Услышать на лестнице его шаги... увидеть глаза... ощутить запах, сказать "привет" и накормить ужином! Я проделывала это тысячи, сотни тысяч раз – привычно, почти безэмоционально. А теперь отдала бы все, чтоб повторить хоть еще разок. Пусть самый последний, один-единственный...
Почему мне так плохо, так мучительно плохо без него? Что это? Любовь? Привычка? Инстинкт собственника? А вдруг все дело в том, что Вадик просто-напросто меня опередил?
В очередной раз позвонила Стася.
– Ты где уже, тетя Мил? Из Москвы выехала?
...А если Вадим не застанет меня дома, он решит, что мне все равно...
– Тетя Мил, ты слышишь?
– Тут пробка километровая, – как могла, выкручивалась я, – как раз на выезде. Постараюсь вырваться как-нибудь.
– Давай-давай! – напутствовала Стася звонко. – У меня шашлыки уже на подходе!
33
– Ну наконец-то, тетя Мила! Где ужинать будем? На балконе или в саду?
– У тебя что, и балкон есть? – удивилась я.
– Господи! Да он прямо над входом. Огромный, целая терраса! Ты куда смотрела вчера?.. Странная ты стала какая-то, тетя Мил, в последнее время. Вот позвоню твоему Вадимчику, пожалуюсь.
– На что?
– А вдруг ты влюбилась?..
– Влюбилась, ты права.
– И в кого же?
– В Вадимчика, как ты выражаешься.
– Шутка?
– Угу.
– А говорят, в каждой шутке есть только доля шутки. Остальное – правда!..
– Давай ужинать на балконе, а то уже вечер, прохладно.
– Ну давай.
– Зря ты все это затеяла, Стаська! Какие-то шашлыки. На ночь наедаться вредно.
– А мы не на ночь! Мы поедим и пойдем гулять. Ведь ты останешься у меня сегодня?
– Что за фантазии? – с напускной суровостью спросила я, при этом в душе испытала сильнейшее облегчение. Мне так не хотелось возвращаться домой!
– Ну не сердись, тетя Мил, – по-детски заныла Стаська. – Обойдется как-нибудь твой Вадимчик. Пожалуйста, останься у меня. Ну что тебе стоит?! На одну ночь!..
– Ладно.
Я отправила в рот очередной плод Стасиного кулинарного искусства и принялась рьяно пережевывать остывший, жестковатый кусок мяса.
– Ой, я совсем забыла! Сегодня, чур, пьем виски! Можно с горя напиться один раз! – Стася вскочила из-за стола и убежала в комнату.
– Да мы так сопьемся. – Я продолжала лицемерить, потому что на самом деле мне очень хотелось выпить и поскорее забыть о неприятном факте раздвоения моей личности.
– Надо ведь как-то снять напряжение, тетя Мил. Это же святое! – Она вернулась с двумя стаканами и початой бутылкой White Hеаther. Я так устала – все время чего-то жду.
– Он приходил? – спросила я напрямик.
– Нет. Но я жду. Я с первой минуты, как встретила его в поселке, надеюсь, что он придет. И не так по-дурацки, как приходил в пятницу...
– Ничего нет хуже, чем ждать и догонять, – заметила я машинально, и в эту минуту из глубины дома до нас донесся домофонный cигнал.
34
– ...Может, не открывать? – после долгой паузы спросила у меня Стася.
– Как хочешь.
– Не знаю! – Она стремительно поднялась, шагнула к балконной двери, но вдруг остановилась в задумчивости. – Черт! Не понимаю, как поступить.
– Открой. Я уеду потихоньку...
– Только не уезжай, тетя Мил! Пожалуйста!.. Ради этого случая я и пригласила тебя.
– А я думала, ты скучаешь...
– Ладно! – Стася изобразила решимость на лице и шагнула в дверной проем, как в открытый космос.
– Только бы у них получилось! – прошептала я, глядя ей вслед. – Только бы...
От волнения мне стало реально плохо. Я чувствовала спазмы под ложечкой, общую муторность и озноб. Я налила себе виски, но от алкоголя муторность лишь усиливалась.
