Через радиостанцию "Аскольда" союзное командование у Дарданелл поддерживало связь с командованием Черноморского флота. Самым примечательным событием в боевой службе крейсера стало участие в Дарданелльской операции. "Аскольд" вошел в 6-ю эскадру союзного флота под командованием французского контр-адмирала Гепратт.
До конца апреля 1915 года "Аскольд" продолжал действовать у Дарданелл. Несколько раз он входил в пролив и вел огонь по батареям турок на азиатском берегу, прикрывая союзные войска на Галлиполийском полуострове.
В мае 1915 года "Аскольд" крейсировал у болгарского побережья, а затем совершил переход во французский Тулон, где стал в док на небольшой ремонт, после чего для выполнения многочисленных поручений союзного командования вернулся в восточную часть Средиземного моря. В сентябре 1915 года в который раз русский крейсер прошел Средиземное море, доставив из Салоник в Тулон и назад министра финансов России П. Л. Барка. Во время похода французский военный министр наградил командира корабля и офицеров "за блестящие действия корабля" от имени пятой республики.
Начало октября 1915 года застало крейсер в операции союзного флота у побережья Болгарии, вступившей в войну на стороне Тройственного союза. Через три месяца, в январе 1916 года 21 человек из команды "Аскольда" участвовал в десанте Антанты, занявшем греческие форты на мысах Тузла и Кара-Бурну. Для охраны русского консульства в форт Тузла был дополнительно отправлен небольшой отряд из двух офицеров и 40 матросов.
Хотя в Тулоне крейсер немного привели в порядок, время брало своё. Еще в декабре 1915 года главным машинам и вспомогательным механизмам крейсера требовался капитальный ремонт, которого "Аскольд" так и не получил.
21 января 1916 года крейсер покинул Салоники и снова устремился в Тулон. По прибытии в порт командир корабля Сергей Александрович Иванов стал получать встревожившие его сообщения: речь шла о готовящемся на корабле бунте нижних чинов. Проведенные обыски личных вещей матросов выявили наличие на борту подрывной большевистской литературы и даже оружия!
9 августа 1916 года 28 человек команды, подозреваемых в общении с социалистами и большевиками-эмигрантами, а также в хранении запрещенной марксистской литературы, списали с корабля и под охраной отправили в Россию.
Через десять дней после этого события около 3 часов утра, в кормовом погребе крейсера, где находилось 828 снарядов и около 100 тысяч ружейных патронов, грянул взрыв. Оставшиеся вне досягаемости законспирированные провокаторы с помощью бикфордова шнура, просунутого через отверстие вывернутой ударной трубки, подожгли порох в гильзе одного из унитарных выстрелов. От взрыва гильзу разнесло в разные стороны, но снаряд по удивительной причине не взорвался.
Утром арестовали 28, затем еще 49 человек. Созданная Следственная комиссия обвинила в причастности к взрыву восемь человек; 10–12 сентября 1916 года состоялся суд, приговоривший к смертной казни четырех матросов. Приговор утвердил новый командир крейсера капитан 1-го ранга Казимир Филиппович Кетлинский, через полтора года расстрелянный большевиками в Романове-на-Мурмане в качестве мести за непоколебимость к врагам Отечества.
15 сентября 1916 года во французском форте Мальбуск были расстреляны четверо матросов, а 113 человек нижних чинов в тот же день отправлены в Россию. Дело о взрыве до сих пор требует дальнейшего исследования, ибо никто из осужденных матросов вину свою не признал, а прямых улик против них обнаружено не было.
5 декабря 1916 года "Аскольд" зачислили в состав флотилии Северного Ледовитого океана, а 27 декабря он вышел из Тулона в Англию с заходом в Гибралтар. В Атлантическом океане крейсер попал в сильный шторм.
О революции в Петрограде и отречении Николая II команда узнала из британских газет. После получения официальных телеграмм Морского министерства Казимир Филиппович Кетлинский приказал построить команду на баке и с носового мостика объявил о последних событиях в России, призвав всех продолжать исполнять свой долг перед Родиной.
Командир приложил много усилий, чтобы не допустить на корабле стихийных выступлений против офицеров; по требованию команды некоторых из них списали с крейсера. Вскоре на "Аскольде" приняли присягу Временному правительству…
На 1 января 1917 года в составе Сибирской военной флотилии под командованием вице-адмирала Михаила Федоровича фон Шульца продолжали числиться 1 вспомогательный крейсер, 1 канонерская лодка, 14 миноносцев, 1 транспорт-заградитель, 4 минных заградителя, 1 посыльное судно, 2 тральщика. Личный состав флотилии насчитывал 6055 матросов и кондукторов.
