В поисках утраченной близости - Анастасия Соловьева 13 стр.


Но осуществиться моим планам было не суждено. В дубровской нотариальной конторе мне сообщили, что нотариус Никоэлян со вчерашнего дня находится в отпуске. И Раисы Дмитриевны тоже не оказалось дома. Я посигналила, к воротам вышла женщина средних лет, наверное дочь или невестка Раисы. Нет, она ничего не знает о тете Ире… Ее даже в это время в Холщеве не было. Зато она мне очень сочувствует.

– А вы, случайно, не знаете, после того, как мою тетку увезли в больницу, кто-то остался в доме? – ни на минуту не переставая волноваться, спросила я.

– Да, там кто-то есть. Вчера, во всяком случае, свет горел допоздна.

– Там дети остались. Девочки. Одной десять лет, другая постарше, студентка. Вы не заметили?

– Не знаю. Я приехала поздно – после работы, поэтому и не видела никого. Но свет горел – это точно.

Значит, Танюшка все еще на даче. Боже, какое счастье! Я ни за что не оставлю ее с Вовой вдвоем – увезу в Москву. И в крайнем случае в понедельник возьму с собой в издательство… Хорошо еще, если Женя приехала присмотреть за ней, а если нет? Бедняжка! Она, наверное, до смерти перепугалась, когда у тети Иры случился удар.

Я извлекла из сумки связку ключей и попробовала отпереть калитку. Странно! Не подходит ни один ключ. Или руки у меня растут не из того места, или… Вова поменял в калитке замки. Поменял! Ах сволочь!

Я села в машину и принялась что было сил давить на клаксон. Прошло несколько долгих минут, прежде чем Вова соблаговолил выйти к воротам.

– Тебе чего? – с усмешкой поинтересовался он.

– Немедленно открывай! – закричала я, не умея скрыть проклятое волнение.

– Ты знаешь что? Давай вали отсюда. – Он ответил негромко и совершенно безэмоционально. – Сваливай в темпе вальса.

– Как это – сваливай?! Здесь моя дача…

– Ни фига! Дача не твоя!

– А чья же?

– Не твое дело! Сказано же тебе: вали!

– Но у меня есть все документы…

– Фикция твои документы! – перебил он меня во второй раз. Просто слова лишнего произнести не давал, как будто боялся, что я скажу ему что-то страшное. – Документы? Сходи с ними в туалет!

– Ну ладно, не хочешь открывать – твое дело. Все равно откроешь рано или поздно. Скажи мне только, где Таня?

– Не твое дело!

– Нет, мое!

– Таня моя дочь. А тебе что за забота?

– Забота? – зашипела на Вову я. – Тетя Ира в больнице, Дашка с ног сбилась возле умирающей матери, а ты тут жируешь у них на даче! Быстро отвечай, где находится девочка, не то я сейчас же милицию позову!

– И что ты, любопытно узнать, скажешь ментам?

– Что у меня на этот участок все законные права! – Я кивнула на сумочку, в которой лежала дарственная тети Иры.

Жест достиг цели – Вова слегка сбавил обороты: видно, догадался про дарственную.

– За Таней вчера приехала моя мать. Она у нас дома.

– В Крыжополе? – Я знала, что Вова комплексует по поводу словечка "Крыжополь", и не преминула его произнести.

– О Тане без тебя позаботятся! Ты ей кто? Седьмая вода на киселе!

– Еще один вопрос, – спохватилась я. – Скажи, пожалуйста, в какую больницу увезли тетю Иру?

– Без понятия… Ну что, все выяснила? Больше вопросов нет?

Я с ненавистью взглянула на него и молча направилась к машине.

Глава 14

– Доброе утро, Аленушка!

Может, я вижу сон?!

Комната еще полна нежным голубоватым сумраком, но по золотой полоске обоев уже весело скользит первый солнечный лучик, и полоска из бледной превращается в темную, словно сделанную из червонного золота.

Перед глазами – золотое и теплое, в трубке – голос Стива, тихий и мужественный. Почему такой тихий? Наверное, он Ингу боится разбудить.

– Давненько мы с тобой не виделись – не слышались.

