Глава 10
Бытует распространенное мнение, что жизнь каждого человека – история особенная и неповторимая. Так считают многие философы, писатели и просто думающие люди. Максиму не приходило в голову спорить с этим постулатом и тем более положить жизнь на то, чтобы доказать обратное. Бытует и бытует, его биография – тому неплохое подтверждение. Еще в детстве своим бесхитростным умом он понимал, что все в его жизни происходит не так, как у ровесников. Особых неудобств или страданий по этому поводу он не испытывал. Правильно, неправильно, какая разница?
Вся его тридцатилетняя биография легко вмещалась в несколько сухих строк анкетных данных. Ничего особенного, бывает и похуже. Он лично никогда не комплексовал и не страдал оттого, что у него нет папы, мамы. Зато у него есть бабушка с дедушкой, о которых можно только мечтать. Так уж сложилось, и не в его силах что-то изменить.
Мама ему досталась по судьбе уникальная по всем параметрам. Но родителей никто не выбирает, так уж устроено в этом довольно странном мире. Спасибо маме дорогой хотя бы за то, что родила сыночка на свет. Единственная дочка в семье прославленного академика, лауреата многочисленных премий, она оказалась как раз тем ребенком, на котором природа решила немного отдохнуть. С самого раннего детства она не обременяла свою прелестную головку умными мыслями. Проблема "кем быть?", а уж тем более "что делать?", перед ней не стояла, она о таких сложных материях никогда не задумывалась. Какой смысл мучиться вопросами о смысле жизни? На него все равно нет ответа. Гораздо проще и приятнее жить, просто жить, получая от процесса как можно больше удовольствий. Девочка очень рано поняла, что жизнь прекрасна и удивительна и принадлежит лично ей со всеми прелестями по определению. Она всегда знала, что она лучшая, исключительная и необыкновенная.
До восьмого класса она училась прекрасно, была примерной девочкой с огромными бантами и наивными глазами в пол-лица и не доставляла особых хлопот родителям, которые в ней души не чаяли. Потом бурный рост и гормональные изменения превратили ее за три летних месяца в почти сформировавшуюся красотку. Девочка неожиданно для родителей созрела. В этом не было ничего странного, процесс вполне закономерный, единственная беда – произошел он очень рано и слишком бурно. Детский умишко плохо сочетался со взрослым телом, в котором бушевали гормоны. В неравной борьбе разума и вечного зова плоти победу одержала плоть. Бывшей примерной девочке и вчерашней отличнице стало неинтересно все на свете, кроме кавалеров, которые вдруг стали виться вокруг малолетней барышни в неутомимом и бесконечном брачном танце. Вот это была жизнь! К шестнадцати годам у девочки по дамской линии случился кавалерный аншлаг. Хороша собой, ухаживания не отвергает, не умничает по пустякам, к тому же папа академик и все по жизни у девочки в полном порядке. Какая к черту учеба при таком раскладе? Девочка очень быстро поняла, что гораздо приятнее купаться в мужских обожании и любви, чем губить свою неповторимую молодость в нудной зубрежке. И девочка, что называется, пустилась во все тяжкие.
Максима она родила в десятом классе. Скандал по тем временам колоссальный, но его сначала грамотно погасили, потом тихонько и незаметно замяли. Кому нужна такая сомнительная слава? Родителям уж точно нет, а директору элитной школы негативная реклама тоже ни к чему. Дед с бабушкой поначалу испытали настоящий шок, потом на некоторое время впали в состояние полной прострации, но деваться было некуда. От жестокости житейской ситуации не спасли ни академическое звание, ни многочисленные награды. Наука наукой, а жизнь продиктовала свои правила игры. Надежда семьи, любимица, вчерашняя отличница и девочка с бантиками выкинула нешуточный номер. Надо было как-то жить дальше.
Против объективной реальности и орущего карапуза, которого совершенно неожиданно произвела на свет доченька, не попрешь. Можно биться головой об стену до сотрясения мозга, взывать к силам небесным и колотиться в истерике. Только от подобных эмоциональных вздрызгов мало проку. Пришлось родителям смириться с грустной реальностью, закатать рукава повыше и заняться ребеночком вплотную, потому как от малолетней мамаши толку не было никакого. Выяснять, кто отец, организовывать свадьбу с прыщавым, субтильным папашей тоже не было никакого смысла. Доченька не желала называть имя отца ребенка и хранила тайну с партизанской стойкостью. Скорее всего, она сама точно не знала, кто настоящий отец.
