Вернее, это Ленка сидит - услужливый охранник вынес ей стул с бархатной обивкой, и теперь она восседала возле входа, как царица, в своем роскошном платье, в шубке, небрежно наброшенной на плечи. Меня же охранник отказывался воспринимать как человека, поэтому я просто стояла рядом.
- Ну как они тебе? - спрашивает Lena'a (crazy), лениво затягиваясь и не глядя на меня (видимо, боится прочесть в моих глазах правду и рассчитывает на мое чувство такта).
Но миндальничать с ней я не собираюсь.
- Дуры, - пожала плечами я.
- Дуры, - уныло согласилась Лена, - но для меня оно и лучше, понимаешь? Не будь они такими дурами, живенько прибрали бы его к рукам.
- Тоже мне призовой кубок, - усмехнулась я, - то ли время это такое, то ли город… Чтобы три красивые бабы в самом соку бились из-за стареющего мужичонки с пузиком, похожего на продукт тайного романа Винни Пуха и голливудской звезды Дэнни де Вито?…
- Да ладно тебе, не так уж он и плох! - оскорбилась Ленка. - Вот кольцо Bulgari мне подарил… И вообще, не смей меня отговаривать! - вдруг как-то подобралась она. - Это моя жизнь.
- Еще скажи, что я тебе завидую.
- Ну а у тебя как на личном фронте? - Она решила переключиться на более безобидную тему.
- Да что у меня… - со вздохом я развела руками. - Полный шпик плюс непонятные отношения с мужчиной, который пригласил меня в кино на места для поцелуев, чтобы просмотреть трехчасовой скучнейший фильм, а потом обсудить детали в кафе за зеленым чаем.
- Шутишь? Это тот…
- Донецкий! - подсказала я. - Именно так. И я его совсем не понимаю.
- А тебе это надо? - прищурилась Лена. - Я давно хотела сказать, у меня есть на примете один мужик. Он недавно развелся, скучает…
- Такой же привлекательный, как Орлов? - хмыкнула я.
Лицо Лены окаменело.
- Если хочешь знать, такой товар, как Орлов, долго на полках не залеживается. Не знаю, что именно в нем показалось тебе таким забавным. Его окрутила такая девица, закачаешься. Не то модель, не то танцовщица. Мулатка, блондинка. Крашеная, естественно, но смотрится эффектно! Фигурка, как у Тайры Бенкс, брильянт в пупке. Он от нее без ума. А ты нос воротишь.
- Даже если бы, поддавшись на твои уговоры, я в тот вечер уложила бы свое драгоценное тело под Орлова… рано или поздно ему встретилась бы мулатка-блондинка, и он слинял бы от меня со скоростью звуковой волны. Знаешь, какова скорость звуковой волны, Лен?
- Я знаю, какова стоимость шиншилловой шубы, которую Орлов подарил мулатке, - парировала эта неугомонная, - восемь тысяч долларов. И это в первую неделю знакомства!
Я вздохнула и глубоко затянулась. Я могла часами распинаться о параллельных мирах, на которые раскололась московская действительность, стремительно копирующая европейский гламур. Тысячи параллельных миров соседствуют в масштабах одного только Садового кольца - соседствуют и по законам элементарной физики никогда не пересекаются. Мы с Орловым - жители разных планет. На его планете подчиняются надиктованной кошельком иерархии, на моей - живут как живется. На его планете ходят к стоматологу, гинекологу и гастроэнтерологу, какминимумразвгод, намоей - после очередной попойки вдруг обнаруживают у себя запущенный гастрит. На его планете девушки носят туфли Джимми Чу, на моей - довольствуются резиновыми сапогами да недорогими ботиночками. На моей планете девушка, впервые позволившая мужчине секс, надеется максимум на полноценный оргазм, на его - минимум на шиншилловую шубку.
Мы разные. Мы можем вежливо поздороваться при встрече, можем вместе пообедать и даже при случае переспать. Но мы никогда не станем друг для друга своими.
