Глава 4
Илайес рассмеялся и похлопал Джека по плечу, когда тот снова приветствовал его неправильным африканским рукопожатием.
– Мы тебя еще научим, млунгу.
– Млун-гу? – медленно произнес Джек, пробуя на вкус новое слово.
– На языке кхоса это означает "белый человек", – объяснил пекарь.
– Вот как. – Джек улыбнулся Илайесу. – Я слышал вашу речь на кхоса. Мне нравится, как звучит этот язык. Будь у меня немного времени, остался бы здесь и выучил его.
– Если останешься, я тебя научу, – пообещал Илайес.
– Отличная мысль, – одобрил Джек, пожелал пекарю спокойной ночи и вышел.
– Бьюсь об заклад, ты жалеешь о своем визите в булочную, – сказала Элли с благодарной улыбкой.
– Это был интересный день, – заметил Джек, устало потирая глаза. – Крещение жиром, мукой и сахаром.
– Если честно, я не ожидала от тебя даже помощи с миксером. Большое спасибо!
Он воскресил один из них, а когда привезли запчасти для другого, в течение часа справился и с ним. Пока он работал, Илайес с ассистентом мучились, мешая тесто вручную, поэтому Джек, починив миксеры, сразу стал их лучшим другом.
– Илайес очень устал, и я решил ему помочь.
– Удивительно!
Джек пожал плечами:
– Я подумал, еще немного, и с ним случится сердечный приступ.
Он приготовил тесто для ста с лишним корзиночек, затем под чутким руководством Илайеса смешал ингредиенты для двух шоколадных тортов и нескольких бисквитов. Плечи устали, каждая мышца молила о пощаде.
– Илайес намного сильнее, чем кажется на первый взгляд. Ему давно пора на пенсию, но он не хочет, да и я не хочу, – вздохнула Элли. – Он работает здесь со дня открытия булочной. Для него это второй дом, и я не собираюсь лишать пожилого человека этой радости. Возможно, мне удастся тайком подсунуть ему второго ассистента.
– Тайком?
– Шесть месяцев он не мог смириться с присутствием Гидеона, – ухмыльнулась Элли. – Потрясающий персонаж, но гордыня под стать Люциферу. Я удивляюсь, как он тебе доверил что-то сделать.
– Чему тут удивляться? Я починил чертов миксер.
– Да. Я тебе так благодарна. Ты весь день работал как проклятый.
Вот интересно, почему? Он всегда выступал посторонним наблюдателем, не участником, и булочная не обанкротилась бы, не почини он эту машинку. Что заставило его стараться изо всех сил для едва знакомой женщины? Да уж, он не узнавал себя. К тому же до смерти хотелось пива.
Он смотрел, как работает Элли. Двенадцать часов она провела в булочной и все еще трудилась над очередным тортом. Пришла вторая смена пекарей, вероятнее всего, Элли застанет их уход поутру. Она прекрасна в работе. Джек наслаждался этим зрелищем. А ее ноги! Кто бы мог подумать, что в простом поварском халате и шортах можно выглядеть так сексуально? Он сглотнул, понимая, что не просто хочет эту женщину, жаждет до умопомрачения. Никогда ни одна женщина не вызывала в нем такой страсти. Легко возникающие желания легко приводились в исполнение, но он понимал: Элли не тот случай. С одной стороны, соблазнить ее ничего не стоит. С другой, что делать дальше? Отнестись к этому как к случайной связи Джек не мог и не хотел. Элли затронула в нем какую-то чувствительную струну. Так поступить с ней было бы ужасно. Но еще ужаснее мучения, словно Джек находился в эпицентре горячей точки. Вот только бронежилета ему не выдали.
Элли подняла взгляд от торта, которому придала форму поезда и теперь покрывала белой глазурью, и устало улыбнулась Джеку:
– Интересно, чем я тебя-то накормлю?
Джек подошел к ней.
– Давай закажем пиццу?
Элли вздохнула с облегчением.
– Отличная идея! Вот сейчас закончу, и пойдем домой. Или можешь идти сейчас, а я приду позже.
Джек вздохнул и устало опустился на стул.
– Я тебя подожду.