Мне начало казаться, что я мчусь на карусели. Сижу верхом на лошади в яблоках, а мимо на бешеной скорости проносятся Стася в обнимку с Лешкой, толстый чиновник из "Промстройсервиса", секретарша Верочка, неизвестно куда волокущая чайный поднос, Вадик в Лерином кресле и насмешливо улыбающаяся католическая мадонна...
Пришлось резко тряхнуть головой. Видения исчезли.
Интересно, подумала я вдруг, а почему Вадим привиделся мне в Валерином кресле? Может, по случайности. А может, потому, что мать и сын – это совершенно одно и то же. И как это меня угораздило влюбиться в мужской вариант Валерии? Да еще и прожить с ним пятнадцать лет?..
А вдруг, пока я кисну на этом треклятом балконе, Вадим возвратился на Кутузовский и с нетерпением, с тоской, с ностальгией ждет моего возвращения?.. Вдруг он уже ревнует меня? А если я не приеду, он будет мучиться...
Виски и напряжение последних дней странно сказывались на моем самочувствии. Я все отчетливо видела и очень хорошо понимала, но от слабости не могла даже пальцем пошевелить.
Я сознавала: надо ехать. И продолжала сидеть в задумчивости.
Из сада слышались приближающиеся голоса – женский и мужской. Леша о чем-то спрашивал – резко, односложно. Стася отвечала ему громко и взволнованно.
Девочке, понятно, сейчас не до меня... Она рассчитывала, что при определенных обстоятельствах я разыграю перед Лешей роль ее дуэньи. Но дуэньи только мешают влюбленным, и поэтому мне лучше не высовываться совсем. Ничего не поделаешь, придется ночевать на балконе. Вон на том плетеном диванчике!.. На нем можно славно улечься, только надо колени к подбородку подтянуть.
Из последних сил я шагнула к диванчику и решительным движением смахнула с него бесчисленные подушки. Или я, или эти подушки – вместе нам на диване не лежать!
– Что ты делаешь, тетя Мил? – раздался у меня над ухом перепуганный Стасин голос.
– А что? На ночлег устраиваюсь... – ответила я, не оборачиваясь.
– Ну зачем же здесь? Есть комнаты: гостиная, моя спальня. Могу тебе свое место уступить...
– Не стоит, дорогая. – Я апатично махнула рукой, плюхнулась на диван и с наслаждением закрыла глаза.
– Тетя Мил! Ну подожди, мне надо тебя кое с кем познакомить... Если уж вам так нужно все знать, – крикнула Стася, обернувшись к проему, – идите сюда!
Я лениво приоткрыла один глаз и увидела... коренастую фигуру своего старого знакомого – Николая Соломатникова. Он был одет в голубые джинсы и черную футболку. Его лицо изображало негодование.
35
– Я так и знал, Настя! Так и думал... Почему ты обманывала меня?
– Николай Николаевич, ну подождите!
– Я захожу к тебе без предупреждения и что вижу? Пустую бутылку виски...
– Она только наполовину пустая... А наполовину полная.
– ...Беспорядок и твою собутыльницу, упившуюся до поросячьего визга...
– Что?! – взревела я, мгновенно вскочив с диванчика. – Как вы меня назвали? Собутыльница? И я, по-вашему, упилась до поросячьего визга?
– Мила? Это вы? Милосердный боже!.. Но я никак не рассчитывал вас здесь застать.
– Да что вы говорите?! – Я немного сбавила тон и, слегка пошатываясь, стала отступать к столу, в глубь террасы, чтобы Соломатников не чувствовал исходящего от меня дурманящего запаха виски.
– Мила, ради бога...
– Я приехала повидать Стасю. Хотела провести с ней вечер, так сказать, поговорить по душам!
– Но, Мила, не обижайтесь, – оправдывался он. – Я обещал Степану... Он говорил мне, что временами его дочь человек абсолютно непредсказуемый. Если что-то с ней произойдет, виноват буду в том числе и я...
– Садитесь, Николай Николаевич, поужинайте с нами, – предложила Стася примирительно. – Вы видите, что ничего страшного пока не произошло. Я всего лишь позвала в гости тетю Милу и специально для нее приготовила шашлыки. А вы набросились на нас, прям как я не знаю...