- Все это я слышала уже сотни раз, - вздохнула Лена, когда я попыталась вкратце изложить ей теорию московских параллельных миров, - только вот мне почему-то удалось перелететь с одной планеты на другую. И знаешь, я отлично здесь обжилась! - Она с достоинством особы королевских кровей одернула свою роскошную юбку, которая стоила больше, чем я зарабатываю за три месяца.
Я пожала плечами. Спорить было бессмысленно.
Да, Len'a (crazy) всегда добивалась, чего хотела. Но я так живо помнила времена, когда ее желания были совсем другими…
Хорошо быть сумасшедшей. Все сходит тебе с рук, все прощается, и на выходки твои люди смотрят сквозь пальцы. Len'a (crazy) продуманно и цинично возвела свою безбашенность на пьедестал. Словно талантливый ювелир, она тратила годы и моральные усилия на огранку своей невменяемости. Ее безумие воспринималось как элитный аксессуар, выделяющий ее из будничной толпы.
Len'y (crazy) окружающие воспринимали с беспричинным уважением - может быть, именно поэтому ей удалось склеить такого туза, как Пупсик? Никто не знал, откуда она взялась.
Естественно, у Len'ы (crazy) было некое прошлое; возможно, даже до оскомины шаблонное - любящие родители, школа, первая любовь, институт… Так или иначе, она никогда об этом не рассказывала. Создавалось странное впечатление, что она так на Арбате и родилась и с самого начала была такой - с сумрачным макияжем, ежиком крашеных волос и пирсингом в языке.
Превращение панкушки, к которой большинство относится с брезгливым любопытством, в леди, которая может буднично, как в продуктовый гастроном, зайти в самый дорогой ювелирный и купить свежих брильянтов к завтраку, - такое могло произойти только в Москве.
Хотя, черт его знает, может быть, то был не лотерейный билет, а личная особенность самой Ленки - может быть, было в ней нечто, приподнимающее ее над толпой девушек, всеми силами стремящихся к оригинальности. Len'a (crazy) ни к чему не стремилась - она была такой, какой была, - странной и даже, как говорил о ней дядя Ванечка, стремной.
Мы дружили почти четыре года, но все равно она осталась для меня неразгаданной арбатской загадкой - я так и не поняла, по каким законам строилась ее жизнь.
Начнем с того, что жила Лена… в подъезде. Когда я узнала, что милая (ну, может быть, чуточку нечистоплотная) девушка, которой я однажды бесплатно подарила ее портрет, а она за это угостила меня "крошкой-картошкой" (с этого обмена бесхитростными дарами и стартовала наша многолетняя дружба), - настоящая бомжовка… Это был шок, удар ниже пояса.
Лена была неглупой, вполне интеллигентной, за ее грязными космами и ведьминским макияжем видился некий демонстративный протест. Я подозревала, что новая подруга, как и я сама, сбежала из-под жесткого прессинга родственников, чтобы вкусить свободы. Она прекрасно разбиралась в современном искусстве, была знакома с большинством художников, чьи мастерские сомкнули круг на Бульварном кольце, многим из них позировала… Ее знали галеристки, ее приглашали на какие-то презентации. У Лены всегда водились деньги - небольшие, но все-таки. У нее были модные кеды Adidas originals, ветровка Paul Smith, духи Etro. Из-за ее нарочитой приблатненности многие не понимали, что ее одежда стоит целое состояние.
Удивительный коктейль - духи за двести долларов, плюс траурные ободки под ногтями, плюс умение пить водку литрами, не теряя самоконтроля, плюс склонность к эпатажу.
Я все могла понять, но ЭТОТ ПОДЪЕЗД!
- А что такого-то? - Лена в свою очередь не могла понять (а скорее всего, делала вид) природу моего изумления. - Ничем не хуже твоей комнатенки. Вот скажи, у тебя в распоряжении есть потолки высотой четыре метра, мрамор на полу и арочные окна?
- Нет, - мотала головой я.
- А вот в моем подъезде все это имеется, - подмигивала Лена, - потому что это очень хороший подъезд, элитный.
Спала Лена на груде одолженных по знакомым одеял, вечером палаточные торговки бесплатно наливали в ее термос горячий растворимый кофе. Завтракала она на мраморном подоконнике - в жаркие дни свешивала ноги в окно. Непонятно, почему ее не гнали.