Элли достала из контейнера немного густой огненно-красной массы и со знанием дела принялась месить.
– Что ты делаешь?
– Это под глазурь. Для торта-поезда, – объяснила Элли. – Покрою первым слоем и глазирую сверху.
– Ты хочешь успеть за сегодня?
– Почему бы и нет? Этот торт я с закрытыми глазами испеку. – Она поймала его взгляд. – Почему ты на меня так смотришь?
– Думал о тебе, о твоей работе. – На самом деле он представлял ее обнаженной, но как ей скажешь такое.
О боже! От этой улыбки у нее пробегала дрожь по телу. Сочетание неприкрытой сексуальности и мальчишеского озорства. Женщина намного сильнее Элли и та не устояла бы. Что уж говорить об Элли? Она хотела спросить, чему он улыбается, но язык прилип ко рту. Это и к лучшему, вдруг бы сорвались совсем не те слова.
Хуже всего, что Джек оказался другим. Тот, кого она считала самцом, обладателем потрясающего тела и цинично расчетливого мозга, сегодня на деле продемонстрировал свою истинную сущность. Кто из ее знакомых рванулся бы на помощь, починил мотор, перемазавшись в жире, а потом целый день месил тесто для бесконечных пирожных. Тяжелая, нудная, неблагодарная работа, и все без малейшего упрека или жалобы. Именно этих качеств ей так не хватало в окружающих мужчинах, именно они привлекали гораздо больше, чем великолепная фигура и безукоризненный профиль. Нет. Только этого не хватало. Пусть лучше уйдет из ее булочной, из ее жизни. Там ему не место. Пока она не отдалась во власть своих фантазий. Что вообще с ней происходит? Когда в последний раз ее посещали подобные мысли? Ну да, красивый умный парень, готов прийти на помощь. Это еще не повод грезить наяву? Он просто случайный знакомый, коллега отца и, конечно, совсем ей не подходит. Как и она ему. Возможно, подойдет для легкой интрижки, но надеяться на большее глупо. Он никогда не променяет свою свободу на тихую семейную жизнь.
– Я думаю, на сегодня хватит, – сказал Джек. – Нам нужен отдых, пиво и пицца.
Элли вздохнула и провела рукой по волосам, оставляя на них красный след от глазури.
– А торт?
– До завтра никуда не денется, – прошептал ей в ухо Джек. – Пиво. Пицца.
Элли посмотрела на неоконченный торт. Что предпочесть – пиво, пиццу и беседу с интересным человеком или дурацкий торт-паровоз? Выбор очевиден.
Эта женщина не переставала удивлять Джека. Двадцать минут назад Элли выглядела совершенно изможденной, а сейчас была просто ослепительна. Даже псевдоитальянский ресторан не самого высшего разряда не портил впечатления. Девушка собрала волосы в хвост, подкрасила губы нежно-розовой помадой, выгодно подчеркнув скулы светлыми румянами. Она казалась такой свежей, словно и не было изнурительного дня.
Ну а Джек устал так, словно целый день чистил стойла. Зато настроение было превосходным. Теплая ночь, ласковый шум прибоя, вкусное пиво и красивая девушка рядом. Лучше и быть не могло, если бы только пицца оказалась в желудке, а девушка в его постели.
– Опять эта улыбка, – пробормотала Элли.
– Что? Какая улыбка?
– Странная, озорная, сексуальная улыбка.
– Сексуальная?
Даже в тусклом свете Джек разглядел румянец, вспыхнувший на ее щеках.
– Ну да. Вообще, я умираю с голоду. – Элли и не скрывала попыток сменить тему. – Когда же принесут пиццу?
Джек решил подыграть, потому что этот легкий флирт возбуждал его гораздо больше, чем собеседницу.
– Придумала, что будешь делать с булочной?
Элли сморщила нос и отхлебнула пива.
– С переездом, ты имеешь в виду?
– Ну да.
– Есть одна идея.
– Сгораю от любопытства!
Элли улыбнулась:
– Подождать немного и посмотреть, что выйдет.
– У тебя не слишком-то много времени, – заметил Джек.
– Я знаю. Полгода.