Мальчик родился крепеньким, здоровым, довольно крупным. Само собой, ребенок требовал постоянного внимания и заботы. Мама-девочка поначалу с энтузиазмом примеряла новую роль. Но игра во взрослую жизнь очень быстро ей надоела. Растить ребенка оказалось утомительнее и хуже в тысячу раз, чем учиться. Возраст и полная безответственность звали в другую жизнь, где все сияло и сверкало, сулило счастье, радость и кучу удовольствий. Максиму едва исполнилось восемь месяцев, как его дорогой мамочке наскучили ее прямые обязанности. Ребенок все время орет, что-то требует. Кормить надо по часам, купать каждый вечер, пеленки и подгузники менять регулярно. Это не жизнь, а жуть во мраке. Еще это лысое чудо-юдо все время капризничает, плохо спит по ночам и лезет куда ни попадя. Скучная история, к тому же какая-то нудная и нескончаемая. Девочка явно перепутала куклу с живым ребенком. Действительность оказалась бесконечно серой и тягучей, как ночной кошмар, и исключительно неинтересной. Как только маме стукнуло восемнадцать, она недолго думая оставила ребеночка бабушке с дедушкой и принялась активно устраивать личную жизнь, а вернее, жить в свое удовольствие.
Стрельников не знал ни отца, ни матери. В свидетельстве о рождении в графе "отец" стоял безликий прочерк. Отчество и фамилию ему дал родной дед. Мать, бросив его в младенчестве, начала нескончаемый поиск подходящего мужа и по сей день находилась в состоянии творческого поиска. Сколько он себя помнит, она неизменно и настойчиво устраивала свое женское счастье. Максима вырастили и воспитали бабушка с дедушкой. Они стали для него настоящими родителями.
Нельзя сказать, что он вообще не встречался с той, которая произвела его на свет. Матушка время от времени появлялась в его жизни. Это происходило обычно, когда она возвращалась в родительский дом, чтобы зализать раны и приготовиться к новому прыжку. Максим с раннего детства не любил эти встречи. Он ничего не чувствовал к этой красивой и чужой, к тому же крайне несдержанной и импульсивной женщине. Когда она неожиданно появлялась в доме и начинала тискать его, лить слезы, истерически рыдать, мальчик искренне недоумевал и, кроме чувства жуткой неловкости, ничего не испытывал.
Мама по сей день неутомима и с неугасающим с течением времени энтузиазмом продолжает бороться за свое счастье. Сколько раз она побывала замужем, трудно сказать. Но результат всегда один: рано или поздно очередной избранник оказывается несостоятельным морально и материально, и союз распадается. Нынче она замужем за американцем, третий год живет в Штатах. Но это ровным счетом ничего не значит. Хотя отношения продолжаются довольно долго. Для мамы это настоящий рекорд. Видимо, годики свое берут, хотя эта аксиома годится для кого угодно, только не для его матушки. Когда она угомонится и остынет, неизвестно никому, и ей самой в том числе. Интересно, она сама помнит всех своих мужчин? Вопрос скорее риторический. Поиск самого достойного и любимого затянулся и превратился в образ жизни.
Максим никогда в жизни не осуждал мать. Его воспитывали так, что подобная мысль не могла прийти в голову. Повзрослев, он многое понял, но и по сей день считает, что не вправе быть судьей собственной матери. Да, она выбрала для себя такой путь. Пусть не самый лучший и не самый традиционный. Но это ее личный выбор, и только она вправе решать, на что тратить годы, себя, личные эмоции и чувства.
Бестолковый, импульсивный жизненный темп родной матушки сослужил Стрельникову плохую службу. Глядя на всю эту нескончаемую брачную карусель и судорожные попытки обрести необыкновенное счастье, выслушивая время от времени очередные откровения, от которых не на шутку коробит, переживая бесконечные мамины встречи – каждый раз на всю жизнь – и довольно скорые расставания, он незаметно для себя выработал довольно специфический иммунитет. Максим стал относиться к окружающим женщинам с некоторой опаской и очень большим недоверием.
Все свои отношения с женщинами он строил на здоровой доле скепсиса и не прилагал особых усилий, чтобы сделать их прочными и долговечными. В любой женщине, даже самой прекрасной и замечательной, преданной и любящей, он умудрялся увидеть слишком знакомые черты, которые мешали ему безоглядно поверить в чистоту помыслов и искренность отношений. Ни одна из них не была похожа на его мать внешне, но в каждой в той или иной мере рано или поздно он замечал повадки хищницы. На этом обычно отношения заканчивались. Стрельников понял для себя одну грустную штуку. Любая представительница лучшей половины человечества стремится к одной цели – получить полный комплект удовольствий за чужой счет. Наивные альтруистки и самоотверженные подруги жизни давным-давно повывелись. Поэтому никогда, даже в ранней юности, Максим не ставил любовь во главу угла и особо в нее не верил. Он четко для себя уяснил, что, кроме любви, в жизни есть много интересного и захватывающего.
