Совершенно озадаченная, Синтия покачала головой.
– Землю Попса? Тобиас не может делать это.
– Землю Тобиаса. За несколько лет Попс продал все, кроме одного акра – акра, на котором он живет – "Квинну". Теперь Тобиас хочет использовать эту землю.
Синтия не отвечала так долго, что Перис почувствовала раздражение и допила вино, несмотря на приторный вкус.
– Этот человек!..
Синтия вскочила, подошла к перилам и остановилась, глядя на залив Элиотт.
Стараясь смотреть вдаль, Перис встала и присоединилась к сестре. На углу Брода и Второй улицы жилой комплекс Синтии возвышался над остальными зданиями, отделяющими его от воды. На дальней стороне залива серые пики Олимпийских гор пронзали пурпурно-красное небо. Перис сосредоточилась на прощальном, тициановском сиянии солнца в воде и на ярких треугольных парусах яхт, скользящих по заливу. Она не могла смотреть вниз.
– Этот человек невозможен, – пробормотала Синтия.
– Ты о Попсе?
Легкий ветерок шевелил роскошные волосы Синтии.
– О Тобиасе. Почему он не оставит нас в покое? – Она взялась руками за перила и сильно наклонилась вперед.
Перис знала, что бесполезно предупреждать Синтию вести себя осторожней.
– Попс угрожает спустить собак на землемеров "Квинна".
– Надеюсь, он так и сделает.
– Это земля Тобиаса.
– Зачем она ему понадобилась? И почему Попс продал ее?
– Попс продал ее, чтобы получить деньги, – тихо сказала Перис. – А Тобиас говорит, он хочет построить то, что намеревался строить еще его отец.
– Чушь собачья, – Синтия через плечо посмотрела на Перис. – Он хочет получить эту землю, потому что хочет все, что принадлежит нам.
Ни у кого не возникало сомнений, что, когда Морис женился на Берил, ее маленькая дочка стала членом клана Делайтов. Перис была рада, что Синтия все еще ощущает родственные узы. Прохладное отношение Эммы к Синтии – единственное, что омрачало ситуацию, но к счастью, Синтия, казалось, предала забвению противоречивые чувства старой женщины.
– Почему Тобиас пришел к тебе?
– За помощью.
– Это лишено всякого смысла.
Перис никогда не отличалась хорошей памятью – до настоящего момента. Она увидела пронзительные серые глаза Тобиаса, его черные брови вразлет, по-мальчишески острые скулы, изгиб чувственных губ… Она видела его так ясно, как будто бы он стоял перед ней.
– Перис? Ты слышишь меня?
Она перевела дыхание.
– Да. Он хотел, чтобы я замолвила за него словечко перед Попсом.
Вот так. Это все, что необходимо сказать. Синтия узнала о визите Тобиаса, но смущающие детали были опущены.
Синтия посмотрела в лицо Перис и, сложив на груди руки, прислонилась бедром к перилам.
– Я поражаюсь наглости этого человека. Ты хочешь сказать, он пришел и стал просить тебя уговорить Попса не вмешиваться в его проклятые строительные планы? Так что ли?
– Да.
– Ублюдок.
Перис, к своему удивлению, ощутила желание защитить Тобиаса.
– Но он же купил землю, Синтия.
– А как ты считаешь, почему он сделал это? Я скажу тебе, почему. Потому что он нас всех ненавидит и решил обмануть старика, вот почему.
Перис обдумала слова Попса по этому поводу и решила, что не стоит упоминать ни об их разговоре (она обещала не говорить ни единой живой душе), ни о том, что версии Синтии и Попса были очень похожи.
– Ох, любовь моя, – Синтия заключила Перис в одно из своих редких, но сильных объятий. – Для тебя, должно быть, было ужасно видеть Тобиаса в таком качестве. Какой шок. Он ведь тебе никогда не нравился, да?
Перис не ответила.
– И он, конечно, выбил тебя из седла. Бедняжка. Не стоило тратить два дня, расстраиваясь из-за него.