Она тяжело вздохнула:
– Я задыхаюсь от возмущения, когда думаю об этом.
– Позвони маме. Пусть возвращается домой. В конце концов, Эл, это и ее касается. Нельзя все вешать на одного человека. Тебе нужна помощь.
– Я не могу, Джек. Она столько времени работала без выходных. Теперь сбылась ее мечта отправиться в кругосветное путешествие. Я не могу все испортить. И вообще, что я, сама не справлюсь? Должна держаться за мамину юбку?
Джек покачал головой:
– Значит, предпочтешь доработаться до нервного срыва, лишь бы не трогать маму и лучшую подругу?
– Я хочу сделать дорогих мне людей счастливыми.
– Но не в ущерб себе!
Этот суровый взгляд она, очевидно, унаследовала от отца.
– Ты такая сексуальная, когда злишься, – невозмутимо заметил Джек.
– Ты поэтому злишь меня все время? – оскалилась Элли.
Нечего сказать, сурова. Похожа на злую сиамскую кошку.
– Можем мы не обсуждать булочную хотя бы пять минут? Я безумно устала от этих разговоров.
Джек согласился, тем более что официант как раз принес пиццу.
– Почему ты стал военным репортером? – спросила Элли, когда оба утолили голод. Она облизнула вымазанный в сыре палец, и Джек чуть не промахнулся пиццей мимо рта. Черт, противостоять ее обаянию становилось все труднее.
Она повторила вопрос, и только тогда он невероятным усилием воли справился с неподобающими мыслями.
– Когда мне было лет пятнадцать, любил смотреть новости. Митч и другие журналисты вели репортаж из Ирака, и я был поражен. Это потрясающе.
– Митч, он может, – вздохнула Элли.
– Потом интервью брали у него, он говорил о путешествиях, адреналине, экстриме, и я подумал, что круче этой работы нет ничего на свете. Впрочем, и сейчас так думаю.
Глаза Элли в свете канделябров стали еще синее, Джеку казалось, они смотрят ему прямо в душу.
– Тебе очень тяжело психологически? Каждый день видеть страдания, насилие, дикость, жестокость? Как ты это выносишь?
Джек положил себе еще кусок пиццы, немного помолчал, потом заговорил на удивление взволнованным голосом:
– Сначала было очень трудно. Однако я научился вести репортаж, не втягиваясь в происходящее. Моя работа наблюдать, сообщать и не задумываться. Когда я задумываюсь, это вызывает ненужные эмоции.
– Значит, ты не испытываешь никаких эмоций, – задумчиво сказала Элли. – Это сказывается на личной жизни, верно?
Джек напрягся. К чему, интересно, она клонит?
– Ты имеешь в виду отношения и всю эту ерунду?
– Да, – сухо ответила она, – именно эту ерунду.
– Как и твой отец, я не создан для серьезных отношений. Женщины не любят, когда им уделяют мало внимания.
– Это уж точно. Жить с военным репортером, все равно что крутиться в мясорубке. Митчелл, по крайней мере, регулярно это доказывал.
Не дав ему отреагировать, она сменила тему и как-то сразу загрустила.
– Как работа над книгой?
Джек нахмурился. Он почти доел большую пиццу, а Элли едва осилила половину средней.
– Не считая того, что дочь одного репортера не может ответить на пару вопросов, все отлично.
Элли почувствовала укол совести.
– О боже мой, Джек, мне так стыдно! Ты, наверное, хочешь поскорее вернуться домой, я тебя задерживаю.
Ну откуда у нее эта привычка винить себя во всех смертных грехах и стремление всем понравиться?
– Элли, прекрати! – Она замерла на полуслове. Джек был доволен и таким прогрессом. – Во-первых, если бы я хотел уехать, уже придумал бы, как это сделать. Во-вторых, как я уже сказал, мне нравишься ты и твой дом, и возможность побыть здесь еще немного меня только радует. Пока ты не захочешь моего отъезда, я не уеду. Ты хочешь, чтобы я уехал?
– Нет… от тебя довольно много пользы, – заметила Элли.
Джек ухмыльнулся.
– Но тем не менее почему ты не хочешь рассказать о себе? – Элли подошла, наконец, к интересующему ее вопросу.