Отношения деда и бабушки были для него идеалом. Он был бы совсем не против, если бы и у него так же получилось в жизни. Но при всей свой любви к ним понимал, что они люди другого времени и иной формации. Они еще успели испытать то, что, скорее всего, не придется пережить ему. Слишком стремительно время, смещены многие понятия, изменились приоритеты. Люди не стали от этого счастливее, но прогресс не остановишь, даже если вступишь в партию антиглобалистов. Трагедии в этой ситуации нет никакой, просто время немножко другое.
По жизни для него нет лучше и выше примера, чем родной дед. Это сейчас Владимир Николаевич Стрельников заслуженный и уважаемый во всем мире академик. Только многие забыли или не знают, что дед в жизни всего добился сам благодаря своей несгибаемой воле и страсти к науке. Хотя… трудно себе представить, что ему пришлось испытать в этой жизни. Биография у него необыкновенная. Мать его умерла очень рано, в двадцать девять лет, когда мальчику не исполнилось и восьми. Время было трудное, предвоенное, голодное. Мама, прабабушка Максима, поддавшись на уговоры соседки по коммуналке, поехала в Тульскую область менять барахло на продукты, тогда так многие делали. Надо было как-то спасать детей и стариков от голодной смерти. В дороге простудилась. Сил вернуться в Москву еще хватило, а как приехала домой, сразу слегла и за месяц сгорела. Воспаление легких. В то время это был смертельный приговор, лечить болезнь толком не умели, антибиотиков еще практически не было. Отец запил с горя по-черному. И остался мальчишка на попечении добрых людей. Соседи по коммуналке жалели, подкармливали, иногда оставляли ночевать, когда отец сильно буянил, но ему от этого было не легче. Когда отец выходил из запоя, еще можно было как-то жить. Но просветление у папаши наступали реже и реже. Все закончилось ужасно. Отец работал на станкостроительном заводе в гальваническом цехе. С похмелья не рассчитал свои силы и рухнул в ванну с ядовитым раствором. Таким бесславным и жутким образом покончил счеты с жизнью. Дед остался круглым сиротой, были, конечно, всякие двоюродные родственники, но не нашли они в себе сил помочь мальчишке. Так дед оказался в детском доме. Потом война, эвакуация на Урал. Кстати, удивительное дело, но детский дом дед всегда вспоминает с особенным теплом. До сих пор на всякие юбилеи поздравления посылает, да и материальную помощь оказывает очень неплохую дому, ставшему для него по-настоящему родным.
Может, это была, что называется, судьба, детдомовцы попали не куда-нибудь, а на Урал, для деда это оказалось знаковым событием. Обладая пытливым умом, он очень много читал, изучал замечательный и богатый самобытный край и чуть ли не с шестого класса твердо решил стать геологом. После восьмилетки поступил в горный техникум, окончил его с красным дипломом и подался на свой страх и риск в Москву, поступать в институт. Урал и волшебные сказы Бажова заразили его любовью к камням навечно. Он с блеском закончил геологоразведочный факультет, и ему сразу же предложили остаться на кафедре, потому что он отличался от многих студентов необыкновенным рвением к учебе и истинной страстью к профессии. Институтское начальство даже выхлопотало ему комнатенку в общежитии семейного типа. Но молодой специалист не стал засиживаться в московском теплом уголке, его больше манили экспедиции и настоящая мужская работа. Сколько он истоптал тропинок и дорог, не сосчитать и не запомнить. Максиму кажется, что дед и сам не способен сосчитать всех походов и экспедиций. Это для всех остальных его жизнь выглядела странной, непонятной и похожей на подвиг. Дед никогда не считал себя особенным человеком и тем более героем, он спокойно делал работу, которую любил и которой был предан без остатка. За время экспедиций накопил столько материала, что хватило бы на несколько десятков кандидатских диссертаций. Но он не торопился, работал, как та трудолюбивая честная пчелка, медленно, не торопясь, не желая никому ничего доказывать, не лелея собственных амбиций.
