Глава 12
Присев на край кровати, Рафаэль легко потряс за плечи спящую Бет:
– Бет?
После того, как самолет набрал высоту и лег на крейсерский курс, Бет исчезла за перегородкой в хвостовой части салона и не появлялась оттуда на протяжении всего полета.
– Бет! – повторил он громче, не дождавшись ответа.
Она слабо застонала, перевернулась на спину и неохотно приоткрыла веки. Сонный и мутный взгляд никак не напоминал обычный, ясный и вызывающий, к которому привык Рафаэль.
– Уже прилетели? – спросила она, откидывая с лица длинный белокурый локон.
– Готовимся к посадке. – предупредил Рафаэль, с беспокойством отмечая неестественную бледность. – Тебе все еще… нездоровится?
– О господи, Рафаэль! – взвилась Бет.
Она приподнялась, опираясь на подушки, и смерила его недовольным взглядом.
– Я просто обеспокоен…
– Со мной все в порядке! – Бет состроила гримасу, скрывая острый приступ боли. Ей не стало лучше за время полета, наоборот, спазмы в боку усилились. – Что ты делаешь? – отшатнулась она от протянутой руки Рафаэля.
– Хочу проверить, есть ли у тебя температура.
– Если бы у меня был жар, лицо бы полыхало, – пробурчала Бет.
Не обращая внимания на протест, Рафаэль прикоснулся к ее лбу:
– Так и есть, ты горишь…
– Ничего удивительного. Ты бы тоже горел, если бы проспал несколько часов, укрывшись с головой одеялом. – Бет решительно отбросила его руку и сделала безуспешную попытку выбраться из-под одеяла, на котором сидел Рафаэль. – Поднимись, пожалуйста, чтобы я могла встать и пройти в салон.
Он не двинулся с места, продолжая тревожно наблюдать за ней.
– Думаю, стоит позвонить Цезарю. Пускай распорядится, чтобы врач ждал возле трапа…
– А я думаю, что ты должен делать то, о чем я прошу, в данном случае – оставить меня в покое, – прошипела Бет сквозь сжатые зубы.
Бессильный перед ее упрямством, Рафаэль несколько секунд продолжал хмуро смотреть на нее.
Бет ни под каким видом не собиралась признаваться, как ей больно. В этом случае ей предстоял тщательный медицинский осмотр в квартире Цезаря, а также постыдные объяснения, почему Рафаэль настаивал на консультации врача. Бет не перенесла бы унижения.
Кроме того, ее рассказ о том, что произошло в гостинице, грозил серьезно поссорить старых друзей. Она злилась на Рафаэля и была бы рада досадить ему, но ни за что не хотела спровоцировать неизбежный скандал, если Цезарь узнает, насколько его сестра сблизилась за несколько дней со своим бывшим телохранителем.
Рафаэль покачал головой:
– Твое состояние не кажется мне нормальным, поэтому при данных обстоятельствах…
– Я не желаю слушать твои рассуждения о нормальном и ненормальном и тем более об обстоятельствах, – раскипятилась Бет. – Мне нездоровится со вчерашнего вечера и жарко из-за того, что я спала под теплым одеялом – вот и все!
– Ты уверена?
– Настолько уверена, что сейчас закричу, если ты немедленно не уйдешь.
Рафаэль быстро поднялся:
– Твое утреннее дурное расположение духа распространяется на любое время суток, когда бы ты ни проснулась.
Бет непроизвольно улыбнулась:
– Приятно узнать, что ты запомнил мои слова.
– Я всегда прислушиваюсь к тебе, Бет, – пробормотал он. – Даже когда ты говоришь очень неприятные вещи.
Она пристально смотрела на Рафаэля. И все-таки подозревает ли он о ее чувствах? Может быть, передал Родни полномочия сразу, как только догадался, что она влюбилась? Господи, неужели ее унижения никогда не закончатся?
– Ладно, – оборвала она. – Если так, то прислушайся и сейчас. Со мной все в порядке. Мне нужно пару минут, чтобы освежиться, и я присоединюсь в вам с Родни.