– Ладно, девочка, считай, инцидент исчерпан.
– Я сейчас вам прибор принесу.
Стася ушла. Мы с Соломатниковым остались на террасе вдвоем.
– Ну что, Мила? – Он счастливо улыбался. – Понимаете теперь, что от судьбы никуда не уйдешь?
– От какой еще судьбы? – вяло спросила я.
– Вчера вы отказались поужинать со мной. И вот – не прошло и суток, а мы с вами вдвоем сидим в непринужденной обстановке на уютной террасе... Кстати, вам нравится Настин дом?
– Нравится, – процедила я сквозь зубы.
– Это я посоветовал Степану...
– Ой, Николай Николаевич! Да перед кем вы хвастаетесь? – Бросив на Соломатникова насмешливый взгляд, Стася поставила перед ним тарелку. – Берите лучше шашлык. Он, правда, подостыл, но ничего, вкусный.
– Да я не хвастаюсь...
– Тетя Мила – директор риелторской компании!
– Правда? – Соломатников вытаращил глаза.
– Ну не совсем, – объяснила я. – Правильнее – старший менеджер. Не нужно об этом, Стася.
– Не скромничай, тетя Мил! Она за свою жизнь знаете сколько сделок с недвижимостью прокрутила? Сколько таких советов дала...
– Вот как? Вы профессиональный риелтор? Прекрасно! Тогда вы по достоинству оцените мой дом. Его хорошо видно отсюда. Вон там, – Соломатников сделал эффектный жест наподобие тех, какие делал, наверное, Петр I, стоя на берегу пустынных волн. – Клянусь, вы никогда не видели ничего подобного. У меня дом с видом на Нил!
– С видом на Нил? В "Березовой роще"?
– Николай Николаевич, берите салат, помидоры, маслины. – Стася поторопилась сгладить мою насмешку.
– Спасибо, Настя... Но я не хочу есть.
– Вы же в гостях! Что вам еще делать? Ешьте, пейте.
– И ухаживайте за дамами, – посоветовала я, кивнув на наши пустые стаканы.
В эту минуту у Стаси заиграл мобильный. Взглянув на дисплей, она пулей вылетела с террасы.
– Придется ухаживать за одной дамой, – оживился Соломатников. – Хозяйка, к сожалению, оставила нас... А верите, Мила, я об этом всю жизнь мечтал.
– О чем?
– Да вот так просто поухаживать за вами!.. Налить вам вина, поднести зажигалку, подать пальто.
– Какая чушь! – Я очень боялась, что язык у меня начнет заплетаться. – Опять вы за старое?
– Старое?! Зачем оно нужно нам? У нас с вами столько всего впереди!
– Простите? У нас с вами?..
– В данный момент все только начинается... и притом самым что ни на есть банальным образом. – Он взял развязный, водевильный тон, каким иногда за кадром актеры произносят авторский текст. – Николай, весьма солидный, но достаточно молодой и привлекательный мужчина, случайно заглянув к соседям, встретил там чертовски хорошенькую женщину и решил слегка приударить за ней. Он и не подозревал тогда, что невинный флирт может обернуться чем-то серьезным...
Разрешите налить вам виски! – Теперь он говорил от лица героя-любовника. В знак согласия я молча кивнула. – Нет, Мила! Нет! Типичное не то! Мы так не договаривались! Вы должны изобразить кокетство, смущение, робость и... зарождающуюся страсть!
– С чего это я должна?
Он комично отвел пальчик в сторону и кокетливо опустил глаза:
– Нужно вот так. Только совсем чуть-чуть, Николай! Самую малость, а то я чувствую... Не молчите, Мила! Повторяйте за мной!
Я рассмеялась:
– Налейте-ка мне побольше виски, пока не видят хозяева.
– Что-о-о?! – продолжал дурачиться Соломатников. – Как я должен это понимать? Моя прекрасная дама оказалась на поверку поклонницей Бахуса?
– А может, просто поклонницей халявы?