За многие годы работы дед собрал уникальную коллекцию камней, которой мог бы позавидовать крупный минералогический музей, написал десятки книг и совершил столько открытий, сколько многим ученым мужам и не снилось. И как ни странно, награды нашли своего героя. Теперь дед величина в научном мире. Редкий международный симпозиум обходится без его присутствия. Публикации и научные труды сделали свое дело. Сегодня дед самый заслуженный из заслуженных. Он с легкой иронией относится к славе и наградам, несмотря на свои семьдесят три года, продолжает упорно трудиться, словно старается доказать, что время не самый страшный враг для человека разумного, трудолюбивого и мыслящего.
Максим, любя самого близкого человека на свете, в шутку называл иногда деда кристаллическим фанатом. Тот не обижается, с чувством юмора у старика все в порядке. Стрельников вырос в особой атмосфере. Кроме того, что его любили, в доме не принято было лениться. Максим понимал, что не оправдал ожиданий деда. Тот, конечно, мечтал, что внук продолжит его дело. А как могло быть иначе? Ведь вместе с русскими народными сказками, а чаще вместо них, дед, укладывая его спать, рассказывал мальчишке удивительно красивые легенды о своих любимых камнях. Максим до сих пор помнит все эти сказания. У деда, кроме самозабвенной любви к камням, есть еще и удивительный артистический дар. Как он преподносит свои знания, с каким умением, искусством и вдохновением! Заслушаться можно, и не только в раннем детстве.
Максим может и сегодня процитировать деда. Кто-то из его ровесников засыпал под стихи русских классиков, кто-то обожал советскую литературу. Для него лично настоящей музыкой звучали стихи римского поэта Клавдия, который написал свое творение в 390 году до нашей эры. Мальчику казалось, что стихи написаны вчера. Потушен яркий свет в его комнате, только неяркий лучик малюсенького ночника освещает изголовье его детской кровати. Он лежит под одеялом с широко открытыми глазенками в предчувствии чуда. Дед самозабвенно начинает декламировать:
Яркой альпийской зимой
Лед превращается в камень.
Солнце не в силах затем
Камень такой растопить…
Разве может душа остаться равнодушной, слушая напевные гимны древних о происхождении кристаллов? Максиму благодаря дедушке известны практически все версии происхождения самоцветов. Он понимает, что равнодушный человек вряд ли создал бы такие красивые стихи и легенды. Из-за одного сказания, которое входило в разряд любимых, у него произошел довольно курьезный случай в начальной школе. Казус случился на природоведении. Учительница никак не могла убедить ребенка, что мир устроен несколько иначе, чем об этом вещают древние. Маленький Максим наверняка знал: древняя авестийская легенда гласит о том, что в начале всех времен небо было каменным. Надежный купол защищал и охранял мир от разных напастей. Но однажды на землю вторглось зло и раскололо небесный купол. Мелкие осколки неба просыпались на землю мириадами драгоценных камней и самоцветов. С тех самых древних пор каждый камень, являясь крохотной частичкой былой небесной тверди, хранит своего обладателя, бережет его здоровье и не устает восхищать всех вокруг своей непередаваемой красотой.
Учительнице сама история и упорство ученика не понравились. Пришлось бабушке идти в школу и объясняться с педагогом. Сейчас смешно, а тогда это было настоящей трагедией.
Максим столько знал о камнях, минералах, самоцветах, об их происхождении, истории, свойствах, что ему была одна дорога после школы – пойти по стопам деда. Тем более что с поступлением в институт проблем бы не возникло.
С самого раннего детства его окружали самоцветы и камни необыкновенной красоты. Он вместо мозаики собирал фигуры из полудрагоценных камней. Для него это было естественно, как дышать. Он помнит, как его удивляло восхищение ровесников, приходивших в их дом. Он лично никакой особенной красоты в камнях никогда не чувствовал. Может быть, потому, что это было доступно, находилось рядом и превратилось в обыденность. Легенды ему нравились, это да. Он потом, став постарше, блистал своими познаниями перед девчонками, которые открывали рты и ахали в восторге. Это было приятно, но на этом все и заканчивалось. Камни его не манили и душу не обжигали, даже самые драгоценные и знаменитые. Он добросовестно, чтобы не обижать деда, закончил тот же самый институт, где когда-то учился заслуженный академик. Учеба особенно его не напрягала, потому что в некоторых областях он был подкован гораздо лучше, чем преподаватели. Дальние экспедиции и открытия его не интересовали совершенно. Он со спокойной душой мог бы остаться на кафедре, защитить диссертацию и жить себе спокойно и уверенно. Авторитет и заслуги деда служили надежной опорой. Но такая жизнь Максима не привлекала и казалась довольно пресной.