"Потому что это не просто моя история. Это намного сложнее, чем кажется", – подумал Джек, но вслух ничего не сказал, лишь пожал плечами.
Элли закинула в рот оливку и после долгой паузы сказала:
– Кажется, я понимаю, почему ты не хочешь рассказать о себе.
Ух ты. Сеанс психотерапии в домашних условиях.
– Серьезно? И почему же?
– Исходя из того, о чем мы говорили ранее, рассказ о себе вызовет у тебя ненужные эмоции. Ты не сможешь описать собственную жизнь со стороны. Не сможешь быть объективным к себе. Я правильно поняла?
Теперь настала очередь Джека с изумлением уставиться на нее. Он даже не мог возразить, потому что Элли была абсолютно права.
Он допил остатки пива и поднялся.
– Ты готова? Тогда пойдем.
Она кивнула и достала из сумки кошелек. Он скривился, как от физической боли, когда она положила деньги под тяжелую солонку. Когда, черт возьми, придут кредитки? Не иметь доступа к деньгам просто ужасно.
Он попросил предоставить ему чек. Не нужно было смотреть на Элли, чтобы догадаться, она возмущенно закатила глаза:
– Джек, ты весь день работал в булочной. Я заплачу за ужин.
– Еще чего. – Он взял у менеджера чек и сунул в карман.
– Как можно быть таким занудой?
Джек дернул ее за хвостик.
– Не зуди. Мы же договорились, ты предоставляешь жилье, я плачу за еду.
– Когда это мы договаривались?
Джек нагло улыбнулся:
– Что тут договариваться? Все равно, как я скажу, так и будет.
– И не мечтай!
На следующий день чуть позже шести Джек вернулся с экскурсии по острову Роббен, на протяжении двадцати четырех лет служившему тюрьмой Нельсону Манделе. Образ кумира Южной Африки все еще занимал мысли, когда он вошел в кухню Элли.
Он разулся, положил на столик сумку с китайской едой и открыл новый дорогой кошелек. Внутри было достаточно денег, чтобы возместить Элли все расходы. Кстати, куда она подевалась?
Зовя ее по имени, Джек спустился вниз. Ее сумка висела на крючке, мобильник лежал на кухонном столике, но девушки не было нигде. Джек снова вернулся в кухню, прошел по коридору и, наконец, увидел ее в тени двух зонтов у бассейна.
Элли заснула. Открытый блокнот покоился на обнаженном плоском животе, выпавший из раскрытой руки кусочек угля валялся чуть поодаль. На ней был сине-черный купальник. Джек долго не мог отвести глаз от почти обнаженного тела. Длинные темные волосы рассыпались по плечам. Полные груди и длинные, стройные рельефные ноги с ярко-розовым, как закат в Греции, педикюром. Очень красива. Очень сексуальна. Чтобы справиться с собой и не развязать тонкие веревочки, удерживавшие крошечные треугольнички купальника, Джек заглянул в блокнот. Рисунки грубоваты, небрежны, но красивы и полны движения. Вот дом, прочные стены, выступающие окна. Вот ее собака, голова покоится на лапах, глаза смотрят прямо в душу. Вот довольно унылый пейзаж, утесы и печальные тени. А вот…
Джек рассмеялся, увидев свой портрет. Она довольно точно передала его улыбку и, что всего хуже, неприкрытый к ней интерес в глазах.
– Кто сует нос, куда не надо?
Джек поспешно закрыл блокнот и посмотрел на девушку. Глаза ее были все еще закрыты, ресницы казались угольно-черными.
– Я думал, ты спишь.
– Ну да, немного вздремнула, – призналась она и протянула руку за блокнотом.
Джек тут же вернул его законной владелице.
– Очень красиво.
– Балуюсь время от времени. – Элли положила блокнот на коробку с углем и зевнула, прикрыв рот рукой. – Между прочим, сколько сейчас времени?
Джек посмотрел на часы:
– Половина седьмого.
Элли пришла в ужас.
– В пять я пошла поплавать, потом решила вздремнуть минут на пятнадцать, и на́ тебе!
Джек погладил ее по щеке. Под глазами девушки отчетливо виднелись синяки.