– Нет, нет и нет! Вот этого не должно быть точно!.. Хотя возможно, что она пристрастилась к горячительным напиткам по причине тяжелой душевной драмы.
– Лучше без драм.
– Ничего не поделаешь – закон жанра! Итак, у вас в сердце – незаживающая рана. Чтобы заглушить боль, вы пьете виски... Чего ждете? Пейте!.. Мой герой слегка обескуражен. – С фанфаронского тона он без проблем перешел на вкрадчивый. – Мне кажется, вы злоупотребляете виски, очаровательная незнакомка... Да с вами одно мученье, Мила! Вы почему опять замолчали? Кто за вас будет отвечать?
– Вы ошибаетесь, молодой человек... – Глоток виски разливался внутри приятным теплом – я стала мягкой и теплой, как сонная кошечка, и охотнее взялась за исполнение роли. – Вам кажется, что я злоупотребляю. Хотя под настроение я действительно могу...
– Сейчас настроение подходящее?
– Пожалуй.
– А вчера тоже было подходящим?
– Нет. С чего вы взяли? Но вообще-то...
– Значит, и вчера вы пили с Настей? – спросил вдруг Соломатников без всякой игры. – Теперь мне понятно, почему она укатила на Мадагаскар.
– На Маврикий.
– Не имеет значения! На трезвую голову такого не сочинишь.
– Ошибаетесь! – Я в полном соответствии с ролью игриво стрельнула глазками. – У вас просто воображения недостаточно.
– Так почему вы пьете?
– Да что вы ко мне пристали? – воспротивилась я. – Почему это я должна изображать пьющую женщину?
– Начинайте про душевную рану, – подсказал Николай суфлерским шепотом.
– И про душевную рану мне тоже не нравится!
– Тогда будьте просто самой собой. Расскажите, что у вас случилось. – Он вновь заговорил серьезно, но я не спешила принимать его тон.
– Зачем мне раскрывать все карты первому встречному?
– Возможно, со временем я стану для вас больше чем первый встречный... – туманно намекнул Соломатников, опять включаясь в игру.
– Вот когда станете...
Он не дослушал:
– Это зависит исключительно от вас!
– Каким образом?
– Мы немедленно должны отправиться ко мне. Осмотреть мой дом. Уверяю, нас это очень сблизит.
– А как же хозяйка? Бедняжка готовила, накрывала стол... Будет в высшей степени невежливо бросить ее в одиночестве.
– Но ведь она тоже бросила нас.
– У нее важный телефонный разговор.
– Но у нее гости...
– Не судите строго, она так еще молода.
– Идемте! Или я скончаюсь от желания показать вам мое жилище.
– Это не то желание, от которого можно скончаться.
– Последняя реплика совсем недурна, – с легкой усмешкой заметил Соломатников.
36
Стася сидела на ковре, поджав под себя ноги, и говорила по телефону. Мы с Соломатниковым прошли через комнату – она сделала вид, что не заметила нас.
– ...Ах, ты не веришь, что мое появление в поселке случайность?
Спускаясь по лестнице, я услышала ее срывающийся голос и невольно остановилась.
– Да как ты смеешь так думать обо мне?!
Соломатников ждал меня на лужайке.
– Позвольте предложить вам руку, – сказал он церемонно.
– Благодарю.
– Это я вас благодарю! Я так давно мечтал о том, чтобы просто пройтись за руку с вами.
– Вы забываетесь, Николай! Наши герои не были знакомы раньше.
– Так наши герои, Мила, – это и есть мы!
– Я так не играю!
– Так и я не играю.
– Тогда я поехала.
– Ладно! Будем считать, что я ничего вам не говорил... Но мне действительно чертовски приятно держать вас за руку.
– Для разговора с малознакомой женщиной это слишком откровенное признание. Дама может испугаться и не пойдет к вам в гости.
– Я ведь предупредил: от судьбы не уйдешь.
– Уж не хотите ли вы сказать, что рано или поздно я все равно окажусь в вашем доме?!
– Я всегда имел это в виду. Потому-то и обзавелся домом.
– Опять забыли?! По роли вы видите меня в первый раз.
– И более того, я надеюсь, что рано или поздно вы станете в моем доме хозяйкой.