Основные силы этой флотилии располагались в районе Владивостока и представляли собой относительно крупный вооруженный отряд в 46-тысячном владивостокском гарнизоне.
Нужно отметить, что в ходе Великой войны дальневосточные флотилии участия в боевых действиях не принимали. Поэтому некоторые корабли были разоружены, их вооружение отправлено на действующие флоты, а оставшиеся занимались конвоированием транспортов, следовавших из США во Владивосток.
В ночь со 2-го на 3-е марта 1917 года во Владивостоке стало известно о свержении самодержавия в России. По городу прокатились митинги, два из которых оказались наиболее многолюдными. Народ собирался у механических мастерских и памятника русскому исследователю Дальнего Востока адмиралу Г. И. Невельскому.
9 марта 1917 года вышел в свет первый номер "Известий Владивостокского Совета рабочих и солдатских депутатов", а 17 марта 1917 года, при полном бездействии Временного правительства, усилиями местных большевиков был избран первый состав Владивостокского Совета рабочих и солдатских депутатов.
Не остался без внимания новых властей и флот. 11 апреля 1917 года по предложению городского комитета РСДРП был избран исполнительный комитет Сибирской флотилии. Еще в октябре 1917 года при участии большевиков и матросов на судах были спущены священные Андреевские флаги.
На кормовых флагштоках взвились красные флаги. Сделать это было нетрудно, так как в распоряжении сигнальщиков они были, соответствуя в семафорной азбуке букве "Н". Этот цвет означает, что корабль занимается не безопасным для окружающих делом: грузит порох или собирается дать залп из орудий. Большевики Дальнего Востока уделяли значительное внимание работе с матросами, покинувшими свои корабли. На всех судах и в частях Сибирской флотилии с ними без устали вели свои беседы руководители местных коммунистов А. Нейбут и К. Суханов.
По мере разрушения Российской империи дальневосточные матросы все больше втягивались ими в политическую борьбу и привлекались для карательных акций. В скором времени матросские отряды превратились в оплот всех большевистских организаций Дальнего Востока. Они приняли участие в образовании местных Советов солдатских и матросских депутатов, послав в них своих представителей. В состав исполкома Владивостокского Совета вошли 6 представителей флотилии и 5 рабочих военного порта. Со временем возникла военная комиссия Совета, объявившая, что без ее одобрения приказы прежнего военного командования объявлялись недействительными.
Можно лишь с горечью констатировать, что после октября 1917 года русского Тихоокеанского флота практически не стало. Он потерял почти весь корабельный состав, некоторая его часть была уведена за границу отдельными командирами кораблей, не пожелавшими оставаться в большевистской России. Другие корабли остались на мертвых якорях или пришли в негодность из-за развала не без участия большевиков и их союзников промышленной и ремонтной базы.
Глава одиннадцатая
Черноморское ненастье
Республиканский бред понемногу проник и в закрытую касту офицеров флота, и 30 марта (12 апреля) 1917 года, на заседании Севастопольского совета было составлено воззвание неких "офицеров-республиканцев" города Севастополя. Воззвание содержало по существу все те же демагогические лозунги о "свободе, равенстве и братстве", которые должно было "отстаивать" в условиях войны и ознакомившись с которыми городской Совет постановил "выразить свой привет гг. офицерам и воззвание опубликовать".
Примечательно, что возглавил Севастопольский совет капитан 1-го ранга Александр Васильевич Немитц. Забегая немного вперед, сообщим читателю, что с августа 1917 года вместо Колчака он возглавил Черноморский флот, а 8 декабря того же года, решив стать "частным лицом", оставил службу и скрылся.
В приказе по Флоту и Морскому ведомству за № 74 от 24 января 1918 года бывший командующий Черноморским флотом был объявлен отстраненным от должности, исполнение приказов которого будет строго преследоваться.
Александр Васильевич вновь "всплыл" в марте 1919 года, добровольно поступив в ряды Красной армии, где был сразу назначен начальником военно-морской части Одесского военного округа, а позже был откомандирован в штаб группы войск Южного фронта под командованием будущего командарма 1-го ранга Ионы Эммануиловича Якира.
В октябре 1919 года Немитц был даже награжден орденом Красного Знамени "за героический переход по тылам белых" и завершил свою карьеру в СССР в чине вице-адмирала и профессором кафедры стратегии при Военно-морской академии имени Ворошилова.