- Привыкли они ко мне, - о жильцах приютившего ее дома Лена отзывалась с нежностью, - я у них что-то вроде консьержки. Охраняю территорию. Попробуй кто-нибудь в мой подъезд войти - съем. Если вижу незнакомое лицо, всегда спрашиваю - а вы к кому? Если не отвечают, могу и не пропустить.
- А милиция?
- Закрывают глаза. У меня был роман с двоюродным братом участкового.
- Лен, ну а как же… Где хранить вещи, где голову помыть? И зимой как?
- Зимой лучше, чем летом, - смеялась она, - батареи на полную мощь работают, сплю в футболке. А вещи мои по знакомым раскиданы. У них же и душ принимаю.
В ее рассказах подъездная жизнь была ничуть не хуже квартирной. И даже имела ряд неоспоримых преимуществ. Логика Лены была странной, но железной.
- А твои родственники? - однажды осмелилась спросить я. - Они-то как к этому относятся?
И тогда лицо Лены помрачнело, сквозь вуаль напускной беззаботности проступили все зарубки, которыми время втихоря пометило ее лицо.
- Предпочитаю об этом не говорить, - отрезала она.
Я ее не понимала, но в чем-то даже завидовала. В ее интерпретации жизнь была легко подчиняемой и простой. Да, у Лены не было ничего, кроме туристского рюкзака, набитого личными вещами, да спального места, отвоеванного у Москвы. Но вот парадокс: почему-то она производила впечатление человека, который может получить все, стоит только захотеть (в итоге так оно и вышло, но тогда, четыре года назад, разве могла я об этом знать?).
Лена была аскетом.
Ей была несвойственна типично женская манера обрастать вещами, точно дерево годовыми кольцами. Она не понимала культа туфелек. Не понимала, зачем одному человеку пять сумок. Искренне не понимала, почему у девушки в платье Valentino больше шансов сорвать куш, чем у нее, непромытой арбатской хиппушки.
- Все эти куколки, - говорила она, - бестолково мечутся по городу в надежде выгодно переспать. Не город, а броуновское движение голодных кукол. Они тратят целые состояния на то, чтобы выглядеть как Дженнифер Лопес. И не понимают, бедные, что та же Дженнифер Лопес - обычная толстожопая и коротконогая баба. Она на коне не из-за сексуальной фигуры и не из-за густых волос. В ней есть что-то еще, что-то большее, чем все эти цацки, понимаешь? Во мне тоже есть, - после задумчивой паузы констатировала она.
И первое время я думала: вот ненормальная. Возомнила о себе невесть что и всем сердцем в эту легенду верит. У Лены были редкие волосы, невыспавшийся вид, слишком близко посаженные глаза и худосочная спина, похожая на стиральную доску. Когда девушка с такими параметрами лениво рассуждает о соблазнении олигархов, хочется снисходительно усмехнуться. Но потом я поняла: с Леной все не так просто.
Что-то в ней было.
Что-то, невидимое злому женскому взгляду. Что-то из области животно-феромонного. Что-то, магнитом притягивающее тех мужчин, которых она хотела. Всех без исключения.
Да, Лена всегда получала в свое распоряжение лучших арбатских мужчин. У нее был роман с голубоглазым художником Севой, к которому я и сама одно время неровно дышала. Сева был птицей не нашего полета. Белая ворона, никчемное звено состоятельной семьи - его родственники, в отличие от моих, горячо поддержали желание "романтичного талантливого мальчика" стать свободным уличным художником. У него была удивительная внешность, балансирующая на грани мужественности и почти неприличной ангельской красоты. Белая кожа, которой любая девушка позавидовала бы, неяркий благородный румянец, четко очерченные брови, отливающие нездешней синевой глаза… Одевался он от бельгийских и лондонских дизайнеров. Собирался поступать в какой-то навороченный колледж в Брюсселе.
Об этом Севе я пылко мечтала, а он в мою сторону даже и не смотрел. А вот Лена, проживающая в подъезде и порой неделями не моющая волосы, с ним спала.