– Ну хватит! Вы переходите границы допустимого! Я сейчас же еду в Москву.
– Мила, постойте! Мы уже пришли. Вот мой дом!..
37
Я и раньше бывала в таких домах.
Все: от пола в прихожей до люстры в спальне – было здесь выдержано в едином стиле, не важно, в готическом или в хай-тек. Хозяева таких домов, как правило, мало смыслят в искусстве декора и поэтому смертельно боятся эксперимента.
Соломатников воспроизвел в своем доме атмосферу Древнего Египта. Не жилища египтянина, а именно целой страны – с пирамидами (в условиях особняка их роль исполняли чудовищных размеров колонны, сделанные из неотесанного камня), святынями, то бишь многочисленными статуэтками божков, растительностью (лотосами и пальмами) и даже настоящим Нилом. По крайней мере, в первую минуту я решила, что и в самом деле вижу перед собой берега священной реки.
Река все-таки оказалась нарисованной. Часть своего дома Соломатников отдал под панораму, изображающую Нил и его окрестности. Панорама была его собственным, если можно так выразиться, соломатниковским ноу-хау. Во всяком случае, ни у любителей готики, ни у приверженцев хай-тека я не видела никаких панорам.
За панорамой следовала кухня, сверкающая сталью и никелем, и гостиная с домашним кинотеатром и неизбежным угловым диваном. Кинотеатр был стыдливо замаскирован бамбуковой ширмочкой.
– Ну как, Мила? Как вы себя чувствуете в этом доме?
– Как в музее.
– А вам бы не хотелось остаться здесь насовсем?
– Послушайте, но вы же обещали легкий флирт...
– Да... Актер неважный из меня получается... Вы, может, выпить еще хотите?
– Нет, спасибо.
– А кофе?
Я отрицательно покачала головой. После этого воцарилось неловкое молчание.
– Черт... Мила! Я столько раз представлял вас в этом доме, сидящей вот на этом диване и ни разу не подумал, о чем же мы с вами будем говорить.
– О чем же говорить с незнакомым человеком? Шутить только, дурачиться. А серьезно...
– Все, что я рассказал вам вчера, вполне серьезно. Я действительно грезил вами и долго не мог вас забыть.
– Но ведь вы ни разу не пришли и даже не позвонили! Вы не искали встречи со мной. Почему?
– Я приходил и звонил! Вас трудно было застать в одиночестве.
– Если бы хотели, застали. Нашли бы возможность...
– Я боялся: вы меня не услышите.
– Теперь не боитесь?
– Странная вещь выходит, Людмила. С тех пор, как поется в песне, прошло ужасно много лет. Я женат, у меня семья...
– Работа, дети, – подсказала я неожиданно.
– Сыновья-близнецы. Им по четырнадцать.
– И молодая жена.
– Но почему-то в прошлом году я решил купить этот дом. Втайне от своих близких.
– Вы его купили – не построили?
– Купил по случаю... Я люблю бывать здесь один и частенько вспоминаю о вас.
– Ну о чем вы вспоминаете? – Я усмехнулась. – Как стояли в подъезде дома, соседнего с моим?
– Ваш темный силуэт на фоне желтого окна... Вы тянули руки к нему, вниз. Я в жизни своей не видел ничего более трогательного и прекрасного.
– Ну что вы, Николай... Вы ужасно сентиментальный!
– Чем больше я наблюдал за вами тогда, тем сильнее вы мне нравились. И если б можно было вернуться назад... – Он вдруг замолчал.
– Ну? И что бы вы сделали?
– Я бы близко не подпустил к тебе всяких вертлявых мальчишек!
– Это ты о моем муже? – спросила я, глядя на Соломатникова в упор. Лицо у него было мужественное, с крупными чертами, в бездонных серых глазах светились решимость и теплота.
– О твоем бывшем муже! – поправил Соломатников.
– Почему ты думаешь, что он бывший?
– А ты думаешь, это незаметно? Ты таскаешься по поселку вторую ночь подряд, пьешь виски, пьяная валяешься на чужой террасе. Счастливые замужние женщины ведут себя немного иначе.