Но вернемся в страшный 1917 год. Нет, не дремали севастопольские большевики и их союзники. Понемногу раскручивали они маховик дестабилизации и террора.
Некто И. А. Назукин объединил вокруг себя группу из 6–7 человек, которая вела большевистскую пропаганду на базе флота в Балаклаве. Не без помощи и усилий других агитаторов Молох общественного безумия вскоре потребовал новых жертв.
В апреле 1917 года из Петрограда пришло новое указание Временного правительства "демократизировать" вооруженные силы России. В частности, отдельной телеграммой Морского министерства на все флоты было отменено отдание чести вне строя. 17 апреля 1917 года по флоту был отдан приказ, с объявлением телеграммы морского министра, об отмене наплечных погон "в соответствии с формой одежды, установленных во флотах всех республиканских стран", причем в конце было резюме: "Приказ привести в исполнение по возможности сегодня". Очевидец подтверждал рьяность, проявленную "освобожденным народом" в том, чтобы традиционная форма русской армии и флота утратила свой классический облик: "Матросы и чернь нападали на офицеров, срывая с них погоны, всячески оскорбляя и унижая при этом. Все это происходило публично, средь бела дня, поскольку все уже знали, что любое поношение офицерского достоинства останется безнаказанным".
Вскоре и кадровые перестановки потрясли верхний эшелон командования Черноморским флотом. Колчак освободил от должности начальника минной бригады контр-адмирала князя Владимира Владимировича Трубецкого, отправившегося на Румынский фронт, где он получил назначение начальником Балтийской морской дивизии, оборонявшей гирла Дуная.
Затем произошло смещение начальника штаба флота флигель-адъютанта контр-адмирала Сергея Сергеевича Погуляева, вскоре поступившего на службу в союзный французский флот, и начальника учебного отряда флота контр-адмирала Ф. А. Винтера 1-го.
Между тем Временное правительство продолжало "демократизацию" общества и флота, отдавая приказы, разрушающие основу вооруженных сил погибавшей империи. На основании приказа по Армии и Флоту № 8 от 11 мая 1917 года командующий флотом разрешил ношение вне службы всем военнослужащим во всех портах, кроме Дуная и Лезистана, штатского платья.
Этот приказ стал очередным кирпичиком в возводимой стене между традициями и укладом Императорского флота и флота республиканского.
Незначительные, на первый взгляд, реформы повлекли за собой цепь событий, приведших к огромным человеческим жертвам.
Кровавый опыт Балтики "мировая закулиса" попыталась перенести теперь в полной мере и на Черноморский флот. Очевидец этих зловещих событий отмечал: "К началу лета на базах Черноморского флота появились подстрекатели и убийцы, прибывшие с Балтики. Они яростно и открыто начали агитировать против адмирала Колчака и вообще против офицеров, как таковых. "Почему вы еще терпите офицеров, этих врагов народа, которые ради собственной выгоды стремятся затянуть братоубийственную войну? Они всегда были опорой трона, а потому являются злейшими врагами революции! Не верьте им! Посмотрите, чего мы достигли на Балтике, перерезав этих гадов! Хватит войны! Немцы - наши друзья, и мы хотим жить с ними в мире. Да здравствует всеобщая свобода! Мы, большевики, укажем вам правильный путь"!"
9 сентября 1917 года штаб Черноморского флота с тревогой сообщал в Петроград, что "в связи с последними событиями очень обострилось недоверие и недоброжелательность команд к офицерам".
Действительно, положение офицерства становилось все более угрожающим, ведь еще летом 1917 года комитеты постановили разоружить всех офицеров. Изъятие оружия - кортиков и револьверов - началось с самого командующего Черноморским флотом. Представители Комитета и "революционные" матросы подступили к Колчаку с требованием сдать своё Георгиевское оружие. "Не от вас я получал его - не вам и отбирать его у меня", - прозвучал гордый ответ, и через мгновение Георгиевское оружие полетело за борт в морскую пучину.
Дабы избежать эксцессов при сдаче оружия комитетам, адмирал Колчак приказал всем офицерам передать личное оружие командирам кораблей для последующей передачи "комитетам".
В хаосе наступившего безвластия летом 1917 года большевики и их союзники занимались подстрекательством к неповиновению командирам и периодически натравливали матросов на офицеров, изображая последних виновниками всех бед и "слугами старого режима".