– Доброе утро, Стив. Что случилось? Ты звонишь мне в воскресенье с утра пораньше?

– Да знаешь ли, дело в том… Одним словом, я просто соскучился по тебе.

– Так соскучился, что с трудом дождался утра?

Я, не отрываясь, смотрю на оранжево-золотую полоску, такую роскошную и торжественную на белоснежной плоскости стены, и вспоминаю, как в разгар нашего романа холодным мартовским вечером мы со Стивом возвращались домой из загородной школы-пансиона, в которой я в те времена служила директором. Тревожное малиновое солнце заливало пространство внутри салона, а по радио дуэтом пели Далида и Ален Делон. Пели они по-французски, низкими, чуть хрипловатыми голосами, но тогда мне почему-то казалось, что поют они про нас. Особенно ощущение чего-то личного, адресованного персонально мне, усилилось в финале. Ален Делон проникновенным речитативом повторял: "Я люблю тебя", а Далида заклинала его рассеянным полушепотом: "Говори, говори, говори, говори!"

И сейчас мне хочется точно так же попросить Стива: говори, продолжай, повтори еще раз сначала!

– Ах вот в чем дело! Ты соскучился? Ты так соскучился, что позвонил мне в воскресенье в половине девятого утра?!

– Да… То есть…

– Или я ошибаюсь?..

– Да! Честное слово. Я ужас-но со-ску-чил-ся по те-бе!!

Говори, говори, говори!

– Алена, ты слышишь? Ты поняла?

– Поняла… А я тоже соскучилась по тебе. Так же ужасно!

– Что же ты не звонила?

– Ну, мне мешала девичья гордость!.. Извини, Стив: шутка. Я ездила в Киев к Светке в гости, в ее Раздольное. Помнишь, она рассказывала, что строит дачу? Нет, это не дача! Имение… вотчина… Ты хочешь фотографии посмотреть?

– Ну конечно! Завтра ты покажешь мне фотографии. Куда мы пойдем?

– А как ты отнесешься к идее провести завтрашний вечер у меня дома?

– Прекрасно… Если это тебя не затруднит.

– Ты, видно, совсем забыл, какая я есть на самом деле! Стив, это так здорово – принимать гостей! – …Это так здорово – принимать тебя! И плевать, плевать я хотела на Ингу! – Ты ведь еще не знаешь, я наконец-то сделала ремонт.

– Поздравляю! Ты так долго к этому шла.

– Да уж, тернистыми путями… Надеюсь, ты одобришь мои нововведения!

– Ну… сначала я должен их увидеть. Ты не возражаешь, если я подъеду к девяти?

– Как тебе будет удобно.

– Тогда договорились.

И если бы не луч на золотистой полоске обоев, я так и думала бы, что видела сон. Звонок Стива, несомненно, выдающееся событие в море покойной скуки или скучного покоя, по волнам которого мне суждено плавать с некоторых пор. Да еще какой звонок! "Я ужас-но по те-бе со-ску-чил-ся!" А как хорошо, что я догадалась его пригласить! Остается приготовить его любимые бараньи котлетки и спокойно двигаться через желудок к сердцу любимого мужчины!

Опять шутка!

Конечно, шутка…

Никакая не шутка! Я буду бороться за него до конца!!

Скромный золотой лучик на обоях незаметно растекся по стене многочисленными солнечными пятнами. Горячими, алыми, призывно дрожащими, будто зовущими вступить в бой. Солнце все прибывало и прибывало…

Я буду бороться за него и смету на своем пути любые преграды – будь то предрассудки, недомолвки, комплексы или вполне реальная женщина Инга. Будь то сама судьба!

Я буду бороться за его желудок, за его сердце, за руки и глаза, за его внимание и его свободное время. И за свое счастье. Потому что все перечисленные выше факторы и есть необходимейшие компоненты моего счастья.

И чем жарче разгоралось солнце, тем заметнее усиливалась моя готовность вступить борьбу…

В то утро я не торопилась вылезать из постели. Лежала без движения с закрытыми глазами и не спеша обдумывала стратегию и тактику предстоящей борьбы.