– Что же, – неохотно кивнул Рафаэль. – Но если тебе не станет лучше к тому времени, что мы доберемся до квартиры Цезаря… Не кричи! – вскинул он руку, увидев, что Бет уже открыла рот.
Она пожала плечами.
– Я тебя предупреждала.
Бет относилась к числу женщин, всегда выполняющих свои обещания. Рафаэль знал: она действительно начнет вопить, если он немедленно не оставит ее одну.
Тем не менее ее упрямство никак не повлияло на решение при первой возможности поговорить с Цезарем о ее нездоровье. Пусть даже этот разговор навсегда погубит его репутацию в глазах Цезаря… и Бет.
– Бет… О господи, Бет!
Вздрагивая от безудержных всхлипов, Эстер бросилась к ней и крепко прижала к себе, как только Бет вступила в холл квартиры Цезаря. После секунды колебания девушка нежно обвила Эстер обеими руками. Слезы застилали ей глаза. Она прильнула к пожилой женщине – своей матери – в поисках утешения, в котором отчаянно нуждалась в эту минуту.
– Прости, что не поверила тебе сразу…
– Бедная, ты перенесла такое испытание в одиночестве, – простонала Эстер, сильнее обнимая Бет. – Я должна была поехать с тобой!..
– Со мной был Рафаэль, – успокаивала ее Бет.
Как бы ни складывались теперь их отношения, Бет понимала, что без поддержки сильного и спокойного Рафаэля посещение могилы Элизабет Лоуренс действительно обернулось бы для нее непереносимой душевной травмой.
– Мне казалось, ты стояла неподалеку, ожидая, когда я вернусь к тебе после двадцати одного года разлуки. – Поглядев через плечо Эстер, Бет увидела застывшего на пороге гостиной Карлоса. И в его глазах блестели слезы. – Вы оба были там. – С чувством произнесла она, продолжая обнимать Эстер одной рукой и протянув другую Карлосу.
Карлос крепко сжал ее ладонь:
– Брела!..
Бет улыбнулась сквозь слезы:
– Папа!
Бет удивилась и обрадовалась тому, как естественно это прозвучало. Она ни на секунду не почувствовала себя предательницей дочерней любви, которую испытывала сначала к Лоуренсам, а потом – к Блейкам.
Глядя на Эстер, девушка прошептала дрожащими губами:
– Мама.
Эстер судорожно всхлипнула. Карлос обнял обеих женщин и прижал к груди с такой силой, как будто не хотел, не собирался никогда больше отпускать их. Бет не знала, как долго они стояли втроем, прижавшись друг к другу. Она чувствовала, что внутри ее что-то сдвинулось, как будто дверь в сердце открылась, чтобы впустить Эстер и Карлоса. Они были ее родителями. Два замечательных человека, которые души не чаяли в ней первые два года жизни, а потом продолжали любить в вынужденной разлуке. Цезарь был ее братом…
Бет подняла голову. Высокий и царственно надменный, он остановился на том же месте, где несколько минут назад стоял Карлос, не скрывая влажный блеск в темных глазах.
– И ты, Зар, – позвала она, протянув руку.
– Брела!.. – задохнулся он, бросаясь вперед и заключая в объятия всех троих. Теперь мужчины семьи Наварро окружили своих женщин защитным кольцом рук. – О боже, Брела!
Отступив в сторону, Рафаэль наблюдал воссоединение семьи Наварро с удовлетворением, которое не мог бы выразить словами. Трудно было представить, что так счастливо закончится запутанная семейная история, казавшаяся совершенно неразрешимой.
– Спасибо за все, что ты сделал, Рафаэль.
Оглянувшись, он увидел Грейс Блейк. Она подошла и встала рядом с ним, тоже растроганная до слез трогательной сценой. Она была счастлива, что ее любимая сводная сестра вошла в семью, которую и она скоро назовет своей.
– Мое участие было минимальным, – скромно заметил он.
– Ни за что не поверю.
Рафаэль невольно усмехнулся.
– Почему в семье Блейк у женщин никогда нет под рукой носового платка, когда он им нужен? – поддразнил он, вынимая из кармана и протягивая невесте Цезаря аккуратно сложенный белоснежный шелковый платок.
