я должна была знать, что это такое.
Разумеется, я понятия не имела.
- Что-что?
- "Pari Roller"! Каждую пятницу двадцать тысяч человек встречаются в четырнадцатом округе и катаются по всему Парижу!
Я не поверила своим ушам.
- Двадцать тысяч? Это же безумие!
- Ага, - восторженно сказал Гейб - Безумнее не бывает! Самое масштабное катание на свете. Дороги блокируют десятки полицейских патрулей. Лучшего способа увидеть Париж не придумаешь, Эмма! Давай пойдем.
Я недоверчиво на него покосилась.
- А ты меня не разыгрываешь?
- Да нет же! Вот, смотри - Гейб вытащил из кармана распечатку. - Это сегодняшний маршрут. Его каждый четверг составляют.
Он передал мне смятый листок бумаги. На нем была карта Парижа, вдоль и поперек разрисованная цветными линиями.
- Это маршрут, - повторил Гейб, указывая на сумасшедшие каракули. - Длиной девятнадцать миль. Фантастика! Мы раньше с младшей сестренкой катались, но потом она уехала к отцу в Бретань. Теперь я катаюсь один, но с тобой тоже будет здорово! Только подумай, когда ты еще так увидишь Париж?
- Ну да… - Я не понимала, какого ответа он ждет. - То есть… ты меня приглашаешь?
Затея была безумная, но, должна признать, чем дольше я смотрела на карту, тем любопытнее мне становилось. Никогда бы не подумала, что можно гулять по Парижу на роликах.
- Да, да, тебе понравится!
Гейб улыбался как ненормальный.
Я подозрительно прищурилась.
- А может, ты хочешь выпытать у меня что-нибудь про Гийома? Или уговорить на очередное интервью?
Гейб опешил.
- Нет, Эмма, я бы никогда так не поступил…
Улыбка сползла с его лица.
Я поморщилась.
- И глазом бы не моргнул!
Он нахмурился.
- Эмма, обещаю, сегодня ты ни слова не услышишь о работе.
- Правда?
- Обещаю, - серьезно сказал Гейб.
Я помедлила.
- Это не очень-то профессионально…
- В каком смысле? - удивился Гейб.
Я покраснела.
- Ну, не знаю… Ты журналист, я агент по рекламе. Профессиональная этика и все такое…
- Эмма, я же не секреты Гийома у тебя выпытываю! И не прошу предоставить мне какие-то особые сведения. Я зову тебя кататься.
А что мне, собственно, терять? Если откажусь, проведу вечер в одиночестве. А когда мне еще выпадет шанс прокатиться по Парижу на роликах? Предложение было заманчивое. К тому же, если мы за весь вечер не вспомним о Гийоме, я смогу немного подмаслить Гейба для "KMG". Его благосклонность мне еще пригодится, когда Гийом в очередной раз что-нибудь натворит.
- Только у меня нет коньков, - сказала я.
- Ничего страшного. Сестренка оставила у меня свои, а если они не подойдут, возьмем напрокат.
- Ну… хорошо, - улыбнулась я. - Давай покатаемся.
- Отлично! Тогда встретимся через час и сперва поедим.
Вопреки собственным убеждениям ровно через час я стояла у двери Гейба в джинсах и рубашке с длинными рукавами, как он мне посоветовал. С моей стороны это было безумием, но я твердила себе, что поступаю так ради Гийома. В конце концов, если мы с Гейбом подружимся, он простит моей рок-звезде пару сумасшедших выходок, верно? Его будет проще задобрить, когда Гийом выкинет очередной номер. Никаких надежд на то, что очередного номера не будет, я не питала.
Да и чего уж там, затея с катанием пришлась мне по душе. Я на всякий случай залезла в Интернет и убедилась, что Гейб ничего не выдумал. Каждую пятницу, с десяти до часа ночи двадцать тысяч роллеров - в основном подростки и молодежь - устремлялись от Монпарнаса к сердцу Парижа, в одном лихом и шумном рывке пролетая на колесах мимо основных городских достопримечательностей.
Дом Гейба действительно был в нескольких кварталах от дома Поппи, на улице Ожеро. Он открыл дверь, держа ролики в одной руке и французский багет в другой.
- Коньки моей сестры, - сказал он вместо приветствия, - и ужин. Вернее, его часть.
- Ты готовил?!
Я-то думала, мы перекусим по дороге сэндвичами или блинчиками.
Гейб пожал плечами.
- Нам будут нужны силы, сама скоро поймешь. И потом, ничего особенного я не готовил, стряпня - не мой конек. Но вот спагетти болоньез у меня фантастические, раз я сам это говорю.
Я засмеялась.
- Пахнет аппетитно!
И я не соврала: манящий аромат помидоров, базилика и чеснока витал в коридоре, приглашая меня внутрь.
- Пойду доготовлю, - сказал Гейб, - а ты примерь Люсины коньки.
Пока он накрывал на стол и рубил салат, я влезла в ролики его сестры и с удивлением обнаружила, что сидят они почти идеально. Я встала и немного покачалась из стороны в сторону. Подошел Гейб.
- Ну как?
- Хорошо.
Он пощупал мыски, как это обычно делают продавцы в обувных магазинах.
- Немного великоваты, но если надеть еще пару носков, будет в самый раз. Сейчас принесу.
Через сорок пять минут мы с Гейбом, наевшись спагетти и нагрузившись коньками, носками, шлемами и защитой, двинулись к станции метро "Ля Мот Пике Гренель", которая была в пяти минутах ходьбы от его дома.