Во-первых, спокойствие. Сколько глупых и, увы, непоправимых поступков совершила я на своем веку, будучи раздосадованной или огорченной. В том-то и беда, что огорчение или досада на ровном месте не появляются. Им обычно предшествует какая-нибудь неприятность или, еще лучше, – серия неприятностей. А дальше срабатывает принцип снежного кома, или, как выразилась однажды Светка, правило порванных колготок. Маленькая дырочка обязательно превратится в огромную дыру, если колготки не зашить вовремя. А мелкие неприятности неизбежно превратятся во всемирную катастрофу, если вы на них вовремя не забьете. Вот поэтому, именно поэтому, я временно не стану думать о таинственно исчезнувших тете Ире и Дашке, о судьбе холщевского участка и об очередном витке Бовиных происков.

Тем более что Светка предупредила меня вчера: ни о чем не беспокойся. Она по своим каналам легко разыщет нотариуса Никоэлян. Если нужно будет, даже до Армении доберется. Светка, она такая, почти всемогущая… А потом, когда попранная или чуть было не попранная справедливость будет восстановлена, Светка откомандирует в Москву порядочного инвестора, который вплотную займется разработкой принадлежащих мне источников минеральной воды. Или перепоручит это важное дело квалифицированному управляющему. Или предпримет еще что-нибудь конструктивное. И очень скоро на специально открытый для этих целей банковский счет начнут капать причитающиеся мне проценты с продаж.

Я долго и добросовестно сочиняла эту нехитрую сказку, а потом так же добросовестно постаралась поверить в нее. А почему бы и нет?! Конечно, это идеальный сценарий. Но могут же события раз в жизни пойти по идеальному сценарию?!

В конце концов я уговорила себя: могут. И тут же почувствовала необыкновенное облегчение: первая задача была решена, слава богу.

Следующим номером шли формальности приема. Купить, приготовить, сервировать стол. Задача в принципе легко выполнимая – только бы не увлечься. Стив приедет около девяти. Что за безвкусица наедаться на ночь! Коронные бараньи котлетки, гарнир, овощи, легкий десерт… ну и хватит с него!

Далее, необходимо исключить все домашние заготовки! Никаких укоров, намеков, многозначных вопросов. Держаться приветливо, легко… Так это же – смотри пункт первый! Спокойствие.

В двенадцатом часу я наконец-то вылезла из постели и поплелась на кухню. Вместо привычного крепкого кофе заварила душистый зеленый чай. Этот напиток благотворно влияет на нервную систему и, кроме того, улучшает цвет лица. Ах, лицо, лицо! С тобой ведь тоже придется повозиться сегодня! Зато сегодня эта возня будет преисполнена глубокого смысла. Это же шаг на пути к достижению высокой цели!

В последние месяцы мое лицо служило исключительно нарядной вывеской, красивой упаковкой невзрачной продукции издательства "Иероглиф". А сегодня, то есть завтра, лицо должно стать смертоносным оружием в борьбе за Стива. Смерть комплексам, недомолвкам, предрассудкам! Смерть Инге! То есть в определенном, конечно, смысле смерть. Это так страшно – даже в шутку пожелать чьей-то физической смерти.

После масок, глубоко очищающей и питательной, я нанесла на лицо слой обычного дневного крема и вышла на балкон подышать воздухом. Солнце уже понемногу начинало клониться к западу – казалось, мир вокруг медленно сползает в сонливость, в непреодолимо сладкую послеобеденную лень. И хотя не то что обеда, а даже нормального завтрака сегодня у меня не было, я тоже с удовольствием погрузилась в объятия лени. Уселась на балконе с зачитанным до дыр томиком Мураками.

Поясню: зачитан этот томик был Светкой. Сначала зачитан, а потом чуть не насильно всунут мне:

– Обязательно прочти, это неповторимо!

Вот я и пытаюсь прочесть. Пытаюсь здесь, в Москве, а до этого пыталась в Раздольном. Но почему-то все мои попытки остаются тщетными. То ли Мураками не мой автор в принципе, то ли не пришло еще подходящее время для моего открытия Мураками. Может быть, оно и настанет когда-нибудь… Пока же я с ленивой ухмылкой вчитываюсь в название на обложке – "Слушай песню ветра".