Когда она об этом обмолвилась, я даже не знала, как реагировать. Мир привычных условностей перевернулся с ног на голову, как мозаика из цветных стекляшек в трубе-калейдоскопе.
- Ты с ним? Но как же… Это случайно? То есть… - мямлила я.
- В случайности я не верю, - ухмыльнулась Лена, после чего окончательно добила меня фразой: - А что, он же очень симпатичный. Почему ты так удивилась? Думаешь, он для меня недостаточно хорош?
Как засохшую зубную пасту из тюбика, я выдавила из нее не внушающий оптимизма рассказ. Из которого следовало, что, прогуливаясь по Арбату, Лена вдруг остановила праздный взгляд на одухотворенном Севином лице. "Надо же, греческий бог, - подумала она, - странно, что я раньше такое чудо не замечала". Наспех вымыв голову в туалете Макдоналдса (!!!), Лена пошла в атаку. Их мимолетный роман стартовал тем же вечером. Несколько ночей Лена провела в Севиной трехкомнатной квартире на Пречистенке.
- У него очень интересно, столько картин, - буднично рассказывала она, - в общем, было неплохо. Мы три дня из дому не выходили. Болтали и занимались любовью. Он врал, что интересуется импрессионистами, хотя на самом деле в его образовании такие пробелы… Но трахается хорошо, а это главное. А потом он начал ныть, чтобы я осталась. И даже подарил мне, - Лена порылась в кармане, - это. - Она раскрыла ладонь, и я увидела кольцо - толстый ободок из белого золота, по которому ассиметрично раскиданы мелкие изумруды.
- Какая красота! - выдохнула я. - Стоит, наверное, целое состояние!
- Да? Тогда надо продать, а то это совсем не в моем стиле. В общем, все закончилось, как обычно. Он начал ныть и принялся за спасение моей души. Почему все мужики, с которыми я сплю, пытаются спасти мою душу?… Не делай такое лицо - вопрос риторический. Тогда я поняла, что пора сваливать. И свалила.
- Ленка… - Я разрывалась между желанием расплакаться (ведь мужчина моей мечты посчитал бомжовку из подъезда более подходящим сексуальным объектом, нежели я) и расхохотаться (ведь никогда раньше я не слышала такой нелепой истории). - Он предложил тебе замуж, а ты отказалась?! Он предложил тебе замуж, а ты отказалась?!
- Ну а что такого?
- Ты совсем не думаешь о будущем! Сева - не просто сексапильный мужик, это еще и, как говорят ненавидимые тобою куклы, вариант.
- Вариант! - насмешливо хмыкнула Ленка. - Вариант, говоришь? А я, представь себе, так не считаю!
- Но он из такой семьи! - удивленно возразила я. - В будущем году он уезжает учиться в Брюссель, возможно, там и останется. У его родителей денег куры не клюют, и они души в своем Севе не чают. И еще… - я подавила рвущийся наружу жалобный вздох, - он такой милый…
- С последним соглашусь, - благосклонно улыбнулась Лена. - Милый, но и только. Сама же говоришь, деньги принадлежат его семье. Сам Сева ни на что не годен. Работать не хочет. Двигаться вперед - тоже не хочет. Только рефлексирует. Это тебе, молодой девушке, позволено бросить все и уйти шляться на Арбат. А он взрослый мужик. Ему тридцать два года! Нет, пройдет время, и я завяжу с тусовками, с жизнью этой… Мне будет грустно, но я завяжу. Выйду замуж. За, как ты выражаешься, "вариант". Но это будет настоящий вариант. Взрослый, самостоятельный мужик, не нюник и не маменькин сынок. Который мне подарит сто таких колец.
Я смотрела на нее недоверчиво.
На Ленином лице, узком и бледном (это была не очаровательная модельная худоба, а выпирающая скулами, острым носом и подбородком некрасивая костлявость), сигнальными огнями сияли глаза, из ведьминской глубины которых вдруг восстали подводные черти ее надежд, убеждений и страстей. Глаза эти - красивые, умные, горячие - будто принадлежали другому лицу. И в них я с замиранием сердца прочитала Ленкино будущее! Я впервые поверила, что все и правда будет именно так, как она запланировала.