Грейс промокнула мокрые глаза и щеки. На лбу появилась тревожная складка.
– Бет плакала?
– Не обошлось без этого.
Грейс кинула взгляд на приемную сестру:
– Я горжусь тем, как она справилась со всем, что на нее свалилось.
Рафаэль, как ни странно, испытывал такое же чувство гордости за Бет, но в то же время его мучила тоска при мысли, что теперь их разделяет пропасть…
– Да, – рассеянно согласился он, продолжая наблюдать за Бет, которая тихо разговаривала, смеялась и плакала в окружении трех членов своей семьи.
– С тобой все в порядке, Рафаэль?
Он с невозмутимым видом оглянулся на встревоженную Грейс:
– Что со мной может случиться?
– Ну не знаю. Ты выглядишь… усталым. Или печальным.
Рафаэль в очередной раз поразился ее женской интуиции. Он действительно очень устал, но не столько из-за того, что не спал почти две ночи – после армии он мог продержаться без сна несколько дней, сохраняя холодную голову и способность быстро реагировать в любой ситуации. Его подавленное состояние объяснялось другим. Глядя, с какой внутренней силой и мудростью Бет выдержала выпавшие на ее долю испытания и вернулась в семью, Рафаэль думал о давней ссоре с отцом. За все годы никто из них не сделал попытки примирения. С присущей прямолинейностью Бет заставила его пожалеть об этом.
Что касается печали, которую заметила Грейс…
Рафаэль снова смотрел на Бет, отмечая ее болезненную бледность. В то же время она никогда не казалось ему такой прекрасной. Его поражала не только изысканная красота, но и внутренняя сила, с которой она встречала превратности судьбы, сердечное тепло и смех, которыми она щедро делилась с окружающими.
– Рафаэль?
Он постарался успокоить Грейс улыбкой.
– Неплохо было бы немного отдохнуть.
– Цезарь сказал, ты попросил пару недель отпуска. Надеюсь, успеешь вернуться к нашей свадьбе в следующем месяце? – спросила Грейс.
– Думаю, у меня нет выбора, – хмыкнул Рафаэль. – Цезарь распорядился, чтобы в церкви я стоял с ним рядом.
Она кивнула:
– Поедешь в какое-нибудь приятное место?
"Вряд ли ранчо отца можно назвать приятным местом для отдыха, – подумал Рафаэль. – Но мне необходимо туда съездить".
– Хочу навестить родных. – Он небрежно махнул рукой. – Родни останется охранять Бет.
– Приятно снова встретиться с Родни, – насмешливо улыбнулась Грейс. – Наверное, я долго не смогу забыть изумленное лицо Цезаря, когда я предположила, что однажды он прикажет Родни пристрелить меня и закопать в кустах у забора усадьбы в Хэмпшире!
– Помню, Цезарь поделился со мной этой историей.
– Я уверена, что он смеялся, когда рассказывал, – сморщила нос Грейс.
– Да уж, его здорово тогда позабавила твоя выходка.
Грейс кивнула и сияющими глазами посмотрела на Цезаря:
– До сих пор не верю, что мы любим друг друга и собираемся обвенчаться.
– Мне никогда не приходилось видеть Цезаря более счастливым, чем в тот день, когда ты согласилась стать его женой, – не удержался от признания Рафаэль.
Грейс одарила его радостной улыбкой.
Рафаэль не покривил душой. Его дружба с Цезарем зародилась еще в школьные годы, поэтому он без труда заметил, как любовь Грейс изменила Цезаря: заполнила в душе мучительную пустоту одиночества, смягчила острые углы, порождавшие недоверие и отчужденность, научила радоваться жизни.
Разве не так же благотворно общение с Бет повлияло на характер самого Рафаэля?
Глядя на Грейс и Рафаэля, стоящих рядом в дальнем углу холла, Бет непроизвольно нахмурилась. По непринужденной беседе и смеху нетрудно догадаться, что ее сестру связывали с Рафаэлем теплые, дружеские отношения, о которых самой Бет оставалось только мечтать. Она испытывала к Рафаэлю гораздо более сильное и глубокое чувство, чем простое физическое влечение. Однако ночь в гостинице показала, что он не питал к ней любви, хотя определенно находил соблазнительной.