Боже мой, сколько в этом призыве чего-то горько бесплодного! Бесприютного! Так и представляется: где-то на руинах, у последней черты, стоит некий абстрактный человек и в ожидании встречи с вечностью слушает песню ветра. Спешить ему некуда, думать не о чем. Точнее, ситуация у него такая, что лучше не думать совсем. Тупик, одним словом, полный тупик…

А неужели Светке мало ее собственного жизненного тупика? И вообще, почему все мало-мальски интересные произведения современной литературы непременно о тупике, о кризисе? Почему персонажи больших художников не видят вокруг ничего жизнеутверждающего? А вот же он, мир, теплый и живой – тихая набережная, солнечные пятна на Москве-реке, за рекой – золотые купола церквушки, тонущие в густой, темной зелени. И в этом мире есть счастье, дружба и любовь. Простые, ставшие почти банальностью понятия, без которых, однако, невозможно нормальное человеческое существование. Но герои сложных книг оказываются обычно выше этих понятий. Будто бы внутри у них существует какой-то особый орган, продуцирующий яд. И этот яд – эта их недоверчивая умудренность и обостренное восприятие – мешает им наслаждаться миром Божьим или просто жить нормальной человеческой жизнью. Они себя здесь чувствуют посторонними, их мучит тошнота…

А я больше не хочу мучиться приступами тошноты. Или, стоя на руинах, слушать песню ветра. И поэтому я буду бороться за Стива. На завтра назначено самое важное – генеральное сражение. На завтра… А до завтра еще так долго… Еще целый день впереди.

Ирония судьбы – именно завтра выходит из отпуска Анна Игоревна. Начальница, надо полагать, положит конец моему мирному прозябанию в мезонине. Придется опять колесить по городу, обивать пороги учебных центров и языковых школ, предлагать, а точнее, впаривать сомнительные учебники английского. Что ж, если так надо – могу и поездить. Но только не завтра! Завтра я попрошу Анну Игоревну отпустить меня после обеда домой. Мне нужно успеть купить баранину, китайский салат и розовые помидоры. Только это. В остальном же я полностью готова к завтрашней встрече со Стивом.

…Но все же его осторожный, деликатный звонок стал для меня полной неожиданностью. Он зазвенел… Нет, загремел как гром с ясного неба и выжидающе стих. Я метнулась в прихожую, но тут же осеклась и замерла посреди кухни, не понимая, что нужно делать. Вот так всегда и бывает! Ждешь, ждешь его всю жизнь. Бесконечное число раз, до галлюцинаций ясно, проигрываешь эту сцену с самыми малейшими подробностями. И вот он является, а ты оказываешься совсем не готова. Господи, совсем не готова!

Или это не Стив?! – мелькнула у меня спасительная догадка. А кто-нибудь другой? Или третий?! Ведь еще так рано. Я кинула взгляд затравленного зверька на часы. Часы над кухонной дверью муторно дрожали, и трудно было понять, сколько они на самом деле показывают. Я напрягла последние усилия… Боже! В это невозможно поверить… Боже мой! Уже десять минут десятого!!. Это конечно же Стив!

Как угорелая я убрала с плиты сковородку и, скинув на ходу фартук, помчалась в ванную. Но по дороге вдруг круто поменяла маршрут, свернула в коридор и неожиданно для себя настежь распахнула входную дверь, даже не спросив: кто там?

На пороге в темном вечернем костюме стоял Стив с букетом цветов. Странно… Он стал значительно выше прежнего. И стройнее. Стив явно вырос со времени нашей последней встречи! Как ему это удалось?! Я молча и глупо таращусь на него снизу вверх. И чувствую, что у меня щека вся в муке. И руки тоже перепачканы.

Стив что-то весело болтает про бараньи котлетки, целует меня и осторожно проходит в квартиру. А я невольно обращаю внимание на то, как навязчиво тянет из кухни жареным и чесноком. В тяжелый кухонный аромат вплетаются влажные волны цветочного магазина.

Стив чуть смущенно преподносит мне букет алых роз и с неестественным вниманием рассматривает новые обои и потолок.