Я не знала, что ей ответить, только и смогла протянуть:
- Crazy…
Это прозвище прилипло к ней намертво. С тех пор Лену так все и называли - Len'a (crazy). Ее жизнь была словно заранее написана, оставалось только терпеливо перелистывать страницы.
Прошло три с половиной года, и она встретила Пупсика. То было банальное уличное знакомство. Каждый день город пригоршнями швыряет в наши лица толпы других людей. В магазинных очередях, за соседними столиками кафе, даже в раздражающей сутолоке общественного транспорта - везде можно найти "своего" человека, как жемчужное зерно в навозной куче. Многие предпочитают с буддийской отрешенностью замкнуться в сосуде собственного существа - не вижу, не слышу, не говорю (читаю КПК, полусплю, слушаю плеер). Многие - но не Лена. Ее взгляд набрасывался на незнакомых людей, точно цепной пес на окровавленное мясо. Ее интерес был, как стопка текилы, недолгим, но крепким. Она, как гадалка по ладони, читала людей по их мимолетно брошенным фразам, вежливым ответам на наводящие вопросы, жестам, манерам, морщинкам.
Однажды, бредя вечером по Арбату, Лена стала свидетельницей колоритной сцены: цыганистая шарлатанка тетя Маша (на самом деле она ничего общего с гордым кочевым народом не имела, просто была смуглой, чернявой и здорово камуфлировалась цветастыми юбками и передними золотыми зубами) пыталась "развести" какого-то мужчину на пятьсот рублей. Лена остановилась, прислушиваясь. Мужчина был невысоким, полным, дорого одетым и очень растерянным.
- Убьют тебя, золотой, - сокрушенно качала кудрявой головой тетя Маша, - вижу, как на ладони вижу. Зайдешь в подъезд, а там тебя будут ждать. И сделать-то ничего не успеешь, и охрана твоя не поможет.
- Когда? - хрипло спросил мужчина.
Лена потом удивлялась, вспоминая эту сцену.
Пупсик был расчетливым, неглупым и довольно циничным человеком. Ну как он мог "повестись" на такой примитив?
- Не скажу, золотой. - В глазах тети Маши мерцал жадный блеск. - Помоги мне, тогда спасу. Скажу, что делать надо, чтобы уберечься от участи такой. Всего пятьсот рублей.
Лена вздохнула: как это банально. Хотела было мимо пройти, но вдруг встретилась глазами с доверчивым толстяком. Его взгляд - усталый, обреченный - почему-то царапнул сердце. И Лена остановилась, подошла к ним, взяла его под локоть. И твердым голосом произнесла:
- Тетя Маша, это свои. Уходите!
Лжецыганка недобро сверкнула глазами - она поняла, что Лена врет, но спорить с ней не осмелилась. У Len'ы (crazy) на Арбате был неподъемный авторитет. Она что-то пробормотала, скривила рот, растворилась в толпе - как сквозь землю провалилась.
Лена улыбнулась толстяку:
- Не слушайте вы ее. Это тетя Маша, шарлатанка. Она не цыганка и не ясновидящая, просто денег хотела.
- Да? А… - Толстяк нашарил в кармане платок и промокнул вспотевший лоб. - Откуда вы знаете?
- Trust me, baby, - усмехнулась она. - Что-то у вас лицо красное. Может, такси вам вызвать?
- Да я здесь рядом живу, в Плотниковом переулке. А может быть. - Он посмотрел на Лену внимательнее. - Может быть, проводите меня? Простите за наглость, просто мне и правда нехорошо.
Она посмотрела сначала ему в глаза, потом на его ботинки Pollini. И поняла, что электрическая цепь замкнулась, а часики, отсчитывающие минуты ее беззаботных скитаний, остановились. Ей стало грустно и весело одновременно. И она сказала:
- Ну что же с вами сделаешь. Пойдем.
Len'a (crazy) всегда добивалась поставленных целей.
Ей понадобилось два с половиной месяца, чтобы толстяк окончательно потерял от нее голову и предложил переехать к нему.