Острая боль в сердце почти заглушила спазмы в боку. Бет не понимала, чем вызваны приступы боли, вызывающие тошноту и головокружение, но маловероятно, чтобы они имели отношение к ее неразделенной любви к Рафаэлю!
Продолжая обнимать Эстер за талию, Бет слегка отстранилась.
– Не возражаете, если я поднимусь в комнату и ненадолго прилягу? Последние дни были настолько… эмоциональными, что у меня почти не осталось сил.
– Я пойду с тобой, – предложила Грейс.
– Спасибо, буду рада, – повернулась к сестре Бет.
Быстро глянув ей за спину, она обнаружила, что Рафаэль исчез.
– Куда ушел Рафаэль? – не удержалась она от вопроса, постаравшись, чтобы голос звучал ровно и небрежно. Судя по прищуру, обмануть сестру не получилось. Бет никогда не удавалось долго скрывать что-либо от Грейс, обладавшей сверхъестественным чутьем на потаенные чувства близких ей людей.
– Кажется, у него накопились кое-какие срочные дела, – медленно ответила Грейс, продолжая задумчиво глядеть на Бет.
Бет не сомневалась, что дел у Рафаэля в ближайшие дни будет достаточно, чтобы благополучно избегать встреч с ней. Хотя он и переложил полномочия по охране Бет на Родни, он по-прежнему оставался главой международной службы безопасности Цезаря со всеми вытекающими отсюда обязанностями.
– Конечно, пойди отдохни. Мы увидимся позже, милая. – Улыбнувшись, Эстер нежно погладила Бет по щеке.
– Дорогая, – тепло поцеловал ее Карлос в другую щеку.
– Брела. – Цезарь поднес к губам ее руку и нежно коснулся ладони.
Бет чуть не задохнулась от прилива чувств. Не только любимая сестра Грейс останется с ней рядом навсегда, теперь ее окружает собственная замечательная семья. Кто сказал, что стакан полон наполовину? Его содержимое плещет через край!
Если только забыть о том, что мужчина, которого она любит, не отвечает взаимностью…
Как только сестры уединились в спальне, которую делили с того дня, как Бет поселилась в квартире Цезаря в Буэнос-Айресе, Грейс проницательно взглянула на Бет:
– Рассказывай, что происходит.
Они расставались всего на несколько дней, но как жизнь Бет переменилась за это время!
– Происходит? – с показным недоумением переспросила она, укладываясь на кровать. По скептическому выражению лица Грейс было понятно, что уловка не удалась.
– Между тобой и Рафаэлем, – кивнула Грейс, присаживаясь на другую кровать. – Он ходит кругами, мрачный как туча, и старается не глядеть в твою сторону слишком часто. У тебя на губах фальшивая улыбка, и ты старательно избегаешь смотреть на него.
Бет состроила гримасу:
– Ты все придумала.
– Не играй со мной в кошки-мышки, Бет, – пожурила сестра. – Я знаю тебя слишком хорошо, чтобы прошел этот номер. Вы оба, ты и Рафаэль, притворяетесь, что не существуете друг для друга.
Как обычно, Грейс попала в самую точку.
– Вот тут ты ошибаешься, Грейс. Я как раз очень даже замечаю Рафаэля, только он игнорирует меня.
– Почему?
Бет непроизвольно сморщилась от острого приступа боли в боку.
– Он не любит и не одобряет меня ничуть не меньше, чем четыре дня назад.
– Мы обе знаем, что это не так, – покачала головой Грейс.
– Разве?
Сестра вздохнула.
– Вижу, ты сейчас не расположена говорить на эту тему, – продолжила она, прежде чем Бет успела почувствовать облегчение, – Когда будешь готова поделиться, я буду рядом и выслушаю тебя.
– Как всегда, – слабо улыбнулась Бет.
Грейс кивнула:
– Постараюсь понять и не судить.
Глаза Бет наполнились слезами – уже, наверное, в сотый раз за сегодняшний день.
– У меня сейчас такой стресс, что мысли путаются и все плывет перед глазами, – неохотно призналась она.