– Я расстраиваюсь не только из-за него, – прошептала Перис, уткнувшись в пахнущее розой плечо Синтии. – Кто-то продает дешевые копии моих изделий.
Синтия медленно ослабила объятия. Она отступила так, чтобы видеть лицо Перис, но продолжала держать ее за руки.
– Это плохо, да? Ох, Перис… Ты говоришь о подделках?
Перис склонила голову.
– Именно. Подделки. Крах всего, над чем я работала в последнее время. Все обесценено.
К тому времени, как она закончила подробный рассказ о своих последних двух днях, опустив только правду о предложении Тобиаса и то, что произошло между ними потом, Синтия уже привела ее обратно в квартиру.
Они уселись на противоположных концах белого кожаного дивана в просторном кабинете Синтии. Только одна лампа – белая сфера, подвешенная внутри высокой трубки из прозрачного стекла – разгоняла собирающиеся в комнате тени. На светлом деревянном столе, на темнеющем экране компьютера мерцал янтарный курсор. Аккуратные стопки бумаги на столе указывали на то, что Синтия действительно вернулась к писательству после долгого перерыва.
Перис сбросила сандалии и, подтянув ноги, прикрыла их своими легкими газовыми юбками.
– Вот такие дела, – сказала она, уткнув подбородок в колени. Никаких зацепок. А полиция и знать ничего не желает. Но я их не виню.
– Ну, а я виню, – мрачно сказала Синтия. Ставлю что угодно, они бы пожелали узнать, если б заявление было составлено мистером Тобиасом Квинном.
Перис не уловила связи.
– Это другое дело, Синтия.
– Да?
– Ну конечно.
– Хм.
– Слушай, все будет хорошо, – Синтии всегда было трудно сосредоточиться. Поэтому Перис меньше всего хотела отвлечь ее от новой попытки опубликовать один из своих детективных рассказов. – Не стоило забивать тебе голову всем этим.
– Нет, стоило, – страстно сказала Синтия. – У нас договор, помнишь? Мы рассказываем друг другу все. Все.
У Перис слегка потеплело внутри.
– Договор, – согласилась она. В течение долгого времени она ощущала глубокую пропасть между ними. Если они снова сблизятся, она будет очень счастлива. – Вот, я и рассказала тебе. Теперь я не хочу, чтобы ты беспокоилась обо мне хотя бы секунду. Я большая девочка и могу о себе позаботиться.
– Ты как будто играешь роль в плохой пьесе. И ты не права. Ты, любовь моя, слишком доверчива. И слишком невинна. Да, иначе бы этот мерзкий Майкл не помыкал бы…
– Не сейчас, – просто сказала Перис.
– Хорошо, – согласилась Синтия. – Конечно, нет. Извини. И тем не менее, дело в том, что ты не видишь плохого в людях, поэтому они обманывают тебя.
– Не совсем поняла.
– Я про Тобиаса, конечно.
– Я отказалась помочь ему.
– Он вернется. Он уже вернулся.
– Не думаю.
Перис не любила уклоняться от правды.
– Все это как-то странно.
Перис фыркнула.
– Странно… Вся моя жизнь сейчас трещит по швам.
– Они удачно выбрали время. Сначала козырной ход, чтобы вывести тебя из бизнеса. А если не сможешь оправиться – а сможешь ты, скорее всего, только если найдешь кого-нибудь, кто бы тебя финансово поддерживал, – тогда просто пойдешь ко дну.
– Мне некого искать, – жалобно сказала Перис. – Даже если бы я и решилась просить помощи. У тебя никогда не было денег, тебе трудно это понять. И я не осмелюсь просить Попса или Эмму, потому что они наверняка посоветуют мне заняться приличным делом. Я даже не могу взять ссуду в банке.
Они не упомянули о том, что недвижимость у площади Пионер на улице Мейн не может быть использована как дополнительный источник дохода без согласия Синтии.
Синтия закрыла лицо руками и посмотрела на Перис сквозь пальцы.
– Мы могли бы продать нашу собственность. Ты взяла бы свою долю и нашла себе маленькую квартирку. Где-нибудь в тихом и безопасном месте. И у тебя осталось бы еще достаточно денег, чтобы переждать эти трудные времена.