- Ты вроде говорил, что вырос во Флориде, - завела я беседу. - Тогда почему твоя сестра живет в Бретани?
Я переложила коньки из одной руки в другую - они понемногу тяжелели.
- Вообще-то она мне сводная сестра, - ответил Гейб, поглядел на меня и остановился как вкопанный. - Ой, давай я понесу. Надо было сразу так сделать, извини.
Несмотря на мои возражения, он забрал коньки и отдал мне шлем и защиту, которые были намного легче. Я поблагодарила, и мы зашагали дальше.
- То есть Люси - дочь твоего отца? - спросила я. Гейб кивнул.
- Ага. Он до сих пор живет в Бретани, а мама во Флориде. Поскольку я каждое лето жил у паны, мы с Люси очень близки.
Я поразмыслила над его словами и кое-что поняла.
- А, вот откуда ты знаешь, что Гийом рос в Бретани! Вы знакомы с детства?
- Да, - быстро ответил Гейб - Верно. Но я думал, мы не будем разговаривать о работе.
Тут он умолк: нам пришлось повозиться, чтобы с занятыми руками выудить из карманов билетики метро. Когда турникеты были позади и мы сели на поезд, следующий по шестой линии - "Насьон", - Гейб сменил тему, спросив, где я жила во время учебы. Я решила больше не заговаривать о Бретани: в конце концов, ответ на волновавший меня вопрос - почему он так много знает о детстве Гийома - я получила.
Более сумасшедшего зрелища, чем "Pari Roller", я в жизни не видела.
Тысячи роллеров собрались на площади Рауля Дотри, между железнодорожным вокзалом и огромной башней Монпарнас. Организаторы прочли нам короткую лекцию по технике безопасности и правилам дорожного движения. Гейб тихо переводил, пока я влезала в носки, коньки и надевала защиту. Затем он помог мне застегнуть шлем и широко улыбнулся.
- Ты такая красотка, Эмма, - сказал Гейб, легонько похлопав меня по шлему.
Я наморщила нос.
- Ага, мои лохмы сплющились в гриб под огромным твердым шлемом, и теперь я просто неотразима.
- Ты действительно неотразима, - на удивление серьезно проговорил Гейб.
Я хотела было сострить, но в эту секунду раздался свисток, и нас чуть не сбила армия роллеров, обрушившихся на Париж.
- Вперед! - Гейб улыбнулся, положил руку мне на плечо и помог устоять на ногах, пока мы пробирались сквозь толпу людей на роликах. - Готова? - крикнул он сквозь грохот тысяч колес по мостовой.
- Ага! - выдавила я, и мы поехали, подхваченные неудержимой волной роллеров.
За полтора часа нам едва удалось перекинуться словечком, пусть Гейб и оглядывался каждую минуту - не отстала ли я. Я не отставала, хотя всю дорогу благоговейно смотрела по сторонам. Так быстро и лихо я еще никогда не каталась, но отстать было попросту невозможно - огромная волна увлекала за собой всякий раз, когда силы меня покидали. В груди все дрожало от грохота колес, и я любовалась прекрасными видами: далеко слева возвышалась Эйфелева башня, затем мы проехали мимо величественного оперного театра на правом берегу Сены и сквозь девятый округ к Северному вокзалу - здесь я должна была завтра сесть на поезд "Евростар" и отправиться в Лондон. Извилистыми улицами мы прокатились по районам, которых я не знала. Где бы мы ни ехали, всюду на тротуарах стояли люди - они махали нам, кричали, и я чувствовала себя участником грандиозного парада.
Когда мы, взмокшие и запыхавшиеся, въехали в Арман-Каррель - большой парк на противоположном конце города, - было без четверти двенадцать. Я рухну ла на траву и, последовав примеру остальных, легла на спину.
- Это было нечто! - выдохнула я.
Гейб стоял надо мной и весело улыбался.
- Очень рад. Но ты ведь знаешь, что мы проехали только половину маршрута?
- Что?!
Я резко села.
Он рассмеялся.
- Ну да, это середина пути. Мы немного передохнем и через площадь Республики поедем обратно на левый берег.
- О… - через пару секунд выдавила я, снова упав в траву и закрыв глаза.
Еще полтора часа такой езды - ужас!
- Можно остановиться и поехать домой на метро, - предложил Гейб.
Я приоткрыла глаза и покосилась на него. Он все еще разглядывал меня с веселым удивлением.
- Нет уж, я начатого не бросаю.
- А я и не говорил, что бросаешь. Но для первого раза это слишком, и я прекрасно пойму, если…
- Нет! Доедем до конца! - перебила я его и с трудом поднялась.
Ноги были как ватные. Гейб улыбнулся и протянул мне руку; его шершавые и теплые пальцы переплелись с моими.
- Ты точно хочешь?
Я посмотрела Гейбу в глаза, и сердце заколотилось у меня в груди. Я кивнула.
- Да.
Несколько секунд мы стояли, глядя друг на друга Я уже крепко держалась на ногах, но Гейб не отпустил мою руку, а я свою не убрала. На секунду я подумала - вот ненормальная! - что сейчас он меня поцелует. Но когда Гейб наклонился ближе, прозвучал сигнал, и двадцатитысячная толпа роллеров снова помчалась вперед.
- Готова? - крикнул Гейб.
Он стиснул мою ладонь, и меня охватила легкая дрожь.
- Если ты готов, я тоже! - крикнула я в ответ.
За те полтора часа, что мы неслись по восточному краю правого берега, через площадь Бастилии, по мосту Аустерлиц, вдоль левого берега Сены и на юг, к Монпарнасу, Гейб ни разу не отпустил мою руку.