– Тебе нужно было выспаться. Во сколько ты вчера закончила? Мне показалось, свет горел за полночь.
– В час или половине второго, нужно было заплатить налоги, рассчитаться с кредиторами. – Она вытянула ноги, коснувшись ими бедра Джека. – Мне осталось работать пару часов, я хотела освежиться, но тут-то и уснула.
Джек с досадой сжал кулаки. Такая красивая, юная и такая усталая. Ему захотелось взять на себя все ее трудности и тревоги. Она старается быть сильной, но с каким трудом даются эти усилия. Джек привык иметь дело с выносливыми, готовыми к любым испытаниям женщинами, а Элли хотелось поддерживать и защищать.
– Что бы приготовить на ужин? – спросила она, поднявшись.
Джек ощутил раздражение.
– Элли, я не твоя забота! – прошипел он.
Элли, недоумевая, посмотрела на него:
– Ты не хочешь, чтобы я готовила ужин?
– Нет. На то есть причины. Во-первых, я получил кредитки и купил китайскую еду. А во-вторых, запомни раз и навсегда, Земля не остановится от того, что ты отдохнешь пять минут. Ты ни на секунду не можешь закрыть глаза, разве что когда они закрываются сами собой.
Элли повязала парео вокруг бедер.
– Джек, ну пожалуйста! Я так не хочу спорить!
Он кивнул.
– Никто не собирался с тобой спорить. Просто сделаешь, как я скажу. Сейчас пойдешь и возьмешь отгул, после чего мы прогуляемся по набережной, выпьем пива, потом придем домой, съедим китайский обед (причем ты – большую часть) и пораньше ляжем спать.
– Джек! Я не хочу гулять в такую жару и взять отгул.
– Очень даже сможешь, – заявил Джек. – А насчет жары полностью с тобой согласен. Лицезреть тебя в таком купальнике – кому угодно станет жарко. Нам обоим не мешает освежиться. – С этими словами он, полностью одетый, прыгнул в сверкающую голубую воду бассейна.
Глава 5
– Вечер прекрасный. Как насчет долгой дороги к пляжу? Потратишь десять минут вместо пяти, но зато я покажу тебе местность, – предложила Элли, выходя из дому.
– Отличная мысль, – согласился Джек, и они свернули не направо, как обычно, а налево.
Море было спокойным, плоским, как блин, зеленовато-синим. Завораживающее зрелище! Жара спала, и Элли, освежившись купанием и надев легкое платьице, чувствовала себя превосходно. Холодная "Маргарита" и общение с Джеком – вот чего ей сейчас хотелось. Но он заговорил только некоторое время спустя.
– Кстати, я сегодня связался с "Пресс Клубом". Они узнали, где я нахожусь, и пригласили на ежегодную встречу. Я хотел бы взять тебя с собой, но ты так занята. Могу ли я надеяться?
Сердце Элли подпрыгнуло. Свидание! Настоящее свидание! Она готова была танцевать от счастья.
– Когда?
– Завтра. Завтра ведь пятница? Тогда, боюсь, это довольно официальное мероприятие.
Свидание, где она сможет предстать во всем блеске? С ума сойти!
– Ну, так что, уйдешь с работы пораньше для разнообразия? А то так неохота тащиться в одиночку.
Само собой, вечеринка в незнакомой компании не самое веселое мероприятие. Мир не рухнет, если Элли уйдет с работы чуть раньше. В конце концов, и Мерри может заменить ее на пару часов.
– Звучит заманчиво, я с удовольствием приду.
– Отлично. – Джек рванулся вперед, закрывая Элли от неожиданно выскочившей из соседних ворот большой собаки. Порыв был ей приятен, но не оправдан, эта собака добрая и старая знакомая.
Джек откашлялся.
– Элли, я собирался прожить у тебя пару дней.
– А сегодня четвертый, – закончила она за него. – Ты хочешь уехать?
Джек покачал головой:
– Как раз наоборот. Митч – на то он и Митч – заявил редакторам, что я плохо себя чувствую и нуждаюсь в отпуске.
– Ты в самом деле плохо себя чувствуешь, – заметила Элли.