По свидетельству очевидца, "на флоте ежедневно большевистские агитаторы посещали корабли, ведя все более злобную пропаганду. Мне особенно запомнилась одна истеричная еврейка по фамилии Островская, отличавшаяся какой-то особой кровожадностью. Она дико кричала матросам, указывая на стоящих рядом на палубе офицеров: "Вот ваши истинные враги! Это они хотят продлить войну! Это они проливают кровь (?) рабочих и крестьян! Почему они еще живы? Почему вы их не уничтожили?""
Часто одной такой пламенной речи было достаточно, чтобы накалить обстановку на корабле до мыслимого предела, ибо в обстановке войны русский флот продолжал нести потери, ответственность за которые левые старались возложить на командиров.
30 июня 1917 года эскадренный миноносец "Лейтенант Зацаренный", посланный из Одессы для доставки команды и средств для восстановления поста и маяка Фидониси, находясь в 25 милях на зюйд-ост от маяка Фидониси, подорвался на мине, поставленной за пять дней до этого крейсером "Бреслау".
После взрыва носовая часть, включая первую трубу, мгновенно затонула, остальная же часть держалась на плаву около часа.
Находившиеся поблизости тральщики оказали содействие по спасению команды. Отбуксированная к острову Фидониси державшаяся на плаву кормовая часть миноносца через час затонула в 2,5 кабельтовых от острова.
В ходе этого инцидента погибло 37 человек команды. Тут же левые политиканы постарались обернуть дело так, что не разреши "судовой комитет" боевой выход миноносца, все члены команды оставались бы живы, но вот эти офицеры… Нужно ли говорить, как легко давали всходы семена ненависти, посеянной антироссийскими силами на личных трагедиях людей?
Осенью 1917 года разгорелась нешуточная борьба за Черноморский флот. С кораблей "Воля" и "Память Меркурия" было списано около половины всего состава матросов "неукраинского происхождения", а вместо Андреевского были подняты украинские национальные флаги.
16 октября 1917 года морской министр контр-адмирал Дмитрий Николаевич Вердеревский послал Центральной раде в Киев телеграмму следующего содержания: "Подъем на судах Черноморского флота иного флага, кроме русского, есть недопустимый акт сепаратизма, так как Черноморский флот есть флот Российской республики, содержащийся на средства государственного казначейства. Считаю Вашей нравственной обязанностью разъяснить это увлекающимся командам Черноморского флота".
К тому времени Черноморский флот практически уже не выходил на боевые операции, но и германцы все еще не могли почувствовать себя хозяевами положения на море. Любые попытки врага приблизиться к русским берегам завершались их поражениями. 12 октября 1917 года германская субмарина "UB-42" при попытке обстрела портовых складов в Туапсе и находящихся в порту судов была в ответ обстреляна морской береговой батареей, и во избежание попаданий ей пришлось спешно погрузиться.
Тем временем на берегу среди скучающих без дела матросов стали нормой погромы садов городских обывателей, огородов и виноградников, которые не могли уже предотвратить и усиленные патрули, а внешний вид самих погромщиков, недавних матросов Русского императорского флота, уже не поддавался никакому описанию. Самым подходящим для этого выражением было слово "банды".
Чины флота все больше втягивались в пустопорожние заседания, участвовали в формировании отрядов, отправлявшихся на все четыре стороны, помогать III Интернационалу в укреплении его власти на пространстве погибшей Российской империи.
В эти смутные дни Черноморский флот успел провести свои последние боевые операции против германцев.
1 ноября 1917 года эскадренные миноносцы "Пылкий" и "Быстрый", находясь в крейсерстве у берегов Румелии, обнаружили в бухте Инада турецкий миноносец "Гамид-Абад", несколько пароходов и тральщиков. Огнем русских кораблей миноносец и два транспорта были потоплены. А чуть более двух недель спустя, 16 ноября, при попытке германской подводной лодки "UB-42" высадить между Анакрией и Поти группу диверсантов, отправленная к берегу с борта субмарины шлюпка была захвачена русской береговой охраной.
Но все же это была уже агония Черноморского флота, его славные, но последние страницы…
На проходившем 6–19 ноября 1917 года 1-м Общечерноморском съезде делегатами его было принято решение о посылке в Киев отряда численностью 700 человек на помощь провозглашенной 7 ноября Украинской народной республике и на Дон для борьбы с Калединым дополнительный отряд в 2500 человек.
Командование Черноморским флотом и эсеро-меньшевистское большинство Севастопольского совета было категорически против посылки отрядов. Позиция командования и офицеров в отношении посылки отряда на Дон была расценена как поддержка восстанию генерала Каледина, тем более что было известно, что костяком его отрядов стали офицеры.