– Сама вижу, – сказала Грейс, поднимаясь. Она успокаивающе потрепала Бет по плечу. – Ты действительно совсем белая.
– Только не начинай! – обиженно скривила губы Бет. – Рафаэль весь день не уставал повторять, как ужасно я выгляжу!
– Боюсь, ты снова неправильно истолковала его слова.
– Восхищаюсь твоим оптимизмом!
– Вернемся к этому разговору позже, ладно? – постаралась успокоить ее Грейс. – Надеюсь две недели разлуки помогут вам разрешить… ситуацию, которая явно выбивает из колеи вас обоих.
– Но Рафаэль всего лишь отказался охранять меня и поручил это Родни, – небрежно махнула рукой Бет. – Он по-прежнему будет мелькать перед глазами в этой квартире.
Грейс неуверенно посмотрела на нее:
– Он не сказал тебе?
– Что именно?
– Попросил две недели отпуска, начиная с сегодняшнего дня. – Грейс нахмурилась, услышав, как Бет тихо ахнула. – Честно говоря, я не удивлюсь, если он уже уехал.
Уехал?
Рафаэль уехал из квартиры Цезаря? А возможно, и из Буэнос-Айреса?
Не сказав ей ни слова, не попрощавшись…
Бет разбудил пронзительный крик. Громкий и душераздирающий. Скорее всего, вызванный болью, а не страхом.
Она ждала, что он смолкнет.
Ей хотелось снова погрузиться в сновидения, в беспамятство, чтобы не терзаться обидой, не думать о том, что Рафаэль уехал…
Но крик не прекращался, а становился все пронзительнее.
– Бет, проснись! – Панический возглас разогнал последние клочки сна. Грейс трясла ее за плечи. – Проснись. Скажи, что с тобой?
Бет поняла, что кричит она сама. И действительно не от страха, а от режущей боли.
Как будто чудовищная, рваная рана открылась в боку и охватила огнем живот.
Она открыла глаза. Над ней склонилось перепуганное лицо сестры.
– Мне больно, Грейс! Господи, как больно! – прошептала она из последних сил, прежде чем боль стала нестерпимой, и провалилась во мрак…
Глава 13
Сначала Бет услышала голоса. Она узнала Грейс.
– Уже два дня, доктор.
Почему Грейс разговаривает с доктором? И голос такой беспокойный?
– Вы сказали, она скоро проснется. – Тревога зазвучала явственнее.
Инстинктивно Бет понимала, что разговор идет о ней. Ей хотелось открыть глаза и успокоить сестру, сказать, что она не спит и с ней все в порядке. Но веки были слишком тяжелыми. Такими тяжелыми, что Бет не могла приподнять их, как ни старалась, а горло пересохло настолько, что она не могла говорить. Однако она должна что-то сделать, чтобы Грейс перестала волноваться…
– Конечно, мисс Блейк, но я уже объяснял вам, организму надо дать время… – Голоса стали удаляться, послышался тихий щелчок закрывающейся двери.
Значит, они вышли из комнаты, оставив ее одну?
Вытянув руки по бокам и сжав кулаки, Бет безуспешно напрягала память, пытаясь понять, что происходит. Она помнила, как прилетела в Аргентину, поднялась в спальню в доме Цезаря, узнала от Грейс, что Рафаэль уехал. В ушах еще стоял душераздирающий вопль.
Боль!
Господи! Она вспомнила, как ее терзала страшная, мучительная боль, подобной которой ей не доводилось испытывать никогда в жизни. Дальше в памяти был провал.
Грейс сказала что-то про два дня. Означает ли это, что с тех пор прошло уже два дня? А если так…
– Пора открыть глаза, Бет.
От изумления Бет раздвинула неподъемные веки и повернулась в сторону, откуда раздался тихий, хрипловатый мужской голос. Она безошибочно узнала интонацию – как, впрочем, и самого мужчину, небрежно облокотившегося о стену в затемненном углу в двух шагах от ее кровати. Рафаэль!
– Откуда ты здесь взялся? – Бет была уверена, что произнесла эти слова, потому что ее губы шевелились, но звук скорее напоминал глухое карканье.