Глупые слезы навернулись на глаза Перис. Неужели она превратилась в неуравновешенную идиотку?
– Когда-нибудь я смогу выплатить тебе твою долю за эту квартиру, – сказала она.
– Так не пойдет, – Синтия уронила руки, и ее красивые глаза заискрились гневом. – И ты знаешь это. Я не богата. Мы обе знаем, что я слегка превысила расходы. Честно говоря, получается, что я не могу заложить единственное имущество, которым свободно владею. Наполовину владею.
– Я не могу уехать, – прошептала Перис. – Я знаю, ты не понимаешь, но там… моя жизнь. Среди этих людей, которых ты терпеть не можешь, и в этом месте, которое ты презираешь. Я люблю все это. Не думаю, что смогла бы работать где-нибудь еще.
Синтия вздохнула.
– Я знаю, – спокойно сказала она. – Каждый, кто хоть что-то знает о тебе, знает об этом, – включая Тобиаса.
Постоянное упоминание Тобиаса начало раздражать Перис.
– Ему-то зачем?
– Страховка, – сказала Синтия. – На случай, если ты откажешь ему.
Перис подняла голову и нахмурилась.
– Ты не понимаешь? Я знаю его, Перис. Он хитрый и жестокий. Как долго он скупал земли Попса?
– Годы.
– Ха! Ядовитая змея – вот он кто. Подгребал под себя кусок за куском. Потом нанес удар. А когда Попс поднял шум, стал искать помощи и остановился на тебе. В конце концов, ты у Попса в любимчиках.
– Не понимаю, как…
– Подумай. Почему кто-то выбрал именно твои работы для подделки? Чтобы сделать тебя уязвимой, вот почему. Я думаю, что за этим стоит Тобиас. Вот что я думаю.
Перис только потрясенно смотрела на Синтию.
– Я знаю, это звучит невероятно, но вспомни, я провела большую часть жизни в поисках мотивов преступлений. Ты скажешь, что все это плод фантазии моего писательского ума, но я не соглашусь с тобой. Тобиас всегда придумывал изощренные планы. Как, ты думаешь, он стал в городе застройщиком номер один?
– Синтия…
– Дай мне закончить. Его изощренный план состоял в том, чтобы сделать тебя уязвимой еще до того, как он впервые появится у тебя, – в тот самый день, как ты обнаружишь, что тебя ободрали, как липку. Таким образом, если ты откажешься выполнить его просьбу, он сможет вернуться и сказать, что в курсе того, что случилось.
Не было нужды. Ему и так сказали.
– Затем он предложил бы тебе помощь. Он выждал бы подобающее время, прежде чем напомнить о цене. О, поверь мне, он умеет быть совершенно очаровательным и очень убедительным.
Это Перис уже осознала.
– Не знаю, согласна ли я с тобой полностью, но он своего не добьется. И потом, я могу дать ему понять, что мы считаем, он кое-что предпринял, чтобы принудить меня к сотрудничеству.
– Нет! – Синтия наклонилась к Перис. – Однозначно нет, любовь моя. Ты вообще не должна говорить с ним. Не стоит предупреждать его.
– Синтия…
– Нет, Перис. Конечно, я могу ошибаться целиком и полностью, но что, если нет? Если он на самом деле решил сделать тебя козлом отпущения? Ты бы хотела знать об этом?
– Д-да.
Вряд ли он зашел бы так далеко.
– Хорошо. Поэтому пусть он сам делает следующий шаг. Он не говорил тебе, что вернется? После того, как ты отказалась беседовать с Попсом?
– Ну…
Синтия подняла руки.
– Я знала это. Кусок дерьма. Подожди и увидишь. Он вернется и скажет, что хочет помочь тебе.
Перис медленно спустила ноги на прохладный, светлый, полированный деревянный пол. Она набрала полную грудь воздуха.
– Он придет, – настаивала Синтия. – Я…
– Он уже пришел.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Тобиас, перекинув через плечо смокинг, наблюдал, как кремово цвета "Лексус" Найджела исчез в темноте.