Так… я наконец прихожу в себя и беру под контроль ситуацию. Сегодняшний ужин станет началом нашей бесконечной совместной жизни. Решено.

Мы прошли на кухню. Сели за стол в глубокую нишу и приступили к ужину. Ели, пили. Смеялись. Я чувствовала себя эффектной и даже красивой. Стив поднял бокал. И я в ответ улыбнулась ему немного таинственно, грустно, нежно и преданно одновременно. И еще призывно. Такая сложная композиция получилась у меня на все сто. Это я знаю точно.

Стив пил вино, неотрывно глядя мне в глаза. Но странно – в его взгляде улавливалась какая-то настороженность. Он что-то мучительно переживал. Интересно – что?!

Я снова и снова всматривалась в него. Стив будто собирался что-то сказать, но не решался.

– Ален… – произнес он наконец хрипловато.

Я вскинула глаза. Вышло немножко наивно, немного рассеянно. В общем, мило и очаровательно. Кажется, я догадываюсь, что он хочет спросить, то есть сказать. Он хочет прямо сейчас… мне… в общем, меня не обманешь… Ну конечно же. Мое состояние, моя решимость передались ему. Душа душу чует! Инга, ау!

– Ален, – тихо произнес Стив. – Мне неловко сейчас говорить об этом. Может, даже некстати сейчас будет…

– Но почему же?! – Я делаю вид, что ничегошеньки не понимаю. Но вместе с тем подбадриваю его. – А что такое? Говори, говори, почему же некстати? Сейчас очень даже…

Сердце мое начинает тяжело биться. Я боюсь, что Стив услышит его глухие ухающие удары. Делаю глубокий вдох в надежде немножко успокоиться, но вдох выходит слишком порывистым… А все-таки как хорошо! Теплая сладостная истома разливается по всему телу. Я прекрасно знаю, что сейчас скажет Стив.

Он залпом допил вино до дна, конечно же для решимости, и вдруг сказал:

– Ты знаешь такое место под Москвой – Холщево?

– Холщево? – переспрашиваю удивленно. Я ждала совсем другого. Ничего не могу понять. – Стив, при чем здесь Холщево?

– Значит, знаешь, – заключил он и с подозрением взглянул на меня. – И позавчера ты была там.

Теперь на моем лице осталась одна неподдельная растерянность, без намека на игривость и очарование.

– Была ведь, Ален?

Что-то нехорошее промелькнуло на его лице. Промелькнуло – и встало между нами. Я ничего не понимаю!

– Позавчера? – переспрашиваю, стараясь собрать разбегающиеся мысли. – Была ли я в Холщеве?

У меня напрочь вылетело из головы, что было позавчера. Господи, ничего не помню! А Стив напряженно ждал, испытующе поглядывая на меня.

– Я не помню, – честно призналась я.

– Конечно, если ты не хочешь говорить… – Лицо Стива одеревенело.

– Стив, я правда не помню. – Меня потянуло расплакаться.

– Ален, вспомни, пожалуйста. Для меня это очень важно, – добавил он.

Глупейшая ситуация, проносится у меня в пустой голове.

– Вчера было воскресенье, – промямлила я. – Значит, позавчера – суббота.

Стив коротко кивнул.

– Да, в субботу я была там. В Холщеве. Но почему ты так спрашиваешь об этом? Что-нибудь случилось?

– У кого ты там была? – продолжал Стив сурово. – Можешь сказать? Или это секрет?

– Не секрет. Но почему тебя так волнует…

– Значит, волнует, – отрезал он.

– Я была там на своей даче.

– Ого?! Оказывается, у тебя есть дача?

– Представь себе, есть!

Кажется, по моим щекам потекли слезы. Все мои планы катились под откос. Было страшно обидно. И жалко себя. А напротив сидел Стив и с мрачным отчуждением продолжал экзаменовать меня.

– Ты купила там дачу?

– Какая тебе разница, в конце-то концов?! – закипела я. Все равно. Теперь уж точно между нами ничего больше не будет. Все кончено. – Ничего я не покупала. Мне тетка подарила участок и маленький домик на нем.

– Ах, тетка подарила?! И что ты там делала позавчера? Грядки копала?

Назад Дальше