За двумя днями ада последовала адова ночь. Единственным светлым пятном оставался энтузиазм Найджела в изучении бизнеса.
Ослабив черный галстук, Тобиас пошел по спуску к деревянным докам, где располагались плавучие дома.
Кто-то пытался перерезать ему горло – в профессиональной сфере, и на роль потрошителя претендовал всего один кандидат – Попс Делайт. Сегодня вечером, во время делового ужина у Вестина, посвященного фондовым вопросам, Тобиас стал разъяренным свидетелем того, что могут сделать слухи и намеки.
Слух, крадущийся по великолепным коридорам Сиэтл Саксессфул, при большей свободе передвижения обрекал "Квинн" на финансовый крах.
Тобиас желал сейчас только одного: нырнуть голым в озеро. Напряжение возрастало – кипящий огонь, скрывающийся под внешне спокойной, контролируемой оболочкой.
Рокот моторной лодки перекрыл мягкий плеск и журчание воды под пирсами и доками. Белая луна отбрасывала дорожку на мелкой ряби. Запахи вокруг были чудесны – самые лучшие. Медовые цветы в деревянных кадках, смола, старые доски, изношенная пенька и отчетливый запах горячего, но чистого бриза Сиэтла.
Черт, было жарко.
Тобиас прошел ко входу в свой док и наклонился над поручнем. Вокруг себя он ощущал приглушенную ночную жизнь обитателей плавучих домов. Горело всего несколько огней. Час ночи посреди рабочей недели было самое время сна для большинства этих людей.
Музыка ветра одиноко звучала в ночи. Тобиас наклонил голову и слушал. В другую ночь это было бы волшебно.
Жаль слышать, что… хм – да, жаль, приятель.
Корнелл Миллертон, президент одного из самых солидных торговых банков на западном побережье, высказал свое сожаление перед лицом по меньшей мере десятка мужчин и женщин, которых Тобиас не мог позволить себе обеспокоить или взволновать – если беспокойство или волнение было связано с его именем.
И, когда он намеренно непонимающе улыбнулся, то встретил лишь сочувствующие кивки.
Черт.
Он беззвучно засвистел в кулак.
Иногда нам приходиться просто подсчитывать убытки и бежать, парень.
Острые голубые глаза Гюнтера Вильямса, еще одного застройщика из Сиэтла, не выражали ни симпатии, ни доброжелательности.
– Беспорядки в долине Скагит, – Роберта Макклеллан из "Макклеллан, Герстон и Макклеллан" прошептала по секрету Тобиасу и его давнему другу и наставнику в бизнесе Биллу Бауи. – Партнеры обсуждали это сегодня днем. Речь шла о доверии компании "Квинн" теряющей устойчивость.
И в то время, как у Тобиаса сжалось все внутри, он одарил женщину своей наиболее самоуверенной улыбкой и постарался убедить ее – впрочем, совершенно искренне, – что "Квинн" в исключительно хорошей форме.
Билл не успел скрыть участливого выражения лица, затем забормотал что-то про раздуваемые слухи. Они оба понимали важность доверия клиентов в их недешевой сфере деятельности, где единственная ошибка могла разрушить весь бизнес.
Тобиас сделал то, что редко делал с Биллом Бауи. Он соврал и стал настаивать, что понятия не имеет, о чем вся эта болтовня.
Но он знал. В конце концов, после отсиживания в своей драгоценной долине в течение долгих лет, – как серый паук, охраняющий сладкий пирог, – Попс Делайт обнаружил, что никто не трепещет при виде серого паука.
Человек, которому Попс продал почти весь пирог, хочет начать его есть.
Тобиас выпрямился и повернулся спиной к поручням. Он не выкручивал Попсу руки, настаивая на продаже. Кусок за куском старик сам предлагал ему землю. Теперь у Попса были деньги, а Тобиасу не позволялось тронуть и щепотку грязи, за эти деньги купленной.
Весь день вчера и сегодня, с Найджелом, преданно следовавшим за ним по пятам, Тобиас ходил, ездил и снова ходил среди людей-профессионалов с высокими ставками, чье время – и, следовательно, зарплата, – тратились впустую.
Ветер совсем не освежил его. Кровь стучала в висках. Он сорвал галстук и смял его в кулаке. Выпивка поможет хотя бы чуть-чуть смягчить его гнев.
Он быстро зашагал к дому, стуча каблуками по доскам. Были и еще намеки сегодня вечером, намеки, предполагающие, что кто-то дал Попсу немного дополнительной полезной информации: Тобиас Квинн настолько в отчаянье, что умоляет о помощи внучку старика.
Холодная сука. Всегда такой была. И будет. Он бы хотел… Да, он бы хотел увидеть, чего стоит ее разогреть. Дразнящая маленькая ханжа. Она хотела, чтобы он поцеловал ее, так же сильно, как и он этого хотел. Он ощутил огонь внизу живота. Она хотела больше, чем его поцелуи. Он узнавал возбужденную женщину, как только видел ее, чувствовал ее, вдыхал ее запах.
Ее запах. Какая-то экзотическая лилия или аромат растертых диких трав? Лилия паука. Влажно гладкая и чувственно бледная. Раскрывающая сладкие лепестки навстречу голодной жертве, которую соблазнит и затянет в себя.
И он попался.
Но он только пригубил от края этих лепестков, а лилия решила, что он достаточно напробовался и уже в ее власти.
Завтра он нанесет еще один визит на улицу Мейн. На этот раз с предупреждением.
Он прошел на боковую палубу своего двухэтажного плавучего дома и стал искать в карманах ключи.
Его рубашка отливала в темноте бело-голубым.
– Сюрприз, – сказала Перис, как ни в чем не бывало.
– Я не люблю сюрпризов.
Она только что поклялась себе, что ему не понравится этот сюрприз.
– Потрясла тебя, а?
Он не выглядел потрясенным. Он выглядел… непроницаемым. В слабом свете входной лампы его лицо было в точности таким, как она представляла себе – сотню раз – с тех пор, как он появился, незваный, в ее квартире.
Его губы раскрылись, она услышала вдох.
– Меня не легко потрясти. Как ты сюда попала?
– На машине.
– Хм.
– В доме, где я живу, есть две старые машины на всех. Меньше расходов и проблем с парковкой.
– Как необычайно удобно.
– Как ты снисходителен.
– Ты все такая же, – он повернул ключ в замке и открыл дверь. – Можешь доложить, что я еще стою, хожу и разговариваю – и все еще в деле. Спокойной ночи.
Перис быстро последовала за ним.
– С моей стороны даже вежливо возвратить тебе визит.
Он уже закрывал дверь, и она придержала ее рукой.
– Я хотела прийти вчера вечером, но не сразу нашла твой адрес.
А когда она вышла от Синтии, было слишком поздно наводить справки.
Он наклонил голову.
– Извини, если покажусь тебе грубым, Перис. Но я устал и не в настроении принимать посетителей.
– Я тоже устала и не испытываю большого удовольствия от этого посещения. Но нам надо кое-что обсудить.
– Ну, не думаю.
В его серых глазах был лед. Четкие линии лица выступали резко и напряженно. Волосы, отброшенные назад, и мысок на лбу напомнили ей о пиратах. Глаз невольно останавливался на тусклом блеске золотой серьги в ухе. Опасный бродяга.
– Ты считаешь, что всегда держишь ситуацию под контролем? – спросила она. На этот раз его внутренняя сила не запугает ее. – Когда мы были детьми, ты объявил себя вожаком. Ты не изменился.
– Мы оба изменились. Во всем, что только можно представить. Если у тебя есть хоть капля разума, беги побыстрей отсюда к своей маленькой общественной машине.
– Это звучит, как угроза.
– Принимай это как хочешь, малышка. В отличие от некоторых, я верю в честность. В моем теперешнем состоянии я могу быть опасен для твоего здоровья.
Перис расправила плечи и пошире раскрыла дверь.
– Холостые патроны кончились.
Ее сердце подпрыгнуло при этих словах, но она повернулась и храбро прошла за ним в большую, неожиданно уютную комнату.